- Алан? - послышался, в салоне автомобиля слабый голос Гарри, - Алан, ты так? – ухватившись правой рукой, за плечо друга, сидевшего с ним вместе на заднем сидении, превозмогая резкую головную боль, и чувствуя привкус крови во рту, Гарри не сильно потряс Алана, а затем приложив два пальца, и сумев почувствовать пульс на шее, немного успокоился. Неловкими движениями он ощупал свое собственное тело, и не найдя переломов, или других опасных ранений, сделал тоже и с Аланом. После чего проверил пульс у сидящих впереди Кэтрин и Оливера.

 Убедившись, что на первый взгляд все в порядке, Гарри открыл дверь машины, и буквально вывалился из салона. Слабость в ногах и тугая сжимающая боль в груди, не сразу дали ему подняться. Поборов это, он, опираясь на машину, открыл дверь водителя, и осмотрел сидящих спереди. Единственная вещь которая его напрягла, это то что у всех шла кровь из носа, что показалось ему не так уж необычно, если учесть что они попали в аварию. Но в аварию ли?

 Гарри попытался собраться с мыслями. Последнее что он помнил, как они ехали по трассе обратно в город со дня рождения Кэт. Но как он не старался последние мгновения перед ударом, словно выпали из его головы.

 Бросив попытки выудить что-то, он решил осмотреться. Вокруг было довольно-таки темно, будто был уже вечер. Обводя взглядом округу, Гарри невольно начал любоваться красотой этой сельской местности. Окружавшие их поля пшеницы, далекие горы и дорога, уходящая за горизонт, чудесным образом преображались под мягкими лучами лазурного солнца, что казалось будто, он находится на дне огромного и необъятного океана. Неизведанный, таинственный и вместе с тем манящий, океан этот открыто принимал в свои объятия, словно закрывая от окружающего мира, своим спокойным голубым свечением.

 Посмотрев на часы, он с удивлением устремил взгляд в небо, столь мрачное и столь далекое. «Почти полдень, но, по-моему, слишком темно в такой безоблачный день. Постойте, а небо всегда было таким черным?». Резкая боль заставила его схватиться за голову, прогоняя все эти мысли прочь. «Конечно, оно всегда было таким...».

 Разобравшись в паутине своих мыслей, Гарри вынул ключи из зажигания, и открыл багажник. Отбрасывая ненужные пакеты с оставшейся едой после пикника, рюкзаки с палатками и прочие атрибуты их недавнего отдыха, он смог вынуть аптечку. Открыв ее, он начал быстро соображать, что могло бы понадобиться. Его поиски прервал Алан, который видимо уже пришел в сознание. Медленно вытаскивая свое огромное и могучее тело, ему понадобилось немало сил, чтобы сохранить равновесие. Голова готова была разорваться от боли, а от перепада давления кровь из носа, пошла еще сильней. Небрежно убрав ее рукавом, он открыл дверь, где сидела Кэтрин, и, убедившись, что все в порядке, подошел к Гарри.

- Ты как? – спросил Алан, положив свою огромную ладонь на плечо Гарри.

- Жив и цел, на первый взгляд, - кивнув в сторону машины, он продолжил, - Я их осмотрел, ничего серьезного, жить будут, - быстрым движением поправив свои длинные, черные волосы, которые так и норовили залезть ему в глаза, он достал бинты и антибиотики из аптечки, после чего посмотрел на Алана. В глазах его друга застыл страх. Бесформенный, поглощающий и панический страх, своими цепкими, противными руками медленно, но верно, подчинял себе все его естество.

- Гарри, а когда это шоссе упиралось в национальный парк? – сдерживая волнение в голосе, спросил Алан.

 Повинуясь взгляду друга, Гарри впервые посмотрел на то, что было впереди автомобиля.

