Песня главы: Trent Reznor – Hurt

Старинный готический особняк, находящийся далеко от города, всегда настораживал своим видом проходящих мимо людей.

Место похожее на апартаменты самого Сатаны.

Странные росписи стен парадного зала, мрачные гобелены в спальных покоях, свечи, пугающий камин, что напоминал врата в потусторонний мир, апокрифические изображения чертей, резьба по красному дереву и галерея, собранная из серии «мрачных картин» Гойя.

Даника сидела в центре гостиного зала, на полу, усыпанном бархатными подушками, и вдыхала дым опиума, который курил человек сидящий перед ней.

— Ты постоянно возвращаешься, — хрипло отметил владелец древних чертог.

Сделав очередную затяжку, он выдохнул дым кольцами, что плавно устремились в сторону девушки и растворились, едва коснувшись её длинных и густых волос, что по цвету напоминали вулканический песок, а по структуре — шарнирных кукол, которых, к слову, у неё была целая коллекция. Она собирала их по типажу людей, которых встречала в своей жизни. Такое вот увлечение.

— Опять будешь молчать? — усмехнулся молодой человек.

В ответ Даника лишь странно улыбнулась и утвердительно покачала головой.

Ей было откровенно скучно в компании своего возлюбленного. Девушку лишь привлекал его внешний вид. Нет, Джетро Крайт не был красив. Его с трудом можно назвать симпатичным или миленьким. В нём даже не было харизмы, а в компании золотых детишек его и вовсе нарекли довольно звучным именем — «мрачный п*здец».

Природа наградила парня длинными по плечи волосами цвета летней ночи, которые он забрасывал на одну сторону, дабы людям было видно выбритый висок; неестественно бледной кожей и очень большими глазами цвета грязного болота. И всё бы ничего, но, в целях привлечения внимания, парень пользовался белой пудрой для лица, обводил глаза черной подводкой (не забывая добавить теней для большей дымчатости), проколол брови, кривовато красил ногти в черный цвет и одевался, как король вампиров. Он словно хотел стать элементом декора этого самого особняка, который достался молодому человеку по наследству от влиятельного прадеда, что был востребованным поэтом.

Страстью Джетро была музыка. Точнее не она сама, а тот ореол романтики, витающий над жизнью рок-музыкантов. У него было подобие собственной группы, где он был фронтменом, но играли они весьма посредственно, что не помешало им заиметь небольшую толпу поклонников, часть которых была грязными готами из голодающих кварталов.

— Мне становится скучно, принцесса. Если не вымолвишь хоть одного слова в течение пяти минут, клянусь, мои тарантулы выжрут твои красивые глазки прямо из этого маленького черепа, — он насмешливо дернул Данику за прядь волос, но девушка не издала ни звука.

Взгляд Даники был направлен на небольшую клетку, где обитали двое огромных пауков. Вид их пугал её, но слова Джетро не имели никакой ценности. Она прекрасно знала, как сильно в глубине души он любит её, и ни за что не будет доставлять ей лишних переживаний с помощью его домашних питомцев.

— Как братишка поживает? У него всё хорошо, да? Веселится? — усмехнулся он.

Даника равнодушно кивнула в ответ.

Парень насмешливо вздохнул, а затем сделал очередную затяжку опиумом и расслабленно откинулся на подушки.

— Вот чёрт, всем бы столько энтузиазма после убийства целой семьи, — в голосе Джетро слышался сарказм.

Эта фраза вывела Данику из её неприятного состояния молчания, которое ей трудно было контролировать.

— Леон никого не убивал, — ответила она. Голос её звучал хрипло и приглушенно, словно она только что проснулась от недельного сна.

— Серьезно? Напиться в дерьмо и влететь в чужую тачку — это не убийство? Я понимаю, что это твой родной брат, но признай, он виноват.

Даника вновь замолчала.

Напоминания об этих жутких днях, когда о её семье говорил чуть ли не весь город, заставили её подняться с подушек и уйти прочь из этого темного и вульгарного места.

