Памяти Вики К.
30.07.1993 - 22.06.2012

Человек смертен, и это было
бы ещё полбеды.
Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чем фокус.
(с) Михаил Булгаков

У вас когда—нибудь было такое: вы внезапно просыпаетесь с чувством глубокой, разъедающей душу тревоги и при этом сокрушенно думаете: «О нет, это снова я»?

Прямо сейчас я прихожу в себя от того, что яркий свет безжалостно бьет мне прямо в глаза, не оставляя ни малейшего шанса как можно дольше пребывать в спасительном сне. Мне кажется, что у меня болят абсолютно все зубы, и что какой-то садист с раскалёнными щипцами настойчиво ищет в моей голове очень маленькую деталь.

Тру ладонью лицо и с расстройством ощущаю, как вчерашние воспоминания накрывают меня тяжелой, удушливой волной, безжалостно утаскивая за собой в темноту. Сегодня я совсем не хочу просыпаться в новый день, ведь, по правде говоря, на то есть веская причина.

Открыв окно и жадно втянув в себя обжигающе-холодный утренний воздух, снова ложусь и обессилено откидываюсь на мягкие подушки. В груди стоит огромный, распирающий внутренности ком, в носу предательски пощипывает. Я хочу плакать, но у меня не получается, слёзы попросту останавливаются на краю век и остаются на ресницах, так и не пролившись.

Минувший день до сих пор отзывается в моей больной голове раскатистым эхом десятка самых разных мотоциклов, и мне очень не хочется этого делать, но я снова погружаюсь туда, чтобы ещё раз во всем разобраться...

В свете ночных фонарей, освещающих многолюдную, мокрую после дождя улицу, серые глаза моего парня Брайана выглядят почти демонически. Соломенного цвета волосы, влажные от агрессивной гонки, беспорядочно падают ему на лоб, и он недовольно отбрасывает их наверх быстрым движением руки. Найдя меня взглядом в толпе, Брайан на одну секунду нежно улыбается и тут же отводит взгляд, но моё сердце уже, встрепенувшись, замирает от этой улыбки. Я знаю, что он профессионал в гонках, но всё равно каждый раз боюсь за него так, как если бы мне самой пришлось сесть за руль и контролировать всю ситуацию. Нет, честное слово, мой парень просто сумасшедший!

Мы встречаемся лишь пару месяцев, и не то чтобы я его сильно любила, но, вступив с ним в отношения, я словно оказалась на бешено раскачивающихся качелях. Он никогда не позволял испытывать на прочность свои границы, но с особым удовольствием проделывал это со мной.

Горячо — холодно.
Страсть — равнодушие.
«Ты нужна мне» — «Я не чувствую».

И я не могу из этого выбраться, сумасшедшая привязанность, кажется, уже проникла внутрь и обосновалась в подкорке моего головного мозга. Но даже если бы был вариант не любить и не знать Брайана — я бы этот вариант не выбрала. Знаю, что в психологии такие проявления, как у меня, называются «синдромом спасателя», но на самом деле я в курсе, что до меня у моего парня были очень тяжёлые отношения, поэтому сейчас он такой. Каждому человеку нужно время и другой человек рядом, который поддержит и поймёт.

Я снова плыву..

Воспоминание плавно сменяется следующим, которое в сотни раз страшнее моих самых жутких ночных кошмаров. От этого мне становится труднее дышать, несмотря на то, что сильный сквозняк уже вовсю хозяйничает по всем углам моей комнаты. Сердцебиение в несколько раз учащается и каждый его удар гулким, болезненным эхом отзывается в грудной клетке.

Полночь, и вот я уже дома. В полусонном состоянии расслабленно лежу под одеялом и рассеянно наблюдаю из-под опущенных век за тем, как персонажи сериала бурно выясняют между собой отношения.

Темнота в моей маленькой, но уютной квартире изредка рассеивается фарами проезжающих мимо машин, снующих туда-сюда по длинной улице. Живя на первом этаже, я давно к этому привыкла. Засыпая, слышу вдалеке беспорядочные раскаты грома. Но ведь ближайшую неделю город больше не ждал дождя... Разве нет?

