Для понимания некоторых аспектов предлагаю ознакомиться с некоторыми терминами:
1. Джун/Джуниор, Миддл, Сеньор — грубо говоря, новичок, любитель, профи в айти сфере.
2. Мокап — контекст продукта. Допустим, как будет выглядеть дизайн на том или ином разрешении смартфона.
3. Брендбук — философия компании, ее вектор, целостная структура. Проще говоря, все то, что выделяет ее.
___________________

Обмен опытом между компаниями это необычная практика. Кому захочется раскрывать свои секреты, технологии и данные конкуренту? Вот и я не понимаю, почему наш совет директоров решил, что это хорошая идея. И самое обидное в этом то, что именно я оказался той разменной монетой, которую даже на орёл или решка не разыграют!

— Мы отправляем вас не потому, что вы не нужны, а как раз-таки наоборот, — говорили они мне. — Вы будете иметь право выбора: как обучать, что говорить и, что самое главное, сами будете узнавать и анализировать. Разве это не честь?

Но какая разница, сколько стоит монета — единицу или миллион — если она все равно разменная? Если ею пользуются в своих интересах? Вряд-ли я получил эту возможность только потому, что являюсь ценным сотрудником. Ага, как же!

И все же денежное вознаграждение меня мотивировало. Мне предлагали тройную ставку! Это мигом компенсировало все неудобства, и я засунул себе язык в одно место, развернулся, да и пошел собирать свои манатки.

— Дамион, и ещё, — добавил один из них. — Постарайтесь не создавать неприятностей. Вы там гость, и вас будет ждать совсем иной устав. Я надеюсь, что это понятно.

— Да, конечно, — махнул я рукой и скрылся из виду.

А ведь и правда, компания "Инновайз" отличалась более педантичным подходом к работе, но и платила лучше. Больше кнут и слаще пряник — вот вам и "отличительные" черты цивилизованного, черт возьми, общества! Но что поделать, таков удел, остаётся только усмехнуться в лицо судьбе, как я всегда делаю и нагло спросить ее:

— И это все, что ты можешь, стерва?!

Многие сотрудники повернулись ко мне и посмотрели, то ли пугаясь, то ли смеясь, как на умалишенного. Ладно, может и не стоит делать все дословно, но суть вы поняли, да? Поняли ведь… да?

Проходя мимо своих коллег, я спустился по лестнице на свой этаж и принялся упаковывать свои вещи — фирменную кружку с моим смазливым личиком и пририсованными на ней усами, многочисленные журналы и записки, которые многие называли макулатурой (для меня это, разумеется, было сокровищем), горшок с искусственным фикусом, потому что настоящий к моему великому удивлению завял, а ещё я прихватил с собой прилагавшуюся для всех сотрудников подушку для массажа шеи. Ну как для всех… всех вроде как значимых значимых. А я ведь сеньор, как никак! Не один единственный и незаменимый, но все же сеньор!

На следущий день мой настрой был решительным и непоколебимым. Я вглядывался в отражения многочисленных стекол пятидесятиэтажной башни и благодарил судьбу за то, что мне не приходилось мыть тут окна.

— Инновайз, — прочитал я огромную надпись с изощрённым лаймово-бирюзовым логотипом, где красовался круг, напоминавший мне золото. Я только подошёл к ним, а у меня уже эта дурацкая перейдолия! Сходу пытаются унизить, да? Ничего не поделаешь, нужно только немного потерпеть.

Мимо проходной я не прошел. Дамочка за большим таким, длинным как на "Тайной вечери" столом своей приемочной попросила подождать на кожаном черном диване, который из-за своей воздушности пожирал мой зад. Я прождал сначала с минуту, потом две, три, и на пятой, не выдержав, встал и заходил из угла в угол. Через десять минут мои умные часы сообщили мне, что тысяча шагов успешно пройдена, и я уже хотел было присесть, однако услышал голос:

— Неплохо вы находили тут. Наверняка всю пыль в ковры втоптали. Кровь конкуренции прямо кипит!

