Жизнь воистину непредсказуема.

Дорогие читатели, мои путеводные звезды, добро пожаловать в мир Созидателей!

Любой Ваш след, будь он яркий, как Солнце, или пожирающий, как Черная звезда, очень важен для меня, Вашей покорной слуги. Если Вам понравится моя история или же разочарует до глубины души, поспешите сообщить мне об этом! Ваш голос способен спасти или уничтожить, но это лучше, чем ничего, не правда ли?

Зажгите маленькую звёздочку благодарности, или же оставьте крошечный комментарий на песке - это будет Ваш след в истории будущего.

Желаю Вам приятного чтения!

Пузатая кружка с зелёным чаем уже давно не обжигает руки, и я начинаю сжимать ее стенки до хруста костяшек. Хочется как угодно отвлечься, лишь бы заглушить воспоминания и попытаться проглотить злые слезы. Хорошо, что Уилл не слышит моих сдавленных всхлипов, он и сам борется за право сделать безболезненный вдох.

Я вздрагиваю от очередного приступа кашля, который раздается за дверью ванной комнаты, и убираю кружку на тумбочку, поднимаясь на ноги. Не хватало ещё, чтобы он увидел меня такой и принял за дуру, которая сидит на полу от захлестнувших чувств. Хотя может он вовсе не чувствует себя виноватым. Я ведь не думала, что увижу его при таких обстоятельствах спустя пять лет игнорирования.

Дверь приоткрывается ровно настолько, что я вижу лишь тень.

- Есть проблема, - хрипит парень, явно силясь выдавить из себя внятные звуки.

Я недобро усмехаюсь.

- То есть одной было мало, когда ты решил приехать ко мне?

- Я торопился и не подозревал, что застряну по дороге и нажрусь песка во время бури. Так что да, мне определенно мало! - язвительно плюется Уилл. - У тебя осталась хоть какая-то моя одежда?

Что ж, лицезреть его голышом мне определенно не хочется, и ночь впереди ещё долгая. Но я не веду и бровью. В юности подобные ситуации до смерти смущали, и я позорно краснела под его блестящим взглядом. И все же спустя пару минут я швыряю ему за дверь старые шорты и баскетбольную майку времен обучения в академии. На удивление, она не висит на его плечах унылой тряпкой, как раньше, хотя на темно-лиловой ткани уже разваливается по крупицам белоснежный принт с крыльями на спине и крупным "первым" номером. Я строю гримасу отвращения; мне никогда не нравилась эта рукодельная вещица фанаток.

В гостиной, где Уилл успел обустроиться, возник непривычный для моих глаз хаос, отчего чувствую себя крайне неуютно и жмусь к стенам. Под ногами путается до безобразия длинный провод от ноутбука, который почему-то стоит на полу, все подушки и одеяла тоже сброшены вниз. Смотрю на это безобразие с горячечной мыслью задушить здесь Уилла, но отвлекаюсь на крошечный футляр со сферой-голограммой, а рядом замечаю пустую кружку из-под чая. Лёгкая улыбка прячется в уголке, когда подсаживаюсь поближе к Уиллу.

Он с головой ушел в непонятный гаджет. И мне ничего не остаётся, кроме как со скуки наблюдать за беготней узловатых пальцев по экрану ультратонкого планшета. В какой-то момент в полумраке комнаты сфера начинает сверкать голубоватым светом, и над головой возникает проекция. По часовой стрелке медленно движутся файлы, документы и сканы, на одном из которых замечаю смутно знакомый чертеж. В четких линиях контура скрываются карандашные наброски и крошечные метки, со словами примечаний и какого-то набора цифр. Издалека и с прищуром такой рисунок покажется черным квадратом, раздробленным на множество ячеек. В развернутом же виде прослеживается их содержимое.

- Итак, - безэмоционально втыкает Уилл, когда я увеличиваю изображение на последнем элементе и шумно вдыхаю. - Не припоминаю, чтобы твой пропавший братец интересовался семейным делом.

