7 сентября 2017 года.
Краков, Польша

Злата очнулась в тесной машине скорой помощи, она начала метаться безумным взглядом вокруг и осматривать людей в белых халатах, которые стояли рядом. В её глазах была заметна нескрываемая паника, которая возрастала буквально с каждой секундой. Девушка резко села, чувствуя сильную и острую боль в плече, а после ощутила на лице противную кислородную маску. Она убрала её с лица, жадно хватая ртом воздух. Злата слышала мерзкий писк приборов, чувствовала, что они куда-то едут по дороге, и страх окутывал тело. Её крепко схватили за руки, укладывая одним рывком обратно, она начала со всей возможной силы брыкаться, пытаясь сбежать. Девушка ведь оставила Патрика совсем одного, ей страшно за его жизнь. Но люди в халатах даже не собирались сдаваться, незнакомая девушка взяла в руки шприц и Злата почувствовала неприятный укол в руку. Тело моментально ослабло, но девушка ещё была в сознании.

— Отпустите меня, мне нужно к Патрику. Нацисты не оставят его в живых! — попыталась закричать Злата, но смогла лишь тихо говорить.

Врачи удивлённо переглянулись, но подумали о том, что это всё из-за потрясения, ведь в неё кто-то стрелял и девушка явно слишком сильно напугана. Её одежда слишком сильно удивляла врачей, ведь та выглядела достаточно странной, будто девушка решила надеть вещи своей бабушки. Но это было не их дело, поэтому они предпочли всё проигнорировать.

Злата лежала неподвижно, думая о Патрике и Адаме. Последний лежал сейчас на площади мёртвый, а девушка едет куда-то, оставив его наедине. Она хочет быть с ним рядом, ей нужно его прямо сейчас обнять и услышать пару утешительных слов, чтобы перестать бояться. Девушка попыталась пошевелить рукой, но перед её глазами слишком сильно потемнело и она наконец погрузилась в бессознательное состояние.

Веки были слишком тяжёлыми, руки будто бы весили несколько тонн, звуки доносились откуда-то издалека и были такие неприятные, что Злата моментально поморщилась. Она чувствовала мерзкую маску на лице, а когда смогла открыть глаза, то увидела ровный белый потолок над собой. Девушка попыталась поднять левую руку, но она совершенно не подчинялась. Зато правая работала неплохо, поэтому Злата подняла её, даже не подозревая, что в ней находится катетер от капельницы. Она снова сняла маску, которая так сильно раздражала и послышался громкий писк, он отдавался неприятной пульсацией в голове. В комнату кто-то стремительно вбежал. Вновь эти неприятные люди в белых халатах. Злата застонала, почувствовав, как её правую руку пытаются уложить на место, а на лицо вновь надеть прозрачную маску.

— Proszę... (с пол. «Пожалуйста») — пыталась сказать Злата, но сил не хватило, чтобы сгенерировать новые слова.

— Тихо, всё хорошо, вам больше нечего бояться, — послышался отдалённый женский голос и девушка почувствовала нежное и даже осторожное прикосновение к щеке.

Из её глаз градом потекли горячие слёзы. Она не могла понять в какой именно госпиталь попала, что это за люди и как быстрее вернуться к Адаму. Женщина, которая стояла над ней, на удивление не пугала, а скорее вызывала некое спокойствие и блаженное умиротворение, но тревога всё равно не уходила полностью. Злата смотрела на врача, на её морщины на загорелом лице, серые глаза и улыбку, которой женщина пыталась показать Злате, что всё с ней хорошо.

Вскоре Злата вновь погрузилась в глубокий сон. Она просыпалась так долгих четыре дня, часто бредила, звала Адама и Патрика, пугая этим врачей, которые уже успели сообщить о девушке в полицию. При ней не было никаких документов, поэтому её личность не могли сразу же установить. Полицейские собирались снять у неё отпечатки пальцев, чтобы узнать побольше информации о таинственной незнакомки, но для этого нужно было немного подождать, пока ей станет хоть чуточку легче. Так что Злата оставалась неизвестной для всех в больнице, но девушке это было на руку.

