Каждый живет, как хочет, и расплачивается за это сам.
(с) Оскар Уайльд.

Новость имеет эффект разорвавшейся бомбы. В маленьком кантоне вести разносятся быстро, поэтому, прежде чем на место добирается Совет во главе с патрулём, перед закоулком, в котором лежит мёртвое тело, собирается стайка местных жителей.

— Всем разойтись, нечего тут смотреть! — Роб рассталкивает столпившихся спиритов, подходя поближе к трупу.

Парень лежит на спине, направив уже поддёрнутый мутной плёнкой взгляд в голубое небо. Весенний ветерок ласково обдувает его бледную кожу. В воздухе стоит назойливое жужжание трупных мух.

Лицо мёртвого спирита искажено в гримасе ужаса, синие губы остались приоткрытыми, так и не выпустив наружу последний предсмертный крик. Вокруг его шеи уже виднеются странгуляционные полосы — очевидный признак того, что его задушили.

— Вселенная милосердная, что же произошло? — шепчет глава Совета Ральф, накрывая обезображенное лицо трупа своим плащом, — Где главный патруля?

— Я здесь! — к нему подходит пожилой мужчина с убеленными сединой висками, — Готовы приступить к осмотру места происшествия, но нужно убрать зевак.

— Немедленно разойдитесь! — Ральф зовёт его подручных и нас оттесняют подальше.

Делать нечего, и мы расходимся кто куда, бурно обсуждая произошедшее.

— Быть того не может, — позеленевшая Фэйт прижимает руки к щекам, — Это же Тектум, здесь не должно такого происходить.

— Не может, но произошло, — мрачно отвечаю я, глядя себе под ноги.

Вид убитого породил в моей душе сильнейшую тревогу, все остальные заботы мгновенно отступают на второй план.

— Убийца где-то среди нас, — подбородок подруги мелко дрожит от страха, — Я так боюсь, Сесиль. Здесь ещё никогда никого не убивали.

— Перестань, — я обнимаю её, почувствовав, как похудела Фэйт за последние недели, — Ты такая тощая. Опять лазишь в архиве ночами?

— Да, — она вытирает выступившие от тревоги слёзы, — Я всё ещё надеюсь найти маму. Но теперь мне будет сложно сосредоточиться.

— Как только убийцу поймают, мы найдём её вместе. Обещаю, — твёрдо отвечаю я, поцеловав её в щеку.

Фэйт благодарно улыбается и на мгновение кладёт голову мне на плечо.

— Сесиль, ты стала мне, как сестра, я так тебя люблю.

— Я тебя тоже, — смотрю на неё, скосив глаза, и мы улыбаемся друг другу, на мгновение позабыв о страшном происшествии.

Новость о том, что в кантоне совершено убийство, полностью переворачивает весь привычный жизненный уклад Тектума.

Спириты ходят, сбившись в небольшие
стайки и с подозрением косятся на каждого, кто не является им близким другом. Возле детских учреждений стоят патрули, а ниже, в деревне, после заката больше никто не выходит на улицу. Все сидят по своим домам и напряжённо ждут новостей. Не слышно веселого детского визга, не гуляют по вечерам пары и никто не собирается в лесу, чтобы погреться у костра, вдыхая запах едва пробившийся сквозь снежную кашу молодой зелени.

Убитого спирита звали Роджер Бигли, ему было двадцать три года и он работал в управлении сельскохозяйственными делами. Расследование было поставлено в тупик. У кого есть мотив убивать простого работягу? Анализ вскрытия тела и исследование улик тоже не дали результата. Ногти покойного были коротко острижены, орудие убийства — скорее всего, верёвка, исчезло с места преступления. Никаких посторонних потожировых следов, случайно оброненных вещей и частичек волос. Всем стало известно — поработал «профессионал».

Вместе с этим приходят другие изменения. Кантон наводняют самоубийцы, призванные по приказу Верховного Совета, чтобы охранять всех местных жителей. Они свободно ходят по улицам, держа мечи у пояса, переговариваются, заходят в заведения и внимательно вглядываются во все лица, пугая особо впечатлительных спиритов.

Это не оставляет равнодушным никого. Противники объединения каст недовольно ропщут, но не выказывают своё возмущение открыто, остальные облегченно выдыхают, хотя бы минимально чувствуя себя под защитой. И днём и ночью отряды самоубийц контролируют округу, а так как потянулись слухи, что из Большого котла просочились изгнанные, то все перемещения между кантонами совершаются только через порталы, которые теперь тщательно охраняются.

