Изар... Воспоминания о нем возвращают меня во времена учебы в Академии.

Упорный парень, который всегда оттачивает свои способности до совершенства. Майский закат улавливает его последний на сегодня трехочковый бросок мяча в корзину. Тот с тяжёлым стуком отпрыгивает от пола и движется к пустой трибуне. Уже завтра там будет верещать группа поддержки.

«Изар», — благоговейно шепчут вокруг.

Удивительной красоты человек. Девушки, сидящие впереди меня, еле дышат, не в силах оторвать влюбленный взгляд. Его широкая спина лоснится от пота и поблескивает бронзой под розоватыми лучами солнца, а ярко-голубые глаза источают жёсткую решимость. Вот оно. То, чего добивался Уилл всю весну после позорного поражения на Зимнем Кубке.

Изар – путеводная звезда команды, которая наконец зажглась ослепительным светом.

Превосходный блокирующий, таких ещё стоит поискать. Душа компании, способный снять напряжение и развеселить ребят. Лучший друг, на которого можно положиться в любой момент. Не осудит, не критикует, лишь горькая правда льется с его пухлых губ, отрезвляет разум. Слегка улыбнется и подарит настолько крепкие теплые объятия, что слёзы мгновенно испаряются, а боль притупляется.

Изар – сын, которым стоит бесконечно гордиться...

Теперь он Скорпион, один из уникальных бойцов. И благодаря его сестре-болтушке довелось узнать, что в свободную от службы минуту он наблюдает через стекло биологически опасного бокса за тлеющей жизнью своего отца, навсегда прикованного к больничной койке.

Антарес Сайкс, создатель «ЭВТП», принимал участие в спасательной операции в Оранжерее*, когда та полыхала как второе солнце. В ту роковую ночь погибли не только мои родители. Было выжжено и сердце семейства Сайкс – Антарес стал одним из выживших, но совершенно не способным к жизни. Вышел из комы, но не может двигаться из-за сломанного позвоночника и говорить. Хотя насчёт нарушенной речи имеются сомнения. Антарес после пережитого ада не спешил делиться впечатлениями и нарочно избегал разговоров.

Оранжерея* – главный научно-медицинский центр на территории Вэстри. Семь лет назад был уничтожен пожаром, вызванным взрывом энергоблока под землёй на "нулевом этаже".
От лица главы Агенства
Безопасности, Урика Джо,
происшествие приобрело характер крупномасштабного теракта. Виновник не найден.

Изар с лихвой нахватался отцовских генов. Лезет в самое пекло, рискуя собственной жизнью ради тех, кто пощекотал хелицеры взбешенных Скорпионов. Вот только как он ещё не успел понять, что ведёт за собой не жертву, а причину разрушения? С неведомым мне хищным азартом, он подгоняет нас к стеклянному лифту, но поздно замечает, что тот разрушен. Из-за меня.

— Однажды видел как твой отец перемещался по Штабу, левитируя или типа того. Ты такое умеешь? — с надеждой спрашивает Изар, впиваясь в самую душу своими ледяными глазищами.

Я вмерзаю ногами в пол, теряя дар речи, и лишь арматура впивается в спину, не позволяя мне шлепнуться. Он знает о Вэстри.

— Понял, мог и не спрашивать.

Он через ключ-карту открывает на полу скрытый люк, во тьму которого тут же ныряет. Лестница. Хлипкая, как нервы Тобиас. И здесь настолько тесно, что одно неловкое движение – тут же ударяешься локтями и пятками об шершавые стенки.

Внезапно возникшая тяжесть в груди лавиной срывается в ноги, от чего те становятся неподьемными. Носок ботинка соскальзывает с последней перекладины. Слышу грохот собственных костей о бетонный пол. Громоподобный крик Изара. Потные руки под моей шеей и коленями, меня спешно отрывают от земли.

И тут же раздается волна мощной энергии, от которой меня пробирает мерзкой дрожью до мозга костей.

Всевышние, как же я устала и хочу домой, к Чарли и ее вечной болтовне. Я больше не могу. Я не воин, не спаситель, а разрушитель, который только делает всем хуже. Скажите, хоть кто-нибудь, что это страшный сон. Долгий кошмар, один из тех, что мне показывает Келлинда... Пожалуйста.

