Джей думал не долго о месте, куда он сбежит, он давно мечтал отправиться в Нью-Йорк и поступить в колледж. Маленький город удручал его, а «Большое яблоко» приманивало, как червяк дурную рыбу. Быстро собрав вещи и продав родной трейлер Джей отправился не покорять Нью-Йорк, а найти там свое место. План был прост: подать заявки в несколько колледжей, снять комнатку и устроиться на работу, ожидая ответа. Сказано — сделано. Джей уехал быстро, только заскочив на могилу к отцу и зайдя к родителям Джул. Своей фее-хранительнице он оставил фарфоровую статуэтку, похожую на нее и прощальное письмо: «Дорогая Джул, прости меня зато, что я не тот, кто тебе нужен. Ты — воплощение добра и красоты, всего светлого, что есть на этой прогнившей планете, а я — очень плохой парень. Не буду ругаться, ведь знаю, что это письмо прочтет твоя мама. Не расстраивай ее, она у тебя чудесная, как и твой отец. Твоя семья — образец для подражания. Поверь мне, Джул, я желаю тебе только счастья. В мире, где я был один, в этой страшной темноте, ты стала для меня светом Рая, который я потерял. Помни: ты должна жить, жить, радоваться, петь чудесные песни своим потрясающим голосом, танцевать босяком и мечтать! И я не вправе омрачать твоей души. Потому прости, но я уезжаю. Пиши мне сообщения, я буду рад узнать, как ты! Целую, Джей.

P.S.: не проходи мимо Льюиса, он ненавидит меня за то, что я оказался рядом с тобой раньше, чем он. Хотя Льюис и ненависть — понятия несовместимые. Он любит тебя, Джул. Я надеюсь, что и тебе он понравится. Искренне твой Джей». Это письмо и подарок Джей передал матери Джул и очень попросил отдать дочери. Больше его ничего не держало и через несколько дней Джей въехал в Нью-Йорк. Город оглушал его красками, шумом, огромным количеством людей, всякого рода предложений и морем суеты. Но ему нравилось. Каждый вдох этого загазованного воздуха, каждый шаг в тесной толпе доставлял ему наслаждение. По объявлению он нашел небольшой домик на окраине одного из районов, где хозяйка сдавала комнаты на верхнем этаже. Поплутав немного в метро, потом по улицам, Джей нашел свое будущее пристанище — небольшой старый дом в два этажа с узкими окнами. Он показался Джейсону прекрасным, будто сказочным. Хозяйкой была спокойная, немного глуховатая на одно ухо пожилая латиноамериканка — миссис Сильвия, которая показала новому жильцу его комнату, угостила домашним печеньем и попросила познакомиться с соседом. В комнате напротив тоже недавно появился жилец и Джей хотел наладить контакт. Это было кстати, ведь теперь тонкая фарфоровая ручка Джул не будет разделять его и одиночество, ему нужны друзья. Разложив свой нехитрый багаж, приодевшись, Джей вышел из комнаты и уперся взглядом в дверь напротив. Внезапно он оробел, руки не слушались, а ноги норовили повернуть обратно в комнату, но дверь отворилась, будто стоящий за ней парень почувствовал что-то. Джей впервые увидел на столько чистые голубые глаза, что не смог обратить внимание больше ни на что. Он будто увидел свою противоположность. Застывший напротив парень был с него ростом, но хрупкого телосложения, а не крепкого, как Джей, волосы его были цвета золотистой листвы, коротко подстрижены, аккуратно уложены, бледная кожа, светлые тонкие брови. А черты лица и вовсе выдавали в нем потомка аристократов, на столько они были аккуратны и тонки. Его появление было таким внезапным, а внешность такой утонченной и очаровательной, что Джей забыл о том, что хотел с ним поздороваться, он просто стоял и улыбался незнакомцу. И заговорил сам незнакомец. Его звали Майкл, но он просил называть его Майк, сказал, что приехал в Нью-Йорк из английской глубинки, сбежав от родителей, которые хотели сделать из него агронома. На этих словах Джей засмеялся и признался, что видит Майка воочию копающимся во внутренностях комбайна. Майкл улыбнулся и кивнул. Он хотел