Когда я работала в Бостоне, то по одному моему щелчку получала много привилегий. Но что-то в этом мире пошло не так.

— Как ты не можешь мне помочь? Ты забыл, из какого дерьма я тебя вытащила? — яростно шиплю в трубку.

— Прости, Лаура, но сейчас ты не в почёте. Тебя поливают дерьмом в газетах. И ты больше не работаешь в юридической фирме. У тебя забрали лицензию.

— Что? — шатаясь, восклицаю я.

— Ты не слышала об этом? Сегодня утром твой босс сделал заявление в прессе о том, что они уволили тебя и отобрали лицензию. Ты в дерьме, Лаура.

— Ублюдки! — визжу я, а на том конце провода раздаются быстрые гудки.

Быстро проверяю свою почту и вижу кучу новых писем. Утром я была немного не в себе, но сейчас ещё хуже. Мне становится настолько плохо, что я оседаю на капот своей машины и звоню Перл.

— Мисс О'клэй, наконец-то, вы мне перезвонили. Здесь творится ад! Меня уволили, как и вас! Я отправила вам не меньше десяти писем!

— Как они могли меня уволить? Это незаконно! И тебя тоже не могли уволить, это тоже незаконно!

— Мисс О'клэй, мне пришлось уйти по собственному желанию, чтобы не портить своё резюме. На вас натравили прессу. Несколько важных людей подтвердили, что вы незаконно использовали свои полномочия и, вероятно, вам придёт повестка в суд.

— Что? — шепчу я. — В суд?

— Да, я слышала о том, что сотрудники обсуждают это. Они подговаривают других, чтобы заявлений о вашей жестокости было ещё больше, и это заказ.

— Вот же суки. Они натравили на меня всех. Меня могут просто посадить в тюрьму, а я столько лет отдала, работая в компании.

— Мне жаль, мисс О'клэй, но я больше ничем не могу вам помочь. А также ваш компьютер вскрыли и передали боссу все ваши дела, звонки и всё остальное.

— Чёрт, — скулю я.

— Вас просто решили уничтожить. Вы кому-то перешли дорогу, и теперь вам мстят. Я бы советовала вам спрятаться или пока переждать бурю где-нибудь очень далеко отсюда. Уезжайте из Бостона и не светите своей лицензией, иначе это уже незаконно. Но что я вам рассказываю, вы юрист и лучший. Надеюсь, что всё у вас будет хорошо. Прощайте, мисс О'клэй.

Находясь в полном шоке, медленно скатываюсь по капоту машины и сажусь на землю. За что? Я не верю в чёртову карму. Меня просто подставили.

Почему я, вообще, начала звонить всем своим знакомым. Дело в том, что после подачи заявления на отказ от опекунства и подачи иска в суд Милуоки, нас троих послали к чёрту на две недели. Наше дело даже не получило должного внимания, его просто положили в стопку! Это разозлило меня, а теперь я оказалась персоной нон грата. Мне нельзя возвращаться в Бостон, потому что меня линчуют. Если это заказ, то пресса знает, что делать. Я сама к ней обращалась и не раз, чтобы затравить оппонента. Теперь же это делают со мной, и я уверена, что всё это сделал мой босс. Он испугался меня, а что же Марик? Его телефон отключён. Он кинул и обманул меня. И теперь у меня нет ни работы, ни авторитета, ни лицензии, ничего. Хотя бы деньги есть... но и на них наложен арест, как и на всю мою недвижимость, пока я не вернусь в Бостон и не приду в суд. Впервые в жизни мне страшно. Пока нет никаких повесток, все мои счета заморожены на время. Но повестка в суд будет, и мне придётся искать самого лучшего адвоката в Америке и как-то оплатить его, а денег, точнее, наличных, у меня не так много, но зато есть офшоры. Я вытащу оттуда деньги, и мне нужно перевести их на чей-то счёт. Ничего, я справлюсь. Я раздавлю этих ублюдков, когда всё решу здесь и, может быть, возьму тайм-аут.

Поднимаюсь с земли и принимаюсь расхаживать перед своей машиной. Ладно, арендованной машиной. Чёрт.

— Лаура, ну что? Ты уже всё решила? — Шейд выходит из-за угла. Господи, его ещё не хватало.

— Появились некоторые сложности, — выдавливаю из себя.

— Какие сложности? Нет свободных яхт, которые ты хотела купить? Или твои милые рабы повесились, и теперь ты ищешь новых? — язвительно издевается он.

— Это не смешно, придурок, — хлопаю его ладонью по плечу и глубоко вздыхаю. — Дело в том, что я... не могу помочь.

— Что? Как не можешь? Ты же обещала, что сделаешь пару звонков, и всё, мы с тобой больше никогда не увидим друг друга! — злобно повышает голос Шейд. Ему восемнадцать, а он подавляет меня своим ростом. Что за чёрт? И я чувствую себя маленькой, провинившейся дурочкой.

