От его слов и насмешливого тона я даже дышать перестал. Лишь стоял и не моргая смотрел на то, как он то ли нарочно, то ли нет, поправляет ворот белой рубашки, демонстрируя алеющий засос на шее.
— Печенька... — пробормотал я одними губами, никак не веря в реальность данной ситуации. Я был настолько в шоке, что даже мысли в голове перекатывались тяжело, медленно и вяло, будто в густом вязком киселе. — Неужели ты и правда... — я замолк.
— Что именно «и правда»?
— По своей воле... с ним...
— Звучит вообще-то весьма оскорбительно, не думаешь? — Юнги недовольно повёл бровью.
— Да, по своей, — согласился Куки.
— И давно вы? — негромко спросил я, когда Куки уже надел пиджак школьной формы и, застегнув все до последней пуговицы на рубашке, затянул галстук.
— Тебя не касается. И ТэТэ... — на его лице появилось встревоженное выражение, он уставился в пол, потирая большим пальцем нижнюю губу. — Не вздумай сболтнуть лишнего Хосоку, ладно? — последнее слово прозвучало слишком уж несмело и как-то неуместно в паре-то с «не вздумай».
Я лишь молча кивнул.
— Хороший мальчик, — с издёвкой в голосе похвалил меня Юнги, всё ещё стоящий рядом, и похлопал по плечу. — Как, кстати, свидание с Хосоком прошло?
— Чудно.
— Рад за вас.
— Я тоже.
— Тебя уже тут обыскались. Заходили школьницы, дабы испробовать нашу новую услугу в лице тебя. Я сказал им зайти попозже.
— Замечательно, — буркнул я и направился в дальний угол зала, где пылилась на полу моя одинокая подушка.

Через минут пять явился Хосок с огромным пакетом, явно не ограничившийся одним лишь оливковым маслом, а спустя полчаса заявились две девушки, настойчиво требуя моего внимания. Я старался улыбаться им, как мог. Но настроение было безвозвратно утеряно, а потому улыбки и смех выходили как у самого дрянного актёра, ужасно неестественными.
Я чувствовал себя странно. Будто во мне и вокруг меня собралась вся лень этого мира. Такая тяжёлая и тягучая лень, навалившаяся на меня сверху и желающая прижать к земле. Каждое движение требовало столько усилий... Словно даже дышать стало пыткой. Всё, что мне хотелось, это провалиться в небытие.
Проще говоря, чувствовал я себя унылой какашкой.

— ТэТэ! ТэТэ! — передо мной на полу сидел Хосок, усиленно маша перед моим носом ладонью. — Ты здесь, нет?
— Здесь, — выдавил я низко и даже как-то утробно.
— Уже раз десять тебя звал, — он вздохнул. — Что-то случилось? — обеспокоенно заглянул мне в лицо.
— Нет.
— Рабочий день уже закончился, — постучал себя пальцем по запястью руки, где, к слову, часов не было. — А мы вроде как договаривались, что ты раньше уходить будешь.
— Ничего. И так нормально, — всё также безэмоционально выдал я и поднялся, еле разогнув затёкшие ноги, и, морщась, помял колени руками.

— Может, тебя проводить? — несмело предложил Хосок, запирая дверь бара.
— Как хочешь, — я слабо повёл плечами и, не дожидаясь ответа, направился вперёд по улице.
— Что с тобой сегодня? — Хосок мягко и ненавязчиво взял меня за руку, переплетая наши пальцы.
— Ничего. Всё, как всегда.
— Нет, не как всегда. Ты стал каким-то безжизненным. Чем ты расстроен? Это... из-за нашего свидания, да? — выжидающе посмотрел на меня, но я по-прежнему смотрел лишь себе под ноги. — Я был слишком настойчивым? Или сказал что-то не то, когда выпивал?
— Ты тут не при чём. У меня просто нет настроения, так бывает иногда у людей.
Дальше до моего дома мы шли молча. Не считая пары неуместных шуточек, которыми Хосок безрезультатно пытался меня рассмешить и взбодрить.
— Здесь живёшь? — зачем-то задал он бесполезный вопрос, когда я остановился и тряхнул рукой, требуя дать ей свободу. — Ну, спокойной ночи тогда.
Неловко потоптавшись на месте и так и не дождавшись от меня ответного пожелания, Хосок хотел было уже уйти, но я поспешно шагнул к нему, требовательно прижимаясь к тёплым губам.

