Неизвестный номер: «Собрание сегодня в «Севере». Такое сообщение получил утром двадцать шестого июля каждый участник банды. Жюлиан не стал исключением.

Он до сих пор не понял, почему агенты БНР (Бюро Наядских Расследований — часть правоохранительных органов в Этуальдском Королевстве.) так глупы и не понимают, где это загадочное место Х находится. Время специально не уточнили, ведь все понимали, что это произойдет ночью, и место все тоже прекрасно знали. Эйм понял, что за ними будут следить, придумал эту схему очень давно и приказал Жюлиану создать генератор номеров, с которых отсылаются сообщения — чертовски продуманный придурок. За последние два года БНР все больше следили за ними и рыскали в поисках улик, вплоть до того, что их телефоны прослушивались. Правда, неизвестные номера их глаз, конечно же, не привлекали - в этом и заключалась хитрость. Их воспринимали как не более чем спам.

«По-другому поводу Дикие волки и не собирались», — думал про себя Жюлиан, чувствуя предвкушение от предстоящего дела, идя по одной из улиц Лесной бухты. На часах было уже полвосьмого, так что Жюлиан замедлился и сунул руки в карманы темно-фиолетовых джинс, в которые был одет.

У членов банды было строгое правило: не тусоваться друг с другом вне дел и встреч. Жюлиан не совсем понимал логику Эйма в этом вопросе, но спорить не стал, когда тот озвучил это. Себе ведь дороже.

Все время вне вылазок он страдал скукой. Конечно, у него была работа, помимо банды, но компьютер составлял плохую компанию и представлял собой ещё более худшего собеседника. А общительному и страстному Жюлиану этого было мало.

Когда ввели это правило, ему пришлось прекратить зависать с Филиси, и он страшно расстроился: она была единственным человеком, кто мог не просто выслушать, но и поддержать беседу. Среди банды почти никто не общался, и уж тем более не состоял в отношениях.

Когда Жюлиан представлял Эйма в компании девушки, о ради всех звёзд, это был бы конец гребаного мира, и у него случился бы припадок. Все остальные были довольно нелюдимы, даже латентны, и откровенно пугали Жюлиана, но он, к своей чести, никогда им этого не показывал.

Запуская руку в свои русые кудри, Жюль волновался перед встречей. Он не осознавал этого, прежде чем понял, что его ладони сильно вспотели. Вы спросите: как такой чувствительный и довольно эмоциональный человек оказался членом самых опасных Диких Волков крупнейшего города в Этуальдо?

Нельзя сказать, что просто, но... С детства Жюлиану приходилось нелегко. Не заостренные уши давали понять всем окружающим, что в нем больше человеческой крови, чем наядской. Понятное дело, это порождало плевки, насмешки, вечные издевательства в его сторону. Но он не отчаивался. Жюлиан не был одинок, это его и спасло.

Его брат был ему опорой, хоть он его и побаивался. Эйма хрен поймёшь временами, а много говорить он никогда не любил. Но что касается защиты близких, Жюлиану казалось, что это и есть то, ради чего Эйм был до сих пор жив. В число «близких» входили все члены банды, и это были не узы крови — это было кое-что покрепче. Полное, беспрекословное доверие и преданность.

Второй его спутник по жизни появился у него ещё в подростковом возрасте; когда он понял, где его настоящее призвание, то, что думает о нем общество, стало неважным.

Жюлиан был счастлив, когда в его задрипанную школу-интернат завезли старые компьютеры и стали преподавать информатику. Старый учитель сразу стал ему другом, и Жюлиан с пеной у рта старался научиться всему, что он ему рассказывал и показывал.

Вскоре он стал лучшим по этому предмету и прожужжал все уши Эйму насколько это круто. Тот не оценил, и пару раз, когда забывался, Жюль, получал кулаком под ребра за излишнюю громкость. Весьма неприятно, и больше Жюлиан не спешил делиться всеми подробностями работы на уроке.

Он все равно любил брата. И знал, что тот его тоже любит, просто по-другому это показывает и по-другому заботится о нем. Правильно говорят, что некоторых людей любить легко, а других — сложно. Вот любить Эйма — искусство терпения.

Погрузившись в воспоминания, он не сразу почувствовал, когда его телефон прожужжал в кармане мелодию, оповещающую о приходе нового сообщения.

Филиси: Я задерживаюсь. Передай Эйму мои извинения

Жюлиан нахмурился, остановившись прямо посреди улицы.