Рассказы о том, что среди нас есть беглые преступники из Котла, приводят каждого в неимоверный ужас. Появляются всё новые и новые версии, одна страшнее другой, Совет уже с трудом сдерживает народные волнения, пытаясь объяснять на собраниях, что всё под контролем и операция по поимке преступника не прекращается ни на минуту.

В один из дней к нам возвращается Андерс. Он заходит ко мне, когда я беседую в приёмной с новоприбывшей женщиной, устало объясняя, что ей отсюда никуда не сбежать. Она вроде бы успокаивается, но продолжает недоверчиво коситься в ответ на мои объяснения.

Друг заходит ко мне с букетом подснежников и я с радостным визгом кидаюсь ему на шею, сопровождаемая недоуменным взглядом новоприбывшей.

— О, Вселенная, как я рада твоему возвращению! — выдыхаю я, уткнувшись лицом в его шею.

Андерс выглядит потрепанным и сильно уставшим, но он по-прежнему тот самый парень, который всегда меня поддерживает и поднимает настроение.

— Я тоже. Совет Тектума стягивает все силы сюда, наш кантон перекрыт похлеще, чем зона 51. Меня вызвали, чтобы помочь в расследовании. Ты как, в порядке? Что за порез на щеке?

— А, это, — я касаюсь рукой почти зажившей раны и смущенно улыбаюсь, — Как бы тебе объяснить... Мы с Элизой дрались на мечах.

Андерс выпучивает глаза и я издаю нервный смешок, вспомнив сцену в больнице. Сердце неприятно ноет, когда я вспоминаю, что дорогой мне человек и парень, в которого я, похоже влюбилась, являются не просто родственниками, а непримиримыми врагами.

— На мечах? С Элизой? — Андерс продолжает удивлённо смотреть мне в глаза, — Что ещё ты умудрилась натворить, малышка Сесиль?

— Ничего, — отвечаю я, делая максимально честный взгляд.

«Ну, разве что, целовалась с твоим братом».

В коридоре слышатся шаги и ко мне входит сам Даглас. Как вовремя. Вселенная, забери меня, пожалуйста, отсюда.

Увидев Андерса и цветы, которые я держу в руке, он становится мрачным, словно туча и нервно сжимает рукоять меча, покоящегося на его поясе.

— Андерс, — произносит парень не предвещающим ничего хорошего тоном.

— Даглас, — вторит ему другой и они смотрят друг на друга такими взглядами, что в комнате моментально становится холодно.

Мне кажется, на фоне происходящего где-то вдалеке можно услышать плач младенцев и грохот адских ворот.

— Разве я непонятно объяснил тебе всё в прошлый раз? — вкрадчиво говорит своему брату самоубийца.

Не успеваю я попросить их прекратить свои тестостероновые игры, как в коридоре снова слышны чьи-то шаги.

— Эээ, Сесиль, могу я попросить у тебя кое-какие документы?

Элиза. Её какого хрена сюда принесло? Она никаким боком не относится к Кантиону, так с какого перепугу я должна давать ей какие-то документы?

Упираюсь вопросительным взглядом в Дагласа, но он, кажется, ошарашен не меньше моего. Ну конечно, она пытается искать с ним встречи. Вот хитрая задница.

— Андерс? — она удивленно смотрит на моего друга, — А ты здесь что делаешь?

— То же, что и ты, — он пожимает плечами и хмыкает, — Я умер. Привет, Элиза.

— Уму непостижимо! — она всплескивает руками и несмело останавливается, глядя поочередно на обоих братьев, — Зачем вы пришли к Сесиль?

Я явно слышу в её голосе капризные и требовательные нотки.

— Так, знаете что! — я не выдерживаю и закрываю ладонями уши, — Выйдите все отсюда, немедленно! И вообще, — смутившись, смотрю через плечо, — У меня тут новоприбывший.

Вся троица, обмениваясь красноречивыми взглядами удаляется, а я сажусь обратно в кресло, устало подперев голову и глядя на букет подснежников, лежащий передо мной на столе.

— Мда, юная леди, — протягивает пожилая женщина, которую я сейчас оформляю для дальнейшей реабилитации, — Страсти у вас тут хлещут не меньше, чем на Земле.

Я вздыхаю и качаю головой.

— Хотите чаю? — предлагаю ей неожиданно для самой себя.

Не знаю, зачем я это делаю, но она очень похожа на мою бабушку и мой душевный порыв является отчаянной попыткой почувствовать человеческое тепло.

— Уж не откажусь, — она усмехается, задорно поблескивая маленькими глазками, — Времени у меня теперь предостаточно.