Я обернулся и увидел хозяина того голоса — весьма худощавого, но такого румяного свежестью здоровой, пестрящей розовыми красками кожей, что он казался наливным яблочком. Несмотря на его засученные рукава одной только полупрозрачной рубашки, вид его был опрятный, ухоженный, с отлично завязанным галстуком. Туфли его блестели на свету подобно дорогим золотым часам на свободном от кармана прямых брюк запястье.

— Я Джун, — протянул руку он, тряхнув своей светлой шевелюрой и улыбнулся так притворно, что меня передёрнуло от такого подобострастия. — Давай сразу на ты. Мне так проще, знаешь ли.

Я, усмехнувшись, принял его предложение вместе с официальным рукопожатием и тоже представился:

— Дамион.

— Приятно познакомиться, — учтиво ответил он. — В первый раз тебе придется прибегнуть к моей помощи, чтобы войти. Но не переживай, скоро твои биоданные будут у нас, и ты сможешь входить через проходную хоть через отпечаток, хоть через сетчатку.

— А, так у вас такая заморочка, да? — тоскливо заметил я, уже утомленный его набитой учтивостью.

— Конечно, это же не как у вас — бесполезные турникеты. Мы всё-таки обладаем информацией важной, нам есть что скрывать даже от вашей компании.

Вот те раз. Стоило только минуту поболтать с ним, следуя совету о вежливости от директоров, как этот нахальный дрищонок начал меня выбешивать своими откровенными бделигмическими фантазиями. Вот тебе и корпоративная солидарность… Но я просто не могу не воспользоваться возможностью развязанных мне рук!

— Да у вас тут и задницу в туалетах подтирают наверняка? — фыркнул я.

— Нет, такого не имеем, — подхватил мой такой радушный собеседник. — Задницу у нас только лижут.

Мы зашли в лифт, а вместе с нами ещё несколько человек, чтобы мы вместе могли насладиться тишиной и скоростью современных доставок людей. Туда-сюда ходит, и даже не замечаешь! Вот же технологии! А эти искусственные цветы, которые умеют колыхаться и цвести как настоящие? Вот, что необходимо человечеству!

По дороге в офис на нас наткнулась одна дама, которая докопалась до Джуна, что не могло не порадовать меня.

— Я сколько тебе раз говорила: ходи ты в долбанном пиджаке! Думаешь, за твои выходки меня в чатиках не натягивают? — стиснула зубы она и, сбавив темпы, затрясла руками, как бы изображая что-то непристойное. — Ты понял меня, Джун. Последний раз.

— Да без проблем, Ай, — пожал плечами тот. — Мне вот вообще ни черта не жарко с душнилами, это точно...

— Скажешь это на собрании, я посмотрю, как тебя разделают, — усмехнулась женщина.

Они что тут, все такие сумасшедшие? А я-то думал, что это у меня характер особенный. Оказывается, здесь таких целая секта. Правда, им до меня далековато будет. Особенно этому хмырю, который все время лыбится мне, изображая нарочитую вежливость, хотя сам готов мне яйца отгрызть. Тьфу, что за клоун…

Офис ничем не отличался от нашего. Все эти перегородки, примитивные системники с ущербным дизайном, однотипные "ортопедические" стулья, минимум бумажек на столах и всякого рода технологическая всячина — от разноцветных увлажнителей воздуха до гамаков для ног. Разве что люди другие. Но, если так подумать, то мы вообще не отличаемся от друг друга, однако умудряемся при этом конфликтовать. Наверное, просто потому, что не каждый захочет смотреть в свое ходячее отражение.

Пройдя мимо работяг, постоянно кликающих, пиликающих и шебуршащих я, вдохнув знакомый запах чернил и бумаги, открыл дверь своего нового кабинета. Я отодвинул большущее кожаное кресло и, закинув ногу на ногу, наслаждался безмятежностью этого места. Ни тебе компьютеров, ни тебе отчетов, ни даже канцелярии, сиди и смотри в окно на бушующий город с высоты сорок четвертого этажа, да посмеивайся над тем, какие людишки все маленькие.