Он уже хотел было напечатать вопрос, но передумал. Она все равно не ответит.

Порой его немного злила и обижала её скрытность, но он никогда этого не озвучивал, привык. Все в банде были такими, но с Филиси они общались ближе, и она не спешила рассказать ему что-то о своем прошлом. Жюлиан мог показаться таким безобидным, чувствительным ботаником, но его суть заключалась в понимании.

Он осознавал, что вокруг него происходит, просто не хотел прогибаться и становиться замкнутым, жестоким и безжалостным по отношению ко всем. Потому, что раз жизнь его не пожалела, значит он будет тем самым понимающим звеном.

Так что он отправил Филиси смайлик с поднятым пальцем вверх и направился вперед.

Разве что Жюль плохо понимал, как объяснит причину отсутствия Эйму. Фраза «Передай ему извинения» была замаскированной «Придумай качественную отмазку». Жюлиан не был профессионалом в этом, но врать научился хорошо. Эйм все равно его рано или поздно раскусит, но поймет, что дело важное и не станет считать это предательством. Осталось только придумать что-то. Делов-то.

***

Проклинать воскресенье было плохой привычкой. Звёзды не раз напоминали ей об этом, но ее злость не утихала.

Как и предполагала Эстер, кошмары почти не преследовали ее прошлой ночью в силу ее сильной усталости, как эмоциональной, так и физической. И крепатуры у нее не оказалось, наядская регенерация постаралась.

Но утреннюю головную боль от рыданий никто не отменял. Может Декко и была чистокровной и отменным экохимиком (Экохимия - наука, которая имеет в себе элементы биологии и химии. Изучает растения и вещества, содержащие в себе магию стихий в Этуальдо.), но особыми лекарственными познаниями она не отличалась. Потому что, по ее злосчастной удаче, все близлежащие лекарственные магазины были закрыты из-за того, что было чёртово Воскресенье.

«Я официально ненавижу этот день недели», — думала Эстер, быстро вышагивая по проспекту недалеко от набережной.

Шевион был устроен по принципу «Чем ближе к столице, тем лучше». Дальняя его часть была мало населена, и там находились самые опасные и ужасные районы города. А ближе к берегу моря становилось все живее и безопаснее.

Столица находилась на острове в самой середине моря, а вокруг неё, по другую сторону берегов, размещалась россыпь городов, между которыми протекали пять рек, разделяя участки земли.

Оглядываясь вокруг, Эстер щурилась от яркого и жаркого дневного солнца. Она уже могла чувствовать, как пот стекает у нее под рубашкой. Но за шумом толпы она не могла услышать заветное море.

Напомнив себе, что она не за этим сюда приперлась, Декко шагала дальше. Проспект наполняли стеклянные небоскребы и снующие туда-сюда машины — общим словом мегаполис или ад интроверта. Толпы наяд направлялись к своим апартаментам с кучами пакетов в руках.

Дорогие вещи, роскошные машины. Ух, как же давно она не видела ничего подобного. Но отвращение к этому не исчезло.

Вскоре показалась улица, полностью состоящая из магазинов. Бутики, бренды, роскошные ювелирные украшения. От всего этого Эстер быстро начало тошнить, и она чуть ли не побежала к заветной аптеке.

Декко не волновало, как на нее смотрели большинство народа. В центре люди почти не встречались — они были как низший сорт. И Эстер не выделялась из толпы со своими заостренными ушами. Но ее волосы приковывали взгляды некоторых, кто, видимо, никогда в своей — о звезды! — настолько страшно-роскошно-богатой жизни не видел крашеных волос.

Не слишком поднимая голову, она упрямо продвигалась вперёд, проверяя телефон, куда пришло новое сообщение. Она не любила посещать центр города в том числе, потому что был риск встретить своих знакомых. Все же именно Шевион являлся самой популярной и известной точкой Этуальдо, ведь столица была закрыта для обычных туристов и зевак, даже коренным жителям редко представлялся шанс там побывать.

Ей хотелось от души посмеяться, но Эстер сделает это чуть позже, когда увидится с Жюлианом вечером на встрече банды.

Датчик движения, распознав Эстер, автоматически открыл для нее двери главной аптеки, предоставляя ее взгляду возможность блуждать по бесчисленным полкам с товарами.

Быстро отыскав то, что ей было нужно, а именно небольшой бутылек с зельем, она в спешке расплатилась, не дожидаясь чека, и вынырнула обратно на затопленную людьми улицу.

