На последнем этаже высокого, в прошлом красивого, а сейчас скорее обычного, непримечательного в рамках этого города, здания со вздохами и редкими перешептываниями терпели последнюю пару четверо студентов. Везунчики (точнее те, кто считал себя таковыми, занимая места у батареи) сейчас сидели и разочарованно потирали ладони, стараясь согреться. Теперь они наоборот подальше отодвигались от холодного и тем неприятного на ощупь чугуна. Двое опоздавших тихонько над ними посмеивались, хотя шутить было особо не над чем: от холода все страдали одинаково. Даже преподаватель - мужчина лет пятидесяти, если не больше, тот самый, кого можно было бы причислить к самым ярким представителям интеллигенции, если бы термин не утратил актуальность, а еще человек, считающий, что сидеть в помещении (тем более на паре) в верхней одежде - признак дурного тона, - в тот день не настаивал на раздевании, хотя сам пальто снял, о чем, судя по немного посиневшим губам и дрожащими коленям, скоро пожалел.

- ... и вот это тождество, как мы уже знаем из курса религиоведения, лежит в основе учения... - мужчина сделал паузу, как бы намекая присутствующим на то, что пора бы включиться в учебный процесс. Но его мало кто слушал, а если кто и слушал, то вряд ли решился бы ответить. Первокурсники, не до конца влившиеся в коллектив и не успевшие разобраться в том, как работает система оценивания, очень боялись испортить репутацию (или даже зачетку) неловко сказанным словом, потому выбрали, как им казалось, оптимальную тактику - молчать. А так как все десять человек поступили на специальность либо случайно, либо за неимением иных вариантов, особого рвения к знаниям ни у кого не наблюдалось, вот всем коллективом и порешили - молчать, терпеть, а там пару годиков - и уже специалист, пускай на троечку, но зато с дипломом выпускника «одного из лучших университетов Украины». Преподаватели в ответ лишь разочарованно опускали глаза или снисходительно кивали, нотации откладывались на потом.

- Юрий, может, вы ответите? - тишину вновь нарушил голос преподавателя, и все, кто до этого занимались коротанием времени за рисованием, перепиской со своей половинкой или листанием ленты в инстаграме, резко подняли взгляды. Ребята округлили глаза, пытаясь понять, что вообще произошло и почему Юра побледнел и, как рыбка то открывая, то закрывая рот, стал оглядываться на товарищей в поисках спасения.

- П-п-пар...? - не сумев выдавить из себя большее, юноша стал нервно постукивать пальцами по столу, усердно вытаскивая из глубин памяти то самое нужное слово, но на ум приходило что угодно, кроме него. Словно коробку с воспоминаниями, бережно сохраненными с прошлого семестра, кто-то в панике сбросил да еще и изрядно потоптался, запачкав имена, даты, события (которые и до того были записаны кривым, абсолютно неразборчивым почерком Юры) грязными ботинками, а парнишке теперь сиди и расшифровывай.

По недовольному выражению лица Владимира Александровича, студент определил, что напортачил, хотя еще не до конца осознал, в какой из трех сказанных букв ошибся. Но лицо стало быстро менять оттенок от бледно-розового до вишневого.

- «Пар», молодой человек, это то, что вы выпускаете изо рта, вместо адекватных ответов на вопросы, - строго произнес Скурин, из-за чего Каринка чуть было не хихикнула, но максимально серьезный взгляд преподавателя свел комичность фразы на ноль. - Кто еще попробует?

Мужчина быстро обвел взглядом присутствующих и, не желая тратить время попусту в ожидании ответа на вопрос, который сегодня, кажется, станет риторическим, достал из кармана футляр с очками и блокнот. После обвел взглядом снова, но в этот раз задерживался на каждом, с трудом, но вспоминал фамилию, записывал и ставил пометку, мол, присужденные полтора часа в неделю отсидел, плюсик в карму заработал. Юре показалось, что на него мужчина глянул с особой злобой, да еще и рядом с его фамилией что-то уж слишком долго писал. Парень с досадой представил, как вместо привычной галочки рука преподавателя выводит на бумаге название неутешительного диагноза и одновременно досрочного приговора, наказание по которому будет осуществлено во время зимней сессии, то есть всего лишь через два месяца!

Совершенно лишенный надежды на удачное завершение семестра, Юра уже в красках придумал объяснение для родителей о том, почему провалил экзамен по Скурину. Представил, как он гордо забивает на учебу, идет работать, еще сильнее забивает на учебу, да так дерзко и с размахом, чтобы в итоге его отчислили. Он, униженный и недооцененный, еще покажет всему миру, чего стоит. Юра пойдет по пути Джобса, Гейтса и Цукерберга, где нет места глупому Владимиру Александровичу с его философией.