— Тебе наверняка здесь понравится, — сказал Джун, когда я развалился в кресле. — Может, даже останешься у нас.

— Слушай, — не вытерпел я, — прояви уважение, а? Хоть наша неприязнь и взаимна, но я не говорю об этом вслух. Держи свои мысли по себе.

— Как мы заговорили… — обиженно отмахнулся он. — Но а толку натягивать улыбочки и раболепствовать? Пойми, ты у них шавка, а я у тех. Мы обречены на вечную ненависть, постоянный лай при встрече с друг другом, так уж заведено. И хотя я признаю ваши достижения в сфере технологий, но все же считаю вас теми ещё колхозниками. Может, ты, конечно, сможешь меня переубедить…

— Да чего тут переубеждать-то, — взмыл руками вверх я. — Вы слишком надеетесь на технологии, в этом ваша слабость, деятельность человека сужается, мозг деградирует. Да, у нас не все так радужно, однако это даёт нам стимул развиваться, когда как у вас же все делают роботы и нейросети!

— Оу, как ты возбудился-то от своих речей! Того и гляди своей эрекцией стол перевернешь, — залился он едва слышным смехом.

Я уронил руки и, скривившись, выдохнул. И вот с этим индивидом мне нужно будет черт пойми сколько времени вместе работать, создавать, творить… У меня уже нет совершенно никакого желания, рвения, хотя бы малейшего позыва действовать. Я просто хочу развалиться на столе и целыми днями втыкать в стену как псих. Многого я прошу?

— Кстати, твой начальник тут я, несмотря на то, что мы в сеньорах сидим. Не полноценный, конечно, приказы на тебя действуют не все, но вот ты не имеешь абсолютно никакого права указывать мне. Так что...

— Так что ты сейчас заткнешься и дашь мне время на то, чтобы я хотя бы вещи свои разложил, окей? — резко выпалил я. Целых двадцать минут я с ним возился, мне необходим отдых!

Джун пожал плечами и удалился. Даже не поумничал в ответ, оставив меня наедине с моей трагедией.

Так я и оказался запертым в высокой башне Инновайз как прекрасная принцесса, ждущая своего принца. Однако принцессы сегодня сильны и отважны, поэтому помощь мне не нужна! Я разобью оковы унижений и оседлаю огнедышащего дракона, чтобы улететь в лучший мир, чем имею, чего бы мне этого не стоило! Я… не хочу больше ни от кого зависеть. Мне хочется быть свободным.

Но пока я мечтательно представлял себе лучшую жизнь, реальность бесцеремонно хлестала по щекам. Если сначала присутствие здесь меня душило и раздражало, то вскоре даже мусорка, желающая сожрать мой стаканчик их под кофе, перестала меня пугать. Ох уж эти автоматические системы… Только бы дай повод "отследить" движение.

Вместе с этим я познакомился со своим небольшим персоналом, так как отдела на слишком просторном этаже было два — наш, который для веб-дизайнеров, и другой, который для фронтендов. Последний подразделялся ещё на две категории, такие как верстальщики и "юайщики". Все довольно-таки просто: мы работаем над визуальной частью интерфейса, а фронтенды его лепят на сайт. Верстальщики вешают макеты на код, а юайщики работают над его стабильностью, пишут джава скрипт... или что там они делают? Но хотя мы и взаимодействуем не так редко, я с программистами все же не познакомился толком, разве что имена узнал, которые тут же забыл. Ох уж эти уникальные личности.

