Мы ехали по безлюдной трассе, а за поворотом нас уже должен был ожидать безопасный квартал. Мысли о наших откровениях не давали мне сосредоточиться на дороге. Я заметил, что с наступлением ночи у людей развязываются языки, и они делятся сокровенными тайнами с теми, кто находится рядом.

Мне до сих пор было непонятно, для чего я так распространился о своей личной жизни чужой девушке? Взглянув на Кэт, убедился, что она уснула, затем мой взгляд переметнулся на циферблат часов, короткая стрелка которых близилась к полночи. Я невольно вспомнил о своём обещании, данном родителям Коллинз, что привезу их дочь в целости и сохранности.

Так как я ничего не упоминал о времени, тут же успокоился и расслабился. Наконец, у меня появилось пару свободных минут, чтобы переварить всю информацию, которую поведала мне Кэт. Мой разум напрочь отказывался верить этой взбалмошной и странной девушке, свалившейся мне на голову, но где-то там, глубоко в душе, я стал сомневаться в этом.

Я взглянул на Кэтрин, словно это могло мне помочь сделать правильный вывод. Хрупкая и слабая до беспомощности девушка, освещённая призрачным светом луны, казалась ещё бледнее, а её длинные чёрные ресницы то и дело трепетали, отбрасывая тени на коже. Она была такой простой, но вполне себе милой девушкой.

Правда, я всё равно был о ней другого мнения. Переключив, пусть и на короткое мгновение, своё внимание на неё, я тут же посмотрел на дорогу... Это произошло чертовски молниеносно и так неожиданно, что я не успел даже сообразить...

Что-то тёмное, больших размеров, с блестящей на свету шерстью и с горящими красными глазами перебежало мне дорогу и буквально сбило машину в правую сторону. Потеряв управление, автомобиль врезался в дерево, я успел только смягчить столкновение. Мне показалось, что все частицы моего тела каким-то образом атрофировались, оставив только два чувства: удивление от самой ситуации и страх за машину.

Я посмотрел вперёд на большое дерево, пытаясь прикинуть, куда нас унесло и долго ли осталось ехать до моего дома, развернувшись лицом к дороге, отметил, что животного и след простыл. Придя к выводу, что мы находимся на другой стороне рядом с заброшенным парком, стал продумывать план своих дальнейших действий. Я уже предчувствовал бурю гнева дяди и тёти, которые наверняка после этого посадят меня под домашний арест на всю мою оставшуюся жизнь.

Однако все эти мысли мгновенно улетучились, как только я заметил красную дорожку на сухой траве. Решив рассмотреть поближе этот след, я отстегнул ремень безопасности и вышел из машины.

— Сиди здесь, — коротко бросил я, проснувшейся от столкновения, девушке.

Взглянув на серебристый потрёпанный капот, я невольно прикусил губу. В чём же провинилась моя машина? Затем я сконцентрировал своё внимание на кровавом, как я понял, разглядев поближе, следе.

Непроизвольно накативший холодок ввёл меня в ступор. Множество вариантов и объяснений пронеслось у меня в голове. Неужели это взаправду убийство?

В Портленде, одном из самых безопасных городов Америки, где мелкое воровство уже считалось великим преступлением, произошло настоящее убийство? Это всё никак не укладывалось в моём мозгу. А между тем, сзади, недалёко от меня послышались тихие шаги.

— Ник, — донёсся до меня шёпот Кэт, — Ник, что случилось?

— Мне показалось, что я сбил кого-то...— наконец-то проговорил я не своим голосом. — Я не знаю, что это было, но оно выбежало на дорогу и отбросило машину в сторону. Возможно, это было животное, — я замешкался, так как сам точно не был уверен в правоте своих слов, — крупное животное. Кто бы это не был, оно не пострадало, зато изрядно помяло мне машину.

Скрипя сердце я снова взглянул на вмятины автомобиля, затем, пересилив себя, отвернулся и продолжил:

— Меня наверняка убьют дома, но не это сейчас важно. Посмотри, — повернувшись, я подозвал девушку.

Казалось, от этого отвратительного зрелища Кэт всю передёрнуло. Я видел, как широко раскрылись её зелёные глаза, которые от страха и темноты стали напоминать кошачьи. Меня смутила её реакция: а вдруг она сейчас упадёт в обморок?

Я постарался не думать об этом и переключил своё внимание на пожелтевшие заросли.

— А это что у нас такое? — вырвался у меня вопрос.

