Просыпается Чифую в небольшом лазарете в аэропорту, сразу проверяя телефон. С момента его посадки прошёл час, а на экране высвечиваются два пропущенных от мамы. Блять.

Мацуно извиняется перед врачами за неудобства и спешит поскорее слезть с больничной койки, потому что сейчас он должен был уже обустраиваться в своей комнате в общежитии. Учёба начиналась через полторы недели.

Его нехотя, но всё же отпускают, и Чифую берёт такси, чтобы совсем не заплутать в Токио, хотя всего пять лет назад он самолично облазил каждый уголок, засунул нос в каждые неприятности и знал, куда соваться всё-таки лучше не стоит. Может и сейчас он смог бы с закрытыми глазами добрести до родного двора и квартиры, в которой уже живут чужие люди, чужие жизни, чужие судьбы. Может город и поменялся за это время, но тело помнит, как он добирался из-за сломанного байка пешком раз пять до дома с другого конца города. Но Чифую теперь как лишняя заплутавшая микрочастица в Токио, которой здесь уже ничего не принадлежит, которая уже и сама чужая здесь вовсе.

Вещи оставляет в комнате, обменявшись коротким приветствием со своим совершенно обычным на вид соседом по комнате, и выходит на улицу, сделав глубокий вздох. Прогулка не помешает ему сейчас, чтобы взбодриться, хотя Чифую всё ещё ощущает себя космонавтом. Он на Луне, под его ногами невесомость, притяжение ни к чёрту, что он вот-вот сорвётся и улетит в ёбаную бесконечность.

Он хочет прогуляться до родного двора, родной пятиэтажки и родных мест.

По пути набирает маме и говорит, что всё нормально, что просто не услышал мобильник. Про обморок вовсе не хочется упоминать, лишнее это. Потом дозвонился до Джаспера при том, что в Англии было примерно полночь, но тот всегда ложился спать поздно.

Джаспер поздравил его с удачным приземлением на родину и взял с Чифую обещание, что тот отправит ему кучу фоток. Мацуно хмыкнул, пожелал Джасперу приятного сна и почти сразу отправил фото уличного кота, лежащего на нагретых каменных плитах у фонтана. Чифую никогда не пропускал ни одного уличного кота, успевая погладить каждого. Может со временем он и изменился, но эта привычка и любовь к кошачьим была для него константой.

До двора Мацуно добрался даже меньше чем за час, успев воспользоваться метро. Сделал несколько шагов, чувствуя, что ноги опять подгибаются и упал на качели на пока ещё пустующей детской площадке. Был девятый час утра, все взрослые уже давно на работе, дети в садике, и только школьники и студенты до сих пор валялись в кроватях. У них были законные каникулы.

Чифую прикрыл глаза, чуть оттолкнувшись ногами от земли — качель скрипнула, раскачиваясь.

За пять лет поменялось немногое. Заселились в пятиэтажки на окраине другие семьи, стало чуть меньше детей, и чуть больше пожилых, ищущих уединение от суеты центральных кварталов. Вся молодёжь подтянулась как раз таки к самому сердцу города, к крупным артериям и капиллярам, к самой этой бьющей фонтаном жизни Токио. Этот небольшой спальный район со старыми панельками был чем-то тихим, приятным, домашним и солнечным. То, что было с тобой в детстве в прошлом, что оставляешь позади с лёгкой тоской, чтобы в будущем бережно греться о тёплые воспоминания, ностальгируя.

Лёгкий ветерок коснулся щёк Чифую, легко мажа по губам и коже. Он чуть усмехнулся, открывая глаза и легко спрыгивая с качели, ощущая во всём теле уют и щекотящую нутро лёгкость. Он поднял взгляд на окна, которые некогда были теми, что выходили из квартиры их семьи. Окна пустыми стёклами смотрели во двор. Раньше, когда там жила семья Мацуно, Чифую любил вырезать на новый год снежинки из бумаги и крепить их на окна. Эти чуть кривоватые снежинки заставляли улыбаться. В конце концов даже спустя полгода с окон их никто не убирал: или родители попросту ленились и забывали или не хотели снимать. Бумажные снежинки на их окнах висели круглый год. Теперь стёкла пустовали.