На пятый день она уже смогла нормально шевелить руками, хотя левая очень сильно болела. Милая врач, которую звали Мария Ками́нски, помогала девушке. Она работала в этой больнице уже тридцать лет и присматривала за больными, как за своими собственными детьми, которых у неё никогда не было. Злата приглянулась ей, как только ту привезли на носилках в больницу, выкрикивая о том, что нужно немедленно готовить реанимацию. Её огнестрельное ранение тогда напугало многих, ей несколько часов зашивали рану, в которой, благо, не осталось пули. Мария следила за операцией, молясь за такую молодую и красивую девушку, которая, видимо, пострадала от нападения какого-то вора. Она думала о том, какое же сейчас опасное время, что даже в светлое время суток так бесстрашно нападают на мирных жителей. На протяжении пяти дней Мария старательно меняла повязки у Златы, которая пугала её своим нестабильным состоянием. Девушка всё чаще звала Адама, кричала о немцах и Мария осознала, что та может быть психически больной. Стоило бы к ней прислать психотерапевта, чтобы тот помог понять, что же с ней происходит. И больше всего женщина боялась узнать, что её подозрения правдивы.

Сегодня Мария наконец обнаружила, что Злате стало намного лучше, поэтому помогла ей сесть на кровати, чтобы та хоть немного размяла затёкшие мышцы. Девушка испуганно осматривала палату, так и не понимая, в каком же она именно госпитале. Злата посмотрела на окна и удивилась, как они выглядят, ведь были такими белыми и не деревянными, к каким она привыкла. Девушка посмотрела на женщину, которая пыталась улыбнуться, но это у неё плохо получилось. Она села на краешек кровати и положила руку на её ноги. Злата невольно дёрнулась.

— В каком мы находимся госпитале? — поинтересовалась девушка, следя за тем, как меняется выражение лица женщины.

— Госпитале? Деточка, ты в больнице, в тебя стреляли. Но уже нечего бояться, ты здесь в безопасности. Вскоре придут полицейские и они найдут человека, который стрелял в тебя.

Злата широко открыла рот от удивления. Полицейские? Человека, который стрелял? Эта женщина безумна?

— В меня выстрелил один из немецких солдат. И мне нужно прямо сейчас на площадь, ведь там мой муж и Патрик...

— Ты меня пугаешь. Какой немецкий солдат? Они были здесь во время Второй мировой. Ты настолько потрясена... Господи, — сказала Мария, поднимаясь с кровати и желая прямо сейчас выйти из палаты.

— Стойте, какой Второй мировой? Война же только началась, немцы оккупировали Краков. Они уже могли убить Патрика, а он не достоин такой смерти! — закричала Злата, начиная сильно паниковать. Она метнулась в сторону, соскакивая с кровати, но ноги предательски подкосились и девушка упала на белый кафельный пол.

Мария подбежала к Злате, пытаясь поднять её и постоянно повторяя, что это всё из-за ранения, что стоит позвать психотерапевта и помочь девочке. Женщина с трудом усадила Злату на кровать, помогая прилечь.

— Тебе ещё нельзя вставать, пожалуйста, посиди, я вскоре вернусь.

Девушка кивнула, а когда дверь закрылась, горько заплакала, закрывая лицо правой рукой. Почему эта женщина говорит о войне, будто бы она уже давно закончилась? Она ведь только недавно началась... Злата не могла ничего понять, а после бросила взгляд на приборы, которые мерзко пищали. Она никогда не видела такую технику и почему-то в её голове зародилась мимолётная мысль, что её привезли в Германию и далее будут издеваться, даже ставить всевозможные опыты. А эта милая на первый взгляд женщина, просто притворяется и вскоре покажет свою настоящую сущность.