На растениях висели, насколько я понял, значимые улики для полиции. Мне захотелось рассмотреть их поближе. Покопавшись в стеблях и листах, нашёл детскую белую перчатку, запачканную по краям кровью.

Изучив досконально эти предметы, можно было сделать вывод, что убийца совершил покушение на наверняка беззащитного ребёнка.
Кровь застыла в жилах только от представления этой жестокой сцены. Я вспомнил об Элизе.

Если бы с ней такое случилось, мне бы навряд ли удалось это вынести. Краем глаза, заметил, как Кэт подняла что-то с земли, но сейчас мне было не до неё. Рука, будто рефлекторно, потянулась к карману куртки, в котором лежал телефон.

Дрожащими от потрясения и холода пальцами набрал номер полиции. Спустя три гудка мне наконец ответили:

— Алло, шериф Вуд слушает Вас, — тяжело произнёс низкий голос дяди.

— Ты срочно нужен, — позволил я себе фамильярность с шерифом, пусть и моим родным дядей. — Приезжай к заброшенному парку, со стороны перекрёстка, да прихвати своих ребят. Тут явно случилось что-то страшное.

— Ник? Что стряслось?! Тебя ведь, насколько мне известно, посадили под домашний арест.

— Это запутанная история. К тому же, нет времени объяснять. Приезжай поскорей, — с этими словами я бросил трубку.

Конечно же, полиция нашего города состояла из когда-то серьёзных и бесстрашных людей, но сейчас они уже все разленились и утратили этот пыл отваги и готовность самоотверженно защищать граждан, а всё потому, что город не особо нуждался в них. Не нуждался до этого момента.

Я снова вспомнил о Коллинз. Девушка наверняка уже измучилась от одного вида этого ужасного зрелища. Всё-таки мне следовало бы отнестись к ней повнимательней в этот трудный для неё день, но укоры в свою сторону ничего бы не решили, поэтому я тотчас направился к остолбеневшей Кэтрин.

С первого взгляда казалось, будто она приросла к месту, как мраморная неподвижная статуя — жуткое всё же зрелище. Девушка была и вправду бледна, словно мел, а лицо выражало искренний испуг и ужас от происходящего. Её зелёные глаза стали темнее и их лихорадочный дикий блеск заставил меня насторожиться.

Она смотрела куда-то сквозь меня, а маленький кулак всё сильнее сжимал поднятую вещицу, от чего выступили костяшки. Я помахал рукой перед её носом, чтобы привлечь внимание, но Кэтрин всё продолжала буравить пугающим взглядом какую-то незримую для меня точку.

— Кэт, — произнёс я шёпотом, осторожно подойдя к ней ближе.

Она медленно перевела свои глаза на меня и еле слышно шевеля посиневшими губами лишь прошептала:

— Волк...

После этого девушка потеряла сознание и наверняка бы упала на землю, если бы я не успел подхватить её. Придерживая это хрупкое слабое тело, я каждой клеточкой чувствовал, как  его пронзает дрожь. Мне пришлось немедленно отнести еле живую Кэт в машину.

Осторожно положив её на сидение и мимоходом убрав тёмные волосы с лица девушки, я закрыл дверцу, думая при этом, что делать, когда приедет полиция. Ясное дело, что мне в любом случае попадёт от дяди и тёти, но можно было как-то прикрыть Коллинз. Так я просидел на капоте моего изуродованного автомобиля и даже не заметил, как вскоре послышался визгливый звук характерный для сирены.

Сразу поднявшись, оглядел надвигавшиеся три машины, разглядывая в каждой дядю. Вот они со скрежетом остановились, и первым показался уважаемый мистер Вуд. Хорошо сохранившийся мужчина тяжёлой поступью прошёл ко мне.

Я всегда отмечал про себя, что Алекс удивительно похож на него. Только взгляд у него был стальной, и на губах редко играла улыбка. Мы пожали друг другу руки, и он хриплым и уставшим голосом заявил:

— Вечно ты ввязываешься в проблемы.

— Я? Причём же здесь я?

— Всегда оказываешься в эпицентре нехороших событий.

— Я, видимо, притягиваю их, — проговорил я шёпотом, чтобы другие копы не услышали нас. — Мистер Вуд, поболтаем с вами в другой раз, а пока лучше заняться делом, не считаете?

— Да, потом обязательно поговорим, — сурово предупредил он.

— Несомненно.

Я рассказал дяде, как по дороге наткнулся на какое-то животное и врезался в дерево. Затем показал то место, где ярко выделялся кровавый след, также показал ему все найденные улики и поделился своими догадками на этот счёт. Он счёл меня либо пьяным, либо лишённым возможности здраво мыслить.