А вот сотрудников моего отдела я начал узнавать все лучше и лучше. Одну я уже встретил в свой первый день. Это была маленькая и угрюмая женщина со странным и одновременно умилительным именем Ай, которая практически не здоровалась ни с кем, вечно слонялась туда-сюда, на время успокаивая свои сокрытые "важными" брюками ножки и пялилась, сгорбившись, на экран телефона, вся напряжённая такая и занятая. О ней ничего больше-то и не скажешь, да и не больно-то хотелось. Она из тех людей, которые были одиноки и оттого раздражительны на остальных. А как мы знаем, ненависть порождает ненависть. Но ходить каждый день туда, где тебя презирают, непросто, ай как непросто.

Больше всего ее не переваривал Мунир — обрюзгший скряга, который только и говорил о том, что скоро выйдет на пенсию и заживёт как следует. Сам он уходить, естественно, не собирался, ведь был алчен до денег до того, что кофе без сахара покупал, который, признаюсь, действительно стоил дороговато, за один-то кубик.

— Эх, знал бы ты, каково было нам, старикам, когда компания только-только зарождалась… — хрипел он, стискивая меж золотых зубов наполовину скуренную сигаретку. — Мы работали тут по двенадцать, а то и шестнадцать часов! Как пчёлки, не ведающие отдыха, потому что время было такое! А щас? Да погони хотя бы больше двух часов малолетку посидеть за работой — сразу же весь извозится на кресле. А потом ещё и просит за свой, извините, "труд", миллионы. Надо с детства приучать таких!

Вокруг нас витали тут и там густые клубы едкого запаха удушливых сигарет. То был не банный пар, но медленный и вонючий дым, пожирающий твои внутренности черным как уголь ядом. Курилка наша представляла собой скучную комнатушку, выцветшую, с несколькими скамьями и вытяжкой, которая не очень-то и спасала.

— Вот не надо только эксплуатировать детей! — возразил Этвелл, молодой и амбициозный парень, подававший все надежды, чтобы стать миддлом меньше, чем за год карьеры. Он довольно пристально следил за собой, но не являлся каким-то нарциссом или ипохондриком, напротив, "любил" других людей до того, что не раз говорил о необходимости либертариантства. Хоть этот человек и был молод, в свои-то двадцать два, но все равно женился вот недавно на скромненькой студентке из отдела фронтендов, которая готовила ему такие обеды, что можно хоть сейчас, с пылу и жару фотографировать на обложки журналов. — Всему свое время. Наработаются ещё. Я не хочу, чтобы мои дети вспоминали детство как батрачество на какого-то там дядю. Я-то уж знаю цену свободы.

Позади меня залились громким смехом, словно слева и справа прозвенели два колокола. Это были две сестры-близняшки по имени Чичи и Попо, которые своим сходством добавляли мне головной боли. Мало того, что они являлись джунами, так ещё и не имели совершенно никаких различий — ни в прическе, ни в походке, не в дурацком ультрамариновом смокинге поверх белоснежных блуз, ни в макияже, ни даже в мыслях! Мне казалось, что это просто клонирование какое-то, война ситхов!

Помню, однажды я подошёл к одной из них, кажется, к Чичи, чтобы попросить ее об одном важном деле. Та внимательно надула свои пухлые губки и приготовилась слушать.

— А где Попо? Вы вообще-то вместе работаете, — приглянулся я и тут же подумал. — "И правильно делают. Я бы с ума сошел!".

— Работает ротиком.

Я остепенился:

— Что, прости?

— Ну делает ням-ням, — бессовестно улыбнулась она во все белоснежные как холодильник зубы.

Я помотал головой и попытался перейти к сути дела:

— Слушай, у меня тут дело к тебе. Мне бы мокап получить для брендбука. Этвелл сказал, что скинул на этот компьютер.

Деваха удивлённо вскинула ресничками:

— А что такое мокап?

И тут началось самое веселое. Я принялся объянять ей правила Д, Д и ещё раз Д моделирования, которое предназначалось для презентации заказчику; тонкости правок, принялся размахивать руками, пытаясь изобразить, как оно должно примерно выглядеть… И все это продолжалось минут, наверное, десять (именно столько стоит мое терпение), если бы Чичи вдруг не ахнула:

— Вспомнила! Это же та штуковина, которую… Точно! Я ее в эту папку ложила, — изумлённо раскрыла рот Чичи и принялась всматриваться в экран, щёлкая мышью.