Злата опустила голову к своей правой руке, обнаружив там воткнутую в вену иглу. Она резко дёрнула за прозрачный провод и поморщилась от боли. Зажав левой рукой место, где находилась игла, Злата вновь слезла с кровати, уже устояв на ногах. Она слегка шатнулась и медленно поплелась вперёд. Только сейчас девушка осознала, что на ней надета белая длинная рубашка, а под ней совершенно нет другой одежды. Злата сильно хромала и всё же замерла у двери, понимая, что не знает, как поступить дальше. Куда она пойдёт? Её могут сразу же убить, как только девушка сделает шаг из этой палаты. Поэтому Злата подошла к стене, кладя на неё руку и съезжая вниз. Она поджала колени к груди, начиная плакать и шататься из стороны в сторону. Злата думала об Адаме, о том, что он лежит на площади, его убили немцы и что она больше никогда не увидит своего мужа. От этого в груди начинало жутко болеть и девушка желала закричать от всего навалившегося на неё, чтобы заглушить эту ужасную боль.

Внезапно она услышала, как дверь вновь открылась, но взгляд туда не перевела. Ей не хотелось смотреть на этих немецких ублюдков, которые уже издеваются над ней таким глупым образом. Ей кто-то положил руку на плечо и девушка дёрнулась от неожиданности, прижимаясь спиной к холодной стене. Злата наконец перевела взгляд на человека и увидела перед собой мужчину средних лет в белом халате. Его лицо было гладко выбрито, волосы тёмные и коротко подстриженные, а голубые глаза, которые выражали лишь доброту, заставили девушку невольно довериться этому человеку. Он похож на врача, может даже и является им, Злата ещё не знала точно. Ей подали руку и девушка встала на ноги, почувствовав слабую боль в раненом плече, но не подала виду. Её усадили на кровать, а мужчина взял стул и поставил напротив неё, усаживаясь и складывая руки на груди. Мария стояла в дверном проёме, с беспокойством смотря на пациентку и молясь, чтобы она была психически здорова, а всё, что говорила — из-за шока и стресса, который бедняжка пережила.

— Меня зовут Дмитрий Петри́цкий, я психотерапевт и хочу помочь вам. Как вас зовут? — спросил мужчина, начиная с самого элементарного вопроса.

— Злата Тарновская, — ответила девушка дрожащим голосом и сжала руками белоснежное одеяло, на котором сидела. Её босые ноги свисали с кровати и она мечтала убежать куда подальше.

— Приятно познакомиться. Сколько вам лет?

— Двадцать.

Доктор слабо кивнул, усаживаясь удобнее на стуле. Злата вновь осмотрела его, подметив, что он не похож на немца, самый типичный поляк, говорит без акцента. В чём подвох? Или он предатель и работает на нацистов?

— Отлично, откуда вы родом? — продолжил допрос Дмитрий.

— Я родилась в Варшаве.

— А жили там же?

— До того, как вышла замуж, после переехала в Краков.

— Кто ваш муж?

— Адам Тарновский, инженер на фабрике «Rekord»(1), — ответила Злата, чувствуя, как же её раздражают эти допросы, но пускай она уже ответит на них, это лучше, чем её убьют.

Доктор удивлённо посмотрел на Марию, которая сама стояла бледная, как мел. Фабрика «Rekord», принадлежащая Оскару Шиндлеру во время Второй мировой, которую он спешно переименовал в «Emailwarenfabrik», уже не работала с девяностых и была превращена в музей. Как её муж мог до сих пор работать там?

— Но эта фабрика уже давно не работает, — возразил Дмитрий.

— Как? Мой муж только недавно ходил туда на работу. Это невозможно!

Врач с грустью вздохнул, доставая из своей сумки, которая стояла с ним рядом на полу, огромный блокнот и ручку. Он открыл его и быстро что-то написал туда.