Жар снова опалил ее бледную кожу, не оставляя ни малейшего загара. Ноги в брюках из тонкого темно-синего льняного материала тоже не загорели от слова совсем. Такова была особенность кожи Эстер, как полнокровной наядки — она совсем не меняла цвет под воздействием солнца.

Пока Эстер разглядывала свои ладони за углом аптеки, мимо нее прошли шумный мужчина с маленькой девочкой. У обоих были заостренные уши и довольно приличная одежда, что свидетельствовало о чистокровности и богатстве.

Пока мужчина раздраженно размахивал руками и кричал на собеседника в трубке, маленькая девочка, явно нервничая, осматривала улицу. Аптека была в конце улицы, и потому основной поток людей проходил не здесь, и прохожих в этом углу было мало. Девочка боязно отступила в сторону, сцепив руки и осмотрелась. Маленькие зелёные глазки остановилась на Эстер и глядели на нее с леденящим душу страхом.

На вид ей можно было дать девять или десять лет, потому что наяды переставали стареть лишь в возрасте двадцати пяти.

Она оглянулась на мужчину, и заметив, что он отвернулся от нее, подняла ладошку на уровень груди. Эстер неотрывно за ней наблюдала, чувствуя неладное.

Девочка прижала большой палец к середине ладони и зажала его остальными пальцами в просящем помощи жесте.

Немой крик пронесся в голове Декко, и у нее, вероятно, округлились глаза. Мозг Эстер моментально начал работать, разрабатывая пути отступления и для неё, и для незнакомой девочки. Знакомая боль в груди обязывала ее помочь, и она с готовностью отдалась этому желанию. Головная боль забылась, однако на ее место пришла новая, но менее излечимая.

Она махнула рукой, подзывая ребенка и подозрительно косясь на мужчину, который продолжал орать в телефон. Девочка тоже боязливо посмотрела ему в спину и аккуратно подбежала к Эстер.

Декко моментально прижала ее к себе и взяла за руку, сев перед ней на корточки. В детских зелёных глазах появилась неописуемая надежда, но не пропал и всепоглощающий страх.

— Ты меня п-п-поняла? — дрогнувшим голоском прошептала девочка, еле выговаривая слова.

— Конечно, ты очень смелая. Я тебе помогу, — Эстер не сводила глаз с мужчины, но с доброй и сострадательной улыбкой взглянула на ребенка. — А теперь нам надо немного побегать. Ты готова? — на выдохе сказала Эстер. Девочка схватилась за ее руку, как за спасательный круг. Быстро кивнула, позволяя Декко вести ее через запутанные лабиринты небоскребов.

***

Марвин успел щелкнуть ручкой уже пятьдесят раз от волнения, пока ждал результатов вчерашней слежки, сидя в главном офисе БНР.

На часах было всего лишь десять утра, а он успел выпить четыре чашки кофе. Слава звездам, он смог поспать вчера, так как все же добил документацию по предыдущему делу.

Марсель сообщил, что начальство отказало ему в запросе на посещение места преступления, что крайне его насторожило. Все его опасения сбывались.

Робин из его команды отправился в район Лесной бухты, пообщаться с их информаторами по поводу этой загадочной Филиси Декко. Чувство грызущей совести не покидало его со вчерашнего утра, раньше её можно было сдерживать, но это становилось все труднее сейчас.

Как он сообщил по телефону, ему не удалось выследить ее вчера, но он поймал ее след утром и выяснил, где она проживает в Лесной бухте.

Методы БНР чуть отличались от методов обычных правоохранительных органов, им было позволено больше. Им было разрешено выходить за рамки закона, и большинство этуальдцев об этом знало, никто этого не скрывал, и это запугивало граждан ещё больше.

Агенты могли без ордера обыскивать жилые помещения, следить за подозреваемыми, и никаких строгих правил в этом не было. Ходили слухи даже о провождении пыток на допросах, но об этом не было достоверной информации. Все делалось по приказам свыше.

Понятное дело, все это описывалось в отчётах начальству, но всё же, никто этому не препятствовал. На то БНР и работали только с серьезными и опасными делами, и все агенты проходили строжайшую и внушительную, как моральную, так и физическую подготовку.