Чифую потянул дверь подъезда и та открылась. Ещё пять лет назад дверь закрывалась через раз, так что не было ничего удивительного в том, что спустя это время механизмы окончательно доломались.

Он проходит первый этаж, чуть тормозит на втором, смотря на дверь своей старой квартиры, но мотает головой и поднимается всё выше. На пятом этаже его всё-таки конкретно стопорит и Чифую пять минут сверлит взглядом дверь мальчика с экрана блокировки, который все эти пять лет был так далеко, но теперь так близко, что кажется просто подойди, постучись и тебе откроют, примут в объятия. Интересно, он всё ещё живёт тут? Что если?...

Сердце вновь стучит бешено, ноги не держат, очень хочется сорваться с места и чтоб дверь всё-таки и вправду открыли, и чтоб в объятия и вправду приняли. Но Мацуно не может вот так просто врываться в чужую жизнь, прошло всё-таки пять лет.

Шрам на правой ладони горит огнём. Ещё один шаг вверх по лестнице даётся с большим трудом, будто ноги весят не меньше тонны.

Чифую не стучится в дверь на пятом этаже, Чифую проходит мимо. Только сердце где-то в горле бьётся.

Тук. Тук-тук-тук.

По крыше гуляет лёгкий ветерок, скрипит дверь, выходящая туда, почти ничего не изменилось. Мацуно присаживается у края, и небольшой спальный район простирается как на ладони, а Токио уходит вдаль за горизонт. Здесь пять лет назад Чифую пообещал мальчику с экрана блокировки одну вещь, поклялся на крови, получил шрам на правой ладони. Здесь пять лет назад Мацуно привязался к этому месту, пообещав уже самому себе вернуться сюда хотя бы ещё один раз.

И вот он вернулся. И даже непонятно: сделал он это ради лётного училища или для себя больше.

Откуда-то тянет никотином, и Чифую принюхивается, оборачиваясь в поисках источника. Встречается взглядом с курящим парнем, облокотившимся на выходившую на крышу трубу. Мацуно заметил его только сейчас. Но это не важно, потому что Чифую вновь на Луне, вновь притяжение ни к чёрту, и он рассыпается, растворяется, ведь что-то резко знакомое мелкает в чертах парня напротив.

Тук. Тук.

Чифую сглатывает, Чифую не знает, что сказать. Типа: «Привет, давно не виделись. Как дела?». Действительно давно, целых ёбаных пять лет прошло. Мацуно выдыхает, прикрыв глаза.

— Всё так же носишь эту свою серёжку и красишь волосы, — фыркает Баджи, выпустив дым и поднявшись со своего места, устраивается рядом с Чифую так, что их бёдра слегка соприкасаются. Сам Чифую сквозь опущенные ресницы наблюдает за грубыми повзрослевшими чертами лица Кейске, неосознанно касаясь холодной серёжки в левом ухе. Ну да, её он носил с первого года средней школы и так и не снимал. Баджи всегда почему-то забавлял этот факт.

— Ну, да. А ты курить начал? — и Мацуно вообще не знает, что сказать. Близость Баджи обжигает его, кожа горит в том месте, где они случайно касаются. Воспоминания ворошатся в голове, начинают ныть, кровоточить, разгораться с новой силой, запаливая костёр чувств. Боже, только этого тут не хватало.

— Ну, да, — поддразнивает его Баджи, усмехнувшись и выдохнув дым прямо Чифую в лицо. Тот лишь прикрывает глаза на мгновенье. — Куришь?

