За одну секунду в моей голове пронеслись десятки вариантов того, кто бы это мог быть подо мной: от непонятным образом забравшегося в бар пёсика до зомби, жаждущего слопать мои мозги.

— Бля, что за нахер?
После этой фразы и скрипучего голоса моё бешеное сердцебиение сразу пришло в норму.
— Юнги? — я стал облапывать парня под собой (с удивлением отметив голые плечи), пока не нащупал лицо и не прижал к щекам того ладони, ещё ближе наклоняясь, чтобы рассмотреть в темноте.
— Целовать собрался? — раздалось мне едва ли не в самые губы. — Если нет, то слезай с меня.
— А если да, то можно остаться?
— Свихнулся?
— Просто ищу в твоих словах логику.
— Слезай уже, — кряхтя, он заёрзал подо мной.
— Ладно, — я хотел поставить руку сбоку от головы Юнги и упереться ей в пол, но та скользнула по подушке, и я неловко шлёпнулся обратно на Юнги, ткнувшись губами в его щеку.
— Бля.
— Я случайно, — виновато буркнул и снова предпринял попытку подняться, на этот раз более удачную.
Вскочил и кинулся ширить по стенам в поисках выключателя. Тот нашёлся довольно быстро. Яркий свет сильно резанул по глазам (нефиг было так долго в тёмном туалете сидеть) и я зажмурился. А когда открыл глаза, узрел полуголого Юнги, сидящего на постеленном на полу прямо у туалета матрасе и сонно щурящего глаза.

— Ты что здесь делаешь? — не смог я удержаться от тупого вопроса.
— Сплю, — буркнул он, натягивая чуть выше тонкое одеяло (видимо, тот был лишь в нижнем белье). — Меня больше волнует, какого хрена здесь ошиваешься ты?
— В каком смысле, ты тут спишь?
— В самом прямом из всех возможных смыслов. Просто сплю.
— Почему?
— Почему я сплю? Наверно потому, что я человек. У людей так бывает, представляешь?
— Нет, — замотал я головой. — Почему ты спишь именно здесь?
— Потому что я тут живу. Ещё вопросы?
— Конечно ещё. Тебе негде жить? Тебя выгнали из дома? Ты скрывающийся преступник? Тебя поймали на сбыте наркотиков?
— Ты дебил? — он лениво почесал тощие рёбра. — Хотя вопрос в моём голосе не уместен. Здесь больше подойдёт утверждение. Ты дебил.
— Обидно вообще-то.
— Так и задумывалось.
— То есть ты тут, — указал я пальцем на пол, — всегда?
— Всегда.
— А оранжевый? Он тебе разрешил вообще? Или он даже не знает? Ты не сказал ему?
— А почему я должен спрашивать его разрешение? — Юнги повёл бровью. — Это мой бар. И я могу распоряжаться им, как мне вздумается.
Тут я слегка подвис. Перед глазами сразу же пронеслись все сцены при участии меня и Юнги, и каждое моё «сволочь» эхом отозвалось в голове.

— Твой? — сдавленно выдохнул я. — А как же Хосок? Я был уверен, что это он тут всем заправляет... Почему ты мне не сказал?
— Ты не спрашивал. А мне было как-то пофиг, что ты там по этому поводу думаешь, — он фыркнул. — И да, в основном всем действительно Хосок заправляет. Я здесь так, фоном. А теперь ты мне ответишь наконец, что ты делаешь ночью на территории моей частной собственности? Я могу уже звонить в полицию?
— Ну, понимаешь... — я сел на стул у барной стойки, скромненько сведя вместе коленки и положив на них ладони. — Мне негде переночевать. Всего б одну ночку перекантоваться. Можно? — сложив в мольбе руки, взглянул на Юнги с надеждой.
— Почему не идёшь домой?
— Там меня ждут проблемы. А я не очень люблю их... Разреши мне остаться. Пожа-а-алуйста.
— Я же сволочь, — косо взглянул на меня, а я аж вздрогнул от этого слова. — С чего же мне вдруг быть таким добродетельным?
— Ну, не такая уж ты и сволочь, — заискивающе заулыбался я. — Ты просто чудо. Милое заботливое чудо, которое не станет так рисковать своим драгоценным работником, отправляя его на смерть, верно?
— Ты переоцениваешь мою заботливость. Выметайся, — он лёг, отвернувшись от меня к туалету и накрывшись одеялом едва ли не с головой. — Ключи на кухне в банке из-под кофе.