Сама не верю глазам. В разрезе со всех сторон крутится продолговатая капсула, подписанная размашистым почерком «элемент слияния». Несколько строк описывают краткий принцип работы, формулы и состав «бесконечного энергоносителя», и я сглатываю нервно пульсирующий комок, застрявший в горле. Слияние является ни чем иным, как вшитыми друг в друга сгустками энергий двух Созидателей, которые в лабораторных условиях создали микроскопические черные дыры и заключили их в особо прочные сосуды с необходимым материалом. Это труд всей жизни моего отца, который в конце концов приняли во внимание только после его смерти.

- Один из аккумуляторов для главных двигателей космического корабля. Бесконечный и чистый, - благоговейно шепчу я, не в силах оторваться от почерка, которым отец иногда подписывал мой завтрак в академию и давал электронные разрешения в справках. Невольно рука тянется к надписям, но проходит сквозь них. Чуть ли не вою от досады.

- Знаю, - протягивает Уилл за спиной. - У меня лишь один вопрос к тебе. Почему столь секретные вырезки из проекта хранились на носителе, которым пользуются только Cкорпионы* из агентства безопасности?

Скорпионы - агенты элитного вооруженного тактического подразделения Западного агентства безопасности (ЭВТП-ЗАБ/ETAU-WSA), в народе "эвтп-эшники".

Я не улавливаю никакой связи и оборачиваюсь к нему, нахмурившись. Агрессивно потирая большим пальцем нижнюю губу, он сверлит меня карими глазами. Бросаю взгляд на планшет перед ним и неуверенно показываю пальцем.

- Так это... Где ты его нашел?

Уилл улыбается, показывая красивые ровные зубы. Только вот улыбка выглядит скорее как оскал хищника, который наконец завел свою жертву в тупик. Меня передёргивает, и вытираю мгновенно вспотевшие ладони об штаны. И подумать не могла, что разговор предстоит настолько тяжёлый.

- На месте преступления на одном скандально известном режимном объекте, где тихо-мирно строили космолет, пока злоумышленник не вывел из строя двигатели.

И причем здесь Тим?

В мозге что-то щелкает. Осознание мучительно медленным укусом впивается в сознание, впрыскивая яд, и я уже не могу выбросить из мыслей гадкую догадку. То есть, он хочет сказать, что... Да быть такого не может!

- Тим не мог! - яростно кричу на друга, вторя своим мыслям. - Да ты как вообще до такого додумался?

- Прости, но все именно так, - пожимает плечами и убирает проекции взмахом руки.

- Сестра твоя надоумила или ты сам постарался над таким выводом?

- Есть доказательства...

- Как всегда фальсифицированные, - заламываю руки и начинаю нервно шагать по кругу, тяжело дыша. - О, или может у Тобиас от разбитого сердца совсем уже рассудок помутился, и ей в каждом парне мерещится лицо моего брата? Пусть она уже очнется от миража и полечится у психотерапевта со своей манией преследования.

Уилл резко поднимается на ноги и делает шаг ко мне, но я отшатываюсь, остервенело взмахивая руками, и тут же в доме раздается звонкое дребезжание стекол. Я испуганно озираюсь, и друг резво хватает меня за плечи, оттаскивая от окна, за которым не на шутку разыгралась песчаная буря.

Вывернувшись из его крепкой хватки, прячу лицо в ладонях. Лоб горит, щеки мокрые. Меня знобит, я еле пытаюсь оставаться на грани благорассудства, но как же хочется бить Уилла головой об стену всю оставшуюся ночь. Пока из него не выйдет вся дурная теория, что Тим замешан в такой заварушке, да и ещё является ключевой фигурой.

- У тебя нет доказательств, которые убедят меня, - взяв себя руки и глубоко выдохнув, парирую я.

В конце концов, на что я злюсь? На то, что он выполняет свою работу помощника детектива? Стоило понять, что он выстраивает свои нелепые подозрения, просто-напросто заигравшись в сыщика.

- К сожалению, имеются. Их нет только для теории, что Тим и есть Анаконда.

- Ты рехнулся, - прикрываю ладонью рот; истерический хохот уже вовсю рвется наружу. - Знаешь что? До этого момента я еще думала, что у нас получится диалог. Но нет! Такое отношение к своей семье, к родным мне людям я не потерплю.