— Иногда, — Мацуно ведёт плечом, принимая из загрубевших пальцев Кейске сигарету и докуривая её, пока ветер гуляет на крыше, ворошит его волосы, сдывая чёлку на лицо, а они сидят не на краю, а на Луне, вокруг них тьма, пустота, звёзды. Невесомость пружинит при каждом движении и бесконечный холод космоса морозит кончики пальцев. Привычка делить напополам не только лапшу, но и всё остальное проявилась даже столько лет спустя. Кейске осторожно находит его правую ладонь, пропускает пальцы меж пальцев Чифую, и Мацуно ощущает, как на чужой раскрытой ладони выступает чужой шрам. У него, собственно говоря, точно такой же. Дыхание перехватывает. Чифую находит взглядом глаза Кейске, а тот чуть хмурится и крепче сжимает его ладонь в своей руке, прежде чем выдохнуть:

— Я скучал. Что-то подзадержался ты, блять, немножко. Пиздабол ёбаный.

Чифую улыбается — в этом весь Баджи. Вот только вся проблема, что прошёл не один год, а пять лет, почти целый век и минимум одна вечность. И за эти пять лет произошло слишком многое.

— Я тоже, — мягкая улыбка. Мацуно позволяет рукам Баджи скользнуть ему на спину, обнимая, чуть оглаживая. Сам в ответ тоже прижимается ближе, слегка утыкается в плечо, а от толстовки Кейске так воняет никотином, что сразу становится ясно, что это не первая его такая вылазка на крышу с сигаретами. Может так, обнявшись, они теперь не отлетят в этой бесконечной мгле друг от друга на тысячи световых лет. Однако между ними клубятся ядовитые пары недоговорок, маленькой лжи, изменений за эти пять лет. Ведь возможно Баджи будет мерзко, узнай он, что сейчас обнимает гея, а не обычного Чифую пятилетней давности. Может Мацуно будет больно смотреть на Кейске, узнай он получше, что случилось за эти пять лет. Возможно лучшим вариантом пока всё это не случилось, было бы чуть склониться к краю и улететь вместе вниз в бесконечность, ведь так легче, так проще. Но никто из них так не делает.

Ведь всё возможно.

* * *

— Как там в Англии? — Баджи всё виснет на нём, ни отходит ни на минуту, пока они сидят в каком-то баре и медленно спиваются. Чифую жарко, он откидывает чёлку со лба, утерев испарину на висках. Смотрит на Кейске, и перед ним мальчик с экрана блокировки. Улыбчивый, грубый, родной.

— Холодно, — Мацуно чуть морщится, вспоминая что в первые два года постоянно клял переменчивую погоду. — Сыро, серо. Но на самом деле тоже вполне неплохо. Я всё хотел спросить на кого ты будешь учиться?

— На ветеринара, придурок. Я думал, ты уже об этом догадался, — Баджи скалится в усмешке, отпивая саке, когда они забились в дальний полутёмный угол бара за небольшой столик. Чифую размаривает от алкоголя, он наполовину ложится на столешницу, чувствуя, что щёки красные от духоты.

— Ну знаешь, — тянет Мацуно, осматривая прикид Кейске: большая чёрная толстовка, рукава закатаны до локтей, а на запястьях браслеты, цепи. Они звенят и переливаются в отблесках полумрака, и от этого блеска Чифую ведёт, когда Баджи сверкает своими тёмно-карими глазами на него. — Ты как-то на врача не похож.

— Да ну? — Кейске усмехается, Кейске явно смеётся над ним, удерживая в руке чашку саке. Склоняется чуть ближе, а его тёмные волосы скользят из-за спины по плечам, падая и чуть касаясь плеч самого Мацуно. Пахнет сигаретами, спиртным и лёгким запахом одеколона. — А теперь похож на врача? — слова льются, туманят голову Чифую, когда меж губ Баджи скользит язык и Мацуно наконец замечает железный шарик пирсинга. Чифую сглатывает. О, боже, дай ему сил. Кошмар. Кейске какая-то его личная катастрофа, авария, где всё в смятку и лишь одно кровавое месиво, иначе почему он убивает его так безжалостно.

— Блять, — комментирует Чифую, ведь больше не знает, что сказать, когда все мысли его — один спутанный непонятный клубок. Всё в тумане, они в космосе, алкоголь в крови, а в глазах звёзды, когда Мацуно осторожно ловит Баджи за кончик язык, вперив взгляд в его глаза и спршивая негромко: — Было больно?