— Юнги-и-и, — я торопливо бухнулся на колени перед ним и стал мягко поглаживать его спину. — Ну пожалуйста. Всего разочек. Я буду очень тихим, ты даже не заметишь моего присутствия. Мне правда больше некуда пойти.
— К Хосоку бы напросился.
— Я не хочу его в это вмешивать, — выдал серьёзно я, хотя на деле просто тупо боялся остаться с оранжевым вместе на ночь.
— А меня, значит, вмешивать можно?
— Пожалуйста, — я продолжал его поглаживать.
— И что мне будет взамен на мою небывалую доброту?
— С-спасибо? — неуверенно предположил.
— Не годится.
— Тогда я просто исполню любое твоё желание, — улыбнулся я, сам радуясь своей находчивости.
— Выключай свет и ложись.
— Серьёзно? — я от радости даже приобнял его и уткнулся подбородком ему в плечо, пытаясь заглянуть в его лицо. — Я могу остаться? И даже можно спать с тобой?
— Можно.
— А мы вдвоём поместимся разве?
— А ты постарайся.
Я послушно выключил свет и, разувшись, прямо в одежде аккуратно лёг набок спиной к спине Юнги на краешек матраса. Я впервые спал с парнем вместе. Это было немного волнительно. Но всё же совсем не так, как если бы на месте Юнги был Хосок. Ведь бояться от Юнги каких-либо поползновений к своему невинному телу мне точно не стоило. А потому было вполне даже спокойно и комфортно.

— Слушай, раз уж мы даже спим вместе, — зашептал я, дабы не портить ночную атмосферу, — давай немного поболтаем перед сном, а? Устроим ночь откровений! Как тебе?
— Ты говорил, что будешь тихим, — ворчание в ответ.
— Ну дава-а-ай. Когда ж ещё такая совместная ночёвка повторится? Думаю, никогда. Так что нужно ловить момент.
— Ты нравишься Хосоку и Чонгуку.
Я аж опешил от такого заявления. И даже перестал тыкать пальцем его в рёбра.
— Ты чего? — протянул я растерянно.
— Откровение же.
— Зачем же так сразу... — напряжённо сглотнул, — тяжёлой артиллерией... Да и откуда такие сведения? Сам так решил?
— Можешь быть уверен, ты действительно очень нравишься им обоим.
— И зачем ты мне это говоришь? Не думаю, что они тебя просили об этом.
— Чтобы ты страдал и мучился. Люблю смотреть на твои страдания, забыл?
— Действительно. Ну ладно Хосок, — стал вслух рассуждать я, — его симпатию к себе я, в принципе, и так заметил. Хотя на счёт него у меня тоже созрели кое-какие подозрения... Но вот Печенька... Тут уж точно враки! Да я на сто процентов уверен, что он абсолютно ко мне равнодушен, — перед глазами тут же всплыл поцелуй на ночь. — Пф! Придумал же! Нравлюсь я Куки, ага. Конечно. И вообще, с чего бы тебе такое говорить о своём-то парне?
— У меня нет парня.
— Но Куки...
— Мы не встречаемся.
— Но вы же... того... почему же тогда... — залепетал сдавленно.
— Вы же с Хосоком тоже не встречаетесь, но это вам абсолютно не мешает целоваться. Так почему нам нельзя?
— Но вы же не просто целуетесь.
— Да, не просто, — согласился легко.
— А Чимину тогда заявил, что школьников не совращаешь! — возмутился я. — А Куки по-твоему кто?

— Открыть тебе большую тайну? — привстав на локте, Юнги обернулся ко мне.
— Если знание этой тайны не угрожает моей жизни, — я тоже обернулся к нему, едва не столкнувшись с ним лбом, — то открой.
— Минет.
— У тебя лимит на слова? Нельзя изъясняться понятнее?
— Не дерзи.
— Ладно, свет моих очей, поведай мне развёрнуто. Молю прям.
— Дальше минета наши отношения не зашли. Он хотел большего, но, как я и сказал, школьников я не совращаю. Не хватало мне потом ещё проблем. Чонгук... довольно противоречивый. Я бы мог конечно сделать, как он хочет... Мне не трудно. Но я испугался, что он потом пожалеет об этом и кинется в полицию катать на меня заявление. Или пойдёт плакаться к Хосоку.
— То есть у вас с Куки... не было ни разу?
— Я даже в темноте вижу твою довольную улыбку.
Я сдавленно закашлял.
— И вовсе я не улыбаюсь. Да и вообще, какая мне разница, спали вы вместе или нет? У него и без тебя, похоже, хватает всяких на стороне.
— Вполне возможно.
— А я думал, ты станешь отрицать.
— Я не слежу за его личной жизнью. А так как он сам очень рвался, как ты выразился ранее, к «познанию мира», то вполне мог не остановиться лишь на отказавшем ему мне.
— Его в школе шлюхой называют, — пробормотал негромко я, хотя вроде как не собирался кому-либо об этом рассказывать.
— Не говори только Хосоку, он будет переживать.
— Я смотрю, чувства самого Куки тебе вообще побоку. Даже если он и правда такой, думаю, ему очень неприятно, что вся школа знает.
— Сам виноват, — Юнги передёрнул плечами.