— В конце парковки машины ещё целы! — сквозь выстрелы голос Изара звучит слишком уж напряжённым. — СПРЯЧЬ ЕЕ!

Приоткрываю глаза, прищурившись от яркого холодного света, тут же вызвавшего бурление в пустом желудке. Раздается оглушительный треск, и лампы, лихорадочно перемигиваясь, гаснут, осыпав нас искрами.

И черт знает, что происходит вокруг, но я снова падаю. И, судя по весу, придавившему меня сверху, вместе с Уиллом.

— Оставь! Отвали! — отпихиваю друга от себа, но выходит так себе: руки слабеют с каждым трепыханием, еще и глаза слезятся от дыма. — Да убери руки от меня! Не о чем тебе волноваться, ничего они мне не сделают!..

— Да? Что-то я не уверен, что оставлять тебя посреди трупов – это замечательная идея!

Мгновенно холодею всем телом, а Уилл, покряхтывая, куда-то меня оттаскивает. Спиной ощущаю спасительную опору, а затем и пальцы на моих веках, вытирающих что-то темное и жирное. Нечто невесомое продолжает летать в воздухе и щекотать кожу, словно мы попали под ленивый снегопад...

Пепел.

— Какие ещё нахрен трупы? — цепляюсь за его запястья, распахивая глаза. Тьма кромешная, на стенах лишь огненные тени танцуют. Уилл же сидит, скукожившись надо мной под каким-то искореженным подобием навеса. Взгляд напряжённый, как у кролика, загнанного в угол смертоносной магмой. — Уилл, какие, мать твою, трупы?!

Это не снегопад, как мне показалось на воспаленную голову. Это человеческий прах.

Вместо ответа он затыкает мне ладонью рот и шипит, прислушиваясь к чему-то. Из-за слабости я потеряла способность концентироваться на далеких звуках. Доносится лишь бьющий по ушам лязг металла и влажный хруст отходящей от костей плоти.

И знакомый запах... Так воняют клыки у мутировавших собак, что шастают по ночным улицам Рсо-Хэна в поисках пропитания. Однажды такая тварь чуть не отгрызла мне щеку. Помню этот душок тухлого мяса, склизкого зеленовато-желтого гноя из опухших дёсен и окровавленной слюны, пузырящейся в уголках разорванной пасти.

Меня так передёргивает от отвратительных воспоминаний, что Уилл тут же отстраняется с беспокойством на лице.

Так несло и от мертвой Сары.

Я приближаю губы к его уху.

— Черешники здесь, — выпаливаю прежде, чем собрать свои подозрения воедино. — Пахнет, как тогда в лесу. Звуки. Аура давит! — сжимаю ладонями занывшие от боли виски. — Это слишком невыносимо!

— Не только черешники, — Уилл слизывает с верхней губы пот и сплевывает на черный от копоти пол. — Может накрыло от медикаментов, но меня кто-то ощупывает, — стреляет глазами по всем открытым углам. — Ты тоже чувствуешь?

— Я слишком слаба для очередного магического дерьма.

— Уж заметно, поверь.

Не долго думая, Уилл молниеносно хватает меня под локоть и, пригнувшись, выводит из-под навеса навстречу пепелищу. Из-под взвеси виднеются очертания машин, наваленных в кучи, как смятые консервные банки. Запах обожжённой кожи и волос проникает сквозь отек в пазухи. Уилл, куда-то свернув, внезапно заходится кашлем до звуков подступающей рвоты и пятится назад, поспешно скрывая мне обзор. Но полыхающая огнем рука, что торчит из-под очередного обвала, отпечатывается на сетчатке темным пятном.

Снова жертва, которую я невидимыми когтями затащила во владения Келлинды, в ее мертвое царство, над которым разевает пасть...

...Бог? Или же монстр, породивший мой род?

Почему история повторяется? Оранжерея, Штаб... Что случилось тогда, той ночью? Возможно ли, что отец вышел из себя?.. Нет, глупости. Он не мог так поступить.