В глазах Кейске разгорается какой-то нечитаемый огонёк, смысл которого никак не доходит до Чифую. Баджи прикусывает его пальцы несильно, но ощутимо, чуть сминая чужую кожу под клыками, и Мацуно понимает намёк, убирая пальцы.

— Терпимо. Проколол всего год назад, видел бы ты, как моя мама ругалась. Правда, она в конце концов смерилась, но поначалу ходила злая, — Баджи не отстраняется, всё так же легко рассказывая про свою жизнь без Чифую. Про свои страхи и радости без Чифую. Про драки без Чифую тоже. А Мацуно молчит, слушая его заворожённо и не зная, что сказать. Типа: «Знаешь, я со своим соседом по комнате в школе для мальчиков постоянно натирали доску воском. А потом я с этим самым соседом поцеловался и трахнулся. Мы с ним теперь в отношениях почти два года, его кстати Джаспером зовут. Почти как то приведение из мультика». Поэтому Чифую ничего не говорит, незаметно втягивая носом запах Баджи, и оба они вздрагивают, когда у Мацуно начинает звонить телефон.

— Извини, это Джаспер звонит, — бормочет Чифую, замечая недоумённый взгляд Кейске и принимая вызов: — Привет, Джаспер. У вас уже утро, наверно, да?

— Привет, Чифую. Я решил сделать тебе небольшой сюрприз: встречай меня в аэропорту! Я чертовски устал после долгого перелёта.

— В смысле?! — Чифую поперхнулся саке. Баджи с беспокойство смотрел на него, похлопывая по спине.

— Я в аэропорту в Токио. Чего непонятного? — в голосе Джаспера слышалась усмешка.

— Блять, ты дебил, — Чифую пятернёй зарылся в волосы, устало вздохнув. Кейске всё ещё был в недоумении, ведь плохо понимал их диалог на английском. Вылавливал некоторые знакомые слова, но смысл ускользал. Понимал лишь только, что Мацуно раздосадован и немного раздражён. — Жди там. Я приеду на такси через полчаса, — и Чифую скинул вызов. Пускай Джаспер постоит там, подумает над своим поведением. Кинул взгляд на часы — время приближалось к восьми вечера.

— Что такое? Кто это звонил? — спросил Баджи, заметив как Чифую засуетился, накидывая на плечи кофту: весенние вечера в Токио были прохладны.

— Это Джаспер. Мой... Близкий друг из Англии. Он решил сделать мне сюрприз, и без предупреждения приехал сюда, — Чифую на секунду замялся, выдохнув. — Апиздохуительный план, конечно. Сейчас такси в такое время поймать будет проблемно, да и пробки, наверно, пиздец: все только-только возвращаются с работы.

— Ну и долбаёб у тебя, конечно, друг, но я знаю как решить твою проблему, — и Баджи запрокинул стакан, быстро допивая остатки саке. Схватил Чифую за запястье и потянул за собой по переулкам, меж домов и подворотен, пока по пути они собирали каждого уличного кота, успевая погладить по мягкой шерсти. И они снова были в юности, снова были в космосе, не здесь, на Луне, совсем молодые, ещё мальчишки, не обременённые проблемами настоящего. Вновь вместе теряются в подворотнях, в лабиринтах и закоулках огромного шумного Токио, но грубая тёплая рука тянет Чифую за собой, и он потерянный, совершенно и безоговорочно доверяет этому теплу, лёгкому металлическому побрякиванию браслетов на запястье.

— Давно не виделись, Чифую, — и Доракен заводит не первой свежести тачку, зато свою собственную. За пять лет он изменился не сильно, может подрос чуток и перекрасил волосы в чёрный, а так всё точно такой же Доракен, которого Чифую знал будучи мальчишкой.

— Действительно давно, — Мацуно падает на заднее сиденье, а голова слегка кружиться, но он старается держать себя в руках, когда Баджи плюхается на переднее сиденье рядом с водителем, сверкает усмешкой и блестит глазами, оборачиваясь на Чифую.

Они срываются с места.

Добираются до аэропорта за двадцать минут по каким-то дворам, объездным пустынным путям, объезжая пробки и заторы. Чифую вылетает из машины, взглядом выискивая в толпе макушку Джаспера. Находит того мёрзнущего на улице с небольшим чемоданом у парковки.

