Не важно, насколько ты изменился. Тебе все равно придется платить за все, что ты совершил. И поэтому меня ждет долгий путь...
(с) «Город воров».

— Чего-чего? — таращит глаза Кристина, — Что она тебе делала в тот момент, когда ты её топил? Фу, а я спала с тобой, придурок!

Сестра заливается звонким смехом, чуть не свалившись с подоконника. Из её глаз брызжут слёзы и она вытирает их тыльной стороной ладони, пытаясь успокоиться. В другой руке у неё медленно дымится сигарета. Дилан хмуро смотрит в одну точку, пока мы стоим, окружив его со всех сторон.

— Ничего смешного, — огрызается он.

— Я не могу, — подвывает Кристина, — Интересно, что эта неудачница сказала спириту, который встречал её по прибытию сюда?

— Это единственное, что тебя интересует во всей этой истории? — резко бросаю я в её сторону, но она даже и не думает успокаиваться.

Я держу Андерса за руку и чувствую, как он дрожит от ярости.

— Я думала, мы друзья, — горестно произношу я, глядя в глаза предателю, — А ты оказался мешком с мусором, который почему-то забыли выбросить. Мы дали тебе больше доверия, чем ты мог оправдать.

— Это не так! Клянусь, я не хотел! Вы не представляете, на что он способен! — подвывает Дилан.

— Заткнись! — рычит Андерс, отталкивая мою руку, и ударяет спирита кулаком в лицо.

Из рассеченной губы брызжет ярко-алая кровь и он, запрокинув голову, падает на спину. Андерс с отвращением вытирает костяшки о штанину и хватает парня за ворот футболки.

— Ты мерзкий, трясущийся кусок дерьма! Из-за тебя погибли все те люди, погибла Фейт! Из-за тебя мой брат гниет в Котле, а ведь это ты должен был быть там! Мразь!

Он ударяет его ещё раз, а потом, отпустив, подходит к Кристине и выхватывает из её пальцев сигарету. Она недовольно ропщет, но Андерс, не обращая внимания, пару раз глубоко затягивается и возвращает ей окурок.

— Андерс, друг... — хрипит Дилан, улыбаясь жуткой окровавленной улыбкой, — Посмотри на неё, — он машет рукой в сторону сжавшейся в комочек Элизы, — Хочешь сказать, ты ни в чём перед ней не виноват?

Андерс замахивается ещё раз, но Дилан ловко уворачивается и продолжает пожирать его взглядом, подрагивая от приступа истеричного смеха.

— О чём он, Андерс? — тоненьким голосом вопрошает девушка, — В чём ты передо мной виноват?

— Так ты ей не рассказал? — притворно удивляется спирит, — А я всё знаю. Всё-всё. Девочка моя, — он переводит взгляд на Элизу, — Ты в курсе, что он оправдал твоего убийцу?

— В каком это смысле?

— Заткнись, — вопит Андерс и ударяет его ногой прямиком по рёбрам.

Раздаётся глухой треск и я оттаскиваю мокрого от ярости парня подальше от лежащего на полу тела. Дилан захлёбывается от боли и кашля, но продолжает ехидно скалить зубы, бешено вращая глазами.

— Тебе стыдно, да, друг? Хочешь, чтобы я закрыл свою пасть? Так скажи ей. Говори! Говори, чтобы очиститься!

— Что он имеет в виду, Андерс? — повторяет Элиза, и парень несмело смотрит ей в глаза, спрятав руки за спину, — Скажи мне, в чём дело? Откуда ты знаешь моего убийцу?

— Не слушай его, Элиза, — перебиваю я, но меня грубо пресекает сестра.

— А ты кто такая, чтобы вмешиваться в чужие судьбы? — спрашивает Кристина, спрыгивая с подоконника и подходя ко мне вплотную, — Это не твоя история и нечего решать, кому говорить, а кому молчать. Если твоему дружку есть, что сказать — пусть говорит. А ты засунь язык в задницу и не лезь не в своё дело!

Она толкает меня плечом, но я замолкаю, понимая, что она права и я веду себя, как законченная эгоистка. Что бы сказала Фэйт, будь она жива? Я смотрю на её кровать и меня передергивает от чувства вины.

— Говори... — шепчет Элиза, подняв на Андерса свои большие глаза, наполненные слезами.

