— Постой, — Хосок скорчил задумчивую мину. — То есть ты целовался с парнем, с неким Чимином, но, несмотря на это, продолжаешь утверждать, что ты не гей?
— Тот поцелуй... — я замялся. — Он не значил ничего, кроме моей огромной тупости.
— Но тем не менее он был. А значит... Ты безответно влюблён в этого Чимина?
— Вот ещё! Не хватало мне такого счастья!
— Если не ты, то значит он влюблён?
— Ну да, конечно. Прям в корень зришь!
— Давай, — оранжевый сел прямо на пол, откинувшись спиной на игровой автомат и указал на место рядом с собой. — Садись и рассказывай.
— О чём рассказывать? Мне не о чем рассказывать, — тут же стушевался я.
— О поцелуе конечно. Ну и о Чимине заодно.
Я тяжело вздохнул и задумался, стоит ли вообще рассказывать о таком позорном событии моей жизни.

Это было в средней школе. И это были дофига трудные времена, ибо у меня начались огромные проблемы, просто-таки завалы в учёбе. А всё потому, что кое-то всё своё время тратил на мангу (каждый расставляет приоритеты в жизни по-разному, что поделать). Меня даже стали вызывать на ковёр к директору, распинаться о том какая же я какашечка и что если я так продолжу, тянуть меня никто не будет, попросту попрут из школы. И вот, когда я, весь такой грустненький, мысленно прощался с этой распрекрасной школой, со своим едва ли не родным вторым домом (враньё, конечно же), нашёлся вдруг дофига жалостливый и милый приятель-альтруист (чёрт его дери), который любезно мне нашептал на ушко, как можно легко и просто решить все мои накопившиеся проблемы. Оказалось, что в нашей школе учился сын директора, которого тот не придавал огласке. Однако несмотря на это, паренёк имел сильное влияние на отца, а потому время от времени вот такие непутёвые ученики обращались к нему за помощью. Но просто так обратиться к нему нельзя, был тайный знак, то бишь... та-дам! Этот самый поцелуй! (Естественно, это не вызвало у меня абсолютно никаких подозрений, вот вообще, целовать так целовать, чё). Ничего серьёзного, просто чмок в губы. И тогда он, мол, без слов поймёт, зачем к нему пришли и даст знать о месте тайной встречи. Этот прекрасный приятель указал мне на якобы нужного парня и отправил в добрый путь (то бишь за смертушкой). Этим парнем оказался Пак Чимин. И нет, он не был сыном директора. И да, он уже тогда прослыл в школе как местный хулиган. Вот только я дальше своей манги ничего не замечал, а потому был совершенно не в курсе, кто там и кем прослыл. И весь такой наивненький и взволнованный я зажал одиноко курящего Чимина за школой. Поцеловал. С тех пор сигареты и этот запах стали мне ненавистны. И да, тогда я схлопотал первый в своей жизни удар. Разбитая губа больше совсем не жаждала встречи с чужими. В тот момент я чувствовал огромное недоумение и обиду, нарастающие в груди, а вокруг слышался нескрываемый смех.
Мне всё же пришлось уйти из школы, перевестись в другую. Но уже не из-за учёбы, а из-за постоянных насмешек одноклассников и издевательств Чимина. А тот измывался надо мной с душой. Старался, как мог. Сломанное ребро до сих на погоду время от времени ноет.

— Ну чего застыл? — Хосок, протянув руку, дёрнул меня за рукав. — Садись.
— Пошли работать, шеф.
— Не расскажешь?
— Мой «любимый» Чимин — не самая лучшая тема для разговора.
— Вот видишь! Любимый!
— В кавычках это. В кавычках! Чего ты к словам цепляешься?
— Да потому, что ты что-то темнишь, — он поднялся с пола.
— Тебе-то какое дело до него?
— Я хочу знать, кому ты там минет делаешь.
— Ащ-щ-щ... Какой нафиг минет? Сказал же. Не делаю! И чего это тебя так зацепило? Хочешь, могу тебе минет сделать? Успокоишься хоть.
Хосок замолчал и заметно напрягся, покусывая нижнюю губу.
— Я вообще-то пошутил, — буркнул я.
— Я так и понял.
— Я вижу.
— Ну, не хочешь рассказывать, так и скажи.
— Я так и сказал.
— Чего злишься-то?
— Пошли, — я первым направился к выходу.
— Постой, — Хосок тронул меня за плечо. — Ты не ответил насчёт Куки.
— Ответил. Я сказал, что я не гей.
— Странный ты. Сначала твердишь «я не гей», потом «давай встречаться». Затем снова «я не гей», а после минет предлагаешь. Не думаешь определиться?
— Не думаю, — сердито отрезал я и направился к бару.
Почему-то это действительно злило. И его вопросы о Чимине, и просьбы насчёт Куки, и слова о том, что я должен определиться. Я всегда был слишком импульсивным и действовал в зависимости от ситуации, не задумываясь особо. Захотелось так сделать - сделал. Захотелось так сказать — сказал. Всё. Зачем искать какой-то смысл и делать какие-то выводы?