Взгляд падает на алые следы на стенах. Не просто брызги крови... Отвратительно жирные сгустки и шлейфы, в которых отражается пламя, унесшее их жизни. Кожей на висках чувствую, как бешено начинает пульсировать кровь в венах, и боль откликается уже во всем теле.

Знакомый темный коридор. Фантомом он возникает позади меня, и из его глубин снова несёт запахом смерти. Келлинда величественной статуей возвышается надо мной, с хитроватой улыбкой протягивая округлый свёрток. Я же замираю на пороге в ослепительно светлую комнату, не в силах подойти ближе и коснуться ткани. Позади рокот сытой звериной утробы.

— Змеиное отродье дал о себе знать, — шепчет она, слегка поглаживая когтистыми пальцами свою ношу. — Сквозняк из твоего ослабшего тела приманил его.

— Научись попроще выражаться... — кривлюсь я, пытаясь разобрать по смыслу шипение этого прекрасно-ужасного существа. — Анаконда рядом? Явилась для помощи?

— Помогла бы, — мурлычет, поблескивая клычками, — но законы Вселенной нерушимы. Цикл. Уроборос. Обмен. Моя сила на твоё тело, и вспять. Из полной чашу в пустую, и так всегда. Но ты настолько жалкая пташка, Беллинда Долл, что рискуешь навечно остаться в этой клетке среди мёртвых.

Глаза Келл, до этого момента светлые и насмешливые, заливаются чернильной тьмой. Одни лишь лиловые радужки полыхают, как двойная туманность в космосе.

— А сама-то, — я злорадно усмехаясь. — Прячешься, как ничтожество. Только и можешь, что паразитировать и бегать от одного тела к другому. Болтаешь сказочки про проклятье, и что нужно время, а на самом деле...

Внезапно ткань со свёртка соскальзывает на пол, и вместе с ней падает и моё сердце – в глубину отчаяния. В когтистых руках лежит ни что иное, как отсеченная голова. Повёрнутая ко мне затылком, но эти короткие светлые волосы, которые словно источают свет изнутри... Такие были у отца, на солнце не отличимые от седины. У Тима.

Трогаю кончики собственных волос, словно могу выжать из них ответ на кошмарный вопрос: «чья она?»

Мгновение – и я снова в жерле вулкана. Мертвые люди, ставшие куклами для кровавого, ни разу не виртуального выступления на узкую маньячную аудиторию. И я – лишь часть этих реальных декораций. Огонь облизывает сухую кожу ладоней, а позади возникает ужасающая тень, разгоняющая языки пламени.

«Чья она?» — издевательским эхом раздается в голове.

— Беллинда, — совсем рядом слышится звучный голос незнакомца. Его силуэт расплывается от окружающего жара. — Долго же ты заставила меня ждать, сестрёнка.

Я с ужасом наблюдаю, как чешуйки на змеиной маске блестят от жара. Переливаются перламутром белоснежные короткие локоны. С удушающей ненавистью щурятся горящие лиловым цветом глаза.

— Ты не он... — выдавливаю сквозь ком в горле вконец осипшим голосом. — Ты не мой Тим.

Уилл хватает меня за плечи, тщетно пытаясь спрятать за собой, но я лишь гневно вскрикиваю и сбрасываю с себя его руки. В карих глазах, полыхающих неестественно ярко от огня, отражается мой же испуг. Не он ли должен злорадостно утверждать, что вот он, враг человечества в лице моего брата, явился к нему сам?!

Но почему отрицаю я? Своими же глазами вижу фигуру, до кошмара наяву напоминающую брата. Сердце бьётся так, словно вот-вот лопнет от боли, как весь этот чертов Штаб – от жара.

«Сквозняк из твоего ослабшего тела приманил его.»

— Боишься, пташка, — сквозь огненный рев слышу шепот Анаконды, словно он приник губами к уху. — Твой привычный мирок рассыпается, как пуховое гнёздышко на ветру? — по интонации слышу, как этот гад, кем бы он ни был, улыбается. — Не подозреваешь, что его вы соизволили свить на птичьем кладбище. Ты заблаговременный мертвец, Беллинда. И то, что ты в настоящий момент жива – это ошибка, которую я обязан исправить.