большего — поступить в колледж, получить образование, достойное большой должности, прилично зарабатывать, а, самое главное, доказать себе, что его место не в глуши, оно тут, в большом городе. Джей слушал его вдохновенную речь и мысленно подписывался под каждым словом. Потом пришел его черед рассказывать свою историю и он рассказал то, что было возможно: об умершей после родов матери, пьющем отце, нищете, издевках и том, что он остался один, но хоронить себя не намерен. Когда он закончил, то с удивлением увидел, как глаза Майка наполнились слезами и он пытается незаметно их смахнуть. «Ты жалеешь меня?!» - чуть не задохнулся от негодования Джей, но его новый знакомый объяснил, что это не жалость, а излишняя чувствительность, которой он был награжден с самого рождения, из-за этого ему приходилось сносить не одну издевку. Парни еще долго говорили, стоя на пороге, пока миссис Сильвия не прервала их, возвестив с первого этажа, что ужин готов и она зовет их к столу. За столом они услышали историю женщины, которая приехала в большой город, удачно вышла замуж, родила двоих детей, развелась с мужем, отсудила у него дом и бизнес, но потеряла самое главное — семью. «Этот дом, - вздохнула она, - все, что осталось у меня от моих счастливых воспоминаний. Потому и сдаю комнаты так не дорого и сама кормлю жильцов. Я просто хочу почувствовать, что у меня еще есть семья». Майкл снова чуть не заплакал, а Джей вздохнул и понял, что помимо его горя в мире есть еще множество тяжелых судеб, горечь его собственного существования потихоньку стала растворяться в этом понимании. Он смотрел на Майкла и находил его забавным и даже милым, этот парень заставлял его улыбаться так же, как Джул, только ему для этого не нужно было идти на всяческие ухищрения, достаточно, чтобы он был рядом. После ужина новоиспеченные соседи договорились о том, что с завтрашнего дня приступают к самому важному делу — поиску работы. Как оказалось найти работу в Нью Йорке не так уж и сложно, если хотеть работать. С самого утра после завтрака парни сидели за ноутбуком Майка и выписывали объявление за объявлением, подбирая нужное место. А к обеду, обзвонив всех работодателей, отправились на собеседования. Они специально подбирали такое место, куда могут вдвоем устроиться, чтобы было хоть немного спокойнее в новом окружении. Вечером они уже были устроены в один бар официантами, хозяин бара крепкий, улыбчивый мужчина с хитрым лицом, сказал, что завтра они могут выходить на работу. Оба в хорошем настроении решили пройтись по вечернему Нью-Йорку. Они так увлеклись исследованием метро и города, что не заметили, как оказались у Бруклинского моста. Обоих опьяняло ощущение необъятности мира, оба чувствовали себя молодыми птицами, сорвавшимися в первый полет. В порыве легкого сумасшествия ребята забрались на перила моста, держась за стальные тросы, и начали кричать о том, как любят Нью-Йорк. И, конечно же, кто-то из проезжающих водителей вызвал полицию. Когда они услышали серены, то бросились в сеть улиц, разыскивая вход в метро, чтобы скорее оказаться дома. Майкл хохотал, как ненормальный, и Джей, впервые после того, как потерял связь с Джул, услышал такой чистый, такой звонкий смех. Когда они ехали в метро Джей то и дело тихонько поглядывал на Майка, любуясь его улыбающимся лицом. Дома они были поздно, прокрались в свои комнаты, как воры и улеглись, ведь на следующий день их ждала работа. Так и завертелась карусель жизни. В первый  же день, еще до работы, парни разослали свои резюме по колледжам и окунулись в напряженные будни большого города. Джейсон чаще и чаще ловил себя на том, что смотрит на Майка с необыкновенной теплотой, которая разливается не только по сердцу, но и по всему телу. Но волновало его больше другое — он начал видеть Майка во сне, он целовал, обнимал и ласкал его тело. Просыпаясь, Джей