— ТэТэ! — из кухни показался довольный Хосок, одетый в джинсы и чёрную рубашку, и, всучив зачем-то мне в руки бутылку соджу, засиял ещё пуще прежнего. — Я ухожу!
— Когда переодеться успел?
— Ты должен был не это спросить, — закатил глаза, шумно выдохнув, — а узнать, куда я иду. Так вот, иду я... — сделал паузу, якобы подогревая интерес, которого у меня не было. — На прослушивание!
— А не поздновато ли для этого дела? — кивнул на часы, которые показывали около десяти вечера.
— Просто у меня слишком дальний порядковый номер.
— Всё равно подозрительно.
— Не нагнетай, — потрепал меня по щеке.
— Ты пил? — потряс в воздухе начатой бутылкой.
— Совсем чуточку, — улыбнувшись, показал пальцами около сантиметра. — Для храбрости.
— Идиот.
— Ты как со старшими разговариваешь?!
— Как эти старшие того заслуживают, так и разговариваю.
— Неблагодарный мальчишка.
— Иди уже, — махнул на него рукой. — Покажи им всё, на что ты способен.
— У тебя сегодня плохое настроение?
— Чудесное у меня настроение.

— Поработаешь до закрытия?
— Ладно.
— Я ведь справлюсь? — обернулся уже у самой двери.
— Конечно, шеф. Конечно справишься. Я в тебя верю! Файтин! — вскинул руку с зажатым кулаком, тот вскинул в ответ.
— Файтин! — и едва ли ни вприпрыжку покинул бар.
Не прошло и трёх минут, как Юнги, глубоко зевнув, поднял голову со стойки и, кинув короткое «у меня дела», тоже вышел из бара.
Куки, покосившись на образовавшуюся вокруг него пустоту, тоже поднялся.
— Эй! — возмущённо воскликнул я. — Вы издеваетесь?!
— Уже слишком поздно, — пробормотал тот. — Мне пора домой.
— Да, правильно, валите все. Хоть мангу в тишине почитаю, — и я, насупившись, утроился в углу зала на уже ставшей родной подушке, листая выцветшие страницы.
— Доброй ночи, — пролепетал Куки и даже слегка склонил голову, прежде чем выйти.
— Угум, доброй, доброй, — проворчал я вслед, хотя дверь за тем уже закрылась. — Кидалово сплошное.

Целых полчаса меня никто не тревожил, а потом пришёл... пиздец.
— Вау! Вот так неожиданность! Ким Тэхён собственной персоной! — раздалось насмешливо, и я понял, что зря так сильно увлёкся мангой.
Я медленно, очень так медленно и опасливо поднял взгляд. И проклял весь этот мир, а заодно и парочку параллельных. У барной стойки стоял Пак Чимин.
— Так ты здесь работаешь, что ли? — постучал тот пальцами по столешнице.
— Нет, блин, в туалет просто зашёл.
Тот недоуменно повёл бровью.
— И зачем сюда пожаловал наш дорогой и разлюбезный Чимини? — поднявшись и направившись к стойке, привычно залебезил я, улыбаясь как пришибленный.
— Соджу мне плеснёшь?
— Вообще, наш чудесный бар не практикует спаивание несовершеннолетних. Но... Из солидарности и нашей большой дружбы, я конечно же могу сделать это для тебя, — я наполнил ему в рюмку из бутылки, оставленной Хосоком.
— А от тебя есть даже польза, — тот довольно хмыкнул и выпил соджу залпом.
— Рад стараться.

— Слышал, что у вас тут есть интересная услуга — «юноша напрокат».
— Ну, не совсем так...
— Это ты? — и острый, пытливый взгляд узких глаз.
— Нет конечно же! — я тут же замахал руками. — Ты что! Как я могу? Чим, да ты мне льстишь! Куда уж мне до такой чудной должности?
— Врёшь. Слишком рьяно отрицаешь. Да и в деньгах слишком уж нуждаешься. Так что это точно ты. Ещё, — подставил рюмку.
Я послушно её наполнил.
— Я тебя покупаю, — запрокинув голову чуть назад, окинул меня оценивающим взглядом, таким, словно примерялся к новому костюму, подойдёт ли тот. — На час. Или на сколько там тебя обычно покупают?
— Чим... — мне хотелось с приторной улыбочкой на губах всадить ему в грудь осиновый кол. — Зачем тебе это? Я ведь и так сейчас с тобой. Могу бесплатно развлечь беседой.
— Мне не нужна беседа, — осушив рюмку, махнул мне рукой. — Иди сюда.
— Зачем?
— Выходи из-за стойки, говорю!
— Понял, выхожу, — я встал перед ним, скромно потупив взор и размышляя над тем, что будет, если я сейчас сигану в сторону двери. Я буду спасён. Вот только бар останется открытым, и Хосок меня наутро убьёт.
— Я плачу — с тебя минет.

— Чимини, солнышко, мы же уже вроде порешали насчёт того случая, разве нет? Я просто слишком тупенький, а дураков надо прощать.
— Удобно устроился.
— Чим...
— Я заплачу в три раза больше, чем значится в вашем прайс-листе.
— Серьёзно? Думаешь, я не согласился обнулить свой долг, а тут прям сразу такой «да, конечно»?
— Это твоя работа.
— Минет не входит в мои обязанности, — отчеканил я и, окинув его презрительным взглядом, усмехнулся и, подойдя ближе, провёл пальцем по пряжке его ремня. — А что, — полушёпотом, — ты настолько гнусный, что нет желающих добровольно тебя удовлетворить?
— Ты мне сейчас дерзишь? — щёки Чимина побагровели. — Да ты хоть знаешь, что я могу сейчас с тобой сделать? — он занёс руку для удара.
— Знаю, — раздался хрипловатый голос, и бледная ладонь обхватила его запястье. — Ничего.