Анаконда не взмахивает руками, не щелкает пальцами... Ничто не выдает его владение силой Созидателя, которой обладаю и я.

Он тоже Вэстри.

Каждая клеточка моего тела в тот же миг превращается в острейший шип. И огонь уже внутри, он с завидным аппетитом сжирает мои лёгкие. От него мне не сбежать. Сведя скрюченные судорогой пальцы в кулак, прошу Келлинду хоть о какой-то помощи. Единой крохи её силы мне было бы достаточно, чтобы попытаться сбежать. В ответ лишь звон в ушах, который с каждой секундой становится все пронзительнее и невыносимее. И вниз по шее между грудей быстро пролегают кровавые дорожки.

— Выживает сильнейший, — доносится какой-то дьявольский бас, совсем не похожий на голос брата. — Твоей семьи не должно было существовать.

Что-то до невозможности тяжёлое и неосязаемое сдавливает мой корпус с такой силой, что с грохотом прижимает его к полу. В рот и нос забивается пыль, на языке чувствуется привкус копоти и солоноватого железа. Откашливаюсь до боли в груди, а спустя мгновение и вовсе чувствую бодрость, будто приняла допинг. Что ж, хотя бы благословенная регенерация не заставляет себя долго ждать. Прячусь в дальний угол, пока есть возможность.

Огонь полыхает всё сильнее. Но что-то с ним не так. Он стелится по поверхностям и стекает на пол вместо того, чтобы реветь столпом под потолком. Тру нос, с которого сыпятся ошмётки слегка запекшейся крови. Ни вдохнуть, ни выдохнуть. Сверху доносится надрывный скрежет металла. Вперив взгляд в потолок, нахожу источник скорой беды: массивную конструкцию из арок, которая вот-вот рухнет на наши головы. У меня нет сил даже на то, чтобы ее остановить от падения. Сердце пропускает удар такой силы, что мне становится тошно. И прежде, чем окликнуть того, кто терзал мои мысли, нахожу его взглядом... Но Уилла ли?

Можно ли назвать по имени то, что от него осталось?

Всё тоже лицо, но теперь покрытое черными трещинами. Глаза, залитые мраком, лишь радужки горят двумя огненными кольцами. И руки перед грудью, сдерживающие нечто маленькое, но ужасно разрушительное. То, во что я не в состоянии поверить. Прямо перед мной, на расстоянии пары метров стоит некто, владеющий магией, которая не принадлежит ни единому Созидателю на нашей планете. Вода, огонь, земля и воздух – четыре стихии, четыре Созидателя. Пятому нет места в истории. Не было того, кто имел бы власть над Черными дырами. А ведь именно она, крошечная смерть в руках Уилла, постепенно искривляет пространство и придавливает огонь к земле. Сжирает воздух, аннулируя силы Анаконды.

Чувствую вибрирующее, переходящее в нескрываемую ярость непонимание врага. Осознание бессмысленности своих атак. Ведь все они мгновенно отражаются от меня, словно я нахожусь под невидимым щитом. Вот только Уилл не учёл одного... Его фокус влияет и на мои силы тоже.

Когда Анаконда, стойко сопротивляясь, наконец клонится к земле, это становится решающим шагом. Он с чудовищным ревом отступает, осыпав нас снопом из искр расплавленного металла. И прежде, чем рухнуть во тьму, выпускаю остаток сил, цепляюсь одним невидимым когтем, вспарывая Анаконде кожу на открытой шее.

И посреди жара и крови разливается запах хвои и вскрытой могилы.

×     ×     ×

Многочисленные голоса сливаются в гул надвигающейся бури, в мантру, от которой в груди зарождается благоговейный страх перед кем-то необъяснимым, могущественным. Ни описать, ни показать. Цикл. Уроборос. Обмен. Одна чаша полна крови, во второй же сверкает золотое дно. Пальцы утопают в каменных углублениях, истертых молитвой. «Законы Вселенной нерушимы», говорило древнее существо, а эхо в пещерах повторяло, пробуждая спящее чудовище. Там, где сердце.

В пустую чашу пала первая капля.

×     ×     ×

Вскакиваю с нагретого сном места. Подушка насквозь мокрая от пота, пальцы сжимают одеяло. 