неизменно спешил в ванну, ему нужен был с утра душ, а простыня летела в стирку. Уже месяц это сводило его с ума. Подходило время поступать, ребята ждали с нетерпением ответов из учебных заведений, болтая на досуге о том, что было бы хорошо, если бы они попали в один колледж. И на этот раз провидение было к ним благосклонно. Их готовы были принять на первый курс, в один и тот же колледж, на один и тот же факультет. Пришлось договариваться о работе на пол ставки в баре, ведь днем они будут учиться. Время теперь было расписано по часам и на прогулки его оставалось все меньше. Иногда, когда Майк засыпал, Джей приходил к нему в комнату и сидел рядом с кроватью, глядя на него, с трудом сдерживая желание обнять. Началась учеба, новые лица их группы привлекали Майка и настораживали Джея, привыкшего ждать от людей только худшего. Обоими парнями интересовались в равной степени, только Джейсон старался не заводить близких знакомств, а Майкл решил расширить круг своих друзей. С этого момента Джей узнал что такое ревность. Каждый раз, когда на нем висла очередная девчонка или дружески при обнимал одногруппник, Джей чувствовал непреодолимый приступ злости. На работе не было времени перекинуться и парой слов, а вечерами Майк стал уходить со своими новыми друзьями тусить. Джей приходил в безумное бешенство, когда друг возвращался поздно, пьяный и со следами блеска и помады на лице. Майку свой гнев он объяснял тем, что именно ему приходится готовиться за двоих, подсказывать и будить гуляку утром на занятия. Однажды, когда Майкл собирался на очередную тусовку, Джей задержал его в комнате и решил серьезно поговорить. Начал он очень разумно, говоря о том, что Майк упускает свое будущее, попустительски относясь у учебе. Он сказал, что не собирается на себе тянуть двойную лямку заданий, привел Майку пример работы официантом и нарисовал мрачное будущее, которое ждет его в большом городе без образования. Но, чем больше он говорил, тем больше уходил в личное, пока не сказал то, в чем он боялся признаться больше всего: «Меня бесит, что ты уходишь с этими придурками на бесполезные тусовки. А я остаюсь тут один, без тебя. Ты мне нужен, мне безумно одиноко! Ты слишком сильно мне нравишься, чтобы я мог отпустить тебя еще раз!». На этих словах Джей замолчал, а Майк попросил ему дать время на раздумья. С этого вечера Майк сократил общение с Джейсоном практически на ноль. В колледже он все время был в компании одногруппников, к которым не подходил Джей, на работе он старательно игнорировал Джейсона, а вскоре вовсе уволился. Ночами парень пропадал до утра, отсыпаясь неизвестно где, приходя только утром, чтобы собраться в колледж. Одиночество полностью завладело Джейсоном, он понял, что жизнь стала терять краски, смысл, вкус. Он ходил в колледж и на работу автоматически, не понимая, зачем вообще там находится. Перед его глазами стояла та картина, которую он увидел, впервые заселившись к мисс Сильвии, на пороге соседней комнаты. Он не мог прогнать из своей головы образ Майка, в колледже видел его, как призрак своей боли и провожал его взглядом, полным агонии. Месяц спустя Джей выбился из сил. Он похудел, не мог есть, начал терять сознание от бессонницы. В колледже, видя его состояние, дали ему неделю на поправку здоровья и отправили с недельной программой на лечение. На работе хозяин бара подозвал его к себе и тихо сказал: «Видел твоего белобрысого дружка в самой дерьмовой компании, кажется дурного пытаются посадить на кокс». Это вынуло Джея из пучины того болота, в которое он погружался. Он быстро навел справки о том, где собираются эти ребята и, не откладывая, отправился туда. Майк и правда был там, в затхлом подвале, среди ребят его возраста. Джей из тени слышал, как они уговаривали друга попробовать кайф всей жизни, всего один раз, что это совсем не вредно. Когда Майк согласился