— Какое животное? О чём ты говоришь?

— Клянусь тебе, я видел огромное существо, напоминавшее волка, и оно сбило и откинуло в сторону машину.

— Существо? Волки? Да всех волков уже истребили на территории Портленда.

— Есть соседние леса, — всё упирался я, так как абсолютно был уверен в своих словах.

— Эх, ладно, что с тебя брать, — шумно вздохнул он и повернулся к своим помощникам. — Парни, давайте пройдём подальше в парк. Может, найдём что-нибудь. Ищите по следам. Если что, держите пистолеты наготове, — и по его команде полицейские тронулись с места.

— Мистер Вуд, я тоже хотел бы участвовать в поисках, — со всей готовностью заверил я.

— Нет, ты слишком молод для этого. Тут нужен опыт, — нахмурился шериф, окинув меня недовольным взглядом.

— Так подари мне этот опыт! И, к тому же, я уже совершеннолетний и имею право на выражение собственного мнения, — с достоинством гордо проговорил я, но мои слова не вызвали у дяди никакой реакции.

— Ник, то, что тебе восемнадцать, ещё не делает тебя взрослым.

— Но я всего лишь...

— Хочешь помочь, — не дал мне договорить шериф. — Я ценю это, но сейчас тебе лучше поехать домой. Я не буду доносить на тебя, но впредь будь осторожнее и не лезь, куда не положено, — наставительно сказал он. — А теперь, извини меня, но мне надо идти, — с этими словами дядя скрылся в темноте, какой был окутан весь заброшенный парк.

Я почувствовал, как невероятная злоба на дядю поднимается во мне, уже готовая своим напором сокрушить что-нибудь или кого-нибудь. Но я подавил в себе это. Разум дал о себе знать.

Всё-таки в его словах была правда, поэтому мне стоило лишь подчиниться. Недовольный собой я поплёлся к машине и завёл двигатель. Ненароком взглянул на рядом полулежащую в обморочном состоянии девушку.

Я точно не знал, что делать в таких случаях, поэтому просто проверил пульс. К счастью или нет, но она была жива. Я уже понял, что мне стоило в тот самый день, когда Кэт упала на меня в библиотеке, бежать на все четыре стороны подальше от этой безумной девчонки.

Возможно, тот факт, что в моём роду были идиоты-искатели приключений, повлиял на моё отношение к ней. Мне было интересно, как никогда. Я редко интересовался людьми, а Кэт отличалась от моего привычного окружения, наверное, потому что была не отсюда родом.

Я отгонял мысли о скором выговоре, который непременно поджидал меня дома, стараясь заострить своё внимание на чём-то. Долго ждать объекта моего внимания не пришлось, потому как я уже подъехал к воротам дома Кэтрин. И вот представил себе эту картину, как зайду я за порог с лишившейся чувств Коллинз на руках.

Что тогда подумают её родители обо мне? Я не мог этого допустить, так как у меня и без того хватало проблем, поэтому решил самовольно пробудить девушку. Припомнив, что нужно делать при потере сознания, приблизился к ней и опустил сидение так, чтобы она оказалась в горизонтальном положении.

Затем взял бутылку и, ни минуты не раздумывая, плеснул холодную жидкость прямо в лицо Кэт. Реакция не заставила себя ждать. Она резко вскочила и закрылась руками в спасительном жесте.

Её волосы кучерявыми волнами рассыпались по плечам, словно они были какой-то тёмной мантией, закрывающей девушку от внешних сил. Она до сих пор дрожала, и это было мучительно для меня, так как я не подписывался на то, чтобы успокаивать или утешать кого-либо.

— Ты как? — лишь смог выдавить я.

Кэт не ответила, а осторожно приоткрыла зелёные глаза, разглядывая меня. Потом она будто оправилась от шока и, выпрямившись, посмотрела на меня в упор.

— Что? — спросил я и отодвинулся подальше.

— Что? Ты спрашиваешь "что"?! — накинулась девушка, напоминавшая сейчас разъяренную кошку. — Зачем ты облил меня водой?! — она указала на своё мокрое лицо, а её брови опасно сошлись на переносице.

— Ты потеряла сознание, и я великодушно даже подвёз тебя до дома, хотя лучше бы оставил на улице.

— Вот именно. Мне твои подачки и подавно не нужны, — открыла Кэт дверь, собираясь покинуть моё общество.

— Ну и прекрасно.

— Прекрасно! — хлопнула она дверцей и помчалась домой.