Правда великие планы забылись, стоило парню краем уха расслышать долгожданный звонок. Все четверо сокамерников здорово оживились, но покидать места не спешили: Скурин все еще сидел за преподавательским столом, грозно глядя на студентов. Хотя, скорее, сквозь них, ведь не нужно было иметь высшее образование, чтобы догадаться, что мужчина о чем-то задумался.

Каринка как староста медленно поднялась и протянула журнал, тем самым выводя мужчину из транса, а еще мягко намекая на то, что пару пора завершить. Пускай первокурсники еще не до конца понимали, как работает вся система, но то, что полтора часа длятся вовсе не девяносто минут, а столько, на сколько у преподавателя хватит информации и терпения, - усвоили очень хорошо. Поэтому чаще всего применяли тактику молчания и в этом случае. Тем более, звонок здесь практически не был слышен, а значит все честно.

- Владимир Александрович, распишетесь?..

Скурин подтянул журнал ближе и, вырисовывая подпись, строго сказал:

- Ответ на заданный мной вопрос должен знать каждый к следующему четвергу. Отсутствующих тоже касается, передайте. Теперь свободны.

Владимир Александрович резко захлопнул журнал, Карина даже немного вздрогнула, но сразу же взяла себя в руки, мило улыбнулась и попрощалась, со свойственной ей наглостью попросив преподавателя самостоятельно закрыть кабинет и отнести ключ охраннику.

Юра вылетел из учебного корпуса одним из первых. Внутри кипела и бурлила злость, но уже не на приставучего Скурина, а на соседей по комнате и по совместительству одногруппников - Виталю и Кирилла. Это же из-за них все! Сами, значит, смылись с двух последних пар, навешав куратору лапши на уши о плохом самочувствии и несуществующих чебуреках, которыми они так невовремя отравились, а ему пришлось терпеть издевательства. Больше он на такой развод не купится и прикрывать ничьи задницы не станет, а потому Юра твердо решил, что в следующий раз сам будет в числе того самого большинства, которое рассасывается в холодном воздухе уже к концу большой перемены. Хотя пока что всегда почему-то попадал в перечень студентов с высокой посещаемостью, хотя и невысокой успеваемостью. В этом перечне были всего двое: он и староста.

Ух, какой он злой! Как вернется в общежитие да как выплеснет всю злобу на этих голубков...

Только Юра успел замотать лицо, оставив лишь проем между шапкой и шарфом для глаз, в любимый теплый шарф, как почувсивал сильный толчок в спину. Парень хотел выругаться, но из-под шерсти раздавалось только невнятное ворчание. Дениска зачем-то прицепился к Юре и последовал за ним в сторону общежития. Хотя, насколько Юра был осведомлен, одногруппник снимал где-то неподалеку квартиру. Где именно - парень не знал, но в том, что им не по пути, был уверен абсолютно.

- Вот же этот Скурин, запарил со своей философией, - сделав акцент на глаголе, Денис прищурился и глянул на молчаливого собеседника в ожидании реакции.

Юра устало закатил глаза, а после, освободив одну руку от варежки, опустил шарф вниз, чтобы было удобнее съязвить в ответ.

- Еще одна шуточка - толкну под карниз. Может, сосулькой пришибет, дебила этакого.

Денис показательно скорчил испуганное лицо, а после легонько задел плечо Юры своим со словами:

- Да не парься ты так...

Посмеяться над своей шуточкой парень не успел, ведь Юра резко нагнулся, набирая полную варежку грязного мокрого снега, а после с фразой «Ах ты ж сука» с силой затолкал содержимое за воротник Дениске. Тот громко зарычал и оттолкнул парня от себя, тут же пытаясь как-то вытряхнуть из себя снег, ведь в отличии наряженного словно в путешествие на северный полюс Юры, он был одет лишь в рубашку и тонкую осеннюю кожаную куртку. Но было поздно.

- Ебанутый, - больше обиженно, нежели грозно закончил разговор Денис, когда смирился с тем, что придется терпеть холод и отменить все планы на ближайшие пару-тройку часов из-за необходимости принять горячий душ и как следует отогреться. Только заболеть не хватало. После он развернулся в противоположную сторону и, как предположил Юра, побрел теперь уж точно к себе домой.

Парень же в свою очередь снова замотался в шарф, натянул варежку и в который раз похвалил себя за предусмотрительность и любовь к теплым вещам.

