Для кого-то утро начинается с счастливого мгновения, когда видит любимого человека, уткнувшегося лицом в подушку. Для одних – с похмелья после бурной ночи или неловкости, когда не находит на себе нижнего белья и наблюдает в зеркале облачность на своем теле в виде засосов. Для других берет начало со стойкого жирного и грязного ощущения, что ты утиль, и унылые стены вокруг, как мусорный пресс, вот-вот раздавят тебя и оставят на себе кровавый рисунок куда более причудливый, чем вся твоя жизнь.

Просыпаться одиноким и разбитым никем: вот что значит мое утро. Сбрасывать свои кости с кровати и выдыхать лишние порции углекислого газа в умирающую атмосферу. Даже Созидатели уже не в состоянии сдерживать рост озоновых дыр, и каждый человечишка на Земле – балласт, который рано или поздно оставят медленно исчерпывать свои жизненные ресурсы. И все потому, что мечта о космическом путешествии-спасении на другую планету разбилась о немыслимый эгоизм моего братца.

Холодными ладонями касаюсь лба и растираю болезненно пульсирующие виски.

«Всевышние, да как такое могло произойти?»

Дрожащими пальцами зачесываю светлые волосы назад; стриженые, необработанные концы ещё щекочут кожу ладоней. Зябко обхватываю обнаженные плечи. Понятия не имею, что делать с кошмарным обвинением, которое ночью выдвинул Уилл, но и оставлять все как есть определенно нельзя.

Однако что я вообще могу предпринять в такой ситуации? Живёшь себе, думаешь, что остался очередным жалким сиротой, одним из тех, кто не знает, за что им выпала такая судьба. Я не герой, не мститель из фильмов, я просто живу, а право выступать на поле боя правосудия у меня давно забрали. Таких много, и мне ни к чему бросаться грудью в пекло. Если Анаконду до сих пор не может арестовать штаб безопасности, то я-то что могу? Что могу сделать я, а? Разве что отсиживаться в родительском доме и заботиться о последнем родном человеке, который удерживает меня на грани здравомыслия. Ведь наивно все эти годы полагала, что Тим стал очередной жертвой убийцы, который держал столицу в страхе очень долгое время. Но исчез брат, испарился с ночных улиц и кровавый след Анаконды.

Совпадение ли?

Зажмуриваю глаза, не в силах переварить то безумие, которое вспышками мелькает в мрачных мыслях. Тим и есть Анаконда? Не-е-ет. Нет-нет, это определенно бред, вызванный дурным влиянием Уилла. Его теории кого хочешь с ума сведут, а все они берут начало откуда? Правильно, из-под каблука его сумасшедшей сестры! И до чего нелепо, что Тобиас – одна из немногих близких мне людей, которые могут помочь разобраться с этой ситуацией. Ведь если я ошибаюсь в своих подозрениях, не правильно понимаю выводы Уильяма, то лучше пресечь все на корню, не дожидаясь последствий, и начать искать заново. 

Вот только в поисках ответов кроется своя опасность, поскольку информация – это сейчас новая валюта. Сам человек и есть ходячий ее источник, а его тело – самый ценный ресурс. Выходит, что моему изголодавшему мозгу нужны ответы как никогда раньше, и придется серьезно рисковать, чтобы их получить. Ведь я спать не смогу спокойно, до последнего быть уверенной, что младшая сестра находится в безопасности, если с Тимом все сказанное ночью - правда. 

В комнате кромешная тьма, но все равно оглядываюсь на компьютерный стул в углу комнаты и шарю по нему рукой в поисках одежды. К счастью, мешковатые брюки не успела вчера закинуть в стирку, поэтому поспешно натягиваю их и заправляю под эластичный ремень свободную рубашку с коротким рукавом. Ну и конечно же, каждый уважающий себя хэноу-хэнец в сезон песчаных бурь обязан иметь запас треккинговых* ботинок. Куда уж без них, так что вытаскиваю из-под кровати новенькую пару. Настраиваю размер по ноге как раз вовремя, поскольку с первого этажа доносится разъяренный визг сестры. Вскидываю голову и прислушиваюсь к голосам, не сдерживая злорадный смешок: Уиллу сейчас ох, как несладко. Спускаюсь по полупрозрачным ступенькам нарочно неспешным шагом, тщательно выравнивая каждую складку ткани под ремнем.