Я мысленно выругался. Как можно ни с того, ни с сего повздорить, да ещё и после всей этой ужасной ситуации. Девушки порой попадаются такие странные, что разумней было бы изолировать их от цивилизованного общества на каком-нибудь уединённом острове.

Я усмехнулся своему состоянию. Вот сейчас меня ждала расплата за мой промах, и я с удивительным для себя спокойствием ожидал лекций, которыми меня регулярно мучают мои заботливые родственники. Припарковавшись возле дома, стараясь оставаться незаметным, прошёл в дом через вход, находящийся на заднем дворе.

В коридоре было темно и подозрительно тихо, и передо мной стояла трудная задача: подняться так незаметно к себе в комнату, чтобы никого не разбудить. С каждым моим шагом ступенька лестницы издавала неприятный, режущий слух скрип, который в полной тишине отдавался ещё более отчётливо нежели обычно.

— Ник, это ты? — застал меня врасплох звонкий голос Элизы, появившейся на пороге своей детской комнаты.

Её шоколадные, растрепавшиеся волосы, немного покрасневшие глаза и детская светлая пижама с рисунками зайцев и морковок свидетельствовали о том, что она спала, а я, видимо, помешал сну своей сестрёнки. И хоть сейчас Элизе безумно хотелось спать, но озорная улыбка блуждала на милом лице, а горящий любопытный взгляд был красноречивее всех слов. Она явно была рада увидеть меня и уличить в момент моего возвращения в комнату.

— Так, а почему мы не спим? Все послушные дети уже давно седьмой сон видят, — нарочито строго, но с улыбкой проговорил я, поднимая её на руки и уже готовясь нести свою маленькую ношу в кровать.

— Вообще-то, это ты меня разбудил, — деловито, с укором сообщила Элиза.

— Ох, прошу прощения, моя госпожа, такого больше не повторится, — покорно извинился я, пока укрывал её одеялом.

— Я тебя прощу, если ты привёз мне мороженое!

— Конечно, привёз. Ты бы с меня шкуру спустила, если б я забыл.

— Где же оно? — обеспокоенно поинтересовалась она.

— В машине осталось. Завтра поедим, а то уже поздновато, — устало растягивая слова, проговорил я. — Кстати, о моей шкуре, — как бы невзначай вспомнил я. — Как там родители? Скажи, только помягче, мне сильно достанется? — разлёгся я на кровати, которая казалась по сравнению со мной невероятно мизерной.

— Да, тебе сильно достанется! Я их такими сердитыми никогда не видела! Они наверняка тебя запрут дома, прям как принцессу из сказки! — весело, почти восторженно лепетала Элиза, которой явно доставляло удовольствие пугать меня. — Может быть, даже выгонят на улицу! Если такое случится, мороженое не забудь принести, — мило улыбнулась она, показывая очаровательные ямочки.

— Значит, тебе нужно только от меня мороженое, да? Я тебе, получается, совсем не нужен, да? — притворно с обидой в голосе сказал, закрыв лицо рукой.

— Нужен, конечно, нужен! Не обижайся! Если такое произойдёт ты можешь навещать меня в любое время, и мы будем играть с тобой, когда я буду свободна! — Элиза пыталась отдёрнуть мою руку, но после нескольких попыток капризно возмутилась:

— Ну что ты за ребёнок такой! Я тут извиняюсь перед ним, а он закрывается от меня как... как... как осёл какой-то! — нашлась она и тут же залилась ярким всеми тональностями смехом.

— Вот как. Я осёл значит? Ну всё! Теперь не убежишь, — ринулся я за ней.

Элиза с громким хохотом побежала в коридор. Был слышен лишь топот от её маленьких ножек. Она не боялась темноты, поэтому преспокойно спряталась за высокий торшер и выжидала меня, как самый настоящий хищник.

В следующую секунду я уже настиг её, и Элиза с громким радостным криком стала вырываться. Наше веселье уже в сотый раз, как по сценарию, нарушили пришедшие на шум дядя с тётей. Супруги Райдеры стоили друг друга и идеально гармонировали вместе, создавая крепкий союз.

Лангстон Райдер, мой дядя, был могучим и внушительным мужчиной, хорошо сохранившемся для своих лет. Очень похожий на моего отца внешностью, он ни капли не напоминал мне его характером и поведением. Темноволосый, высокий, с жёстким стальным взглядом, насмешливой улыбкой и своего рода ехидством во всём своём существе — дядя раздражал меня невероятно.