В полумраке комнаты натыкаюсь взглядом на фигуру друга, угнездившегося в кресле-мешке. Облегченный выдох отрезвляет от кошмаров заспанную голову. Уилл стащил с себя верхнюю часть облипки, в которую его втиснули в Штабе, и теперь она жалкой тряпочкой покоится между его широко расставленных ног. Голова откинута, дышит глубоко. Вроде как спит, но напряжение в его мышцах говорит об обратном.

Не сдержавшись, швыряю в него подушку, но Уилл ловко уворачивается. Та врезается в ножку журнального столика, и тот заваливается на бок. Треск раздавленного стекла отзывается тошнотворной горечью на корне языка. Полыхающим воспоминанием. Молчаливый, но в душу проникающий взгляд Уилла, его протяжный вздох. Я тоже устала, дружище, уж поверь. И как эта подушка – врезалась и разбила сегодня не просто стекло, но и чью-то жизнь.

Сколько людей сейчас считает меня чудовищем во плоти? Уверена, что многие. Но доложил ли дядя Урик о моем магическом проявлении другим Созидателям, об опасности, которую я сотворила? Скорее всего. Чем я только думала, когда разнесла Штаб... Уж явно не вспоминала о Чарли, о ее вероятном будущем после моей выходки. Ведомая слепым гневом из-за Тимоти, собственными руками разрушила и без того хрупкое существование нашей семьи. Её заберут у меня.

«Ты просто фантастическая идиотка, Линда!»

— Эй, — окликает Уилл, но его голос звучит призрачно, хоть и вижу его руки перед собой. — Я здесь, и мы все в безопасности. Тебя никто больше не тронет.

От внезапной близости шарахаюсь в сторону, но Уилл подхватывает меня под коленями и поднимает в воздух, заставляя схватиться за его шею. Стараясь не прижиматься слишком сильно к обнаженной горячей коже, я невольно улавливаю запах крови от его всклокоченных волос. 

— Сперва нужно освежиться, — Уилл не спеша направляется к ванной комнате. — Позже всё обсудим. Освободи сейчас голову.

— Зря ты это сказал.

Огонь и мрак в его глазах, черная дыра между длинных пальцев. Перед мной Созидатель, энергия которого до сих пор давит теперь на меня, как многотонный фургон. Уилл отпускает меня, включается свет.

— Кто ты такой? — поднимаю на него взгляд и к облегчению не нахожу ни капли той страшной черноты.

— Не знаю, — уныло пожимает плечами. — Уильям Хвегон, двадцать два года, вроде как человек. И надеюсь, что всё ещё твой друг.

— Вот почему ты не был удивлен, когда увидел меня... такой! — перебиваю, растирая слипшиеся от грязи глаза. — Потому что сам Созидатель!

— Я не уверен в этом. Оно появляется очень редко. Как вспышка. В последний раз такое было в Академии на первом курсе, когда тебя оболгали и обвинили в кибербуллинге. Всем гаджеты напополам сдавил.

Точно, это произошло спустя почти месяц, как мы начали обучение. Однокурсники до смерти перепугались и сразу же сдали главную виновницу сплетен и издевательств.

— И всё из-за стервы Сильвер. 

— Для меня загадка, как ты ей раньше физиономию не разукрасила...

— Социум заставил притереться и закрыть глаза на многое, пока она не тронула то, что было мне очень дорого, — я снова поднимаю на него взгляд, и шея Уилла покрывается красными пятнами. — Мне стоит знать что-то ещё?

Протяжно хмыкает. Отрешённо выводит пальцем почти что минимальную температуру на дисплее. Надо же. До сих пор помнит, что я ненавижу принимать душ в кипятке.

— Тобиас не владеет силой, и я подозреваю, что мы от разных отцов. Мать упорно молчит. Но обе знают, что я не совсем уж человек.

— Даже если допустить мысль о твоём отце Созидателе, то почему ему на Элионе* спокойно не сиделось? Не может же быть такого, чтобы у него не имелась какая-то миссия здесь.

* Элион – родная планета Созидателей, расположена в созвездии Лиры на расстоянии 470 световых лет от Солнца.
Открытие внеземной жизни на этом объекте тщательно скрывалось многие годы.