Треккинговые ботинки - это специальная обувь для походов, от обычных они отличаются тем, что защищают ногу от ударов, вывихов, воды, холода, хорошо держат на неровных и скользких поверхностях.

— И слышать ничего не хочу! — за гневным вскриком раздается бренчащий грохот металла об пол. — Ты бросил ее! Какое ещё оправдание может быть, спрайт* тебя испепели?!

*Спрайты – одна из форм молнии, возникающих в верхних слоях атмосферы у границы космического пространства. Это вспышки ярко-красного света, которые наблюдаются над грозой на высоте около 80 км. Они возникают на долю секунды и могут быть замечены даже невооруженным глазом. Обычно спрайты напоминают светящихся красных медуз, возникающих прямо над грозовым облаком, но так же могут быть похожи на морковку или брокколи с тянущимися вниз волокнами.

Успеваю приникнуть к стене и тем самым спастись от летящего в голову лазерного секатора. От пробравшей жути глаза на лоб лезут, но если Чарли раскидывается своим драгоценным садовым инвентарем, то дела очень плохи. И, что хуже всего, она сейчас Уилла порвет в клочья очередным инструментом.

— Сейчас же успокойся, Шарлотта! — стремительно оказываюсь возле нее и хватаю за запястья, оттаскивая от парня, обороняющегося уже рваной с краю подушкой.

Противная девчонка кусает мне пальцы и старается ударить головой в живот. Сквозь слезы боли и ее яростные крики продолжаю стискивать и наконец перехватываю ее тощие щиколотки, зажимая между своих ног. Все ещё брыкается, изгибаясь всем хрупким телом, но с каждой секундой слабее, как мотылек, угодивший в паутину. Перевожу дыхание и фыркаю, сдувая каплю пота с кончика носа.

— Я предупреждала, чтобы ты прекратила так делать. Не испытывай мое терпение. — Отпускаю и держу дистанцию, потирая ноющие после хватки предплечья. —  Что на этот раз на тебя нашло? Соскучилась по многочасовым нотациям дядюшки, как должна себя вести будущая девушка-мастер?

По перепачканному землей светло-голубому комбинезону и защитной маске на светлой макушке понимаю, что Чарли совсем недавно вернулась из своей оранжереи во внутреннем дворе дома. И очень невовремя, что уж говорить.

— Он. Снова. Здесь, — она злобно щурит свои большие зелёные глаза, стоит Уиллу сделать лишь шаг назад. — Только не говори мне, сестрён, что ты наступила на те же грабли и возобновила отношения с этим... — она запнулась. — Да его касаться можно только взглядом, обворожителен, но ядовит, как олеандр.

— Приму за комплимент, — все ещё сорванным голосом сипит Уилл.

Искоса поглядываю на его кислую физиономию, которой старается показать мне, что он «пытался сказать правду». Чарли закатывает глаза.

— Он здесь по делу и скоро уедет, — не лгу, но все-таки не договариваю.

Сейчас Шарлотту лучше не впутывать в историю о брате, которого она с раннего детства воспринимает почти как мученика и страдальца. Дядюшка Урик явно перестарался, когда зажёг ореол благородства над образом своего племянника. Любопытно, как он отреагирует, когда соберу достаточно информации о Тимоти? 

«Да брат не более, чем трус и... Нет, на убийцу он всё ещё не тянет.»

Когда придет время, а с ним и куда более уверенные доказательства, тогда и расскажу.

Чарли подбирает инструменты и почти на выходе тыкает в Уилла лезвием маленьких длинных ножниц.

— Только попробуй ещё хоть раз Линду обидеть. Найду и закопаю.

— Олеандр из меня не вырастет, юная мастер.

Маленькие пухлые губы Чарли раскрываются в хищной улыбке.

— Зато тополь на лесокладбище получится очень красивый.

Когда светлый хвостик исчезает с поля зрения за дверью, я вымученно улыбаюсь. И откуда в ней столько жуткой тяги к опасностям? Кажется, в нашей семье ещё не было садоводов-экспериментаторов.

— Поговорим?..

— Проехали, — отмахиваюсь, хотя язык почти предательски расплетается. — У меня других дел по горло.