Мой отец был более мягок и умел относиться справедливо к другим людям, также любил делиться со мной советами и рассказами о своих собственных ошибках, совершённых по молодости. Дядя, кажется, сам состоял из тёмных тайн и опасных интриг. Я относительно любил его, и почасту у нас случались недомолвки, после которых мы могли не замечать друг друга месяц.

Впрочем, удача сопутствовала мистеру Райдеру на протяжении всей его жизни. Я знал, что деньги он зарабатывает нечестным путём, а в молодости был шулером, картёжником и, вообще, вёл разгульный образ жизни, пока не встретил тётю, которая смогла усмирить беспутного мужчину.

Тётя Элеонора была очень красивой и величественной женщиной, которая вызывала восхищение у многих. Длинные, шелковистые волосы, выразительные синие глаза, гордая осанка, королевская походка и изящные манеры делали её бесподобным украшением семьи Райдеров. Не знаю почему, но мне, в отличие от других людей, созерцавших её удивительную красоту, не нравилась внешность моей тётушки.

Я не мог увидеть, как бы ни старался, жизнь в этих застывших правильных чертах, согревающий огонь в ледяном взгляде, теплоту в строгом голосе или нежность в изящных движениях. Сопоставляя её с мамой, нельзя было сказать, что она была менее красивой, но явно была менее притягательной и приятной. Элеонора пыталась заменить мою маму, поддержать советом, но, когда она потерпела крах на этом поприще, я стал замечать, что тётя стала более раздражительней и строже относиться непосредственно ко мне и уже не защищала своего племянника от нападок сурового мужа.

Я остро чувствовал своё одиночество в этом доме. Мне не было места здесь. Я мешал им и был в курсе этого, но, словно специально, будто под чьим-то воздействием, доставлял им хлопот и проблем.

Они любили меня, так как им ничего не оставалось, кроме этого, ведь я был их племянником. Я много размышлял на эту тему, мучил себя мыслями об одинокой смерти, о том будущем, где я буду несчастен, что исход иной будет невозможен для меня. На самом деле, искренне и безотрадно меня любил один человек — этим человеком являлась Элиза, которая всегда считала меня своим родным братом и принимала меня таким, далёким от идеала, проблемным, со своими странными заморочками, меланхоличным подростком.

Я часто думал, что эта любовь от неведения и безопытности, ведь она была ещё невинным и доверчивым ребёнком, приукрашивающим реальность и идеализирующим объект своей любви. Правда, мне удалось стать для неё настоящим братом. Я делал всё, чтобы малышка была счастлива и верила в чудеса и в героев из книжек.

— Ник, я спрашиваю тебя в последний раз. Где ты был? — вывел меня из грустных раздумий раздражённый голос дяди.

— Там, где надо. Не твоё дело, — равнодушно ответил я, с вызовом посмотрев на него, готовясь к словесному поединку.

— Ах, вот как теперь заговорил. Не моё дело значит. И кто это решил? Неужели ты? — презрительно усмехнулся мужчина, грозно сверкнув глазами.

— Перестаньте буянить, мальчики, от этого только хуже, — подала голос тётя Элеонора и, подойдя к своему мужу, положила свою изящную руку ему на плечо.

Она сейчас напоминала грациозную кошку, которая успокаивает своих непослушных котят.

— Итак, где ты был, Ник? Мы переживали за тебя, — ровно, без тени беспокойства проговорила она.

Впрочем, по её тону сложно было понять, правду говорила тётя или же лукавила для вида.

— Мне нужно было... Я нашёл куклу, — уцепился я за тему, которая доставляла им много хлопот, так как миссис Смит угрожала моим исключением, если я не верну эту мистическую вещь.

— Да? Это чудесно, конечно, но каким образом ты её нашёл, если не секрет? — поинтересовалась тётя, окинув меня серьёзным взглядом синих глаз.

— Я бы с удовольствием об этом поведал тебе, дорогая тётушка, но, к сожалению, безумно устал, чтобы вдаваться в подробности моих поисков. А теперь, извините меня, поболтал бы с Вами ещё, но мне пора спать. Спокойной ночи, — отвесив тетральный поклон, я удалился, довольный своей пропитанной сарказмом и ядом речью, после которой отметил, что дядя и тётя остались в недовольном и даже рассерженном расположении.

Поднявшись в свою комнату, которая раньше была чердаком, я сразу запрыгнул под шерстяное одеяло, не удостоившись даже переодеться для приличия. Только сейчас я вполне ощутил свою усталость от пережитых впечатлений за сегодня. Прикрыв тяжёлые веки и закрыв лицо рукой, тревожный сон опутал меня в свои сети, принимая в когтистые лапы того неизвестного чудовища на дороге...