— Фух, отлично, — вздохнул я и даже захотел пить, поэтому направился для начала к кулеру, весь утомившийся и раздраженный, но полностью удовлетворенный своей победой. Я сладко испивал свой напиток победы, свою кристально чистую воду, и каждая ее молекула наполняла меня бодростью и свежестью.

Вдоволь утолив свою жажду, я вернулся назад и спросил:

— Ну как там наш мокап?

— Мокап? Что такое мокап?

Я был готов в этот момент просто порвать свой дешёвый пиджак на радость высокомерным старперам и троллям в интернете, но не стал, а просто опустил руки, шею и вообще практически рухнул в бессилии.

— Ничего-ничего. Работай, Попо, — махнул я рукой и немедленно пошел в курилку.

И вот уже прошло несколько месяцев, а я все также стою здесь, сокрушаясь от деморализующего поведения этих двух инопланетянок. Их кудри вились подобно змеям горгон, а смех словно глушил любые сигналы СОС. Воистину неприятные обстоятельства.

— Этвелл, а твое либертариантство оценит сердечно-сосудиствая система, как думаешь?

— Попо, не шути так, это другое.

Как он из различает, этот чертов псих?

— А по-моему одно и то же.

— Два! — встряла в их разговор Чичи и радостно улыбнулась.

Я скривился, подумав: "Чё она несёт вообще?". Однако не успел я осознать весь масштаб этого абсурда, как в дверь влетел Джун. Как же про него забыть!

— Дамион, вот ты где! — рычал он как на всю пожарную.

— Что случилось? — выдохнул я, уже зная ответ заранее.

— Почему отчёты не у меня на столе, идиота ты кусок?!

Я ухмыльнулся, размыл и похрустел косточками своего мозга, чтобы приготовить отщепенцу дерзкий ответ.

— Я вообще-то на перерыве, дурья ты башка! Или это для тебя вообще ничего не значит? Я-то думал, что вы начальство тут хотя бы не тупее подчинённых, Инновайз, как никак!

— Я тебе не давал команды думать. Я сказал тебе делать! Вот, что полезно для пса недоконторки!

— Ах ты чушок гнилушный… Ты себя-то видел? "Сдать", да "сдать" — все для хозяев! А ты только и рад повилять хвостиком как вшивая псина!

— Ну все, мразь, ты меня доканал… Пошли выйдем, разберемся! Или ссыкло?

— Ребята, — начала Попо, — может, как-то мирно все обсудим?

Я, не обращая внимания на заботу Попо, презрительно глянул на него.

— Отморозок.

— Падаль.

Все вокруг молчали. Они и слова не могли вымолвить, когда мы вступали в очередную перепалку, настолько грозными были наши обещания друг другу разорвать пасти. Однако я более чем уверен, что это все от усталости, ведь раньше даже Этвелл пытался разрешить наш спор, но потом сдался, махнув рукой. "Эти парни неисправимы" — заключил он. Только я-то знаю, что они наверняка начнут рассуждать о причинах и станут говорит о том, "как надо", когда мы уйдем. Но это все неважно.

Все дело в нем. Джун… Он совершенно ни на что негодный начальник. Все время ленится, а когда дело пахнет жаренным, то набрасывается на всех с тревогой и нетерпением, уповая на дедлайн и упоминая сверхурочные. Конечно, этот фарисей говорит, что начальство виновато в неверном распределении работы, но я-то знаю о том, как работает эта система. Наобещаешь начальнику того, этого, сам не осознавая нормы времени, а потом гоняешь подчинённых, чтобы не наказали. Это меня и выбешивало в нем больше всего, даже не корпоратская преданность или хвастовство, я хаял его как человека. Да и он обо мне отзывался не самым лестным образом. Это была настоящая взаимная ненависть с первого взгляда.