Едва я переступил порог квартиры, как услышал из соседней комнаты восторженное «Мама, а брат — гей!». Настроения это не прибавило.
— Не веришь? Как ты можешь не верить?! — сокрушалась сестра. — Я сама видела! Видела, как он только что на улице целовался с парнем!
В другой день я наверно был бы в полном ужасе и не находил себе места от паники. Но сейчас лишь устало вздохнул и направился к себе в комнату. Кладовку полноценной комнатой назвать, конечно, сложно. Но зато это была моя кладовка. Низкий стол, на котором царственно размещался ноутбук, развешанные по стенам на гвоздях вешалки с одеждой, стопки манги у стены, да тонкий матрас, криво примостившийся на полу в углу — вот и всё убранство. Окна здесь не было, освещением служил лишь старый облезлый светильник, свисающий с потолка.

— Братик! — в комнату ворвалась сестра, когда я уже лёг на матрас, уткнувшись лицом в подушку и распластавшись аки морская звезда. — Ты правда гей? Братик! — стала теребить моё ухо. — Ты ведь не спишь, не притворяйся! Тот парень, с которым ты целовался, красивый? Слишком темно, я не смогла рассмотреть... — протянула разочарованно. — Давно вы встречаетесь? А кто актив? Не ты ведь, да? Точно не ты!
— Мелкая извращенка. Для своих двенадцати ты слишком любознательна, — буркнул я, отвернул голову к стене.
— Неужели ничего не расскажешь? Эй! Ну ответь! Интересно ведь!
— Я не гей. И ни с кем не целовался. Тебе показалось. И прекращай смотреть яойное аниме, а то я начинаю волноваться за твою детскую психику.
— Вот всегда ты такой! Ничего от тебя не добьёшься! Я для тебя полный ноль, да?! — воскликнула оскорблённо. — Но я маме всё рассказала. Так что она наверняка устроит тебе взбучку. Так тебе и надо! — зло бросила напоследок, перед тем, как громко хлопнув дверью, удалиться.

Утром следующего дня мною было твёрдо решено продолжать хандрить. А потому наплёв маме что-то вроде «лапы ломит, хвост отваливается», я остался дома, с не очень чистой совестью прогуливая школу. Обещанной же сестрой взбучки я так и не дождался. То ли мама не восприняла её слова всерьёз, то ли... фиг знает.
Хандрилось мне вполне уютно и атмосферно, ибо я включил депрессивную музычку и... Нет. Не рыдал в три ручья. А дремал. Временами вставая, чтобы пивнуть холодного кофе и посмотреть минут десять в одну точку (желательно в ту саму, на стену, где лет пять назад я вывел маркером не очень культурное слово, будучи слишком в бешенстве).
Я и сам толком не понимал, в чём конкретно причина моего такого хренового настроения. То ли я разочаровался в Печеньке, который зажимается в туалете со всякими мутными личностями, то ли в себе, который «нифига не гей», но какого-то чёрта целуется с Хосоком. Но вполне вероятно, что это просто вспышки на Солнце так действуют на меня чувствительного.