Я быстренько иду к Саре, беру у неё чайник и печенье, после чего возвращаюсь обратно в кабинет. Целый час мы с Элеонорой — так зовут новоприбывшую, распиваем чай и обмениваемся новостями. Я рассказываю ей о Тектуме и о своей жизни, а она о том, что сейчас происходит на Земле, о своей семье и внуках. От этого разговора мне становится намного легче и мы расстаёмся почти друзьями, договорившись обязательно встретиться снова.

Закончив с делами, решаю пойти к реке. Да, это максимально глупое решение, учитывая, что по деревне разгуливает убийца, но пусть меня лучше убьют, чем я буду разрывать себе душу лихорадочными мыслями.

От тающего снега река поднялась и теперь бурный поток с ещё большей силой несёт вниз по течению целую охапку ветвей и какого-то мусора. В воздухе свежо и сладко пахнет пробивающейся зеленью, на деревьях уже наметились клейкие почки, а солнце светит намного теплее, чем неделю назад. Так хорошо.

Я расстилаю плед, захваченный из кабинета и сажусь, прислушиваясь к журчанию воды. Срываю травинку, засовываю её в рот и неспешно жую, чувствуя легкую горечь на языке. Мне хочется лечь, но я не помещаюсь на пледе, лишь собираю волосами холодную росу. Отряхиваюсь и вижу, как с другой стороны ко мне неспешно идёт Даглас, щурясь от яркого солнца.

Я почти расстраиваюсь, потому что сейчас мне хочется побыть одной, но я вынимаю из рта травинку и отодвигаюсь, освобождая место на пледе рядом с собой. Самоубийца молча садится и некоторое время безмолвно изучает играющее солнечными бликами течение. Я невольно засматриваюсь, глядя на его лицо с заострёнными чертами, мужественным шрамом и волевым подбородком. Заметив мой взгляд, он поворачивает ко мне лицо и смотрит прямо мне в глаза своими пронзительно-голубыми океанами.

— Когда я был маленьким, очень любил бывать у дедушки и ловить с ним рыбу в точно такой же реке, — он снова смотрит на беспокойную рябь, — Люблю это место, оно напоминает мне о доме.

— А когда я была маленькая, то лазила по деревьям, била мальчиков палкой и воровала черешню на частной территории, — выпаливаю я, вспоминая своё бурное детство.

— Я не сомневаюсь, — Даглас впервые смеётся и я завороженно смотрю, как беззаботно выглядит его лицо, осветлённое улыбкой.

Это просто чудесно. Настоящее откровение. Парень ложится на мои колени и смотрит снизу вверх, в его глазах лукаво пляшут черти.

— Ты была настоящим наказанием для родителей, да?

— Да, — я смущенно улыбаюсь, проводя рукой по его густым волосам. Как там теперь мои родители?

Даглас вздрагивает от непривычной, давно позабытой ласки и прикрывает глаза. Некоторое время мы сидим, прислушиваясь к звукам пробуждения природы и я с удовольствиям впитываю в себя ощущения от сильного тела, лежащего на моих коленях.

— Даглас...

— Да, — он открывает глаза и меня снова захлёстывает их глубина.

— Ты жалеешь о том, что попал в Тектум?

— Теперь нет, — он внимательно смотрит на мои губы и я понимаю всё без лишних объяснений.

Даглас приподнимается и опрокидывает меня навзничь, прямо в росу, но я не обращаю внимание на влагу и холод, сосредоточившись на его лице, нависшем надо мной.

— Как тебе это удалось? — задумчиво спрашивает он и я не успеваю уточнить, что означает этот вопрос, потому что его губы накрывают мои.

Я расслабляюсь, мои руки взлетают на плечи парня, а потом перемещаются на его волосы и я жадно хватаю их, легонько оттягивая назад. Он рычит, и кусает мою нижнюю губу, одной рукой опираясь о землю, а другой аккуратно придерживая мой подбородок.

— Если Андерс ещё раз тронет тебя, я убью его, — тихонько шепчет самоубийца сквозь поцелуй и я недовольно шлепаю его по затылку, вынуждая замолчать.

Наконец, мы отстраняемся друг от друга и лежим, глядя в прозрачное небо, по которому быстро пробегают легкие пушистые облака.

— Кхм-кхм, — над нами нависают две головы, одна рыжая и лохматая, другая белая, с распущенными волнистыми волосами.

Твою мать, ну почему меня вечно застают в неподходящее время? 

Даглас совсем не меняется в лице, будто появление посторонних людей его совсем не беспокоит.

— Извините, что прерываю, но нам нужно срочно пойти домой, — говорит Фэйт, бросая на меня выразительный взгляд.

— Извините, что прерываю, а у вас уже что-то было? — бесцеремонно встревает Эллиот, с любопытством поглядывая то на меня, то на Дагласа, и Фэйт возмущённо отпихивает своего парня в сторону.