Но почему тогда этот высокомерный болван, грязно ухмыляясь, стягивает мой галстук в одной руке, а во второй…

— Меч… какой вялый меч, сэр Дамион.

— Чего? — не понял я.

— Ты же хотел посвятить меня в рыцари. Разве для этого меч не должен быть твердым?

С одной стороны был Джун и его сверкающий взгляд, полный игривости, умиления, а с другой стена маленькой подсобки, в которой он меня запер. И так каждый раз...

— И почему тебе, идиоту, нужно постоянно все опошлить? — прошептал я, пытаясь тем самым компенсировать свою злость.

— Чтобы увидеть твоё смутившееся лицо, естественно, — подмигнул он и с характерным треском молнии полез мне в штаны. — Я устал гладить тебя, Дамион. Пора бы и облизать как следует.

И он взял его. Джун настолько хотел быть удостоенным чести этого меча, что ласкал его неимоверно напористо и интенсивно по сравнению со всеми предыдущими разами. Раньше я, сжав кулаки, хотел сопротивляться, но, о боги, как он это делает! Я боролся, пытался, но потерпел поражение. Напористость зверя и кокетливость нимфоманки сочетались в нем идеальным сексуальным союзом. А ведь это несмотря на то, что он был красив, хоть и не педант — удивительное качество тех, кто не стремится попасть на обложки журналов, само как-то получается.

Но не об этом думать сейчас надо! Мне бы выжить в этом нескончаемом потоке причмокиваний, ведь каждое его движение словно высасывало из меня что-то жизненно важное. С каждым мгновением тело дрожало, и вот уже оно готово была даже упасть, но Джун не позволил, схватив меня за ноги.

— Вроде сильный мальчик, а так трясешься. Не разочаровывай меня.

— Ах ты…

Но не успел я договорить, как невероятное ощущение подступило к моему животу. Словно вихрь бушевал внутри, поток силы и страсти, готовый смыть все на своем пути. Я чувствовал себя проигравшим и в то же время хотел полностью отдать свое тело таким нечеловеческим наслаждением. С новой силой я упёрся туфлями в пол, схватился голову Джуна и со всей силы толкнул бедра вперёд…

— Хм, неплохо ты сегодня поделился "своим опытом", — ухмыльнулся, облизнувшись, Джун спустя минуту, в течении которой разум мой словно выбило из этого тела. Я пел и фонтанировал междометиями, забив даже на то, что нас могут услышать.

Я не смог оседлать его. И вряд-ли смогу.

Джун вышел первый, а через некоторое время и я. Однако перед собой я встретил Бабику — пухлую маленькую женщину с блестящими на свету сальными волосами и в большой кофте, которая по обычаю была вся в маленьких крошках от печенья. Почему-то именно ей Ай делала исключение в дресс-коде.

— Я… — запыхавшись, сказала она дребезжащим глотком. — Я сделала сетку на макет. Думаю, что вам понравится.

Она протянула мне в своей большой мягкой ручонке флешку с миловидным брелком в виде котика и, переведя дыхание, направилась вдоль стены, переваливаясь с ноги на ногу как медведица, объевшаяся клюквы. Эта женщина знала свое дело, на нее можно было положиться всегда. Она хороший человек. Даже как-то неловко ей в глаза смотреть. Я-то совсем не такой.

— С-спасибо! — опомнившись, выкрикнул я и тихо вздохнул. — Да уж...

В обеденный перерыв я встал в длиннющую очередь из людских голов, насаженных на весьма и весьма чистые костюмы. В воздухе витал запах жратвы — той, что стояла и дымилась за витринами в блестящих здоровых кастрюлях. Но я больше обращал внимание на сладкое, что тянулось порциями на верхних полках. Там я отыскивал какой-нибудь деликатес и с приятным звоном от блюдечка ставил на поднос вместе с другими кушаньями.