Я заснул крепким, беспробудным, но беспокойным сном. Всё в нём виделось в расплывчатых бликах, словно кто-то одел плёнку на мои зрачки, чтобы я видел всё в ином обличии. Я снова находился в своей машине на дороге.

Вроде всё казалось вполне безопасным и обычным, но тут я заметил, что прикован цепями к сидению. Жестянные верёвки впивались в кожу и потихоньку оплетали мою шею. Вот я почувствовал плавное движение холодного металла по ключице, затем, к моему удивлению, настолько реальная боль прорезалась в подбородке.

Нет, я не собирался просто сдаваться, поэтому огляделся в поисках какого-нибудь тяжёлого инструмента, чтобы сломать эти удушающие цепи. Вдруг мне предвиделось внизу длинная верёвка, свернувшаяся клубком. Внезапно она преобразилась и превратилась в огромную змею с горящим взглядом чёрных глаз и двумя белоснежными, светящимися в темноте, клыками.

Прежде чем я успел что-либо предпринять, она, грозно шипя, как мне послышалось, человеческие слова, напала на меня и — я проснулся. Тяжёлая отдышка и лёгкая дрожь ещё напоминали о пережитом, будто в реальности, сне. Я запустил руку в волосы и посмотрел в окно: ветки деревьев покачивались от сильного ветра, шум которого был слышен даже из закрытого окна, долгожданные хлопья снега крутились в воздухе в каком-то понятном лишь им танце.

На улице ещё было темно, но сон больше не приходил ко мне, как бы я не старался. Решив занять себя чем-нибудь полезным, вытащил холст, линейку и карандаш. На почти белом, в кое-каких местах затененном листе, глазам предстал эскиз лица моей матери.

Строгие линии глаз, носа и губ меня огорчали. Когда я рисовал, то не смел показывать даже самым близким людям, так как чаще всего критиковал свои несовершенные работы. Пусть меня считали окружающие уверенным в себе человеком, но моя твёрдая уверенность никак не распространялась на рисование.

Я роптал на идиотскую, постоянно прорывающуюся резкость в себе. Она была заметна во всём: в голосе, в движениях, в эмоциях. Мне никак не удавалось быть менее резким и грубым с людьми, которые мне ничего плохого не сделали.

Возможно, именно поэтому я срывался на дружелюбном, добром Алексе, заслужившим это меньше всех. Сколько помню себя, вместе проведенное детство и наши бесконечные соревнования, всегда превосходил друга во всём, но в самом важном я так и остался поверженным.

Да, пусть я был сильнее его, пусть умнее и имел творческий потенциал, но он был гораздо счастливее меня. Алекс рос единственным сыном в полной семье, где родители сконцентрировали весь свой мир в своём ребёнке. Мне было завидно, что хоть мистер и миссис Вуд ругали и наказывали друга за промахи и проступки, но в трудные минуты всегда оказывались рядом и принимали его таким, со всеми ошибками и странностями.

Я многое бы отдал, чтобы быть на его месте. Однако, чему не суждено исполниться, лучше о том и не думать. Так ведь?

Рука никак не хотела подчиняться и рисовала какие-то замысловатые круги, похожие на контуры неизвестной фигуры. Пальцы не выдержали, и я откинул карандаш и устало откинулся на подушку. Воспроизведя в голове воспоминания прошедшего дня, зацепился на мысле о Кэтрин.

Странная девушка. Об этом я догадался ещё в первую нашу встречу, но мне почему-то было искренне жаль её после нашего с ней откровенного разговора. Я до сих пор чувствовал этот осадок в душе, который остаётся только после таких сказанных слов о чём-то личном, доверенных чужому человеку, являющемуся, по сути, тебе никем.

Доводя себя размышлениями чуть ли не до состояния исступления, я дожил до наступления утра. Оно выдалось поистине самым тяжёлым в моей жизни. Не столько из-за головной боли, сколько из-за какого-то мрачного предчувствия.

Угрюмый и обеспокоенный, я незаметно, пока все спали, вышел из дома и побрёл в сторону школы. Первым делом мне нужно было зайти к миссис Смит и избавиться от этой проклятой куклы. В "обителе знаний" не нашлось ни единой души и давящая тишина напрягала больше, чем крики и болтовня учеников.