- Пожалуйста, послушай! - с такой мольбой в голосе он звал только меня в те моменты, когда случилось что-то действительно очень плохое. - Дай мне минуту. Я докажу тебе, что не слетел с катушек. Прошу тебя, Линда. Всего лишь минуту.

Он тут же подлетает к планшету и мгновенно открывает новую проекцию. Сразу замечаю в углу значок видеозаписи, от чего становится не по себе. В кадре виден частично скрытой коридорной стенкой обзор на панель, какие бывают в неавтоматизированных операторских - с кнопками, огромные, и со стеклянными экранами во всю стену. Видимо, это помещение строили в очень давние времена, ведь тогда все было толстобокое и управляемое людьми, а не роботами и искусственным интеллектом. Ещё пару десятков секунд ничего не происходит, но когда появляется светловолосый парень, точнее его крупная спина, Уилл резко увеличивает на него фокус. Скрытое лицо устремлено в экраны, а пальцы словно наизусть касаются нужных кнопок и сенсоров. Неизвестный еще пару раз прижимает палец к уху и ненадолго останавливается, вслушиваясь и ожидая чего-то, затем возвращается к панели. Освещение в комнате меняется на красный, аварийный. И только спустя несколько секунд парень наконец отходит к выходу и оборачивается к экранам. Съемка прекращается, выцепив родное лицо крупным планом, и вместе с ним замирает и мое сердце.

Тимоти. Живой и невредимый после той ночи, когда исчез из родительского дома. В висках все сильнее стучит кровь, и даже в носоглотке стоит ее металлический запах. Я закрываю глаза в попытке успокоить мысли. Ничего не понимаю. Всегда думала, что Тим не совладал с потрясением от смерти Энни, нашей сестры, и решил найти ее убийцу самостоятельно. Но что я вижу? О чем вообще тогда думал Тим, если ему хватило сил совершить акт жестокости, приблизив конец для человечества, которое старался спасти наш отец. О чем, если не о мести за сестру? Почему исчез на долгие годы и не дал о себе ничего знать?

- Тобиас в курсе? - севшим голосом спрашиваю, хотя хочется сорвать горло от гнева, расплавляющего лёгкие, как лава - тушки кроликов-тепоринго*.

Кролик-тепоринго, бесхвостый кролик, или вулканический кролик - млекопитающее из семейства зайцевых, обитающее исключительно в горном регионе в центральной части Мексики, преимущественно в районе вулканов.

- Да, я сразу ей все рассказал. Она в шоке и наверняка спит сейчас на дне бокала.

Еще бы, я ничуть не удивлена. У самой голова раскалывается от таких новостей и воспоминаний о брате. Напротив светлых мгновений выстраиваются в ужасающе длинную очередь другие - мрачные, полные грязи, похожей на сгустившуюся кровь, которую я обнаружила утром после исчезновения Тима. Помню предшествующую ночь до этого, до ужаса странную, с которой в мою душу проник первый порыв ледяного ветра. Красивые губы брата покрылись кровоточащими трещинами и кривились от боли. Теплые большие руки, с которых я всегда хватала глазастых ящерок и сладости, спрятали мокрый от дождя отцовский пистолет во внутренний карман куртки. Серо-голубые глаза потухли, обвенцованные синяками, а бодрый голос стал намного тише и грубее. Тим не просто изменился тогда, он будто стал тенью прежнего себя, счастливого и обожаемого сына, брата, возлюбленного и просто друга. И когда брат исчез, когда я думала, что он мертв, мой мир рухнул окончательно. И больнее всего осознавать сейчас, что Тим разрушил его собственными руками.

Я судорожно выдыхаю и горько усмехаюсь, пряча лицо в ладонях. Внезапно меня охватывает страх, что все, что я называла «семьёй», было лишь приятной иллюзией, что о тебе якобы заботятся, любят, ждут. Страшной сказкой, которую я считала нормальной и не подозревала о скрытом ее смысле. До конца ли я понимала все душевные мучения Энни по поводу ее возлюбленного, знала ли. перед каким выбором стоял Тим, если он ушел, не попрощавшись? Что я помню о родителях, кроме их работы и редких моментов проявлений любви?

