Коридор. Лестница вниз. Коридор.

Всё слишком светлое и чистое. Я опустила глаза в пол, считала удары сердца и повороты, стараясь запомнить все.

Я не хотела думать о том, куда меня ведут? Что ждёт меня дальше? Я пыталась думать лишь об аромате, что заполнял весь коридор, что исходил от меня.

Аромат цветущей сливы.

- Почему ты занимаешься этим? Зачем? - я вдруг задала вопрос, который долго меня мучил. Каковы же личные мотивы?

- Не задавай глупых вопросов, Хоуп. - он сильнее сжал мою руку и нахмурился.

Он думает?

- Зачем?

Он останавливается, повернув меня к себе лицом, и тяжело выдыхает мне в лицо едким запахом сигарет.

- Когда-то давно, меня завалили на вступительных экзаменах в университете. - он горько хмыкнул. - Спроси меня, почему?

- Почему?

- Потому что я сын алкоголика. Знаешь, я всегда хотел быть человеком, который... Который... - он повертел рукой в воздухе, будто хотел поймать нужное слово, но, не найдя подходящего, просто развернул меня обратно, заставляя двигаться дальше.

- Который ломает людей? - выплюнула я, стараясь вложить в этот вопрос всю ненависть к нему.

- Я хотел быть изобретателем, ясно? - он остановился у огромной двери, пока я удивленно хлопала глазами. - Но когда тебе мешают делать что-то хорошее, ты берешься за плохое... Этого никто не запретит делать.

Джек прокашлялся, подправил рубашку и несколько раз постучался, прежде, чем открыл дверь.

- Будь послушной, тогда всё будет хорошо.

Всё будет хорошо? То, что происходит со мной сейчас, не подходит под определение этого слова.

Никогда не было хорошо...

Просторный кабинет коричневых оттенков, немного непривычный, после светлых коридоров, поражает великолепием. Стеллажи с книгами у стен, огромный деревянный стол с креслом и два окна напротив меня.

Кровавые краски заката вводят в состояние, близкое к ужасу, будто бы предстоящей смерти. Руки и ноги бьёт мелкой дрожью.

Посреди комнаты стоит мужчина средних лет. Надменно поднятые брови, плотно сжатые руки на груди. Он оглядывает меня с ног до головы и начинает приближаться. Он просто медленно и неторопливо вышагивает вперед, но от каждого его шага становилось дурно.

- Хоуп, верно? - мужчина вглядывается в черты моего лица. Его глаза такие тёмные, что внушают ещё больший страх.

Кровь холодеет в венах, виски сдавливает, в горле моментально пересохло. Всё, на что я способна - слабо кивнуть головой.

- Отлично, - он ухмыляется, глядя на меня. На жалкую, маленькую девчонку, которая не способна даже выдавить из себя «да». И я ещё собиралась им противостоять? Бороться за свою свободу? Идиотка.

Кто может быть этот человек? В чёрном костюме, который явно был сшит на заказ, он был похож на хозяина роскошного дома, на человека, владеющего целым состоянием.

Он похож на босса, который способен руководить подобными делами.

- Я Уильям. - мужчина отворачивается и шагает к столу.

Уильям - очень красивое имя. Я бы хотела так назвать своего ребенка.

Никогда не задумывалась о детях раньше.

- Знаешь, мне даже жаль тебя. Ты выглядишь такой хрупкой, - Уильям берёт со стола графин с водой и наливает в граненый стакан.

К чему он клонит? Ему меня жаль? Так хочется сказать, чтобы он засунул свою жалость куда подальше, но, в действительности, я стою у двери рядом с Джеком - потерянная и пропитанная страхом - и боюсь шевельнуться.

- Хочешь пить? - он вновь приближается ко мне и протягивает стакан. Трясущимися руками беру его в руки, подношу к губам и, пролив пару капель, опустошаю. Отдаю Уильяму пустой.

Я скучала по вкусу простой воды.

Быстро убираю из головы мысль о том, чтобы поблагодарить его за воду.

- Пойми меня правильно, Хоуп, - мужчина ставит бокал на край стола и оборачивается, засунув руки в карманы брюк. - Это жизнь, а некоторым в ней нет места...

- Вы не вправе решать, кому есть место в жизни, а кому нет, - перебиваю я. Холод в моём голосе поражает меня, но больше поражает то, что я посмела открыть рот.

Паркет под ногами был очень твёрдый. И я убеждаюсь в этом, когда неожиданно быстро прижимаюсь к нему лицом.

- Вставай, - повышает голос Уильям.

С трудом собираю тело, растёкшееся по полу, в кучу и поднимаюсь. Удар Джека был не такой сильный, как соприкосновение с паркетом. Глаза наполняются слезами, но я пытаюсь их сдержать.

Я вижу лишь силуэт мужчины, когда он садится в кресло, но даже так различаю неописуемую жестокость во всех его движениях.

- Думаю, тебе известно, кто такой Кьерто? - его голос стал грубее. - Через десять дней ты станешь его собственностью.