— Мария сказала, что вы утверждаете, что Краков захватили немцы, так ведь?

— Да, шестого сентября.

— Хм, а какого года, Злата?

— 1939.

Мария громко ахнула, зажав рот рукой и поняла, что всё же девочка больна. Что же с ней будет? Она попадёт в психиатрическую клинику? Скорее всего да, ведь ей необходима помощь.

— Злата, вы же понимаете, что это всё неправда? Сейчас 2017 год, Вторая мировая давно позади, Краков свободный город, — сказал максимально спокойно Дмитрий, хотя уже тоже осознал, что с этой девушкой дела обстоят слишком плохо.

— Что? Какой 2017? Вы с ума сошли? Скажите, зачем вы это делаете? Вы работаете на немцев и сводите меня с ума! — закричала неистово Злата, заставляя подпрыгнуть Марию на месте и метнуться к столику, на котором лежал шприц с успокоительным.

Дмитрий попытался успокоить девушку, укладывая её на кровать, но она сопротивлялась, выкрикивала ругательства и плача навзрыд. Лишь доза успокоительного смогла остановить истерику и девушка откинулась на кровати, всё ещё плача и дрожа от страха. Какой 2017? Это невозможно! На дворе стоит 1939, только началась война. Это новые фаниазии немцев. Эксперименты. Только вот зачем они? Узнать, насколько её психика устойчива? Молодцы, они дали понять, что Злата слаба и она готова прямо сейчас сдаться, лишь бы вернуться к Адаму.

Который мёртв.

Верить в то, что всё будет когда-то лучше — это единственное, что остаётся делать Злате, пока она находится в этой больнице. Её рука ещё напоминает о том, что в неё стреляли и поэтому ей приходится лежать на кровати, смотреть в потолок, иногда на окна и приборы. Она думала всегда об Адаме. Злата осознавала, что его всё же убили, хотя и не хотела этого принимать. Он вся её жизнь, её будущее и с ним она собиралась встретить старость в окружении внуков. Но этого не будет никогда, она осталась полностью одинока, в плену у немцев и её окружают предатели. Почему всё так быстро катится вниз по наклонной? Вроде бы недавно она готовила ужин мужу, общалась с подругами, обсуждая последнюю французскую моду. А сейчас всё закончилось. Быстро и так незаметно.

Три дня вновь прошли, как в бреду. Злата отказывалась есть, принимать таблетки, не давала Марии делать перевязки. Она не хотела поддаваться ей, показывать, что так же слаба и станет помогать немцам. А Мария начинала беспокоиться сильнее, чем ранее. Дмитрий уже сказал ей, что после выздоровления Злату заберут в психиатрическую клинику на обследование, а после назначат лечение. Как он говорил — в этом нет ничего страшного, но Мария понимала, что это самый настоящий конец. Злату накачают препаратами, превратят в настоящий овощ, которому наплевать буквально на всё. Почему-то женщина хотела верить, что Злата сможет прийти в себя.

— Здравствуй, дорогая, — поздоровалась Мария, заходя в палату девушки с подносом, на котором стоял горячий куриный бульон и кружка с крепким чёрным чаем.

Она поставила его на столик и села на стул напротив. Злата даже не обернулась. Она сидела на кровати, смотря в окно и считая пролетающих мимо птиц. Ей хотелось туда, хотелось свободы.

— Сколько меня будут здесь держать? — внезапно спросила она.

— Тебя здесь никто не держит. Мы просто тебя лечим, а потом ты сможешь пойти домой. Сегодня должны прийти полицейские, которым передал все данные доктор Петрицкий. Они зададут пару вопросов, но ты не бойся.

— Это немецкие полицаи? — испугалась девушка, резко обернувшись.

— Нет, польская полиция. Они не хотят тебе навредить. И, Злата, здесь нет немцев.

Девушка тяжело вздохнула, совершенно не веря в слова Марии. Хотя по её добрым глазам было видно, что та не лжёт.