Впрочем, имеет ли это сейчас хоть какой-то смысл? Время упущено, и получать ответы уже слишком поздно. Даже при всем желании я не могу вернуться в те дни, чтобы уговорить маму и папу остаться дома, не ехать на мероприятие в элитном обществе, где их подорвали террористы; схватить Энни за руку и умолять не сбегать из дома из-за глупой ссоры с родителями; попытаться хотя бы понять, почему Тим всех нас бросил.

Спустя некоторое время скорбного молчания я выключаю проекцию и сажусь напротив Уилла. Его недоуменный взгляд, колючий и отстранённый, вдруг становится теплым. Язык отлипает от сухого неба, когда я тихо благодарю его:

- Спасибо, что приехал и рассказал.

Он отмахивается от меня и откидывает голову на диван, устраиваясь поудобнее.

- Я давно мог раскрыть виновника, если бы камеры не изъяли подозрительно быстро. В конце концов скорпионы дело закрыли, не обнаружив ни следов взлома, ни отпечатков, вообще ничего. Практически все камеры оказались зациклены, кроме двух. Их даже не просматривали, посчитали ненужным, так как одна, старая и поломанная, висела возле туалета, вторая - с каким-то мусором, возможно на чьем-то рабочем столе. В последней и затесалась эта крошечная запись, которую я обнаружил буквально сегодня. Поэтому и сорвался к тебе.

- Чтобы узнать, водил ли Тим дружбу со скорпионами, да? - пытаюсь скрыть разочарование в голосе, но получается плохо. Раздражённо фыркаю, вспомнив, как меня разволновало его прибытие. Ему на самом деле плевать было, о чем я вообще думала... Но и помочь ему я не могу, как бы ни хотела.

Все детство проплыло по реке беззаботности, и до десяти лет я не подозревала, что есть проблемы пострашнее, чем тухлая тыква, упавшая мне на голову в Ночь всех святых. После гибели Энни, теракта, в котором не стало наших родителей, и исчезновения Тима на мои плечи рухнул груз ответственности за человечка, оставшегося в ситуации ещё более худшей, чем я. С другой стороны, я немного радуюсь, что Чарли - наш самый младший член семьи, будучи совсем маленькой, не запомнила нашу семью так ярко, какой помню ее я. И ее рана от потерь зажила совсем безболезненно. Даже чуточку завидую ее покою по ночам, ведь кошмары с мертвыми лицами ей наверняка не снятся.

О друзьях Тим мало что рассказывал, да и Тобиас наверняка знает больше моего, они все-таки дружили с раннего детства, а на средних курсах академии и вовсе стали встречаться. Но если Уилл здесь... значит, и она не подозревала, на что способен Тимоти и какие опасные знакомства он завел втайне от всех. И тогда действительно получается, что только я могу подсказать, насколько скрытным человеком был брат.

- Остаётся последний вариант, - наконец сдается Уилл, не добившись ни единой зацепки, и приподнимает пальцами майку, чуть потряхивая ей. - У нас тоже есть дружок среди скорпионов.

Я хмурюсь и непонятно чем вызываю у него смешок.

- Серьезно, Лин, тебе память отшибло? - лукаво щурится с широкой улыбкой. - Я думал, нашего Изара из «Орланов» не вспомнит разве что мертвый.

Очень знакомое имя, но почему-то лишь отрывками вспоминаю лучшего друга Уилла из баскетбольного клуба. Кучерявый мулат с ледяными глазами, его кошачья грация на спортивной площадке всегда завораживала. Его стёртые ладони лежат поверх моих рук, сжимающих мяч для баскетбола. Шепчет слова поддержки, гогочущий смех, запах острого риса из круглосуточного киоска. Его перепачканные в карандаше пальцы, загадочные разговоры с моим отцом поздними вечерами, нарисованные от руки чертежи на бумаге и на них засохшие капли крови от излишнего усердия...

Изар, который после академии поддался в Скорпионы, чтобы заменить своего отца, пострадавшего в теракте.