Очередной мой чудный сон прервал звонок в дверь. Я аж подскочил, опрокинул чашку, наступил в кофейную лужу и замер в шоке. Ибо даже не знал, что у нас есть дверной звонок. Да ещё и в рабочем состоянии. В последний раз к нам приходили в гости... пожалуй, никогда.
Я очень осторожно на цыпочках подобрался к двери, прислушиваясь. Тихо. Успел даже облегчённо выдохнуть, порадовавшись, что кто-то всего лишь адресом ошибся, как звонок раздался вновь. Решив, что игнорировать человека всё же нехорошо (на самом деле было просто любопытно, кто там), я отпёр замок и медленно стал приоткрывать дверь, пока сквозь узкую щель не узрел гостя. Дверь я тут же звучно захлопнул и щёлкнул замком. В ответ с той стороны раздались удары в дверь ногой.
— Эй! Ким Тэхён! Совсем уже крышу снесло?! Я тебя видел! А ну открывай, если жить ещё охота!
— Именно по этой причине и не открываю... — пробормотал я себе под нос.
— Э! Мне долго ещё ждать?!
Настроение было совершенно не то, чтобы привычно корчить из себя дурочка. Но открыть всё же пришлось.
— Ну и чего тебе? — открыв дверь, поинтересовался я через порог, глядя на раскрасневшуюся физиономию Чимина.
— Чего пялишься?! Глаза опустил! Где твоё уважение?!
— Там же, где и твоя вежливость. Ты пил? — я невольно сморщил нос, учуяв явный запах перегара. — С утра?
— Да! Пил! — чуть качнулся и опёрся рукой о косяк двери. — А что, нельзя? Ты против?
— Да насрать мне, — бросил я негромко, а у того едва лоб гармошкой не сложился, так высоко взлетели его брови.
— Ты как со мной разговариваешь... — тут он чутка завис. Кажется, подбирая подходящее оскорбление.
— Как ты меня нашёл?
— Связи, детка, — он подмигнул и пьяно хихикнул.
— Как слащаво. А если серьёзно?
— Пришёл к тебе в школу, поднял всех на поиски тебя. И выяснилось, что ты там сегодня не появлялся. И как я уже сказал, у меня в твоей школе есть связи, знакомый учитель. Так что выяснить адрес труда не составило.
— Молодец, — кинул я равнодушно. — Рад твоей находчивости.

— Так ты меня впустишь внутрь или как? — протянул капризно, недовольно дуя губы. В этот момент он был похож на большого ребёнка. Только памперса с соской и не хватало для полной картины.
— Общение с пьяными людьми мне удовольствия не доставляет. Иди домой.
— Вот я и иду домой. К тебе, — и Чимин толкнул дверь, за ручку которой я держался, едва не впечатав меня с ней вместе в стену.
— Угум, добро пожаловать, — брякнул я, глядя на то, как он стягивает с ног кроссовки (воспитание так и прёт).
— Где твои хоромы? — взглянул на меня, и я послушно повёл его в свою комнату.
— М-м-м... Заебись! — восхитился он моими апартаментами. — На склеп похоже. Тебе в самый раз.
— Похоже на угрозу.
— Не парься, — уселся на пол посреди комнаты. — Если будешь послушной деткой, бить сегодня не стану.
— Обнадёжил.
— Что у тебя тут за тоска играет? — указал на ноут. — Кого хороним?
— Мою беззаботную жизнь.
— Сильно, — закивал уважительно. — Выпить ничё не найдётся?
— Вода в кране.
— Не, мне бы с градусом.
— Ты и так весь под градусом.
— Ты сегодня какой-то... Глючный. Заболел?

— Чим, давай уже к делу, — я сел на пол рядом с ним, при этом снова угодив ногой в кофейную лужу. — Ты чего пришёл? Скучно стало? Некому больше жизнь отравлять и рёбра ломать?
Мне уже было как-то до фонаря, оскорбит он меня, побьёт или снова вспомнит о минете... Лишь бы это быстрее закончилось.
— Не будь таким грубым, — отмахнулся Чимин, вовсю улыбаясь, будто я тут какую-то небывальщину, никак не связанную с реальностью, несу. — Я к тебе как к другу! За помощью!
— Мне должно это льстить? Чёт не проняло меня.
— А по почкам не хочешь? — последовало незамедлительно. — Обещаю, проймёт.
— Да ладно тебе, не нервничай, — я успокаивающе похлопал его по колену. — Рассказывай уже, что хотел.
Чимин кивнул и начал неловко перебирать волосы на собственном затылке.
— Суть в том...
— Говори немного в сторону, — перебил его. — Не на меня. Я ж задохнусь.
Тот послушно отвернулся и продолжил:
— В общем... В баре, в котором ты работаешь... есть такой худощавый блондин...
— Не делай вид, что ты не знаешь его имени.
— Мин Юнги, — выдал тот и как-то неуместно заулыбался. — Ты можешь мне рассказать, что ты знаешь о нём и что ему нравится? — снова повернулся ко мне.
— Подожди... — я сощурился, глядя на брюнета и не веря, что вижу смущённого Чимина. — Ты что же это... втрескался в Юнги?
— Вот ещё! — поспешно возмутился тот и даже на ноги вскочил. — Я не тринадцатилетняя девчонка, чтоб сохнуть по кому-то! Он всего лишь меня заинтересовал. Не более. Ну и... я хочу с ним замутить.