Он снова пожимает плечами. Как же бесит.

— Если я пятый, то вероятно легендарная четверка вовсе не единственные Созидатели на Земле...

— Это невозможно. Мир бы уже давно рухнул, если бы они наполняли мир людей и не были никак зарегистрированы.

Протяжный вздох вырывается из его груди. Взглядом упирается в нечто, что мне невидимо. В свои мрачные мысли, в которых демоны танцуют на слабостях, таких же хрупких, как косточки маленького кролика. Он и сам оказался порождением хаоса, ребенком неизвестного Созидателя, которого каким-то ветром занесло на Землю. Уилл молча уходит, оставив меня наедине. Но я чувствую, как он под дверью сполз на пол.

Страшно оказаться в мире, который ты совершенно не знаешь. Живёшь в пузыре, как в утробе, наслаждаешься правилами, которые кто-то придумал за тебя. Учеба, работа, хобби, семья, друзья, любовь. А между тем по ту сторону происходит нечто, что может этот пузырь вспороть когтями. Самообман ли это, или же кто-то позаботился о том, чтобы в умы людей не приходила мысль об опасности, что осклабилась в темных переулках.

Вспоминаем, что мы жалкие песчинки, лишь тогда, когда поднимаем голову к ночному небу, вглядываемся в недосягаемые звёзды. И любое страдание стирается под тяжёлой мыслью «я ведь могу исчезнуть в любой момент».

К босым грязным ногам падает рубашка, ставшая совсем картонной от изобилия засохшей крови и сажи. Соскальзывают штаны по сбитым в лохмотья коленям, ещё дрожащим от слабости. Туда же нижнее белье, насквозь мокрое от пота.

Прохладная вода успокаивает раны, которых ещё не успела коснуться регенерация. Мышцы каменные, силы на нуле, но мозг продолжает лихорадочно подкидывать мысли, которых я боялась всю свою жизнь.

Вскрыть архивы отца и узнать всю предысторию возникновения проклятого космолета. Нет, даже не так... Историю появления Созидателей на Земле. Так лучше.

Смыв с себя остатки прошедшего кошмара, мы спускаемся в гостиную, где нас уже ждали. Единственный источник света здесь – небольшая шаро-лампа, парящая над столиком.

— Ты чем обдолбалась, когда такое вытворила? — Изар коршуном нависает над своей сестрой, вжавшейся всем телом в диван. В униформе Скорпиона он выглядит вдвойне устращающе, но Дэла злобно сопит, глядя ему прямо в искореженное гневом лицо. — Открыла опечатанный мост к Штабу! — резко отходит от нее, прижимая к векам пальцы, и тяжко выдыхает. — До-ду-ма-лась!

— В отличие от тебя я привнесла хоть какое-то движение в это болото. Куда ни глянь, одни плюсы. Анаконда со своими шавками наконец показались! Они ведь разнесли офис-бар! Уничтожили кроху того влияния, которым мы овладели после потери отца!

— Не смей так о нём говорить, — цедит Изар. — Отец жив, и он поправится.

— Давай матери это скажи, — плюется Дэла и презрительно щурит льдистые глаза. — Что? Смелости не хватит обнадежить её?

С кресла-дивана раздается шорох, будто огромная змея разворачивает свои кольца. Копна рыжих волос показывается из-за уголка кресла-дивана.

— Когда ж вы заткнетесь, а? — встревает Тобиас. — Сейчас не самое подходящее время перья друг другу драть. О, Уилл, — она оборачивается, останавливая на мне не самый ласковый взгляд из своего арсенала. — Линда.

— И я тебя рада видеть, Тобиас.

Она привстает, зажимая в зубах уже зажжённую сигарету. Чёрные от недосыпа круги темнеют от дыма ещё сильнее.

— Так, давай-ка всё по порядку выдам. Так вот, о чем я... Ах, да. Твоя выходка в Штабе чудовищна – это раз, — тычет в мою сторону сигаретой и затягивается, выпуская облако. — Много пострадавших, но мертвяков нет, к счастью. Урик Джо доложил о твоей магической нестабильности Созидателям. Это два. Чарли ни о чем не знает, но держать ее в неведении слишком долго не вариант. Это три. Если вопросов нет, то пойду выпью. А ты... — она переводит взгляд на Уилла, и тот напрягся. Даже дышать перестал. — Держался хорошо. Мои поздравления.