— Ну да, - хмыкает, - ты куда-то собралась, как посмотрю.

Приходит моя очередь злобно смотреть на этого идиота.

— А кто ночью так и намекал, а?  Так и быть, попробую выйти на Изара через его сестру. Если ты со мной, то собирайся, вон там, — указываю на шкаф-лифт, соединенный с прачечной в подвале, — твоя одежда лежит. И даю тебе от силы десять минут.

— Мы разве торопимся?

— Чарли ушла в душ, и потом двинется на учебу, - еле сдерживаю раздраженный рык. - У тебя обострилось желание послушать все оскорбления в свой адрес, которые она припасла, пока будем везти ее до академии? Или мы все же поторопимся и улизнем раньше нее?

— Поверить не могу, что ты боишься эту кроху.

— Не поверишь, но я за твою психику боюсь.

На кухне забираю из холодильника пару бутылок воды и взглядом цепляюсь за начатую упаковку мороженого. Конечно, это мягкая сладкая смерть в банке, а не полезные натуральные сливки с малиной, но порой вредное лучше, чем ничего. Не удержавшись от соблазна, зачерпываю розовую массу ложкой и смакую, пока ледяная химоза не обволакивает раздражённое от сухости горло. Сразу в голове как будто холодок сквозить начинает, и мысли перестают лихорадочно скакать.

— Почему бы вечером не поехать? — Уилл появляется из-за спины и выхватывает у меня ложку, бессовестно отрезая ею здоровенный кусок. — Насколько я знаю, Дэнебола чаще всего выходит в вечернюю смену.

— Ты плохо ее знаешь, — не скрываю хитрую ухмылку, ведь перед сном я написала девушке сообщение с просьбой о встречи в Барсайкс. — А если рассчитываешь, что мы останемся наедине в этом большом доме и тихо-мирно обсудим разрыв наших отношений, то повторю для особо тупых: мне больше нет дела до примирения с тобой.

Уилл глубоко вздыхает, заламывая руки себе за голову.

— Ты видимо злишься, что я наехал на Тима.

— Если не заткнешься, то наеду на тебя я, причем колесами.

— Но мы можем поболтать, пока едем.

— За рулём нельзя слишком активно трепаться, тебе система штраф тут же выпишет.

Позвонками чувствую, что он сверлит меня недовольным взглядом.

— Либо мы поговорим сейчас, либо разбегаемся, как в океане – корабли.

Насмешливо приподнимаю брови.

— Сквозь бурю летел ко мне, чтобы вынюхать информацию о Тиме, а теперь вот так просто сдаешься. Ты какую игру затеял?

— Никакую, — выдает уставшим голосом. — Я лишь хочу добиться правды и...

— Какое совпадение, что я тоже этого хочу, но давай без углубления в личное? Считай наше общение взаимовыгодным сотрудничеством.

— «Партнеры» звучит намного хуже, чем «друзья».

— Друзьями мы могли стать пять лет назад, если бы соизволил поговорить после того, как изменил мне, — стараюсь обуздать накатившие чувства, но влага все равно застилает взор мутной пеленой. — Могли ночью подружиться, если тебя хоть на секунду волновали бы мои чувства. Но ты как стервятник: прилетел к трупу в слепой надежде, что удастся найти кусочек мяса, — дрожащей рукой опираюсь на холодящую поверхность дверцы — Ты требуешь правду от других, но сам постоянно что-то не договариваешь, друг, — выплевываю последнее слово со всей нагноившейся ненавистью.

— Я запутался, Линда, — смотрит на меня исподлобья, прикрывшись каштаново-рыжеватой челкой. Но из-за нашей большой разницы в росте замечаю, что он прячет воспаленные и блестящие от слез глаза. — Так что ты права. Я не договариваю, ведь моя жизнь разделилась на благополучное «до» и затравленное «после». Не понимал, где чувствовал себя лучше, — его голос звучит громче. — Среди тусовок, баскетбола или же среди мрачных будней и расследований? И знаешь, хотя бы здесь я ответ нашел, — Уилл подходит ещё ближе, почти вплотную, — я чувствовал себя лучше, когда ты была рядом.

— Вот как, — хмыкаю с подступившей горечью на корне языка. — Жаль, что ты не нашел этот ответ раньше того, когда переспал с капитаном моей команды. 