— Понравилось стоять на улице в футболке? Надо было со мной лететь, если уж так хотел побывать в Токио, а не устраивать сюрприз, — проворчал Чифую, потянув Джаспера за собой на задние сидения в машину.

— Я думал здесь будет теплее, — поморщившись, заметил Джаспер и осмотрелся. Доракен и Баджи оглянулись на него, с интересом изучая взглядом. — Твои друзья?

— Да, а теперь мы отвезём тебя в отель недалеко от моего общежития, потому что жить в моей комнате ты не можешь, — весьма рассудительно заметил Мацуно для человека, выпившего четыре рюмки саке. И решившего переворошить детские воспоминания и давних друзей в настоящем. Плохая смесь. Надо быть осторожным — очень взрывоопасная.

— Ты пьяный? — Джаспер принюхался, наклонившись чересчур близко, чем позволяли рамки приличия. Чифую чуть оттолкнул его от себя.

— Долго же до тебя доходило. А теперь отстань, моим друзьям не следует знать, что мы встречаемся.

— Окей, без проблем. Не знал, что они у тебя такие гомофобы.

Мацуно хотел было что-то раздражённо ответить на это, но его перебили:

— Чифую, так куда мне вас довезти? — привлёк их внимание Доракен, выглядящий достаточно потерянным из-за всего диалога, в котором понял примерное нихуя. Баджи лишь молчал, переводя взгляд с Джаспера на Чифую.

— К общежитию лётного училища, если тебе не трудно, — пробормотал Мацуно, устало потирая виски и чувствуя на себе по крайней мере два взгляда, переполненных вопросами. Сил и желания сейчас объяснять и рассказывать всё не было совершенно.

Когда они подъехали к общежитию, был уже почти девятый час. Чифую ощущал себя уже наполовину мёртвым и не собирался возиться сейчас с полностью потерянном в Японии Джаспером, ведь по Европе гораздо легче путешествовать, когда там каждый второй сможет ответить тебе по-английски. Тут вряд ли кроме крупных центров кто-то может сказать что-то более менее внятное. Вот и остался Джаспер никем не понятый и не принятый, а Чифую уже слишком пьян для работы переводчика и знатока местных обычаев. Вся эта муторная ломанная попытка забронировать на имя Джаспера номер в отеле неподалёку добила бы Чифую окончательно.

— И как вы теперь? — спросил Баджи, облокотившись на дверной косяк в общажной комнате Чифую. Комнатка была весьма маленькая, нужно сказать, хоть и рассчитана на двух человек. В пансионе в Англии комната Мацуно и Джаспера была раза в полтора, а то и в два больше. Чифую ещё утром просто запихал свой чемодан с вещами под кровать, даже не распаковывая его, а теперь ещё и Джаспер появился с горой своей одежды. И где он вообще должен был спать? Даже на полу особо разместиться негде, потому что расстояние между двумя кроватями крайне минимальное и Чифую бы не хотел стеснять и смущать своего соседа по комнате каким-то пришлым иностранцем. Проблема была серьёзная.

— Я, блять, не знаю, спроси чего по-проще. Мы даже при желании вдвоём не уместились бы на моей кровати, — Чифую устало ущипнул себя за переносицу, пока Джаспер без сил валялся на его кровати в комнате после перелёта, на полу оставив свой чемодан. Ну не спать же ему на улице, в самом деле?

— Знаешь, может вам у меня один день переночевать. Завтра вы всё равно найдёте ему отель, а пока у меня есть пара лишних футонов и диван в гостиной, — рассудительно заметил Кейске, бросив взгляд на Чифую. Ну что ж... Мацуно вынужден признать, что это предложение было весьма заманчивым, хоть ему и было немного неловко вот так спустя пять лет молчания пользоваться гостеприимством друга.

— Было бы неплохо, если тебя конечно не затруднит...

— Всё нормально, я только рад. Мы правда давно не виделись.