Оплатив свой обед и усевшись за свободную столешницу посреди полупустого зала, я принялся уже было за похлёбку, как ко мне с шумом и без всякой этики подсел, кто бы мог подумать…

— Джун!

— Ну да, я, — пожал плечами он с невозмутимым видом и плюхнулся на металлическую спинку небольшого кресла (да-да, именно такие и были в столовой). — Я тебя тут не видел. В первый раз тут? Наверняка у тебя глаза на пол выпали, когда ты нажимал кнопочки на панели, и там выкатывались твои харчи.

— Ну-ну, — надменно поднял брови я. — В свинарнике животным тоже хрючево вываливают "автоматически", но никто же не прыгает от восхищения, правда?

Его скривившаяся гримасса после таких фразочек настоящий подарок.

— И вообще, я хотел тебе кое-что сообщить...

— Ты о Бабике? — нахмурился он. — Да, я видел.

— Ну и? Ты хоть понимаешь, что она обо всем догадывается? Мне стыдно ей в глаза смотреть.

— Ну и что? Предстанем пред судом Божьим, попросим прощения и…

— Ты попросишь! — демонстративно тыкнул я в него пальцем, перейдя на шепот. — Вообще-то это по твоей инициативе я там оказался! И вообще, надёжный ты план придумал — перевернуть вверх дном половину офиса, чтобы трахнуть своего заместителя.

Джун щёлкнул пальцами.

— Именно поэтому я готов предложить тебе нечто большее, чем просто "качели". Я хочу пригласить тебя в отель. Там будет все, как ты любишь.

— Не дождешься.

— Оу, правда? А по твоему лицу и не скажешь, что ты бы отказался. Думаешь, что ты один такой несчастный? Мне тоже стоило усилий, чтобы сказать тебе это.

Я вгляделся в его хитрое лицо и увидел меж складок от поднятых бровей какую-то искренность, честность. Он и правда не хотел, чтобы это выходило за рамки даже небольшой интрижки, но, видимо, этому человеку всегда будет мало. Да что уж там, и я тогда подумал и признался себе, что не прочь продолжить наши "деловые" отношения где-нибудь в более укромном месте.

Так я и оказался здесь: в небольшом отеле близ моста, ведущего в пригород. Несмотря на то, что место это было на отшибе, оно не пестрило дешевизной, более того, даже смахивало на небольшое тайное убежище для одиноких буржуев, которые дорожат своей репутацией. Я выглядывал из окна прямиком на полупустые темные удочки, на рассеивающийся свет от длинных фонарей и все думал о том, как многочисленны звёзды на ночном небе.

— Ты прямо как романтик, Дамион. — послышалось сзади, почувстовалось сзади. — Я знаю, о чем ты думаешь. Столько много звёзд на небе, и все они олицетворяют... незначительность. Одна погаснет, другая засияет, какая разница, да? И ты чувствуешь себя в этом мире такой же разменной монеткой, какой можно легко пользоваться.

— Ай, заткнись, — проворчал я. — Не нужна мне твоя философия.

— Но послушай же, — он повернул меня к себе и крепко ухватил за плечи. — Разве тебе не льстит тот факт, что из всех этих тысяч монеток я выбрал тебя?

— Чтобы поиграться в орла и решку, да? — горько усмехнулся я. Однако на душе моей появилось невообразимое спокойствие. Я ощущал, как сквозь его пальцы в меня вливается та энергия, которая укореняет меня в этом мире. В его постоянной ухмылке, в остром взгляде было что-то личное. Что-то, что показывают только избранным, если меня таковым можно назвать.

Джун прижал меня к себе ближе и, поморщив нос, поцеловал. Напористо, страстно и без единого колебания. Неужели он поборол в себе гордость, чтобы сделать это? Все поцелуи до этого были чистой формальностью, а тут все исходило от души, без подоплёки. С каждым волнующим движение его языка я все больше ощущал значимость нашего партнёрства.