Разворачиваюсь на пятках и стремительным шагом вылетаю в прихожую и открываю проход в гараж. Нечем дышать. Не видя, спотыкаюсь и чуть не лечу вниз, пропустив ногой ступеньку. Задыхаюсь. Сдавленные хрипы раздаются из груди. Прижимаю ладонь ко рту и носом глубоко вдыхаю до полного насыщения лёгких воздухом. Выдыхаю. И снова вдох, уже становится легче. На сенсорной панели включаю свет, который нестерпимо бьёт в глаза, и на негнущихся ногах шагаю к джипу, который достался от отца. Ещё не успеваю коснуться ручки, как дверь мгновенно распахивается, и мысленно благодарю создателя биочипа. Эта штука под кожей между большим и указательным пальцами стала экономить время и нервные клетки в придачу. Закидываю рюкзак с водой на заднее сидение и наконец завожу мотор. Уилл подоспевает и почти бесшумно усаживается рядом.

— Доброе утро, Линда, — раздается приятный мужской голос из динамиков. — Здравствуй, Уильям. Давно не видел вас вместе.

— И я рада вновь тебя слышать, Яфи, — проверяю систему на ошибки и задумываюсь. — А проложи маршрут до офис-бара Барсайкс. Он должен был сохраниться у тебя в памяти с прошлого визита.

— Маршрут построен. За рулём остаёшься ты или позволишь мне побаловаться автопилотом?

— Прости, Яфи, — улыбаюсь от такой дерзости искусственного интеллекта, — не сегодня.

— Тогда приятной поездки!

Несколько потерянным взглядом Уилл блуждает по всей приборной панели-дисплею, будто впервые видит авто-прогресс в наше-то нелегкое время. Хотя раньше он уже нажимал на всевозможные кнопки, и сейчас наверняка вспоминает назначение каждой из них. Тяжело, наверное, быть человеком, который отстает от жизни в сердце столицы. Хотя, кажется, он и не против, что на водительском сижу я.

Автоматические ворота открываются, впуская в гараж клубы пыли и кучку мелких перекати-поле, и я медленно выезжаю на дорогу. Оценивая последствия бури, прихожу к выводу, что в целом нас пронесло: от пыли пострадали лишь некоторые солнечные панели на покатой крыше. Весь двор уделан в желто-серых проплешинах и песчаных буграх, а на занесенном песком тротуаре возле дома образовалась тропа от ног нескольких пешеходов. Повезет этим ребятам, если они вовремя окажутся на работе или учебе, поскольку час-пик вот-вот начнется. Ещё одна причина, почему я дала Уиллу запас по времени лишь на десять минут.

Хэноу–Хэн хоть и столица Вэстри*, но все же обычный город со своими причудами. Например, никто до сих пор не решил проблемы, которых повсюду касаются песчаные бури. Снова прирост заболевших астмой? Увеличьте выпуск ингаляторов, которые заставят теперь землю задыхаться. Солнечные панели огромной протяженности сложно очистить в короткие сроки? Внедрите в их корпус систему самоочистки, которая сдохнет от забившейся внутрь пыли в самый пик бури. Это нонсенс! И таких вопросов много. Единственное, что беспрекословно сдерживает пыль – лесополосы на окраинах города и на лесокладбище. Только благодаря высаженным тополям ещё можно как-то дышать и не чувствовать себя в постели мумией, спящей в саркофаге.

Вэстри - одна из четырех частей суши (преимущественно западной) единого суперконтинента Неопангеи.

Сворачиваю направо, минуя перевернутый автомобиль и столпившийся народ прямо на дороге.

— Кстати, ты давно перестала приглядывать за Чарли? — сухо, как полагается по правилам вождения, спрашивает Уилл. — Помнится, как только Тим пропал, ни на шаг от нее не отходила.

— Почему вдруг спрашиваешь?

Вместо ответа он тянет длинный палец к виртуальной панельке и прибавляет громкость плеера. До меня с опозданием доходит, что все это время на фоне бубнит радио.

— ...восстановят работоспособность теплицы к концу дня. К главным новостям: тело пропавшей Хлои Дженсен нашли в лесополосе, примыкающей к микрорайону Хэн-Дагьяро. По предварительным данным, девушку истерзал гибридный койот-мутант, который был замечен ранее. Напомним, что животное сбежало из исследовательской лаборатории и находится на свободе. Соблюдайте безопасность на дороге и...