Я стоял посреди длинного коридора, устремив всё своё внимание на чистый, блестящий пол. Не знаю, чего ожидал, совершенно бездействуя, от этого занятия, но так простоял я несколько долгих и отчего-то мучительных минут. Затем невольно вновь вспомнил о кукле и, вытащив её из рюкзака, рассмотрел повнимательней, в надежде разглядеть что-нибудь стоящее в обгоревшей тряпке, набитой непонятным мягким материалом.

— Молодой человек, что вы здесь делаете в такую рань? — раздался позади голос той, которую я как раз искал.

Повернувшись лицом к директрисе, я ответил:

— Миссис Смит, мне нужно было срочно отдать вам это, — я протянул ей куклу, отметив, что она следит за мной какими-то недоумёнными и даже испуганными глазами.

— Это, конечно, хорошо, что вы её нашли и вернули, но зачем же было приходить так рано? Могли бы и позже отдать, — миссис Смит приняла из моих рук ценную для неё вещь и тотчас же засунула её в свою чёрную сумку. — С вами всё в порядке? Как вы себя чувствуете? У вас болезненный вид. Может, освободить вас от занятий? — заботливо предложила она.

— Нет, не нужно. Спасибо, но это лишнее. Я абсолютно здоров, — заверил я, хотя и сам не верил в правдивость сказанных слов.

— Раз уж вы так говорите, я не настаиваю, — пожала плечами директриса. — Подождите в кабинете, пока не начнётся урок.

— Я бы предпочёл позаниматься в зале, если Вы не против, — небрежно обронил я, выделяя вторую часть фразы, стараясь напомнить миссис Смит об её недавней угрозе запретить мне играть в баскетбольной команде.

— Нет, я не против. Пока, до поры, до времени, гоняйте мечи на здоровье, но, Райдер, помните, что Вы у меня под прицелом, — грозно предупредила она и, не дав мне и рта раскрыть, развернулась и уверенно направилась к своему кабинету.

Мне лишь оставалось лицезреть её удаляющуюся фигуру и прислушиваться к равномерному цоканью каблуков. Когда миссис Смит скрылась из виду, я отправился прямиком в спортзал. Закидывая уже в двадцатый раз мяч в корзину, одновременно утопая в водовороде своих мыслей, старался подавить назойливую головную боль, которая всё никак не проходила.

— Не помешаю тебе, если составлю компанию? — спросил тот, кого я почему-то как раз ожидал увидеть здесь в такую рань, хотя Алекс чаще опаздывал, и это наверно был первый раз, когда он пришёл вовремя.

— Конечно же, нет, — передал я ему мяч.

— Я не об этом, — друг с еле сдерживаемой яростью откинул его в сторону так, что он, ударившись об скамью для болельщиков, отскочил назад и плавно остановился возле ноги Алекса. — Папа мне всё рассказал о вчерашнем убийстве, — его голос дрогнул.

— Что именно?

— Это ужасно, Ник. Не могу себе представить, чтобы кто-то мог поступить так чудовищно с ребёнком, — поникнувшим взглядом он внимательно посмотрел мне в глаза. — Этот подонок убил маленькую девочку, а затем повесил её обескровленное тело на дереве!

— Я знаю. Я был там, но её тела не видел. Твой отец запретил участвовать в поисках и отправил меня домой, — усиленно спокойно проговорил я.

— Да, что-то вроде такого он мне тоже рассказал. Я не виню его, ведь папа поступил так, как считал нужным. У него возник тогда лишь единственный вопрос к тебе.

— Какой же?

— Какого чёрта ты делал возле заброшенного парка в полночь?

— Искал куклу, — признался я, не выдержав испепеляющих зелёно-голубых глаз, которые с укором во всю изучали меня. — Мы с Кэтрин отправились на поиски куклы, чтобы вернуть её миссис Смит. Когда мы нашли её и ехали домой, машину столкнуло какое-то крупное животное. Мы врезались в дерево, а потом увидели следы от крови, и я позвонил твоему отцу...—  я запнулся, заметив, что Алекс будто застыл в удивлении и немом ужасе.

— Стой! Какое животное?! Ты о чём?! И почему папа не знал, что на месте преступления присутствовала Кэтрин?! — наконец, взорвался он.

— Я не хотел её впутывать. К тому же, она потеряла сознание, не выдержав этого зрелища.

— Ты должен был вызвать скорую или предупредить моего отца! Он бы что-нибудь придумал! Ник, да ты чёртов эгоист! — замахнулся Алекс на меня, но я успел увернуться, и он опечаленно и устало присел на близстоящую скамью.

Его последняя фраза особенно ужалила меня. Алекс редко злился, и мало кому доводилось видеть его в гневе. Сейчас он рассердился не на шутку и явно желал в данный момент пройтись по моему лицу.

