— Юнги! — выкрикнул я, вбежав в пустующий бар, и согнулся, упёршись руками в колени и пытаясь выровнять сбившееся дыхание.
— От злющего Хосока убегал? — лениво брякнул блондин и потянулся.
— Там Чим... Чимин... — залепетал я, маша руками в сторону выхода. — Он мёртв.
Юнги уставился мне в глаза неморгающим взглядом, а после спокойно поднялся и направился на кухню, откуда вышел уже с ключами и грубо пихнул меня к двери.
— Если это идиотский розыгрыш, я тебя четвертую, измельчу в блендере и спущу в унитаз, — предупредил он, безуспешно пытаясь попасть ключом в замочную скважину. — Чёрт! Насрать. Было бы что воровать, — раздражённо поморщившись, сунул ключи в карман. — Где он?
Юнги выглядел непривычно взволнованным, как в тот день, когда пропал Хосок, и по пути едва не срывался на бег, а когда пришли, тут же упал перед розововолосым на колени, пытаясь прощупать у того пульс.
— Почему ты не вызвал скорую, когда нашёл его?
— Я... Я просто... Я... — замямлил, облизывая пересохшие губы.
— Почему ты не вызвал скорую, я спрашиваю?!
— Я ведь... уже оставил на нём свои отпечатки... Я боялся, что меня обвинят в его убийстве.
— Идиот. Он ещё жив. А теперь он может умереть, и виноват будешь ты! — зло бросил он и достал мобильный.
Скорая приехала быстро. Я собирался поехать в больницу, мне не хотелось бросать Чима в одиночестве в такой ситуации, но Юнги не дал мне этого сделать.
— Возвращайся в «Омут», — положил мне в ладонь ключи. — В больницу поеду я.

Я шёл обратно, едва не спотыкаясь о собственные ноги. Я был напуган. И очень волновался за Чимина. Что если он и правда умрёт? Тогда мне не придётся отдавать долг. Но даже эта мысль абсолютна не грела. А ведь я столько лет его ненавидел. Неужели что-то могло измениться?
— Куда все подевались? — встретил меня Куки, стоящий за барной стойкой.
За столиками, негромко переговариваясь, сидело несколько посетителей.
— Чимин умер... — безжизненно произнёс я и сел у стойки. — Налей мне чего-нибудь.
— То есть как умер? — Куки выглядел ошарашенным.
— Нет, я... просто... Он ещё жив. Наверно. Но мне кажется, что это ненадолго. Не думаю, что его спасут.
— Почему?
— Потому что я как ребёнок испугался и побежал на поиски взрослых, вместо того, чтобы справиться самостоятельно и помочь ему, — я не мог даже взгляда поднять на Чонгука, мне было стыдно. — Прости. Вы ведь только начали встречаться... А тут... Из-за меня...
— Выпей и объясни нормально, — он поставил передо мной стакан.
— Вода?
— Да.
— Нет, дай что-нибудь спиртное.
— Как скажешь, — передо мной нарисовалась банка колы.
— Я же просил... — протянул капризно.
— Тебе ещё работать. Я тут за всех батрачить не собираюсь.

Я послушно кивнул, осушил полбанки и в двух словах рассказал, как нашёл Чимина. Собственно, и рассказывать было практически нечего.
— Двадцать первый век, у нас отличная медицина, конечно же его спасут, — уверенно сказал Чонгук, успокаивая то ли меня, то ли себя самого.
— Что с ним вообще могло случиться? Кажется, его очень жёстко побили... Какая ирония. Бил других, и сам умер от чужих кулаков...
— Прекращай его хоронить! Будем ждать Юнги. Он придёт и всё прояснит. Я уверен, что Чимин жив.
И мы ждали. Ждали Юнги до самой полночи. До закрытия бара вместе обслуживая посетителей, которые так не вовремя ринулись к нам. Но Юнги не пришёл. Лишь позвонил Чонгуку уже после полуночи, сказав, что останется на ночь в больнице и попросил закрыть бар.
— Он ничего не сказал про Чимина?
— Нет, — Чонгук выключил свет и направился к выходу. — Он говорил тихо и очень быстро. Я не стал спрашивать. Но раз он остался, очевидно, что тот всё ещё жив.
— Ты не поедешь к нему?
— Зачем? Там же Юнги.
— А как же ваши отношения?
— От меня там всё равно не будет никакой пользы.
— Ничего, что ты ключи забираешь? — поинтересовался я, глядя на то, как он положил ключи в рюкзак, после того, как запер дверь.
— Это мои. Ключи Юнги я оставил внутри.
— Но это не поможет ему зайти.
— Всё равно приду утром. Или Хосок откроет. Ладно, я пойду. Доброй ночи.