Дрожащей рукой смахиваю громкость до нуля и стискиваю руль до хруста костяшек.

— Койот-мутант, — с непонятным мне весельем хмыкает Уилл. — Что угодно придумают, лишь бы не признавать, что Анаконда вернулся.

Бью по тормозам.

— Аварийная ситуация не зафиксирована, исправность системы превышает девяносто девять и... — начинает нудить Яфи, и я затыкаю его.

Машины позади уже начинают истошно сигналить.

— Что ты сказал? — меня пугает собственный низкий голос.

— Давай мы сперва доедем до границы, — карие глаза бегают туда-сюда, — а потом уже поболтаем за стаканчиком чего покрепче, лады?

— Не лады! — вскрикиваю и ударяю кулаком по рулю, оглушая прохожих гудком. — Либо говоришь сейчас же, либо я тебя в песок закопаю!

Уияльм недовольно цокает и потирает пальцами переносицу.

— Как раз в Дагьяро его почти поймали, — устало зачесывает назад волосы. — Тобиас вышла на его след и даже успела неудачно выстрелить Анаконде в лицо, когда он с приспешниками издевался над жертвой. Штаб помалкивает, хотя рейды скорпионов участились, но и об этом мало кто знает. Все только шепчутся о том, что люди снова пропадают, а их раскуроченные тела находят по всему Вэстри. И у нас сваливают вину на волчонка, который просто от извергов спасся.

— И какого хрена ты все это время молчал?! — с полувсхлипом бормочу под нос проклятия.

Снова завожу мотор и попутно отправляю сестре сообщение, чтобы та не вздумала возвращаться из академии домой без сопровождения. Пусть наконец подружиться с соседскими детьми или хотя бы парня заведет, всевышние! 

В конце концов до бара мы доезжаем в молчании. Не в силах сказать ещё хоть слово, подхватываю рюкзак, чувствуя на дне приятный вес не только воды. Пистолет отца додумалась схватить с полки в последнюю секунду. Ещё поместить бы туда свое волнение и ярость, поочередно хватающие сердце то ледяными, то жгучими тисками. Уильям выбалтывает еще немного информации, и я благодарно слушаю его всю дорогу, иногда кивая и подтверждая некоторые факты, которые касаются Анаконды.

Так я узнаю, что у убийцы наверняка появился рваный шрам на нижней челюсти, а возможно и на всей правой щеке до самого уха. Ублюдка от смерти спасла его маска. Еще в отделе разведки ходят разговоры, что либо за семь лет Анаконда набрал массу и подкачал мышцы, вытянул себе кости и превысил отметку роста в два метра, либо...

— Может, это последователь его больных идей? — выдвигаю теорию, прекрасно понимая, что у меня нет никакого факта.

Шагаем почти нога в ногу, и когда поднимаю взгляд на трехэтажное здание в стиле неоурбанизма, задыхаюсь от едкого сигаретного дыма, ударившего в нос.

— Тоже так думал, — Уилл выдыхает ещё одну порцию табачной дряни. — Но почерк убийств идеально совпадает.

Меня передёргивает от его слов.

Тело Энни обнаружили на дне городского фонтана.

В патологоанатомическое учреждение сокрушенные родители взяли с собой совершеннолетнего Тима, меня же оставили дома присмотреть за Чарли. Всю ночь я просидела в своей комнате и тихо плакала, не веря в произошедшее. Я ведь видела Энни, обнимались буквально за час до того, как ее подняли из-под воды. Да, она поссорилась с родителями, и можно было предположить, что сестра выпустила свою боль, совершив самоубийство. Вот только последующий звонок Тобиас напугал меня и одновременно разжег такой пожар ненависти в моей груди, что я до сих пор чувствую его жгучие языки.

Энни убили. Ее беззаботно любящее весь мир сердце вырвали из проломленной груди. И его останки так и не были найдены.

Стискиваю зубы, чуть не прикусив кончик языка. Этот больной ублюдок действительно вернулся, если Хлоя Дженсен поступила в руки судмедэкспертов в таком же виде.