Джей вышел из тени, злой, как сам дьявол, и без разговоров ударил в лицо первому попавшемуся нарку. В стороны брызнула кровь, послышался хруст сломанного носа и парень рухнул без сознания. Дальше завязалась грязная и жестокая драка в соотношении четыре к одному. Когда Джей, грязный, в кровоподтеках, вырубил последнего нападавшего и повернулся к Майку, тот согласился пойти с ним, только бы Джей его не бил. Это больно укусило Джейсона за сердце и он сам едва не расплакался. Они шли молча домой, Джей снова погружался в депрессию. Утром Майк ушел в колледж, а Джей остался сидеть на полу в своей комнате, даже не отмыв грязь и кровь. В середине дня его мысли проснулись, заставив обессиленное тело сделать движение. Он на столько устал от всего, что твориться вокруг него, что решение, зревшее давно в его голове, утвердилось в сознании и теперь двигало его в сторону душа. Он нашел в себе силы отмыться, немного поесть, выпить кофе и сесть за бумагу. Записка была короткой: « Майк, если тебе есть, что мне сказать, то приходи к шести вечера в то место, где я впервые услышал твой смех. Не опоздай, я хочу совершить свою последнюю прогулку, прежде чем отправится к матери и отцу. Джейсон». Он положил листок под дверь комнаты Майка. Джей знал, что если Майк снова отправится к своим новым друзьям, то не найдет ее. Но это уже ничего не значило. Джей оставил в своей комнате еще одну записку мисс Сильвии, в которой он говорит, что, скорее всего, не вернется домой, что она может оставить его вещи в качестве компенсации за не оплаченную неделю, которые может продать. Вот и все. На последние деньги Джей отправился гулять по памятным местам Нью-Йорка, где они вместе с Майком ходили и раскрывали друг другу души. Он никогда и не думал, что сможет полюбить, тем более влюбиться так ужасно глупо, так фатально. И теперь его любовь вела его к последнему пункту назначения туда, где колокольчиком впервые рассыпался смех Майкла, а теперь там звенящими осколками разобьется его сердце. Он хотел избавиться от боли, что вцепилась в его душу, в его сердце, в его ум, терзая его, как кровожадный паразит, пожирая изнутри. Вечер наполнялся синеватыми красками, Джей стоял на Бруклинском мосту и жизнерадостно болтал с Джул по телефону. Она рассказывала, как хорошо им с Льюисом, как она скучает по Джею, как по другу, который был ее темным отражением. А Джей смеялся и говорил, что теперь все будет хорошо, он верил в то, что все будет хорошо. Когда они закончили говорить на часах было семнадцать пятьдесят. Джей помнил, что стоит ему перелезть через перила, как кто-нибудь вызовет полицию, потому он просто выбрал самое удобное место, где можно будет вскочить на перила и броситься вниз. Семнадцать пятьдесят восемь показывали часы, когда Джей перестал оглядываться и покорился судьбе. Майк не придет, Джул спокойна, родители давно на небесах, значит и ему пора. Он одним рывком вскочил на железную трубу парапета, держась за стальной трос. Он вспомнил, как еще не так давно они с Майком стояли на этом месте и смеялись, ему даже показалось, что он слышит его голос. И он правда слышал! Задыхаясь, бледный, с нездоровыми алыми пятнами на щеках по мосту мчался Майкл и кричал, кричал. С разбега он прыгнул на перила рядом с Джейсоном, едва не свалившись с моста, вцепился в стальные канаты и смотрел своими пронзительными голубыми глазами в карие глаза Джея. Он охрип, не мог говорить, вдалеке уже завывали сирены полицейских машин, а Майк плакал, вцепившись в ворот куртки Джея, уткнувшись носом в плечо и шептал охрипшим голосом: «Не уходи. Не уходи, я не смогу без тебя! Не вздумай, иначе я прыгну тоже! Не оставляй меня. Я люблю тебя». Потом они бежали, они снова бежали в метро, чтобы не попасться на глаза полиции. А дома они смеялись до хрипа и плакали, как безумные, они целовались и уснули вместе в комнате Майкла.