Осень в нашем городе была ненастная, но не сильно дождливая, поэтому я отметаю вариант с дождём и во мне, на смену ему, зарождается очень нехорошее предчувствие. Тем временем рёв становится всё ближе и ближе, пока не превращается в хорошо узнаваемый шум двигателей.

Я резко подрываюсь с дивана, сбросив с себя все остатки приятной дремоты, одеяло небрежно падает на пол. Кинувшись к окну, неловким движением открываю его и обеспокоенно выглядываю наружу, яростно мотая головой в разные стороны. Сильный ветер разметал мои длинные волосы, и они чёрным полотном падают мне на глаза, закрывая обзор, но я собираю их обеими руками и держу над головой. 

Я вижу, как семь мотоциклов, оставляя за собой запах жженой резины и выхлопных газов, с бешеной скоростью проносятся мимо вверх по улице. Срабатывает сигнализация у машины, стоявшей возле дома напротив.

Лихорадочно приглядываюсь к полностью экипированным гонщикам, и, к своему удивлению, узнаю в одном из них Брайана.

Какого хрена?!

Мотоциклы тем временем уносятся вдаль, но он один резко разворачивается, почти касаясь бедром асфальта, и мчит обратно — прямиком ко мне. От шока меня начинает мелко трясти, пальцы белеют, намертво вцепившись в пластиковый подоконник.

Под моим окном разбита пышная, ещё не увядшая от непогоды клумба и Брайан влетает прямо в её центр, разрушая созданный чьими-то заботливыми руками островок зелени. Он останавливается передо мной и сначала слепо бьет по тормозам, едва не опрокинувшись через руль, а потом зачем-то снова выжимает газ. Из-под заднего колеса вылетают комья изуродованной травы вперемешку с влажной, жирной землёй. Я поднимаю глаза и вижу, как поочередно открываются окна верхних этажей, и заспанные люди недовольно выглядывают из них наружу.

— Да что ты творишь, прекрати! —истерично кричу я Брайану, но рёв двигателя заглушает мои отчаянные мольбы.

— Детка... — протягивает он, и я поражённо замолкаю, судорожно вглядываясь в его бледнеющее в темноте лицо.

Он без защитного шлема, поэтому я могу видеть, как его глаза, мутно поблескивая, блуждают по мне рассеянным взглядом, даже не пытаясь сфокусироваться. У Брайана стучат зубы, а зрачки увеличены почти вдвое, от чего глаза кажутся не серыми, а бездонно—чёрными. Я безошибочно узнаю этот взгляд и навязчивые движения мышц челюсти.

— Что ты принял, мать твою?!

Он запрокидывает голову, вяло прикрыв глаза, и гортанно смеётся. Мое сердце камнем падает куда—то в область пяток. Сомнений быть не может, он точно под веществами.

Мой Брайан, который презирал и всячески ругал любые наркотики, прямо сейчас творит передо мной лютую хрень, явно закинувшись какой-то дрянью. На моих глазах он, пошатываясь, достаёт откуда-то из кармана маленькую серовато—белую таблетку, метким движением закидывает ее себе на язык, демонстративно показывая мне этот отвратительный процесс, и по слогам произносит одну-единственную фразу:

— Сесиль, мне пиздец.

И снова мерзко смеётся.

Улица вокруг качается, всё гудит и бушует, сигнализация у машины никак не успокаивается, ввинчиваясь истошным воплем в мою и без того сбитую с толку голову. Мне страшно и хочется плакать от бессилия в тот момент, когда я предсказуемо чувствую исходящий от моего парня запах химии.

Брайан, словно во сне, приподнимается повыше, больно хватает меня за руку и тянет к себе вниз, едва не сбросив меня из окна к себе под колёса. Мотоцикл начинает жестко люфтить из стороны в сторону. На нас сыпятся мелкие комья грязи, и я чувствую, как ими покрывается всё мое лицо, как слезятся от этого глаза и начинает скрипеть песок на моих, крепко стиснутых от напряжения, зубах. Рёбра больно ударяются о подоконник.