На входе нас проверяют меха-роботы или экзоскелеты-переростки, которых все чаще называют жнецами. Хоть и старая боевая модель, видоизмененная под тупоголовых слуг, но какой-то щекочущий страх в позвонках будоражит кровь. Мало ли, вдруг вот-вот эти пустые белые глаза загорятся красным светом, а металлическая клешня хлестнет в лицо кислотой.

Хотя ослепительно белоснежный интерьер бара справляется с этой задачей ничуть не хуже. Никогда к нему не привыкну. Прищурившись, миную стеклянные столики и левитирующие пурпурные сидения и направляюсь к роскошной барной стойке. Если бы не эти два раздражающих цвета, которые символизируют власть созидателей Вэстри и стихию воздуха, я бы зависала здесь почаще.

Не могу сказать, что здесь пусто. За дальним столиком замечаю парочку – девушку и парня, – работников, уткнувшихся глазами в голограмму, а носом – в стаканчик кофе.

Узнаю на них униформу штаба, больше напоминающую латексный комбинезон, чем официальный дресс-код. В какое-то время ходили слухи, что такую униформу ввели для того, чтобы скрывать аугментацию тела. Под цвет кожи обладателя и облегающий все до самых щиколоток и запястий, он как вторая кожа и одновременно наикрепчайшая броня. Единственное, что имеется из индивидуального у агентов, так это прозрачный плащ с любым принтом. И ещё встроенная система терморегуляции позволяет большинству работников носить его на постоянке, как домашний халат. Правда, на выездах и срочных собраниях подобное детство пропадает, и на всех работниках красуется лишь черный цвет. Но скорпионов, элитный отряд, все равно одевают куда приличнее, уж я-то видела.

За барной стойкой никого нет, и Уилл начинает нервно барабанить пальцами по стеклянной столешнице, чем вызывает у меня чувство дежавю. Ловлю ускользающее воспоминание за фантомный хвост и тяну, силясь припомнить детали.

Втроём мы ворвались в кафе: сногсшибательная во всех смыслах Сильвер, необычайно выносливая и жгучая Дэнебола и я, подобная темной стороне луны.
Капитан-доигровщик, блокирующий и либеро – троица из волейбольного клуба «Хэноу-Хэнские Гарпии». Мы подняли высокую волну эмоций в спортивных блогах и уничтожили самооценку многих команд, которым хватало духу бороться с нами на площадке до последнего.

Помню, какой зловонный аромат витал тогда из спортивной сумки от кроссовок Сильвер, и как она заливисто хохотала, подсовывая ее нам под нос. Вот только если я неловко лыбилась и отпихивала сумку, то Дэла на такие шутки реагировала слишком остро. Собирала копну курчавых волос в тугую шишку и выстукивала короткими ноготками по столешнице предупреждающую мелодию. Если капитан успокаивалась, то продолжали хихикать над командой проигравших, но вот в тот вечер... Дэла заказала двойной апельсиновый фреш, и Сильвер ничего не оставалось, кроме как отсаживаться от нас за другой столик. Запах цитрусовых напоминал ей о бывшем парне-пловце, который из-за воздействия хлора на кожу постоянно умазывался лосьоном с мерзкой отдушкой лимона. И после объятий с ним Сильвер покрывалась кошмарной аллергической сыпью.

Постукивание ногтями повторяется, и я перевожу взгляд с пальцев Уилла на прибывшую хозяйку. Высокая мулатка со смесью узнавания, неверия и ужаса осматривает меня сверху вниз, как экспонат под стеклом. Я неловко замираю, не зная, что сказать. Она заметно повзрослела и стала еще роскошнее: спортивная карьера наилучшим образом отразилась на точеной фигуре и грации. Чувствую ли я тепло от встречи, долгожданную ностальгию по тем временем, когда мы были неразлучны? Не то что бы я готова броситься ей на шею и задушить в объятиях, рыдая в два ручья. Но тоска определенно начинает подгрызать тот самый уголок мрака, тычущий в самое больное место. В мое безграничное одиночество.

— Ох, не вовремя ты зашла, Долл... — вместо слов приветствия еле слышно шепчет Дэнебола.

Ее взволнованный взгляд ярко-голубых глаз стреляет мне за спину, и я успеваю уловить тихие мягкие шаги.