— Ох, да там уже все в порядке, — сладко протянул Джун, проскользив рукой вниз, и одним только ловким движением дёрнул за пояс. Мой бежевый халат с характерным хлопком упал наземь. — Как же я ждал этого.

Вдруг он толкнул меня на кровать и звонко так шлёпнул меня по заднице. Быстро сбросив с себя халат, он накинулся сзади и прижался к спине, чтобы с неистовым вожделением впиться мне в шею подобно вампиру.

— Это ведь так круто. Как будто сам дрочишь, но при этом ещё и руки не напрягаются! Что скажешь, Дамион?

Но я ничего не смог ответить на его чрезчур неловкие покусывания граничащие между садизмом и нежностью, на его пальцы, так ловко орудующие над пылающим точно в огне членом. Он точно знал все наперед или просто был очень везучим сексуальным малым, которому доставалось все и сразу. Но меня это не волновало. Какой смысл в этом заговоре, если мы сейчас заняты тем, что не позволяет мыслям существовать в трезвом виде? Делу время, а потехе час, и этот самый час должен быть самым безбашенным, безмозглым, наполненным вопиющим мракобесием! Кому не плевать?

Джун чувствовал меня, а я чувствовал Джуна. С каждым пошлым комплиментом на ушко я понимал, что приближался к концу. И вот уже дыхание перебивает, а контролировать себя становится невозможно. По крайней мере эти непристойные выдохи из моего рта. Они нарастают как ругательства в дедлайны — ближе к концу они становятся все интенсивнее и интенсивнее, и вот, когда наступает конец, сдача, результаты, вот тогда можно смело выдохнуть, выплеснуть в себе ту энергию, что копилась в тебе столько времени, и упасть с облегчением на диван.

— Вот уж молодость. Прям льется из тебя, — довольный произнес Джун и, повернув меня на спину, сел на меня сверху, выпячивая свою грудь к свету. — Тогда я полностью уверен, что ты готов ко второму раунду.

Он развернулся ко мне волчком на все сто восемьдесят градусов и, придвинушись к моему лицу своим задом, загадочно произнес:

— Висит груша — нельзя скушать. Зато можно отсосать.

— Боже правый, ты серьезно? — приглушённо смеялся я, закрывая лицо рукой. — Шестьдесят девять?

Делать нечего: мы обхватили друг друга и, подобно Инь и Янь, — немного его во мне, немного меня в нем — принялись за дело.

Поначалу мне это затея казалась каким-то извращением, но потом я начал понимать. Ощущение заполненности в каком-то смысле смешивалось с чувством опустошенности. Это был тонкий баланс, который не позволял мне быть полым — ты мне, я тебе. Это невероятный союз богов секса, справедливый, честный, он не прикрывался учтивостью или этикой, но был таким, каким должен быть.

С каждым его движением бедер и языка я все больше и больше ощущал себя не просто каким-то звеном, но частью важной системы. И эта система была готова одарить меня теми самыми эмоциями, которые я так долго ждал. Я чувствовал пульсацию, ее терпкое желание наградить нас обоих. Мое тело трепетало от одной только мысли такого яркого финала, который был неизбежен, потому что именно в эти секунды мы, наконец стали единым целым.

Открыв глаза, я увидел рядом с собой Джуна. Он глядел на меня по-настоящему — честно, искренне и открыто. Не улыбаясь. Обычно улыбка является представительницей ласковых чувств, но именно его, казалась бы, печальное выражение представляло из себя уникальное, интимное событие, олицетворение его особого отношения ко мне.

— Хэй, Дамион, как тебе наш "обменом опытом", а? — подтолкнул он меня в плечо.  — Плохо? Сойдёт? Отлично? Великолепно?

— Охуительно, — сказал как отрезал.

— Да? А я думал, что тебе не зайдет, — рассмеялся он и тут же как зверь напрыгнул на меня сверху. — Не забывай, что у нас ещё целая ночь впереди. Все потому, что я хочу видеть рядом только тебя, ибо ты, Дамион… бесценен.