— Почему ты не пошёл в «Эрос»? — вспомнил я о его свидании. — Там же Чимин. Он наверняка всё ещё ждёт тебя. Мог бы разочек уже и отступить от своих принципов. Не думаю, что после бурной ночи он побежит в полицию. Кажется, он реально втрескался в тебя.
— Какие-то девчачьи разговоры у нас.
— Почему бы тебе всерьёз не попробовать с Чимином?
— Он меня раздражает. И он совершенно не в моём вкусе. А ещё он отказался быть снизу.
— Неужели не сможешь его уломать?
— Не думаю.
— Ну побудешь ты снизу, какая разница?
— Вот ещё! — хмыкнул он, и я вздрогнул от его резкого выдоха мне в район шеи. — Чего ты так о нём печёшься? Стали с ним вдруг закадычными подружками?
— Просто хочу, чтобы вы были вместе, и ты забыл о Куки.
— Решил прибрать к рукам?
— Не знаю.
— Забирай.
— Сам попользовался и теперь разбрасываешься? Это мерзко даже для тебя. Всё-таки как-никак вас аж минет связывает.
— Встречайся с Чонгуком. Только Хосока оставь.
— А с Хосоком наш папочка Мин мне встречаться не разрешает, что ли?
— Не разрешает.
— Почему?

Вместо ответа Юнги вдруг откинул с себя одеяло и, опрокинув меня на спину, забрался сверху, усевшись на бёдра. Даже несмотря на то, что было темно, и я не видел практически голого Юнги, это всё равно было слишком смущающе. Настолько, что мне казалось, я сейчас самовоспламенюсь от такого смущения.
— Т-ты чего? — чуть заикаясь спросил я, всматриваясь в очертания нависающей надо мной фигуры.

Холодные шершавые губы коснулись моих, настойчиво и упрямо пытаясь развести меня на поцелуй. Но я не отвечал. Я опешил от происходящего и лишь лежал неподвижно, позволяя сминать свои губы и не понимая, как я должен реагировать на подобное. Это было чересчур неожиданно. Моя психика к таким потрясениям была совершенно не готова.
— Пытаюсь понять, что они в тебе нашли. Хочу тоже распробовать, — чуть запоздало ответил блондин и снова прильнул к губам. — Ты бы хоть как-то реагировал, — выдал укоризненно. — Хоть бы сопротивлялся, что ли. А то скучно совсем.
— А Хосок говорил, что ты натурал... — зачем-то пробормотал я.
— Он заблуждается, — чужие руки грубо задрали футболку и расположились на талии. — Я позволил ему заблуждаться.
— Мне кажется, он влюблён в тебя! — выпалил я, когда тот снова нагнулся к моим губам.
— Мне тоже так показалось, потому и позволил.
— Не понимаю.
— А тебе и не нужно.
Он снова нагнулся ко мне, но на этот раз касаясь не губ, а чувствительной кожи на шее, обжигая её поцелуями.
— А как же принципы? — отчего-то вышло слишком хрипло.
— Ты сам просил меня отступить от них разочек.

Поцелуи Юнги были грубыми, быстрыми и жаркими, несмотря на холодные губы. Он целовал шею, а я инстинктивно запрокидывал голову выше. Эти ощущения были новыми, ведь Хосок себе такой вольности не позволил ни разу. Да я бы и сам ему не позволил. Тогда откуда сейчас во мне эта покорность?
Когда Юнги уже было мало одной лишь шеи, он стал оттягивать ворот моей футболки, спускаясь с поцелуями к ключицам и ниже... А я просто ничего не предпринимал. Вместо того, чтобы уверенно оттолкнуть его, обозвав психом и сволочью, я отчего-то сомневался.
Я лежал, почти не дыша, и судорожно пытался решить, что мне делать: остановить или продолжить?