— Постой, — ухватил его за руку и тут же отпустил. — Ты куда идёшь? В квартиру Чимина?
— Да.
— Я понимаю, что нехорошо пользоваться таким моментом... — я смутился. — Но можно мне с тобой?
— Зачем? — Куки опустил глаза и неловко затеребил руки.
— Не хочу идти домой.
— Что-то случилось?
— Так, ерунда. Небольшая проблема, с которой я не хочу сейчас разбираться. Мне некуда пойти.
— Могу открыть «Омут», — предложил он. — Заночуешь внутри.
— На диване спать удобнее, чем на полу, — нашёл я весомый довод, хотя на самом деле причина была другой.
— Ладно, пошли.

Я снова лёг на том же диване и укрылся пледом, который всё ещё был там, где я его оставил утром. Заснуть не получалось совсем. Сначала мне мешал шум, создаваемый топающим по коридору в направлении ванной Чонгуком и бегущей из душа водой, а после, когда он ушёл в спальню Чимина, мешала уже тишина. Из-за этой тишины всё больше мыслей наседало на мой бедный (непривыкший к подобному стрессу) мозг, заставляя снова чувствовать себя виноватым перед Чимином. А в тёмной комнате то тут, то там мне стал даже мерещиться его призрак, жаждущий отмщения. Я успокаивал себя тем, что я в квартире не один, что в соседней комнате есть Чонгук, и страшно мне быть совершенно не должно, но... Но мне всё равно было не по себе. Я ворочался с боку на бок, считал овец и прочую живность, вспоминал сюжет любимой манги, пытаясь погрузиться в неё во сне, а когда вдруг начал молиться, понял, что это уже явно край.

— Печенька, — негромко позвал, приоткрыв дверь в спальню. — Ты спишь?
В ответ одеяло на двуспальной кровати зашевелилось.
— Чего тебе? — Чонгук, сонно щурясь, сел, и одеяло упало, оголяя подтянутый торс, выхватываемый лучами света, падающими из коридора сквозь щель.
— Ты раздетым спишь? — смущённо-восхищённо выдохнул я.
— Я же один, почему бы и нет? — прозвучало из его уст совсем неуверенно, и он подтянул одеяло до подмышек.
— Можно мне к тебе? — я неловко потёр босой ногой вторую и широко улыбнулся. — Мне... — замялся, подбирая подходящее слово. — Мне там неуютно одному. Можно я посплю с тобой?
— Я не сплю с чужими людьми.
Я прыснул.
— Секс с кем попало — нормально, а поспать нельзя? Да и к тому же, разве мы с тобой друг другу чужие? Мы же лучшие друзья! — залебезил я привычно. — Забыл? Печенька, ты меня обижаешь!
— Я люблю спать один.
— Ну Печенька-а-а, — заныл. — Не бросай друга в беде. Я же плакать буду. Очень сильно. Ты даже спать не сможешь из-за моих громких рыданий!
— Ладно, хорошо, — вздохнув, согласился. — Только выйди, я оденусь.