В общежитии было еще тихо и не накуренно. Юра глянул на экран мобильного, чтобы узнать, который час, и немного удивился: по ощущениям казалось будто уже часов восемь, сейчас бы роллтон, бутылку дешевого пива, пару серий сериала - и спать (конечно же, до первых завываний «Грустного дэнса» и «Мама, я танцую» под окном), но часы показывали только половину четвертого, чем расстраивали и без того расстроенного Юру.

Подобрав фразы, которые в полной мере раскрывали все его негодование, злость и размеры словарного запаса нецензурной лексики, Юра провернул ключ до щелчка и зашел в комнату. Заготовленные слова тут же улетучились, когда парень увидел, что Кирюха бледный валялся на кровати, ни на что не реагируя, и, кажется, спал, а Виталика и вовсе не наблюдалось.

Парень разочарованно стянул куртку и разулся, прощаться с любимым шарфом и теплой одеждой не хотелось, поэтому Юра, не снимая ни толстый свитер, ни джинсы, завалился на кровать и глянул на Кирилла, думая о том, чтобы разбудить соседа в отместку за все хорошее и устроить промывку мозгов. Но тут же заметил свой тазик между своей кроватью и Кирюхиной.

«Вот и нахрен трогать чужие вещи?»

Нехотя, со стоном и вздохами Юра сполз с кровати и поднял тазик с намерением куда-то спрятать от этих любителей вторгаться в чужое личное пространство.

- Если я обблюю пол, мыть будешь сам, - хрипло подал признак жизни Кирилл. Он открыл глаза и, морщась от света, попытался подняться с кровати, но вышло плохо, а потому он сразу же упал обратно на подушку, только теперь боком, приняв максимально неудобную позу. - Может, поможешь, а? Ты б знал, как мне хуево...

Юра на пару минут завис, обдумывая вероятные причины такого состояния друга. Он принюхался и глянул на мусорное ведро в поисках доказательств того, что пока он мучился на парах Скурина, эти двое молодцов чем-то накидались. Но ничего не обнаружил и, казалось, размышления завели парня тупик. А нет.

- Ебаный ты пиздец, Кирюха!

Юра бросил тазик на пол и стал шариться по полкам над кроватями в поисках аптечки. Теперь он точно знал, что происходит. Ведь проблемы Кирилла всегда были последствиями его вредных привычек. А их у него всего три: курение, попытки самоубийства и Виталик. Так что догадаться оказалось не сложно - снова Кирюха дряни какой-то наглотался. На подобный случай план действий был проработан до мелочей, правда могли возникнуть проблемы с инвентарем, но об этом Юра старался не думать.

Парень отыскал полудырявый пакет, из которого торчали блистеры с разноцветными капсулами и бинт. Немного покопавшись, нашел и атоксил - то самое волшебное снадобье на случай, если алкогольная вечеринка закончится непредсказуемо или купленные за тридцатку пельмени раскроют секрет низкой цены. Юра разочарованно вздохнул: вряд ли одного пакетика хватит. Но и выходить, оставляя Кирюху в одиночестве было опасно - мало ли решит вены бритвой резать или из окна сигануть. Вообще, он вряд ли бы себя убил, а Юра, хоть и прекрасно все понимал, никак не мог договориться с совестью, чтобы однажды просто забить и никого не спасать.

Убедившись в том, что чистых чашек в комнате не найти, парень высыпал содержимое пакетика прямо в бутылку с водой, с ужасом представляя предстоящую битву за то, чтобы Кирюха выпил все до последней капли.

Кирилл же наблюдал за каждым движением друга и понимал, что скоро придется задействовать остатки сил на попытки отбиться от спасателя, поэтому начал заранее:

- Иди с этой бутылкой нахуй и дай мне спокойно сдохнуть наконец. Заебал уже, святоша, со своей помощью.

Юра молча закрутил крышку и перемешал содержимое бутылки, вода стала мутной, а значит эффект достигнут, но теперь нужно было быстро влить все в жертву собственной тупости, пока порошок не осел на дно.

Кирилл твердо сел на кровать и, крепко сжав губы, готовый драться и кусаться, хмуро смотрел на Юру.

- Ты, кажется, не услышал, так мне не сложно повторить: я хочу сдохнуть, - последние три слова он особенно выделил, четко произнося каждый слог и делая паузы.

«Ты хочешь, чтобы тебя бесконечно спасали, ублюдок конченный», - все никак не решался произнести Юра то, что давно вертелось в голове. Наверное, это могло бы привести его лучшего друга к понимаю и Кирилл перестал бы привлекать внимание такими способами. Но Юра останавливал себя, каждый раз задаваясь вопросом: а что, если он ошибается?

- Я тебе в очко ее засуну, если будешь выебываться.