Сейчас она кажется хрустальной, почти прозрачной от накатившего на неё плохого предчувствия. Я замечаю, что под её глазами залегли тёмные круги, а некогда волнистые волосы растрёпанны и давно не расчёсывались.

Спирит запрокидывает голову, глядя в потолок, и, поняв, что ему больше ничего не остаётся, произносит:

— Я участвовал в расследовании твоего убийства. Тот, кто это сделал, смог уйти от ответственности. У него были связи... Меня просто вынудили, Элиза, я не мог ничего сделать.

— Это неправда, — пораженно отвечает она, но парень не отводит тяжелого взгляда, — Ты не мог так поступить, мы же почти были семьей... Даглас, он же... Он же твой брат...

— Прости меня. Мне очень жаль, но меня просто взяли за горло.

— Ты должен был наказать его! Должен! Должен! — девушка срывается на крик и медленно сползает вниз по стене, безуспешно цепляясь ногтями за потрескавшуюся поверхность, — Да, я сама виновата, что решила пойти за наркотиками, но ты не должен был его отпустить! Скажи мне, Андерс, как умер Даглас? Он же самоубийца, так как это было?

Андерс зажмуривается, но Элиза начинает кричать громче, вынуждая его изливать правду и дальше:

— Он носил с собой кольцо. Должен был сделать предложение. Когда он узнал, что ты умерла, то повесился.

В комнате повисла мертвая тишина, такая же мертвая, как души тех, кто собрался в её стенах. Шкаф больше не мог сдерживать количество скелетов, прячущихся в нём, и распахнулся, вываливая содержимое наружу. Мы все были в чём-то да виноваты, и не важно — косвенно или напрямую.

— Пуф, — тишину нарушает Дилан, приставивший к своей голове два пальца и изобразивший выстрел, — Двоих одним поступком. Браво, Андерс, ты прирожденный убийца.

— Элиза, — решаю вмешаться я, остановив это безумие, — Таковы были обстоятельства, серьезно...

— Обстоятельства?! — восклицает она, переводя погасший взгляд на меня и глотая злые слёзы, — Да плевать на обстоятельства! Я любила его! Я думала, что никогда его не увижу и попыталась плыть по течению дальше, даже чуть ли не вышла замуж! Но я верила, что он справился и продолжает жить счастливо! Я верила, потому что хотела этого! Откуда я могла знать?!

Я пытаюсь отстраниться и не думать, что речь идёт о том самом Дагласе, чувства к которому сейчас разрывают моё сердце. Было бы справедливым ревновать его к Элизе? Нет, потому что я могу только посочувствовать этой хрупкой девушке, которая едва не лишилась рассудка, перенеся невыносимые страдания и удары судьбы. Она мне не враг.

— Элиза... — я опускаюсь перед ней на корточки, заглядывая в лицо, но она с силой отталкивает меня.

— Ты думаешь, я не видела, как вы друг на друга смотрите? — её плечи подрагивают от плача, — Когда-то он и на меня так смотрел, Сесиль. И на меня тоже. А что теперь? Я уверена, нас даже похоронили на разных кладбищах!

— Почему это для тебя так важно?

— Да потому что как я любила его при жизни, так и продолжаю после смерти, а он вот он, — девушка указывает на застывшего Андерса, — Даже не попытался всё изменить, хотя мог бы! Хреновый из тебя брат!

— Да, я виноват! Я дал слабину! Но, блять, я сделал всё, что мог! — кричит Андерс.

— Ничего ты не сделал, — шепчет Элиза и тихо выскальзывает из комнаты, растворившись в темноте коридора.

Никто из нас даже не попытался её остановить. Никто. И в этом была моя слабость, о которой когда-то сказала Фэйт. Я далеко не положительный герой в этой истории, и мне очень и очень жаль.

Тем временем Дилан встаёт на ноги и, покачиваясь, нетвердой походкой бредёт к выходу. Андерс сильно хватает его за плечо, но я останавливаю его и мы даём избитому спириту уйти. Он останавливается на пороге и, слегка развернувшись к нам, громко заявляет, вытирая с губ кровавую пену:

— Я всё исправлю. Кровь за кровь. Я всё сделаю, как надо.