— Да не стоит! — я щёлкнул свет в коридоре и тут же метнулся обратно к растерянному Чонгуку, забираясь под одеяло. — Обещаю тебя не лапать, можешь быть спокоен.
— А может меня не устраивает такой расклад, — пробормотал тихо.
— Что?
— Спи, — и он лёг на спину, сложив ладони на груди поверх одеяла.
— Ты спишь в позе трупа? — не сдержал я смешка, склонившись над ним.
— Мне так удобно, — ответил, не открывая глаз. — И не дыши на меня.
— Знаешь, я думал, ты хлюпенький... В школьной форме ты таким и выглядишь. А у тебя оказывается тело едва ли не как у самого Чимина!
— Всё рассмотреть успел?
— Не всё. Хотел бы увидеть больше.
Я ухмыльнулся, глядя на то, как тот после моих слов сглотнул, хотя глаз так и не открыл.
— Когда ты занимаешься спортом, если вечно с головой в учёбе?
— В школе. После уроков. Или вместо некоторых уроков, которые мне разрешают не посещать.
— Что за привилегии такие?
— Мне на этих уроках скучно. Учителя не могут рассказать мне то, чего я ещё не знаю.
— Ты правда, гений, как говорит Хосок?
— Нет. Я просто усердно учусь. И много читаю.
— Зачем?
— Потому что... — он замолчал.
— Вот видишь! Ты даже не знаешь!
— Знаю. Потому что это полезно и пригодится мне в будущем. Я ничего не добьюсь, если не приложу достаточно усилий.
— Просто признайся, что у тебя нет больше никаких увлечений и тебе нечем заняться, кроме как корпеть вечно над учебниками.
— Да с чего ты... — он открыл глаза и запнулся. Ведь я всё ещё, привстав на локте, нависал над ним. — Ты... не собираешься просто лечь спать?

— Неа. Хочу поболтать. А что?
— Ты слишком близко.
— Напрягаю нашу милую шлюшку? — просюсюкал я, наклоняясь к нему ещё ближе. — Разве наша шалавачка не привыкла ещё быть со всеми так близко и даже ещё ближе?
— Прекрати.
— Что не так? — продолжал издеваться я. — Потаскушка сердится?
— Прекрати меня так звать!
— Правда глазки колет? Бывает. Просто прими это. Против правды не попрёшь, как известно.
— Хорошо. Не попрёшь, так не попрёшь, — Чонгук, откинув одеяло, вдруг толкнул меня на подушку и навис сверху, навалившись на меня всем телом, даже сквозь ткань футболки я чувствовал жар, исходящий от его кожи. — Раз уж я такая шлюха... Почему бы нам сейчас не переспать?
— Я не хочу тебя! — поморщившись, вскрикнул я и толкнул его в грудь. — Перепих со школьной шлюхой — слишком сомнительное удовольствие. Жди Чимина с того света, раз уж он в этом плане такой непринципиальный.

Чонгук сглотнул, молча слез с меня и сел на край кровати, отвернувшись к окну, сквозь которое чуть падал свет от уличных фонарей.
Около минуты мы молчали, даже не двигаясь. А потом я подполз на четвереньках к краю кровати и, протянув руку, провел по его щеке.
— Это слёзы, — изумился я, глядя на маленькую каплю на мизинце. — Ты плачешь? Серьёзно плачешь? Я просто пошутить хотел... а ты оказывается, реально плачешь...
— А что, нельзя? Запрещено? — отозвался сухо и отвернулся от меня к стене. — Это просто от злости.
— Ты зол на меня?
— На себя.
— Так сильно хочется сейчас с кем-нибудь переспать? — поинтересовался уже даже сочувственно.
— Дурак.
— Не отрицаю, это высказывание вполне может претендовать на почётное место правды, — не стал спорить я, а Чонгук вдруг резко повернулся ко мне, хватая за плечи.
— Я настолько тебе неприятен? Настолько противен? Скажи!
— Я всего лишь отказался... с тобой переспать, — залепетал я растерянно. — Я не сплю со всеми, кто мне приятен. Не делай странных выводов.
— Значит, я всё ещё могу на что-то рассчитывать?
Он был так близко, что дышал мне в губы. А я как дебил не мог перестать пялиться на его ключицы.
— Да о чём ты?
— Ты нравишься мне. Сильно. Очень.