— Как такое возможно?

— Что? — удивилась женщина.

— Как возможно, что я была в 1939 и попала в 2017? Я не сумасшедшая, поймите. Я не могу поверить, что вы говорите правду или Дмитрий. Это не может быть правдой, понимаете?

— Моя дорогая, но это правда.

Мария достала из кармана халата свой небольшой мобильный телефон, он уже давно устарел и такими пользовались лишь люди, которые совершенно не разбирались в смартфонах. Она протянула его Злате и девушка испуганно взяла его дрожащими руками.

— Это новое устройство немцев?

Мария рассмеялась, отрицательно замотав головой.

— Это мобильный телефон. По нему можно звонить, писать сообщения. На более новых даже можно заходить в интернет, играть в игры, читать книги, в общем, делать, что душе твоей угодно.

Злата рассматривала диковинку, которая и отпугивала, и притягивала своей необыкновенностью. Она никогда ранее не видела ничего подобного. О телефонах она знала, ведь те появились ещё в 1876 году, но он значительно отличался от того, который держала в руках Злата. Телефон, лежащий у неё дома, по размеру был совсем другим, в отличии от этого, в нём было очень много проводов, да и кнопок с буквами не наблюдалось. Очень странно.

В это время Дмитрий находился в своём кабинете, оформляя многочисленные документы и карточки пациентов. Он был достаточно востребованным врачом, с пятнадцатилетним стажем работы. Выучился в Варшавском университете, после получил второе высшее в московском МГУ и теперь работает в родном Кракове, получая достаточно приличную зарплату. У него была жена и двое детей, девочки Маргарита и София. Они были смыслом его жизни и именно сейчас он бросил мимолётный взгляд на фотографию в рамке из их отдыха в Хорватии два года назад.

В дверь громко постучали и Дмитрий незамедлительно разрешил войти. Это оказался полицейский, который выглядел достаточно обеспокоенным. Доктор моментально поднялся с кожаного кресла, пытаясь улыбнуться служителю правопорядка.

— Доктор Дмитрий Петрицкий, чем я могу вам помочь? — представился он, протягивая руку для рукопожатия.

— Симо́н Янко́вский. Я по поводу Златы Тарновской, которая поступила к вам больше недели назад.

— Да, знаю такую. Вы что-то узнали о ней?

— Дело в том, что да. Конечно, это было достаточно сложно... сначала мы не нашли её в базе данных Кракова, даже Варшавы, из которой она родом. Мои сотрудники проявили смекалку и отрыли её в архивах. Только вот проблема в том, что Злата Тарновская, которую мы нашли, родилась в 1919 году в Варшаве, вышла замуж в 1938 в Кракове за инженера и после о ней ничего не известно. Если так подумать, то девушке сейчас должно быть... девяносто восемь лет.

— Может, это не она вовсе? — удивился Дмитрий.

— Я распечатал всю информацию, включая фотографию из её паспорта. Думаю, мне стоит к ней наведаться и сравнить. А ещё не помешало бы взять отпечатки пальцев, которые ранее мы не взяли.

Доктор кивнул, вставая с кресла. Он не мог поверить в то, что такое возможно. Складывалось ощущение, что эта девушка прибыла к ним из прошлого. Чего только стоит её одежда, которую снимала с неё Мария и после показала ему. Он вместе с полицейским вышел из кабинета и направился в палату Златы, где она сейчас отказывалась в очередной раз от приёма пищи. Мария безрезультатно пыталась впихнуть в неё хоть пару ложек бульона, но девушка упорно отказывалась. Зайдя в палату, Симон замер на месте. Он смотрел на девушку, которая безумно была похожа на ту, что мужчина увидел на фото. Такое ведь невозможно. Он достал папку с документами, открыл её и посмотрел в миллионный раз на чёрно-белое фото и просто опешил от удивления. Полицейский молчал, а Злата рассматривала его с недоумением. Она ранее никогда не видела такой формы. Девушка лишь в очередной раз удостоверилась, что находится в будущем. Хотя и пыталась это отрицать.