И уходит. Я не понимаю, что он имеет в виду и хочу пойти следом, но усталость уже расползается по моему телу, заставляя меня обессилено прислониться к спинке кровати. Я едва ли не падаю, но, к счастью, меня подхватывает Андерс и прижимает к себе, не давая окончательно рухнуть на пол. Благодарно приникаю к его вздымающейся от беспокойного дыхания груди и даю волю слезам, молча радуясь этому искреннему человеческому жесту.

Кристина смотрит на нас с отвращением и, закатив глаза, выбрасывает недокуренную сигарету за окошко, попутно спрыгивая с подоконника.

— И долго вы будете упиваться жалостью к себе? — спрашивает она.

Я отрываю лицо от груди Андерса и удивленно хлопаю глазами, смахивая слёзы. Под её прожигающим взглядом мне становится неловко. Сестра недовольно морщится и, неожиданно для нас, начинает отчаянно кричать и сердиться:

— Черт, да вы ещё большие идиоты, чем я думала! Как же я рада, что мы с тобой не близки! Иначе, случись со мной что — ты бы точно так же хлопала глазками, лёжа в объятиях брата твоего парня. Омерзительно!

— Я не обнимаюсь с ним! — вспыхиваю я и выпрямляюсь, поднимаясь на ноги.

В самом деле, что это я? Именно сейчас, когда нужно быть сильной и быстро принимать решения, я раскисаю, как сраный хлебный мякиш, угодивший в воду!

— Ещё раз, Кристина, но не намёками, — как-то смиренно просит Андерс, и она хватается за голову.

— Да вы что, безмозглые? Дилан поднёс вам всю информацию на блюдечке, а вы, вместо того, чтобы остановить Роба, носитесь со своим хрупким эго!

— Мы поняли, что это Роб, но что нам делать дальше?! — в моей голове поселился рой разъярённых пчёл.

Я чувствую себя злой, уставшей и невероятно тупой.

— Эй, разуй глаза, дебилка! — выплёвывает мне в лицо девушка, — Факты, у тебя есть факты! Неужели ты всё ещё не поняла, что тот самый Верховный, отец Роба, является так же и отцом Фэйт!

— Верховный изнасиловал Сару при жизни? — пошатнувшись, глотаю слюну, резко наполнившую весь мой рот, — Но... как он...

— Добро пожаловать в прогнившую систему! — сестра взмахивает руками в ироничном поклоне и выглядывает в окно, — Неужели не ясно, что Фэйт убрали только потому, что может вскрыться правда?!

— Твою мать, — Андерс со свистом втягивает в себя воздух и подрывается, чтобы выйти на улицу, — Нам надо бежать!

— Куда? — усмехается Кристина, — Кричать об этом на весь Тектум? Да вас уберут быстрее, чем вы хоть слово пикнете. Если ты забыла, то я тебе напомню — последняя жертва погибла именно из-за сходства с тобой!

— Тогда к Саре! — спохватываюсь я, — Нужно поговорить с ней.

— Какой в этом смысл? Она запугана, к тому же, если вы будете мельтешить рядом с ней, её тоже уберут, как ненужного свидетеля. Точно так же, как, скорее всего, сейчас убирают вашего дружка Дилана. Хочешь ещё крови?

— Убирают?

— Кровь за кровь, — усмехается Кристина и пожимает плечами, — Может, он и предатель, но в его груди бьется горячее сердце.

Переглянувшись, стремительно бежим вместе с Андерсом вниз, на улицу, пока Кристина, что-то напевая себе под нос, занялась котом. Рыжее толстенькое тельце довольно урчало, нагло раскинувшись на её худых коленях.

Улицы кантона превратились в место праздничного шествия. Сотни спиритов отмечают конец кровопролитию, выйдя из домов на улицы и включив веселую музыку на полную громкость. Они смеяться, обнимаются, танцуют — много ли нужно для счастья несчастным душам, получившим шанс прожить остаток лет в мире ином? И никто из них даже не задумывается о том, что мгла опустилась на Тектум, пусть пока еще не видимой глазу пеленой. А ещё никто не думает, что самоубийцы уже начали изливать свой праведный гнев на головы тех, кто отправил их собрата в самое страшное место во всех мирах.