— Сесиль, мне очень неловко, но это правда важно, — она умоляюще складывает руки, — Пойдём, пожалуйста.

— Хорошо, — я обреченно вздыхаю и сажусь, стряхивая с себя капельки росы и частички прелых листьев.

Даглас встаёт на ноги и протягивает руку, чтобы помочь мне подняться. Я с благодарностью принимаю этот жест и он крепко обнимает меня, не обращая внимания на моих друзей.

— Будь осторожна и впредь не ходи одна, — негромко говорит он мне на прощание.

— До свидания, — приветливо машет ему вслед Эллиот и подмигивает мне так, будто у нас с ним общий секрет.

Даглас насмешливо выгибает бровь и слегка качает головой:

— Доброго дня.

Мы с Фэйт и Эллиотом идём в одну сторону, Даглас уходит в другую.

В лесу поют первые птицы.

***

— Ты сдурела? — первый вопрос, который я слышу от Фэйт, когда мы приходим в свою комнату и садимся на мою кровать.

— Ты за этим меня сюда позвала? — я вызывающе провожу пальцем по опухшими от поцелуев губам.

Фэйт задыхается от возмущения и шлепает меня по руке. Почему она вечно всех бьёт?

— Нет, но теперь я хочу поговорить об этом! Ты хоть понимаешь, что могло произойти, застукай вас патруль или наставники?! Они же по всем углам рыщут! А тут ты, спирит, занимаешься сексом с самоубийцей прямо на природе!

— Ээээй! — я сердито машу руками перед её лицом, — Мы не занимались сексом!

— А зря, — подаёт голос Эллиот, сидя в углу комнаты и поедая сладкие пончики, — Мне кажется, самоубийцы в постели те ещё доминанты.

Я падаю от безудержного смеха, а Фэйт смотрит на нас, как на двух идиотов.

— Честное слово, Эллиот, если бы я не знала, какой ты в деле, подумала бы что ты гей.

— Просто я забочусь о личном счастье твоей подруги больше, чем ты, — возражает парень, — Какая разница, всё равно уже кастовое неравенство уходит в прошлое и ты это видишь.

— Неправда, ещё как забочусь, — ругается Фэйт, — И законы ещё никто не отменял. Силь, — она поворачивается ко мне, впервые употребив сокращённую форму моего имени, — Я не против, любовь есть любовь, но я не хочу, чтобы ты попала в Котёл.

То, как она сократила имя «Сесиль», трогает меня. Это так... тепло и по-домашнему.

— За секс с самоубийцей? — фыркает Эллиот, — Вот это преступление.

— Да замолчишь ты или нет! — моя подруга кидает в него подушку, а он в ответ швыряет ей в вырез футболки кусочек пончика, — Ах ты!

Они в шутку дерутся друг с другом, а я наблюдаю за этим с блаженной улыбкой, лёжа на кровати и прижимаясь щекой к подушке.

Мы уже совсем забыли, о чём хотела поговорить со мной Фэйт и я вспоминаю об этом только вечером, после захода солнца, когда мы вместе сидим у окна и, по традиции, разговариваем обо всём на свете.

— Что ты хотела мне тогда рассказать?

— О, ты об этом. Точно, — девушка задумчиво потирает переносицу, — Я нашла человека, который согласился оказать мне услугу и взломать скрытую базу данных спиритов. В прошлом он работал в сфере ай-ти технологий, поэтому это не составит для него большого труда. Завтра нужно будет покараулить, пока он займётся компьютером Сары, там должны быть записи об инфантах. Я уверена, что моя мать где-то в Совете, иначе зачем всем скрывать моё происхождение?

— И кто этот хакер, который поможет тебе пойти против системы, великая аферистка? — я сосредоточенно разглядываю кошку, которая играет с котёнком прямо под нашим окном.

— Дилан, он как раз нам должен, и предложил искупить вину.

— Что?! Фэйт, ты забыла, как он подставил нас! — забываю про зверьков и смотрю на подругу во все глаза.

— Всё в порядке, он понял свою ошибку. Его перевели в наш кантон и он хочет наладить отношения. Пойми, я никогда не была так близко к разгадке.

— Хорошо, — я опираюсь локтями на подоконник и рассматриваю самоубийц, которые в вечерних сумерках похожи на таинственные призрачные фигуры.

Они ходят туда-сюда, негромко переговариваясь и бряцая оружием.

Странно, что Тектум, который должен был подарить утешение всем, кто попал на его территорию, стал местом ещё более опасным, чем привычная и далёкая Земля.

В мою грудь острой иголкой снова кольнуло плохое предчувствие.

Что-то точно случится, но я пока не знаю, что.