— Здравствуйте, меня зовут Симон Янковский, я полицейский и мне нужно задать вам пару вопросов, — сказал дрожащим голосом мужчина и подошёл к кровати.

Мария сразу же вскочила на ноги и отошла подальше от служителя правопорядка. Злата осмотрела его буквально с ног до головы: полноватый мужчина, на вид лет тридцать пять, может больше, со странно выбритой головой и небольшой растительностью на лице. Он не внушал доверия. Усевшись на стуле, где так недавно сидела Мария, Симон положил на колени тёмную папку. Он по-прежнему смотрел неотрывно на Злату, пытаясь понять, что это за бред, но не мог. После снова взял папку в руки и положил её возле Златы, скрестив руки на груди.

— Это же вы? — спросил он.

Девушка присмотрелась к своей фотографии, которая находилась в её паспорте и кивнула. Безусловно это она.

— А как вы объясните то, что родились в 1919 и вам, как вы утверждаете, сейчас двадцать лет?

Злата провела рукой по белой бумаге, где была написана информация о ней и находилась фотография. Ей хотелось испариться в тот же момент, чтобы не отвечать на глупые вопросы полицейского, но пути к отступлению не было. Поэтому она пожала плечами.

— Или это какая-то шутка, или... я не понимаю, как это возможно, — выдал мужчина, хватая бумаги с кровати девушки. — Вроде бы вы очень похожи, но ведь такое нереально! Вам уже должно быть девяносто восемь лет.

Злата молчала, просто не веря своим ушам: то ли это хорошо спланированный эксперимент, то ли они все сумасшедшие. А может это она сходит медленно с ума... Последнее вероятнее всего.

Внезапно Симон поднялся со стула, попросил Злату протянуть ему руку и она молча сделала это. Быстро сняв отпечатки пальцев девушки, полицейский сложил их в сумку дрожащими от волнения руками, а после вышел молча из палаты. Доктор сразу последовал за ним, хлопнув громко дверью и заставив Злату дрогнуть от неожиданности. Она вновь почувствовала горячие слёзы, которые стекали по щекам и закрыла лицо ладонями. Мария молча подошла и обняла девушку, совершенно не обращая внимания на то, что недавно узнала. Ей на это всё плевать.

Симон остановился посреди коридора и к нему подошёл Дмитрий. Полицейский выглядел обеспокоенным, но его радовало то, что он всё тоже снял отпечатки пальцев и теперь сможет узнать о Злате всё, что возможно. Правда не скроется от него.

— Нам необходимо что-то делать. Она не должна напрямую контактировать с людьми, так как... неизвестно, что случится и как на неё отреагируют. Дмитрий, вы должны прямо сейчас закрыть её в психиатрической клинике. Исключите любые контакты Златы с людьми, напишите, что она невменяема, что ей необходимо срочное обследование.

Доктор стоял неподвижно на месте, будто врос в пол, думая о том, что услышал. Вполне понятно, почему Симон захотел это сделать, так как Злате может грозить огромная опасность. Она достаточно безобидна и ничего такого не сделает, а вот если другие узнают, что она прибыла прямо из прошлого... если это правда, конечно.

— Ладно, я всё сделаю.

Полицейский одобрительно кивнул, а после стремительно скрылся из виду. Ему стоило тщательно подумать обо всём и переварить новую информацию в голове. А ещё он планировал изучить всё, что возможно о муже Златы. Мужчина должен знать всё буквально «от» и «до», чтобы как можно лучше разобраться в этом бреде, который с каждой минутой только сильнее пугал и вводил в состояние шока.