— Ну, есть хорошая новость. Вероятно, меня посадят минимум на восемь лет в колонию строго режима, и это точно удачное стечение обстоятельств для тебя, — натягиваю горькую улыбку.

— Посадят? Что ты натворила? — шокировано шепчет Шейд.

— Была отличным юристом, а теперь я ничего не имею. Меня подставили и уволили. У меня забрали лицензию. На все мои счета и недвижимость наложили судебный арест. И скоро мне придёт повестка в суд по нескольким статьям.

— Чёрт возьми, Лаура! — восклицает Барри.

Поворачиваю голову и вижу его. Видимо, он всё слышал.

— То есть ты теперь некрутая? У тебя ничего нет? Ты просто лживая и высокомерная тварь, которая больше ничего из себя не представляет? — Меня ранят слова Шейда, как и сильно оскорбляют.

— Я родилась крутой, и это ничего для меня не значит. Две недели мы поживём вместе, а потом мою кандидатуру точно вычеркнут из списка твоих опекунов. Так что ты ничего не теряешь, это я теряю буквально всё, — яростно шиплю.

— И по чьей вине? Может быть, стоило относиться к людям нормально, а не как к дерьму?

— Да пошёл ты, Шейд! Ты понятия не имеешь о моей жизни, и с каким дерьмом я встречаюсь каждый день! Думаешь, у тебя проблемы? Ни черта, дружок, это у меня проблемы и крупные. Так что отвали.

— Если ты думаешь, что я буду жить с тобой, то сильно ошибаешься!

— Больно мне хочется жить с тобой, проститутка!

— Лживая овца!

— Хватит! — Барри дёргает Шейда за руку. — Что происходит, Лаура?

— Дерьмо происходит, вот и всё. Я ничего не могу сейчас сделать, ты слышал причины. Меня могут обвинить в финансовых махинациях, психологическом давлении и насилии над сотрудниками, преследовании и ещё в куче статей. И это будет даже малость.

— Лаура, — разочарованно шепчет Барри.

— Что Лаура? Ты не знаешь, что такое работать юристом в Бостоне и начинать с нуля, ясно? Никто не имеет права меня осуждать! Я поеду домой и со всем разберусь.

— Ты не можешь покидать этот штат и являешься опекуном Шейда!

— Да ни черта! — орёт Шейд.

— Я могу задержаться на пару недель, хотя не уверена, что меня не возьмут раньше. Я понятия не имею о том, что сейчас происходит в Бостоне, но, по словам моих бывших друзей и коллег, которые отвернулись от меня, моё имя полощут в самом грязном белье с подачи моего бывшего босса. Поэтому... я пока останусь.

Это прекрасный шанс затаиться и подождать, что будет дальше. Сейчас мне невыгодно уезжать в Бостон. Лучше так. Я смогу следить за всем или просто напиться.

— То есть... она будет жить здесь? — вставляет Шейд.

— Да, получается, что так. Я буду жить здесь, — киваю ему.

— Шейд, твоя мама чётко всё прописала в завещании. Лаура в данный момент владеет домом и является твоим опекуном. Это временно, до суда. И ты будешь выполнять эти условия, — произносит Барри, указывая пальцем на Шейда.

— Ни черта! Нет! — кричит парень, отходя спиной назад.

— Шейд, твоя мама хотела...

— Правда? Она вот этого дерьма для меня хотела? Вот эту никчёмную алкоголичку и преступницу мне в опекуны? — спрашивает Шейд, с презрением глядя на меня. Гадёныш.

— Шейд, успокойся. Джил знала, что делала.

— Знала? Ни хрена она не знала! Она не видела её восемнадцать лет! Она не знала её! И мама не спросила у меня, хочу ли я всего этого дерьма? Она не спросила у меня, хочу ли я остаться один без неё? Мама не спросила меня, как я буду себя чувствовать, если она наглотается таблеток и умрёт! Она ни о чём меня не спросила! И она больше не может решать за меня, ясно? Я не собираюсь жить с этой шлюхой!

— Я тебе язык вырву, — злобно цежу.

— А разве нет? Ты не продажная шлюха? Где твой крутой жених? Где твои крутые друзья? Никого нет рядом с тобой, потому что ты не стоишь ничего. Я не буду с тобой жить!

— Ты вернёшься домой сегодня, Шейд! — грозно говорит Барри.

— Нет!

— Шейд! Ты вернёшься, или же я позвоню в полицию! А у тебя осталось последнее предупреждение до детской колонии! Ты меня понял?

— Иди на хрен! — Шейд показывает Барри средний палец и срывается на бег.

Чувствую себя ужасно. Я подвела этого паренька. Я унизила себя. И я в дерьме. Мне бы бояться из-за того, что в Бостоне на меня спустили всех собак, но я больше волнуюсь за то, что будет дальше здесь.

— У него проблемы с полицией? — спрашиваю, вопросительно выгибая бровь.