Будь ты проклят, Брайан.

Я выдергиваю свою руку, потирая ноющее запястье, и снова кричу ему, чтобы он прекратил. В ответ парень выплёвывает неразборчивое месиво из нескольких слов, тихое, но явно матерное, после чего снова ударяет по газам, и, опасно петляя по асфальту, уезжает от меня вслед за своими друзьями.

Люди из окон что-то гневно кричат то ли мне, то ли ему, но я уже не вникаю. Я остаюсь стоять у открытого окна, и меня не переставая трясёт от шока и холода. Ушибленные рёбра саднят. Молча прислушиваюсь к растворяющимся в ночи звукам двигателя, пока слезы оставляют мокрые дорожки на моём грязном лице. Я не знаю, что мне делать.

Снова возвращаюсь в реальность и открываю глаза.

Утренний свет подсвечивает пылинки, разгоняемые холодным ветром и хаотично парящие в пространстве. Сажусь на постели, запускаю обе руки в волосы и легонько тяну их в разные стороны, пока виски не начинают пульсировать, после чего с надеждой беру телефон и проверяю сообщения. Ничего. За ночь я отправила Брайану десяток смс, но ни на одно из них он так и не ответил. Заскрипев зубами от отчаяния, быстро набираю его номер дрожащими пальцами, стараясь ровно дышать. Телефон недоступен. Я злюсь и беспокоюсь одновременно.

Сейчас мне больше всего хочется залезть под тёплое одеяло и в беспамятстве лежать так целый день, но я обречено встаю с постели, закрываю окно и нехотя иду в душ. Мне кажется, что запах химии до сих пор стоит у меня в носу, въевшись в кожу и волосы, хотя ночью после случившегося я простояла под струями горячей воды не меньше получаса, промывая нос и рот.

После душа мне немного легче, но все равно по-прежнему тревожно. Из-за нервов мои движения резкие и прерывистые, а мысли хаотично разбегаются в разные стороны, никак не желая собраться воедино. Не высушив волосы, завязываю их в неаккуратный низкий хвост. Чёрные пряди теперь висят мокрыми сосульками и выглядят максимально уныло, но в данный момент мне на это плевать.

Я быстро крашу ресницы и расчёсываю изогнутые чёрные брови, проигнорировав при этом свои заплаканные красные глаза и глубокие тёмные круги под ними. От последствий бессонной ночи они уже кажутся не хрустально — голубыми, как обычно, а грязно — серыми, словно тяжёлое дождливое небо, ещё неделю назад хмуро висевшее над нашим городом.

Как глаза уставшего и отчаявшегося человека.

Но, опять же, сейчас это волнует меня меньше всего на свете. Я должна взять себя в руки, пойти и всё выяснить. Проигнорировав коробку с кучей косметики, натягиваю узкие синие джинсы и безразмерную серую толстовку. Сейчас мне хочется стать более незаметной и спрятаться от всего мира. Выйдя из квартиры, надёжно запираю дверь на замок и прохожу на улицу.

В первую очередь я быстро иду к своему окну, чтобы оценить последствия вчерашнего беспредела. Клумба похожа на поле боя или на место совокупления двух озабоченных кротов.

Раздавленные поникшие цветы смешаны с влажными кусками грязи, на дороге виднеется рваный тормозной след. Сломанные ветви кустарников уныло свисают над раскуроченной землёй, слегка покачиваемые осенним ветром. Накидываю капюшон, замечая, как на меня косятся соседи у подъезда, и быстро иду вверх по улице. Ещё объясняться с ними мне сейчас не хватало.

Отойдя подальше от дома, вызываю такси и, садясь на заднее сиденье, называю водителю адрес Брайана. По дороге нервно кусаю ногти, сдирая зубами болезненные заусенцы, и отрешенно смотрю в одну точку. Краем глаза замечаю, как водитель с отвращением поглядывает на меня в зеркало заднего вида. «Да и пошёл ты» — думаю я про себя. Мне снова хочется заплакать от нарастающего изнутри напряжения, но я останавливаю себя, понимая, что сейчас мне нужно быть сильной, а дать самой себе немного жалости я смогу, когда всё наладится.