Дмитрий сразу же вернулся в свой кабинет, доставая из шкафа папку с документами о Злате. Он сел за стол, раскладывая перед собой все бумаги и начиная думать, какой же диагноз ей записать. Выдумывание заняло всё же немного времени, поэтому уже спустя каких-то три минуты на листке красовались два новых и достаточно страшных слова — параноидальный психоз (2). Дмитрий даже ненадолго задумывался написать вместо психоза парафрению (3), но всё же откинул эту заманчивую идею куда подальше. Он с силой захлопнул папку, откладывая её в сторону, после обхватил голову руками и шумно выдохнул. Ему непривычно выдумывать диагнозы с потолка вполне здоровым пациентам, а после упекать их в больницу, но так будет намного лучше и легче для всех. Конечно, психиатрическая клиника — это не санаторий с трёхразовым питанием и мягкой кроватью, но мягкие стены ей безусловно гарантированы.

Злата прижала к себе колени, сжимая руку Марии и смотря на стену. Она уже не плакала, ей надоело это, да и слёз совершенно не осталось. Внутри зияла душащая пустота, которая росла и росла с каждой секундой, доставляя всё больше и больше боли. Уже не физической, а душевной. Её Злата боялась больше всего на свете, но уже некуда убегать и скрываться. Она без раздумий поглотит девушку полностью, не оставив в ней ни капли добра и сожаления.

Неужели это всё реальность? Она попала в будущее, только вот это невозможно, так как её жизнь — не фантастика.

— В этом времени хорошо? — зачем-то тихо спросила Злата у Марии.

— Не скажу, что идеально... никогда не было идеально, как мне кажется. Но если сравнивать с 1939 годом, то безусловно ты попала в намного лучшее время. Здесь нет войны, по крайней мере она не в Польше, медицина стала лучше, появилось много новых изобретений. Тебе нужно всё это увидеть, я скоро покажу, как только тебе станет ещё лучше.

Злата улыбнулась так искренне, что Мария даже удивилась этому. Девушка впервые показала свою обворожительную настоящую улыбку, которая грела душу. Но внезапно резко распахнулась дверь и в палату буквально забежали двое мужчин в белых халатах, а за ними медленно вошёл Дмитрий. Его выражение лица было слишком строгим, будто бы он узнал, что Злата кого-то убила. Двое парней схватили девушку под руки, пытаясь сделать это осторожно, но всё же Злата почувствовала сильную боль в руке и вскрикнула. Мария удивлённо посмотрела на врача, но тот лишь кивнул. Злату повели к выходу, она брыкалась, испуганно смотря на Марию, в уголках её глаз снова скопились слёзы.

— Proszę, jestem tak przestraszona. Chcę do domu! (с пол. «Пожалуйста, мне так страшно. Я так хочу домой!») — закричала в панике Злата первое, что пришло в голову.

Это всё выглядело, как крик напуганного ребёнка, которого внезапно забрали от матери. Девушка дрожала всем телом, смотря по сторонам, пока её вели в сторону выхода из больницы. Её вывели на улицу и силком затащили в машину скорой помощи, усаживая на кушетку. Она моментально бросилась обратно, но дверь быстро закрыли, и девушка лишь врезалась в неё руками, закричав, чтобы её немедленно выпустили.

— За что ты так с ней? — спросила Мария, которая тоже еле сдерживала свои эмоции.

— Так надо. Мы её спрячем от чужих глаз. Поверь, так ей будет намного легче и лучше.

Женщина лишь пожала плечами, разворачиваясь к кровати и начиная собирать постельное бельё. Больше здесь Злату она никогда не видела.

Машина ехала слишком быстро. Зачем-то включили мерзкую сирену, будто бы она прямо сейчас умирает. Дмитрий тоже сел в машину, чтобы сопроводить девушку до больницы и там напомнить врачам, что необходимо с ней делать, а чего не стоит. Он смотрел на дорогу и дома, которые проносились мимо и осознавал, что всё же поступает неправильно. Психиатрическая клиника может отвратительно повлиять на Злату, ей будет слишком сложно. Дмитрий откинул голову назад, пытаясь свыкнуться с мыслью, что нагло врёт. Но всё же во благо Златы и её безопасности.