 Что происходит, когда привычные понятия и представления не дают ответа? Когда нечто не поддается объяснению? Пытливый разум сразу же начинает подбрасывать все новые и новые доводы в пользу реальности, к которой мы привыкли, но когда эта самая реальность наносит тебе сокрушительный удар, простым своим существованием. Что тогда делать? Этим вопросом они задавались, когда увидели что дорога, которая была здесь всегда, вдруг перестала существовать, а на ее месте они увидели огромные, словно держащие этот черный небосвод, деревья. Среди их плотного строя, между двумя многолетними дубами, на огромной черной цепи висела табличка. На синем фоне, виднелась золотая надпись с названием парка, последняя буква которого была выполнена в виде солнца на краю импровизированного неба. Алан и Гарри хорошо знали этот кусок дерева, ведь именно они в качестве наказания, недавно заново перекрашивали эту табличку. Первым из оцепенения вышел Гарри: «Если не можешь чего-то понять или объяснить, прими это как данность, и продолжай идти дальше». Эта фраза была его девизом по жизни.

- Ал, я позвоню в скорую, и посмотрю где мы находимся, а ты возьми бинты, и обработай раны Оливера и Кэт, - словно не замечая ничего, своим обычным немного презрительным, но очень мягким и приятным голосом, приказал Гарри. Он прекрасно понимал, что никаких ран не было, но посчитал необходимым занять чем-то Алана. Пока тот направился к Кэтрин, Гарри достал телефон, и уже начал набирать номер, как вдруг его прервал истерический смех друга, за которым последовал звук, говорящий о том, что массивное тело Алана грохнулось на дорогу.

- Гарри, это безумие! Ха-ха, скажи мне, умоляю, что мы сейчас под вчерашней наркотой! Что за бред здесь происходит? - сквозь слезы, кричал Алан на всю округу. Гарри ринулся к нему.

 Частенько Гарри Шеверд вместе со своим отцом - Дональдом Шевердом, посещал выставки современного искусства. Дональд был известным и очень талантливым журналистом,и по работе, ему часто приходилось путешествовать, в поисках новых идей и знакомств, а иногда и ради интереса. Год назад они посетили необычную выставку,которая проходила в Москве. На ней выставлялись самые обычные предметы, начиная от шариковых ручек, заканчивая медицинскими аппаратами. Но «фишкой» выставки было то, что все эти предметы были разрезаны на две равные части, с помощью мощного лазера, открывая перед обывателем сложный «внутренний мир» и устройство этих приборов. Гарри тогда было уже девятнадцать, и он с неподдельным интересом рассматривал экспонаты, блуждая по выставке, пока его отец с кем-то переговаривал. На том же мероприятии он познакомился с профессором Лебедевым –ведущим на тот момент ученым, по вопросам нейробиологии. В отличие от Алана,Гарри не любил сложных вещей, хотя был весьма неглупым парнем, но с Игорем Михайловичем он нашел интересные вопросы для обсуждения, часть знаний о которых позаимствовал у друга. Таков уж он был, этот Гарри. Не концентрируясь на чем-либо конкретном, он выхватывал крупицы ценных истин от каждого, а потом,когда нужно, доставал их из глубин своей памяти. И сейчас, увиденное им,оживило воспоминания о той выставке. Половина капота буквально отсутствовала.Там, где по всем задумкам инженерного гения, должна была находиться добрая часть двигателя, передний бампер с фарами, и собственно говоря передние колеса,шел идеально ровный разрез, такой же как видел Гарри в Москве, только лучше.Все содержимое двигателя: некоторые детали, топливо и тормозная жидкость уже мирно волокли свое существование на дороге. «Прям показательный стенд, о том,как устроен двигатель внутреннего сгорания, вид в разрезе» - промелькнуло в голове у Гарри. Но это не самое поразительное. Шоссе, по которому они ехали,тоже заканчивалось там, где и перед автомобиля. Словно злая шутка маленького,избалованного бога, решившего вырезать квадрат реальности, и заменить его совершенно другим, «нечто» заменило асфальт дороги главным входом в национальный парк, который должен находиться минимум в двадцати километрах. Ноги Гарри расхотели держать его, и, опираясь рукой на Алана, он сел рядом, прокручивая в голове всевозможные чудеса, которые могли их ждать здесь. На земле под лазурным солнцем.