— Тогда большое спасибо. Прямо выручил в беде, — Чифую улыбнулся Баджи, а потом обернулся на Джаспера, переходя на английский: — Оставь свой чемодан под кроватью, чтоб никто не запнулся. Мы переночуем сегодня у Баджи, возьми только самое нужное, а завтра тебя уже в отель заселим.

— Баджи это вот этот парень? — Джаспер достал из чемодано только щётку и запасную футболку, убрав остальное под кровать и подойдя к ним ближе.

— Да, пойдём, а то скоро уже десять, и меня начинает вырубать, — Чифую кивнул, и они вышли из комнаты, вновь воспользовавшись добротой Доракена, когда он подбросил их до окраины Токио в спальный квартал, где жил и сам Мацуно раньше. В квартире Баджи-сан не оказалось — мама Кейске опять была на ночной смене в больнице. Сколько Чифую себя помнил, в квартире у Баджи всегда не хватало матери и было пустынно и запущено временами. Но в те дни, когда у неё был выходной, все комнаты блестели от частоты, а Кейске опять не отпускали гулять и заставляли сидеть над домашкой. В общем, Баджи-старшая по-максимуму пыталась в свободные дни компенсировать пробелы в воспитании и частичном отсутствии своей родительской руки над сыном. Сейчас в квартире стоял относительный порядок, не считая того, что на полу иногда валялись носки Кейске, а в его комнате был больший бардак.

— Кто-то из вас может лечь на диван в гостиной. Ещё у меня есть один футон. Сами распределяйтесь, кто куда, — хмыкнул Баджи, вытаскивая из шкафа футон и раскладывая его у стены в своей комнате, по пути успевая ногой отпихивать всякую фигню, валяющуюся на полу. Чифую подобрал с пола томик какой-то манги, присмотревшись к названию. «Тетрадь смерти».

— Интересно? — спросил Мацуно, пролистав мангу и остановившись на вставке с цветными страницами, рассматривая их. Баджи обернулся:

— Это? Ну да. Не знаю как у вас, но здесь, в Японии, эта манга очень популярна. Могу дать почитать, если хочешь, всё равно я уже этот том дочитал, — Кейске усмехнулся, поднимаясь с пола и бросая взгляд на жавшегося у дверей комнаты Джаспера, осторожно осматривающегося на незнакомой территории, и всё ещё нихуя не понимая из их разговора. — Ты голодный? Чай будешь? — Баджи подошёл ближе, пока Мацуно углубился в чтение первых страниц. Потом повторил свой вопрос медленно и по слогам. Джаспер всё ещё непонимающе смотрел на него. Тогда Кейске задумался на мгновение, прежде чем попытаться воспользоваться своим разговорным хромающим английским. И кажется это дало свои плоды: Джаспер кивнул, наконец-то хоть как-то отреагировав на его слова. — Тогда пошли, — и Баджи кивком головы повёл его за собой на кухню.

Чифую про себя тихо рассмеялся. Взаимодействие этих двоих было что-то из разряда волшебства: друг детства и его парень, которые друг друга практически не понимают, но занимают в жизни Мацуно важную часть. Что может быть забавнее?

Чифую отложил мангу и тоже отправился на кухню трезветь и пить чай. Пускай Джаспер, не привыкший к футонам, будет спать на диване. Сам Мацуно вовсе и не против переночевать в комнате Кейске на полу: в юношестве лет пять назад он делал это часто, и запасной футон у семьи Баджи появился как раз таки из-за его постоянных ночёвок.

Часть прошлого возвращалась, обратно заскальзывая в сознание и лёгкие дурманом, когда как настоящее клубилось в голове едва различимым туманом. Время от времени Чифую начинало казаться, будто этих пяти лет и не проходило: Баджи всё так же улыбался ему, смеялся, предлагал остаться у него на ночёвку и время от времени жаловался на строгость матери. Мацуно не восемнадцать, ему снова было тринадцать, когда он без конца мог говорить о сёдзе-манге, котах и забивах, сидя на этой кухне вечерами или проводя рассветы на лестничной площадке вместе с Баджи.

Они были не на пороге взрослой жизни — они снова были обычными мальчишками.