Бобби сидел на полу в своей комнате, если , конечно, бывший чулан для всяких ненужных вещей можно было назвать полноценным помещением и , сжав свободную руку в кулак , держал приглашение. Тавад всегда был для него больной темой, начиная с младшего возраста. Отец хотел чтобы его сын поставил всех на место, был лучшим, может даже обошел самого Эрла и стал главой Ямы, но Боб мечтал не об этом.

Он никогда не поощрял насилие и избегал его при любой удачной возможности. Поднять кулак для него означало ничего более, чем унизить достоинство и , несмотря на возмущения отца, он всегда придерживался этой точки зрения.

- Если вся твоя сила заключается в том, что ты можешь просто ударить другого человека, чтобы доказать свою правоту, то ты слабак, - поделился он как-то раз с Сэмом – кажется единственным человеком из своего окружения, который его не осуждал.

- Мой тятя говорит, что словами решают конфликт лишь девки, - ответил тот.

- Твой тятя – дурак.

На этом разговор и закончился.

Сэм Ханкон – местный задира и забияка , никогда не разделял точку зрения Боба, но и не говорил ему об этом. Коллинз привлекал его своим спокойствием и рассудительностью не по годам, обидеть его означало потерять довольно хорошего собеседника. И поэтому, когда заходил разговор про жестокость, Сэм, привыкший решать проблемы лишь насилием, практически все время молча качал головой, поправляя русые, кудрявые от корней волосы.

И сейчас Боб сидел, смотря на приглашение. Мысли разделились на две стороны, перекрикивая друг друга, зацепляясь за слова и воспоминания. Одна – яростно доказывала то, что он должен пройти Тавад любой ценой, «отец будет доволен тобой как слон» - шептала она на ухо, заглушая вторую , твердящую о том, что нет лучшей победы чем сохранить достоинство.

- Заткнитесь обе, - прошипел парень в тишину, пытаясь самостоятельно понять, что же для него важнее.

«Завтра , 00.00» - крупным шрифтом было выделено в приглашении, словно создатели насмехались над теми, кто его получил.

«У вас уже нет выбора , глупые неудачники, неудачники, неудачники, неудачники, неудачники» - язвили напечатанные строчки. Боб отбросил черно-зеленую картонку в сторону.

Входная дверь скрипнула. Тяжелая рука медленно опустила засов. Это уже было словно традицией, привычкой, отец никогда не захлопывал дверь за собой, он еле-еле прислонял ее к косяку, словно наслаждаясь звуками закрывающихся замков. Так случилось и сейчас.

- Я дома, - раздался басовитый голос из коридора и жизнь словно замерла на секунду. Мама тихо , но быстро, оглядела кухню на наличие пылинок или же кусочков еды на столе, получить по голове за неряшливость ей уж точно не хотелось, а сын в своей комнате затаил дыхание, надеясь, что отец хотя бы на сегодня забудет о его существовании.

Обладатель басовитого голоса также медленно, с тихим стуком, разулся и поставил тяжелые рабочие ботинки на специальную полочку. У мистера Коллинза все обязательно должно быть на своих местах, ниточка к ниточке, любое отклонение от нормы вызывало у него истерику.

«Иди на кухню, иди на кухню» - словно мантру прошептал Боб. Но мужчина развернулся в совершенно противоположную сторону и потянул на себя ручку двери.

- Привет, сын, -протянул он, входя в комнату. Боб сжал руку в кулак, заставляя ногти впиться в кожу. Никакого волнения, отец должен был видеть только идеальную картинку, чтобы ничего не выводило его из себя и поэтому мальчик натянул улыбку и , спрятав сжатую руку за спину, повернулся в сторону мужчины.

- Привет, пап.

- Ты получил уже свое приглашение?

« Кто бы сомневался, что ты спросишь именно про это» - пронеслось в голове у Боба.

- Да.

- Я надеюсь ты выберешь правильную тактику и не будешь сильно занудничать, - мужчина повернул ручку двери, собираясь выходить. Ему больше ничего не нужно было знать от сына, было абсолютно неинтересно общаться с ним на хоть какую-то тему, кроме Тавада. Ручка опустилась вниз, зацепив рукав длинного вельветового пиджака под которым была черная татуировка, от запястья до предплечья.