Мы проталкиваемся через сплетенные в объятиях тела, неловко уворачиваясь от особо тактильных спиритов, норовящих от всей души сгрести нас в свои радушные лапы. В моих волосах запутались разноцветные конфетти, а голос утопает в гомоне ликующих возгласов. В воздухе пахнет потом и крепленым вином.

Не сговариваясь, идём в одном направлении — к кабинету Роба, туда, где он, радостно потирая руки, обдумывает план расширения границ своей власти. Я молю всех святых, чтобы Дилан не успел наделать делов, ведь это означало бы, что мы проиграли, ещё не начав битву. Не то, чтобы мне было очень жалко этого парня, но он определённо не заслуживает смерти. Гиенны огненной, пекла Котла — да, но не такой глупой погибели. 

— Стоять! — громкий оклик заставляет нас замедлить шаг.

Начальник полиции появляется словно из ниоткуда и командным тоном приказывает Андерсу остановиться. Я изнемогаю от беспокойства, раздирающего мои внутренности, и умоляюще смотрю в глаза другу.

— Нет, подожди меня! — парень делает большие глаза и крепко держит моё запястье.

— Я не могу, — скрепя сердце, отвечаю я, — Иначе будет поздно. Прости, Андерс!

Оставляю их двоих и утопаю в толпе, пробираясь всё ближе к Кантиону. Моё сердце бьётся так сильно, словно вот-вот выпрыгнет из груди, прямо под ноги танцующим. Я вижу свет, горящий в заветном окне на четвёртом этаже и чертыхаюсь, перейдя на бег. Взлетаю вверх по лестнице, пропуская ступени и злясь, что все работники ушли праздновать на улицу. Поднявшись на нужный мне этаж, мгновенно холодею, услышав звуки борьбы и громкой перепалки.

— Я ВЕРИЛ ТЕБЕ!

Это Дилан. Времени больше нет, и я изо всех сил толкаю дверь кабинета, врываясь внутрь как раз в тот момент, когда парень погружает нож чуть ниже шеи Роба. Вокруг валяются осколки, перевёрнутые стулья и сбитые со стен рамки с фотографиями. Наставник спиритов тяжело оседает на пол, зажимая руками рану, из которой маленькими змейками струится темно-алая кровь. Она мгновенно пропитывает его белую рубашку, наполняя кабинет влажным запахом металла, и я понимаю, что опоздала.

— Дилан, что ты наделал! — только и могу воскликнуть я, и парень отбрасывает окровавленный нож в сторону, улыбаясь мне безумной улыбкой.

— Я всё исправил, Сесиль, — говорит он, — Я хороший друг. Больше не будет боли. Несправедливости. Смерти больше не будет, Сесиль.

— Нет, Дилан, так нельзя, — я хватаю его за руку и вытаскиваю в коридор, — Нам надо бежать.

— Не так быстро, — подаёт голос Роб, — Неужели вы, глупцы, думали, что я могу так просто проиграть?

Звучит невероятно громкая сирена и лампочки на потолке коридора, которые я не замечала до этого, начинают угрожающе мигать красным светом. Я пячусь назад, увлекая за собой Дилана, чьё лицо и руки испачканы кровью. Но мы не успеваем убежать, потому что в коридоре сразу же, как по мановению волшебной палочки, появляется вооружённый до зубов патруль. Нас грубо хватают, зажав руки за спиной и наклонив наши головы вниз. Плечо тут же начинает ныть от тупой боли. Я беспомощно пытаюсь отбросить волосы с лица движением головы, но получаю увесистый подзатыльник. Охнув от боли, слышу над своей головой властный голос:

— В чем дело?! О, Вселенная, в лазарет его! Роб, что тут произошло?

— Это всё они, — голос Роба полон ядовитого притворства, — Они в сговоре с тем самоубийцей и пришли отомстить... Они... Напали на меня...

Чёртов говнюк! Я холодею изнутри и начинаю изворачиваться, громко крича о том, что он лжец и убийца, но меня никто не слушает. Вместо этого я получаю удар по голове чем-то очень тяжелым и, как подкошенная, падаю на пол. Весь мой мир погрузился во тьму, как тогда, когда меня сбила машина. Последнее, что я слышу, это твёрдый и уверенный вердикт:

— Этой парочке прямая дорога в Большой Котёл. Уносите их.