Это будет потом, Сесиль, сейчас ты не можешь позволить себе такой роскоши.

Я должна выяснить, что происходит и почему мой парень, агрессивно выступающий за здоровый образ жизни, вчера просто взял и обдолбался в хлам.

Дома на улицах нашего маленького городка сменяются один за другим. Многоэтажки вперемешку с частными кварталами смотрятся под осенним солнцем однообразно и неприветливо, словно расплывчатый фон на заднем плане какой-нибудь картины, и только яркие мазки красных и желтых листьев на ветвях деревьях делают весь пейзаж хотя бы немного оживленнее. Всё мое детство прошло в этом городе, здесь же до сих пор живут мои родители, но только не рядом, а в другом районе, менее населённом и намного более уютном, чем тот, в котором теперь живу я. Когда мне удалось найти работу в маленьком магазине музыкальных пластинок, то я сразу же решила для себя, что пора бы мне уже поднять якоря и отправиться в свободное плавание.

Доезжаю, наконец, до места, расплачиваюсь с недовольным таксистом, сдерживая жгучее желание плюнуть ему на лобовое стекло, и быстрым шагом подхожу к двери дома Брайана. Неподалёку от крыльца сиротливо лежит на боку его грязный заглохший мотоцикл. Это странно, ведь Брайан обожает его и никогда не обращается с ним так небрежно.

За зашторенными окнами невозможно рассмотреть какое-либо движение. Сердце гулко колотится уже где-то в районе горла, но я собираю волю в кулак и решительно стучу в дверь. Тишина. Пять секунд, десять. Стучу ещё и ещё. Через какое-то время слышу шорохи за дверью, но мне по-прежнему не открывают. Поднимаю руку и стучу ещё раз, более настойчивей, чувствуя себя грёбанным дятлом.

Дверь приоткрывается и в меня с порога упирается непонимающий заспанный взгляд незнакомой мне девушки. Я теряю дар речи, и поэтому просто удивленно смотрю на неё, мимолетно замечая размазанную тушь, потёками осевшую под глазами, опухшие искусанные губы и полуголый внешний вид. Мое обоняние улавливает лёгкий запах перегара и я едва сдерживаю подкатившую к горлу тошноту.

— В чем дело?— по голосу девушки я понимаю, что она всё ещё пьяна, но сильно волнуется из-за моего появления.

Начинаю неумолимо осознавать происходящее, но мой мозг пока отчаянно отказывается в него верить. В какой-то момент от понимания того, что, вероятней всего, здесь произошло, мне становится даже немного жаль эту неряшливую, измотанную девушку. Мышка случайно оказалась в гостях у кота.

— Брайан дома?— во рту внезапно пересыхает, язык отказывается подчиняться, и поэтому мой голос звучит, будто чей—то чужой, низкий и слегка каркающий.

— Зачем он тебе?— девушка становится в вызывающе — оборонительную позу, всем своим видом пытаясь показать мне, что она имеет вес и значение в этом доме.

С её круглого плеча сползает тонкая бретелька топика, обнажая большую бесформенную грудь. Она смотрит на меня, и её карие глаза с подозрительно увеличенными зрачками начинают угрожающе метать молнии. Сейчас ничто не мешает устроить ей и Брайану грандиозный скандал, но мне снова становится её жаль. Я немного мнусь в неопределённости, а потом медленно произношу:

— Я его... друг. Вчера он брал мой ноутбук, и я хочу забрать его. Можно войду?