— Эй, принцесса, я не хотел тебя обидеть! Мне просто трудно не ненавидеть твоего брата, что называет меня конченым сатанистом! — крикнул Джетро, не прилагая усилий встать и остановить её. Одна мысль о Леоне заставляла его проявить агрессию. Ему трудно было смотреть на свою возлюбленную, не вспоминая о её гадком братишке, ведь внешне у них много общего. И всё же он не переставал её любить, как бы безразлично и глупо он себя ни вел.

— Я зайду в другой раз, — монотонно бросила она и направилась вдоль по мрачной галерее с теми жуткими картинами, которые заставляли её закрывать глаза и идти вслепую.

У выхода девушка притормозила рядом с большой клеткой, в которой сидела летучая мышь. Правда, это была не совсем мышь, а лисица, но для Даники это не имело никакого значения. Ей нравилось играть со смышленым зверьком, который порой понимает куда больше, чем люди, окружающие её.

Приоткрыв клетку, она осторожно погладила крылья лисицы, которой от шума пришлось проснуться.

— Прости меня, — вдруг сказал Джетро, выйдя из галереи.

Взгляд его неуверенно плавал по помещению, а ноги еле держали тело. Токсичный дым давал о себе знать.

Не говоря ни слова, Даника подошла ближе и бесчувственно поцеловала его в щеку.

Когда прохладные губы соприкоснулись с его пока еще теплой кожей, по телу парня пробежал холодок. Он словно слегка отрезвил его, доставив при этом не самые приятные чувства. Всё же её равнодушие было ощутимо и резало сердце ножом.

С этим она покинула помещение, отправившись слоняться по улицам, чтобы отвлечь себя от неприятных мыслей о брате.

***

Прогремевший на пустоши хлопок заставил птиц, сидящих на проводах, разлететься в стороны.

Первый. Второй. Третий.

Даника словно без конца взрывала петарды, которые она регулярно покупала в каком-то идиотском нелегальном магазине с пиротехникой. Там, владелец и по совместительству продавец арабского происхождения никогда не требовал у неё документов и всегда советовал всё самое мощное и громкое. «В душе он террорист. Как и я», мысленно усмехалась девушка, каждый раз расплачиваясь за покупки.

Взрывать всё это было чем-то вроде её очередного увлечения. Вот и сейчас она поджигала очередную «бомбочку», осторожно отдаляясь от неё и ожидая сокрушительного хлопка.

А где-то там, на другом конце города, похожий на неё душой парень стрелял из пневмата в небо. Он давно практикуется в этом, вместо мишеней выбирая самые белые облака. Но на уме у него абсолютно другая цель, а память мучают совершенно невозвратимые моменты.

Очередное облако – очередной выстрел.

В воображении рисуется полупустая трасса, освещаемая ночными огнями.

Еще одно нажатие – другой выстрел.

Образы отца, что ведет машину, и матери, что сидит рядом. Их бесполезные разговоры как лейтмотив дороги.

Новый хлопок – облака словно растворяются.

Довольное лицо брата-близнеца, который печатает еще одно сообщение своей очередной девушке.

Резиновая пуля рассекает небо.

Болезненно-скрипящий звук тормозов, удар, звук, что так сильно похож на взрыв.

Вновь и вновь дробит выстрелами небо.

Туман в глазах, привкус крови во рту. Планета словно перевернута.

Резиновые пули закончились, и он просто судорожно жмет на спусковой крючок.

А потом кома длительностью в два месяца, пробуждение, известие о том, что теперь он совсем один, родственники, пытающиеся добиться справедливости в суде, богатенький паренек, любящий алкоголь и быструю езду, его родители, без капли сожаления в глазах подкупающие судью, закрытие дела, ненависть, злость, потеря смысла жизни и приобретение последствий катастрофы в форме мучительной эпилепсии и невыносимой боли во всем теле.

Риверу постоянно мерещится что-то. То родители, то брат. Странные звуки, ночные кошмары. Ему жутко неприятно оставаться дома одному.

И за все эти страдания нужно отомстить. Неважно, какие последствия ждут его потом. Жизнь в любом случае разрушена, а судьба предрешена.

Но если раньше его основной целью была жизнь самого виновника трагедии — Леона Колфилда, то с недавнего времени в его поле зрения появился новый объект — куда более беззащитный и приносящий больше боли.

С сегодняшнего дня в её жизни начинается обратный отсчет.