Под общее молчание Тобиас неспеша направляется на кухню.

— В последнее время я много раз был наслышан о Тобиас, но не предполагал, что она реально жуткая, — первым подал голос Изар, обращаясь к Уиллу. — И зная твою долбанутость, никогда бы не подумал, что ты её младшенький.

— Следи за языком.

— Какой сразу важный стал. Нигде не жмёт?

— То, что ты Скорп, не делает тебя бессмертным.

— А-а, старая песня. Тебя не приняли в ЭВТП, и теперь везде в это тычешь.

— Хочешь знать, почему меня не принимают?

— Неинтересно. Наглотался синтетики, и теперь вывести из организма не можешь.

— Наглотался? И с чьей руки?

Уилл сводит взгляд к Денеболе. Та сжимается, будто испариться хочет. Изар с каждой секундой мрачнеет все сильнее. Я же не могу поверить в происходящее. Два некогда лучших друга смотрят друг на друга так, что готовы убить.

— Совсем страх потерял? Сперва нападаешь на нее в баре, вынуждая меня выйти из тени, теперь обвиняешь ее в своем ничтожестве? Ты ещё скажи, это не ты трахнул Сильвер по пьяни, а она сама на тебя прыгнула.

Шаг. Ещё шаг. Рука Изара тянется к воротнику чистой футболки Уилла. Тот даже не мигает, и что-то в его ауре убийственно напрягает.

— Так и было! — воет Денебола, вклиниваясь в перепалку, и прикрывает голову руками. — Это правда.

Изар шумно выдыхает. А Уилл победно усмехается.

— Я думаю, у вас ещё будет время это обсудить. Мне с тобой о другом нужно поговорить.

— Да что ты... — сквозь зубы цедит Изар. — И о чем же?

— Тимоти Долл. Знаешь ведь такую персону?

В вечной мерзлоте его взгляда страшной тенью шевельнулась неопознанная жизнь. Подобную жуть я видела лишь раз, когда застала Изара в драке на заднем дворе академии.

— Записи с видеокамер, чувак, — мертвецки спокойным тоном произнес Изар. — Я ведь прислал их Тобиас, она тебе не показывала? Там всё, что ты хочешь знать.

— За дебила меня держишь?

— Ты и так дебил, раз всё ещё остались вопросы.

Издевательски ухмыляясь, Уилл откуда-то цепляет ногой сумку и одним рывком пинает ее к Изару.

— Тут ваши профессиональные и опасны приблуды. Артефакты, пароли, ключи, оружие. Абсолютно всё, что должно быть в шкафчике Скорпиона.

— И что здесь удивительного? Тимоти один из наследников Вэстри, ему бы не составило особого труда достать наше оборудование.

— И ты полагаешь, что он воспользовался вашим инвентарем, хакнул систему и дал деру из города? — встреваю в разговор.

— Всё верно, его поиски продолжаются нашим отрядом во главе с Лори...

Не успевает Изар договорить имя ублюдка, как я мгновенно оказываюсь возле него, занося когтистую руку над посеревшим лицом Денеболы.

— Ты что творишь, придурошная?!

Он кидается на меня, но вторая рука впивается ему в грудь.

— Твой святоша Лориан сегодня показал труп Тима, — шиплю, не узнавая свой резко изменившийся голос. — Но ненастоящий, а кем-то умело слепленную подделку.

— Зачем бы ему это было нужно?! — чуть не в истерике ревёт Изар. — Лориан человек чести! Как бы ты его ненавидела, но он костьми ложился, чтобы найти его! И нашел. Тим мертв, виновник найден! Приди в себя, Линда!

— Я верю своим глазам, — приближаюсь к его лицу, по хмурому лбу катятся капли пота. — У меня их мно-о-ожество. И все они, — коготь скользит к его широкой шее, — видят ложь.

Тощие пальцы Келл одобрительно сжимают моё плечо.