Какой вообще ноутбук? Что я несу? Но девушка расслабляется, отходит в сторону и свободно пропускает меня в дом. «Глупышка» — думаю я, заходя внутрь. Но благодаря своей нелепой просьбе, по ее реакции я понимаю, что она в его доме в первый раз, и, скорее всего, на одну ночь. Бедная, бедная мышка. От нехорошего предчувствия в моей груди раздувается большой воздушный шарик. Девушка начинает рассказывать что-то про вчерашнюю тусовку, я рассеянно киваю и делаю вид, что заинтересованно слушаю, а сама, не разуваясь, прохожу по коридору налево, в комнату моего парня. Она пытается меня остановить, но я отмахиваюсь от неё, как от назойливой мухи. Пространство вокруг меня перестало быть реальным, я словно превратилась в героя видеоигры или персонажа какой-нибудь книги с банальным сюжетом, которую пишет не особо одаренный автор.

Воздух в комнате крайне тяжелый и до душноты спёртый, пахнет алкоголем и грязным сексом. На меня снова волной накатывает тошнота, когда я, остановившись на пороге спальни, вижу Брайана, лежащего вниз лицом на давно не стиранной, помятой постели. Простынь неряшливо упала на пол, а он сам полностью обнаженный. Все мои подозрения сбываются самым наихудшим образом, и я осознаю, что тот маленький мир, который был выстроен нашими совместными усилиями, уже никогда не будет прежним. В общем—то, если прислушаться к себе, то я не чувствую в данный момент совершено ничего. От стресса меня будто взяли и заморозили.

Тупо рассматриваю хорошо знакомые мне цветные татуировки, покрывающие широкую красивую спину. Представляю, как её руки гладили каждый сантиметр его тела, до этого вдоль и поперёк изученного мной, и с отвращением содрогаюсь. Боковым зрением замечаю разбросанные по комнате вещи, пустые бутылки от пива и нижнее белье. Женское. Слегка застиранное.

Медленно разворачиваюсь и ухожу. Меня, как личности, как разумного существа — почти нет. Есть только пространство перед моими глазами, на которое мне нужно опереться, чтобы покинуть этот дом. Такое чувство, что вся грязь долбаного мира сейчас собралась в его комнатах. Быстро прохожу обратно к выходу, невидяще смотрю остекленевшими глазами прямо перед собой. Девушка спрашивает про ноутбук, но я снова не отвечаю ей, а просто выхожу на улицу.

Осенний воздух холодной змеёй проникает в мои лёгкие и я с наслаждением вдыхаю его как можно глубже, чтобы поскорее избавить их от запаха дома. Глаза сильно жжёт, но я не плачу. Иду дальше по улице, поглядывая на деревья, птиц, крыши домов, но перед глазами все ещё стоят голый зад Брайана и вызывающе—нахальный взгляд его развязной любовницы. Мне мерзко. Но почему же он сломался? Зачем принял наркотики?

Отрешенно смотрю себе под ноги, невольно прислушиваясь к шороху опавших листьев под ногами. Мне кажется, что он немного похож на грустную музыку. Или это мой мозг всеми силами пытается отвлечь меня, и не допустить новой волны стресса?

Не знаю, в какой момент все произошло, и как точно это случилось, но я поняла, что вышла на проезжую часть только тогда, когда бампер внезапно появившейся машины уже вдавил мои кости в мое же солнечное сплетение. Глубоко внутри себя я чувствовала, как рвутся мои лёгкие, как со свистом выходит из них последний воздух.

Я пытаюсь жадно поймать его ртом, забрать обратно, но у меня не получается. Вместо этого появляется ощущение, что что-то клокочет и пенится внутри меня в том месте, где должна быть грудь.

Визг тормозов я услышала уже после, когда солнечный свет, бивший по моим глазам так, словно пытался привести меня в чувство, сменился сначала на горячую пелену страшного кроваво—красного цвета, а потом превратился в абсолютную черноту, которая цепкой рукой обхватила мое сознание и погрузила в небытие.

Истошные вопли свидетелей моей смерти и растерянные обрывки фраз водителя я уже не слышала. Да мне это было и ни к чему.

Меня здесь уже не было.

[Здесь должна быть GIF-анимация или видео. Обновите приложение, чтобы увидеть их.]