Машина резко затормозила, и Злата подскочила с кушетки, подходя к двери. Куда её привезли? Что её ждёт здесь? Дверь открылась. Вновь эти страшные парни, они, не церемонясь, схватили её опять за руки, и девушка увидела огромное белое здание перед собой, а подойдя к входу поближе, прочитала вывеску и сразу же ужаснулась.

Это была самая настоящая психиатрическая клиника.

Злата вновь попыталась закричать, но мысленно осознавала, что здесь никто на это не обратит внимания. Она — псих для них. Самый настоящий. Её буквально волокли по зданию, на неё смотрели спокойно врачи и санитары. Они уже привыкли к такому, для них это всё обыденность.

Дмитрий подошёл к своему знакомому врачу, который и будет заниматься «лечением» Златы. Он передал все сведения о девушке и добавил, что ей не стоит разрешать общаться с другими пациентами, проще сказать — её нужно поселить в изолятор. Психотерапевту и не пришлось возражать, он верил на слово коллеге, поэтому сразу же передал санитарам новую информацию, и те послушно ушли, уже зная в какую палату селить новенького психа.

Оказавшись в светлой, достаточно маленькой комнате с одной кроватью у стены, Злата почувствовала себя неловко. Она обняла себя за плечи, слушая, как закрываются за ней белоснежные двери. Что это за место? Почему её поселили в комнату с мягкими стенами? Она же не буйный и не опасный пациент... ей хотелось закричать, но девушка промолчала, чтобы не доказывать таким образом, что является психом. Злате стоит вести себя хорошо и показать всю свою адекватность. Доказать, что её место вне стен психушки.

Девушка осторожно села на кровать. На ней по-прежнему была белая больничная одежда, но она уже давно наплевала на неё. Злате стало всё равно даже на то, как выглядят её волосы и кожа лица, а ведь ранее она тряслась, стоя у зеркала и пытаясь уложить свои короткие волосы. Девушка любила выглядеть эффектно, поэтому всегда проводила в ванной комнате достаточно много времени, делая различные маски для лица, принимая ванны со специальными маслами. Интересно, как она выглядит сейчас?

Почему-то Злата вновь вспомнила Адама и то, что он уже не сможет оценить её красоты или новую прическу. Она одинока... её больше никто сладко не поцелует на ночь, не обнимет так крепко, что кости начнут болеть, не скажут милых слов на ушко. Это осталось далеко в прошлом...

Одна мысль совершенно внезапно посетила её голову и Злата подскочила с кровати. А вдруг она может вернуться назад? Вдруг может всё изменить? Остановить Адама от неверного решения, заставить его не убивать Шмидта. В глазах девушки загорелся яркий огонёк надежды, хотя она понятия не имела, как вернуться домой. Она же даже не представляет, как попала в это время... но всё же Злата осознала, что у неё появилась цель, к которой ей стоит стремиться. Вернуться в 1939, спасти Адама, и продолжить жить нормально с любимым человеком.

Она настолько сильно захотела этого, что даже не задумалась, что у любого действия есть последствия. Злата была ещё слишком наивной и глупой.

* * *

(1) Фабрика «Rekord» — фабрика по производству металлической посуды. С 1939 по 1945 год была в собственности германского промышленника Оскара Шиндлера и называлась «Emailwarenfabrik (DEF)». При Шиндлере в фабрике работали евреи. С 2005 года является музеем.
(2) Параноидальный психоз — бредовое расстройство. Больные убеждены, что на них оказывают воздействие с помощью колдовства, излучений, гипноза и т.д.
(3) Парафрения — бредовый синдром, который характеризуется сочетанием фантастических бредовых идей, чаще всего величия и преследования, а также явлениями психического автоматизма и галлюцинациями или псевдогаллюцинациями.