Фотография пришла вскоре после этого. Она была смазана, но главные приметы преступницы можно было разглядеть. Первым бросался в глаза цвет волос — зеленовато-голубой оттенок, проще говоря, темно-бирюзовый. Это только им на руку, такие цвета волос редко встречаются, а значит свидетели легко её опознают в случае чего. Но волосы скрывали одну из самых важных примет — уши.

Дальше внимание агента привлекли глаза — голубые, почти белесые. Не загорелая кожа, значит, чистокровная или недавно приехала, потому что в этой части страны была крайне жаркая погода и палящее солнце.

Аккуратные, мягкие черты лица, но довольно острые скулы. Под легкой рубашкой с коротким рукавом мышцы было сложно разглядеть. Да и она наверняка не стремиться их демонстрировать, чтобы обескуражить противника.

Каждый агент изучал психологию преступников, потому и Марвин кое-что в этом смыслил. Тем более с семилетним-то опытом.

По походке он ничего не мог сказать, но спрятанного оружия видно не было. Более того, Филиси шла, засунув руки в карманы, а это довольно грубая ошибка. Но если она чистокровная наядка, тогда понятно. У них реакция в три раза быстрее, чем у людей, а также слух и зрение в разы острее. Про нюх он вообще мог промолчать.

Ему, как полукровке, в этом плане повезло. Ему передались и заостренные уши, и довольно большая часть наядских способностей. Потому он и смог стать спецагентом, и не в каком-то захолустье под названием «Отдел полиции номер 4545667», а в главном департаменте БНР Шевиона.

Не то, чтобы он считал, что те, кто работают в подобных местах, чем-то хуже него. Нет, абсолютно, просто Марвин искренне жаждал воспользоваться всеми шансами, которые ему преподносили звёзды.

Правда, после одного случая, он начал считать, что эти самые звезды от него отвернулись. И даже подставили его, потому он не спешил вестись на что-то подобное еще раз.

Из мрачных размышлений его вырвал звонок телефона. Как оказалось, звонили со стойки администрации на нижнем этаже у входа. Следующие слова он ожидал услышать меньше всего на этом гребаном свете. Что-то в последнее время у звёзд испортилось чувство юмора, или же это Марвин перестал его понимать.

— Девушка с фотографии только что вошла в здание с какой-то девочкой, спросила у меня, где можно подать заявление. Я отправила к вам, — единственное, за что Коди готов был благодарить звезды, так за то, что Робину хватило мозгов отправить Кэрри фотографию подозреваемой.

— Что ты сделала, Кэрри? Ты в своем уме? — прошипел Марвин, вскакивая с кресла и мчась к столу дознавателя (Чин в полиции. Помощник следователя, чуть ниже его по рангу. Следователь может просматривать записи/отчёты дознавателя, а он записи следователя — нет.) его команды.

— Отправила к вам, — чуть менее уверенным голоском прощебетала администраторша, но Марвин уже бросил трубку, в спешке соображая что делать.

Если он планировал следить за ней и внедриться в ее круг общения, выведать о ней хоть что-то, ему надо было спрятаться прямо сейчас. И ни в коем случае не дать ей узнать, что он здесь вообще когда-то был.

— Маршал, быстро, — отдал приказ Марвин, прикрепляя свой бейджик к его рубашке и пшикая его одеколоном все пространство вокруг своего стола. Если его догадка верна, и Филиси действительно чистокровная наядка, она может потом узнать его по запаху и сложить дважды два. И тогда весь план расследования коту под хвост, и они ее спугнут. — Дороти, Коринн, меня здесь вообще никогда не было, Роуссел остается за главного, — Марвин про них чуть не забыл, потому что обе женщины из его команды тихо работали за компьютерами все это время, но поняли ситуацию и одновременно кивнули. Коди тут же повернулся к Роуселлу и спросил напоследок: — Ты понял задачу, Маршал?

— Абсолютно, — ответил блондин и сел в кресло Марвина с таким важным видом, что Коди захотелось его придушить. Но ему придется повременить с этим.

Она будет подниматься на лифте, значит у него нет шансов выйти из здания. На лестницах ремонт. А это означает, что он будет прятаться... Его страдальческий взгляд упал на шкаф.

— Черт, — с бурным раздражением в голосе произнес Марвин, сдернул свой пиджак с кресла и залез в шкаф. От духоты и пыли ему захотелось чихать, но он вовремя зажал себе нос пальцами.

«Звёзды, если вы все еще на моей стороне, помогите мне разобраться во всем этом дерьме», — думал он, вглядываясь в просвет между дверями и слыша, как открывается дверь.