Парень толкнул Кирюху на кровать и тот упал поперек. Ему повезло, что когда-то они с Виталей втихаря от коменды обменяли две панцирные казенные кровати на один двуспальный диван. Теперь и странному жителю соседней комнаты есть куда своих друзей-тусовщиков на ночлег пристроить, и у Кирюхи с Виталиком появилось почти что супружеское ложе.

Юра залез на колени еще не разобравшегося в происходящем Кирилла и снова всколотил содержащее бутылки.

- Я думал, ты не любитель гейского порно, - едва улыбаясь произнес Кирюха, кажется, ему стало интересно, чем же все закончится.

- Ты мне тут такую еблю со своим пристрастием к таблеткам и лезвиям устраиваешь, что грех не отблагодарить во всех позах.

Кирилл крепче сжал губы и схватился за горлышко бутылки, стараясь оттолкнуть от себя, параллельно он пытался ногами сбросить с себя нависшего сверху друга, но охватившая тело слабость и легкое головокружение стали преградой на пути к победе в странном сражении.

- Ты придурок, блин, пей, - настаивал Юра.

Кирюха старался выплевывать все, что попадало в рот, но многое, задыхаясь и захлебываясь, все-таки глотал. Битва продолжалась до тех пор, пока вода с порошком не была окончательно разбрызгана по всей постели и одежде парней, а Кирилла не вывернуло прямо на друга. Юра кое-как попытался отскочить, но завалился на пол, куда поскочивший следом Киря вырвал и обед, и атоксил, и, самое важное, несколько белых таблеток, точнее то, что от них осталось. Многое, видимо, уже успело раствориться. Теперь на полу, где еще двадцать минут назад стоял таз, красовалась лужа рвоты.

- И так сойдет, - устало заключил Юра и направился к шкафу, чтобы поскорее переодеться.

- Уборка за тобой, как и договаривались...

- Какой хуйни ты наглотался?

Кирилл, словно обиженный, отвернулся и не желал отвечать на вопросы, да и в принципе разговаривать. А Юра задумался о том, что, наверное, хотел бы, чтобы однажды у друга пошло все не по плану, и он осознал, насколько опасную игру ведет. Пускай у него откажет почка, печень, похер что, пусть только пожалеет и успокоится, перестанет портить жизнь себе и окружающим.

Переодевшись в теплую пижаму, Юра своим же свитером, который и без того испорчен рвотой, как мог вытер желтую массу с пола. Сам свитер парень поместил в большой пакет, крепко его завязав. Впервые студент был рад тому, что в общежитии до сих пор не включили отопление, иначе бы без уборки да в жаре все быстро завонялось, а так можно было отложить мытье пола и стирку до лучших времен.

С его возвращения в комнату прошел только час, а по ощущениям - целая вечность. Юра взял упаковку жидкого мыла и телефон и направился в сторону кухни, чтобы отмыть от запаха блевоты хотя бы руки, а заодно выписать словесных подзатыльников Витале, из-за ссоры с которым, скорее всего, Кирилл в очередной раз пытался отправиться на тот свет.

Теперь в коридоре стало привычнее - шумно и накуренно. Но Юра слишком зациклился на гудках, чтобы отметить изменения в атмосфере общежития.

- Что? - с нескрываемым раздражением ответил Виталик, и Юра на секунду усомнился в том, что ему стоит что-либо рассказывать, но отступать было некуда.

- Ты где? Почему я опять Кирю вытаскиваю, пока ты где-то шляешься?

Виталя молчал и в трубке были слышны лишь его вздохи и шум трассы. Не совсем то, на что надеялся Юра.

- Ну вот, нахер там я, если мать Тереза всегда рядом, всегда поможет, да, Юр? - раздался щелчок зажигалки. - Не хочу портить вашу идиллию, поэтому просто отъебись.

В тот момент, когда вызов сбросили, Юра твердо решил послать все к чертям собачьим и в пятницу пойти не на пары, а в запой.

Вернувшись в комнату, парень скорее по привычке проверил состояние Кирилла: неудавшийся самоубийца хоть и был на ощупь подозрительно холодным, но тихое сопение и пульсация сонной артерии ясно позволяли понять - живой. Юра таким образом удостоверился, что худшее теперь позади, но для перестраховки все равно прилег рядом с Кирей на диван. Он внезапно вспомнил произошедшее за день: и как опозорился на паре Скурина, и подколы со стороны Дениса, и то, как был послан человеком, которого считал вроде бы близким другом, - и мысленно попросил у кого-то свыше (в кого не очень-то верил, но просто на всякий случай), чтобы все это поскорее закончилось.

Что подразумевалось под «всем этим» Юра точно не знал, но предчувствие было нехорошее.