Однако не поведение друга меня покоробило, а его слова. Точные, меткие, попавшие в самую цель. Мне стало невероятно стыдно за себя, и я захотел исправить свою ошибку.

— Алекс, ты абсолютно прав. Я чёртов эгоист, но не лишён совести. Мне стыдно. Очень. И я хочу тебе помочь, ведь ты пришёл ко мне с этим не просто так? — присев рядом с ним, я уставился на трибуну напротив.

— Мне нужна твоя помощь. Ты единственный человек, на кого я могу положиться.

— Хорошо. Что же ты задумал?

— Ник, ты ведь прекрасно понимаешь, что мой папа, даже с помощью всех сотрудников полиции нашего города, не справится с этим делом. Ты же знаешь, что в Портленде никогда никто не сталкивался с таким жестоким преступлением. Мне кажется, что первое убийство старика, про которое я тебе рассказывал, и второе убийство девочки связаны.

— Да уж, тело старика нашли возле реки Уилламетт, а она находится как раз неподалёку от парка.

— Именно! Тело ребёнка же было подвешено на дереве в нескольких метрах от реки. Плюс к этому, они оба были убиты похожим способом. Их словно сожгли изнутри.

— Вскрытие тела девочки уже сделали?

— Да, почти сразу же после того, как привезли в участок. Внутренные органы были в пепле.

— То есть, ты считаешь, что это серийный маньяк-убийца мистификационным образом поражает свои жертвы? — повернулся я к нему.

— Да.

— Не хочешь ли ты сказать, что это дело должны расследовать мы? — шутливо спросил я, но серьёзное выражение лица Алекса заставило меня подавить смешок. — Серьёзно? Ты спятил? Два подростка, думаешь, смогут разыскать преступника, которого навряд ли сможет поймать целая толпа полицейских? Решил поиграть в следователя? — насмешливо, впрочем, без тени веселья проговорил я.

— Ник, папа уже слишком стар, чтобы лазить в лесу по ночам. Я устал видеть, как мама переживает и волнуется за него каждый день, провожая его на работу. Я боюсь за него, — он со вздохом развёл руками. — Мне известно, что ты не в ладах с моим отцом, но подумай тогда о других. Не факт, что убийца, разгуливающий сейчас спокойно на свободе, не нападёт на кого-нибудь из наших близких и знакомых. Представь, если б такое случилось с Элизой...

Меня всего передёрнуло от его слов. В сознании возник образ кудрявой малышки и вспомнилась та картина кровавых следов...

— Замолчи. Договоришься сейчас.

— Ладно, молчу. Так ты согласен?

— Согласен. Только нужен план.

— Я проникну в кабинет отца и попытаюсь отыскать хоть какие-то зацепки.

— А потом что?

— А потом мы с тобой отправимся на место преступления и сами изучим его. Может быть, найдём что-нибудь. Знаю, план простой, но я больше не знаю, что можно ещё сделать.

— Поступим так, как ты сказал, для начала, затем разберёмся. Только в парк я пойду один.

— Ты идиот?

— Я точно смогу сбежать из дома, а тебя кто отпустит? Твои родители, уж поверь, теперь будут следить за тобой не отрываясь.

— Я всё же попробую.

Стук дверей, гул в коридоре и голоса учеников возвещали о том, что пора на занятия. Мы поднялись со своих мест и встали у самого порога, отделяющего спортзал от всей этой школьной суеты.

— Ты прости меня, Ник, за то, что назвал тебя эгоистом, — искренне извинился передо мной Алекс.

— За правду не прощают и прощения не просят, знаешь ли ты это?

— Всё равно, я извиняюсь.

— Я забыл уже об этом. Меня больше волнует то, что мы с тобой предприняли.

— Ничего, справимся, — оптимистично заверил тут же он.

— А если мы встретимся с ним, что тогда?

— Я об этом как-то не задумывался, — стушевался друг.

— Представь, как нам повезёт, если он захочет нас убить. Мы хоть узнаём, как он так сжигает внутренности, — усмехнулся я. — Давай дадим клятву. Раз мы, такие смелые придурки, решили гоняться за таиственным преступником, то пообещаем, что не отступим, как бы страшно не было, и дойдём до конца, — я протянул руку Алексу для закрепления нашей клятвы, как мы делали когда-то в детстве, во время игр в рыцарей Круглого стола.

— Обещаю. Найдём этого урода, и пусть он сгниёт в тюрьме, — решительно проговорил Алекс и крепко пожал мою руку.