— Да, видимо, вас здесь тоже двое, — хмыкает Барри. — Итак, рассказывай, что происходит, Лаура? Я клялся Джил в том, что позабочусь о Шейде. В своём письме она просит меня позаботиться ещё и о тебе. Поэтому я хочу понять, как мне помочь вам обоим.

Шумно вздыхаю и сажусь на нагретый метал капота машины. Барри делает то же самое.

— Меня пытаются уничтожить, вот и всё. Всех подробностей я пока не знаю и, если честно, не хочу знать. Но на мои счета и недвижимость наложили арест, пока их будут проверять. И поверь мне они найдут очень много причин для того, чтобы подать на меня в суд. Так в Бостоне работают. Нет честных юристов. Есть элитные суки и те, кто подаёт им кофе. Всё. Поэтому сейчас я в дерьме, но разберусь с ним, как только здесь всё решится. Я не могу вернуться в Бостон, это облегчит им задачу, и они поймают меня. Здесь же я могу немного подумать о том, как жить дальше и что предпринять. Но единственное, что я понимаю это то, что моя жизнь больше не будет прежней. Чёрт, — произношу и запускаю пальцы в слипшиеся от влажности волосы.

— Послушай, Лаура, нет безвыходных ситуаций.

— Есть. Посмотри на меня, Барри! — восклицая, подскакиваю на ноги и показываю ему вокруг себя. — Посмотри на меня. Я была лучшим юристом Бостона. Я была акулой. Метила в партнёры фирмы. Я была обручена с одним из самых лучших и богатых мужчин Америки. У меня было полно денег и недвижимости, я ни в чём себе не отказывала. Я могла позволить себе всё в этом мире! Всё! Я копила и копила эти чёртовы деньги! У меня нет друзей, настоящих друзей, потому что однажды меня уже предали и бросили! У меня были люди, которые меня боготворили, пока я была на коне, а сейчас они все от меня отвернулись и решили, что теперь самое время показать всем мои грязные трусы. Вероятно... нет, точно, меня посадят. И ко всему прочему моя мёртвая бывшая подруга решила, что я именно тот самый человек, который может быть опекуном её сына! Это ли небезвыходная ситуация?

— Я понимаю, что тебе сейчас очень сложно. Но всё не так плохо, как ты сейчас говоришь. Я услышал лишь твои сожаления о том, что у тебя нет той роскоши, что и раньше. Она так важна для тебя? Мы живём небогато, но счастливы. А ты не была счастлива, Лаура. Разве тебя никогда не мучила совесть, оттого что ты поступала неправильно? Разве тебе бы не хотелось быть другой?

— Другой? Нет, я всегда стремилась к тому, чтобы быть независимой и иметь власть. Да, ты прав, мне важны деньги. Без денег в этом мире ты ничто. И это я доказала на своём же примере.

— Что ж, теперь тебе придётся выживать, как это делаем мы. Я не вижу в этом никакой проблемы. У тебя есть дом, в котором ты можешь жить и обдумать, что тебе делать дальше. У тебя есть я, готовый помочь тебе. У тебя есть всё, чтобы ты встала на правильный путь и не только ты. Шейд тоже нуждается в тебе.

— Шейд? — нервно прыскаю я. — Он нуждается во мне? О-о-о, нет. Я самый худший пример, кем он может быть. Он и так работает незаконно, и ты об этом знаешь. Он танцует стриптиз, пьёт алкоголь и... занимается проституцией. Ему точно не нужен кто-то вроде меня.

— Джил никогда не могла его наказать. Она позволяла ему всё, потому что слишком сильно любила его. Но Шейд неплохой парень, Лаура. Ему больно и страшно, к тому же сейчас он переживает горе. Я знаю о том, что он танцует и зарабатывает деньги в Милуоки. Джил не знала. Я держал от неё это втайне. Шейд обещал, что прекратит, но... он пытался помочь матери любым способом. Он тоже шёл по головам, как и ты, Лаура. В этом вы похожи. Он наплевал на все законы, чтобы добиться своей цели. И снова деньги. В них у вас всё упирается. Так что я думаю, что Джил всё сделала правильно.

— Что за чушь?! — злобно взмахиваю руками. — Он наглый отморозок! Он занимается проституцией!

— У тебя есть доказательства? — Барри вопросительно изгибает бровь.

— Да! Есть! Он... — и я прикусываю язык. Не скажу же я ему о том, что переспала с Шейдом, и он украл у меня полторы тысячи долларов за свои услуги. Поэтому я отворачиваюсь и дёргаю плечами.

— Мне нужно решить проблему с документами на дом и на опеку над Шейдом, потом найти ломбард. А также забрать вещи из отеля и оплатить номер. Поможешь? — Ненавижу кого-то просить о помощи, потому что я самостоятельная личность, но понимаю, что сейчас я слишком устала эмоционально от того, что со мной случилось.

— Конечно, Лаура. Для этого и существуют друзья, — улыбается мне Барри.

Видимо, это мои последние часы на свободе. Скоро меня арестуют, и вот тогда я возьмусь за ум. Сейчас же хочется просто течь по течению и ничего не делать.