Солнце наконец просыпалось, первые его лучи заставили Сашу вздрогнуть. Пальцы на ногах уже настолько сильно замёрзли, что даже не чувствовали холода. Девушка снова посмотрела на могилу, перед которой сидела всю ночь, не ночуя дома.
— Ты, наверное, злишься? - тепло улыбнувшись, спросила она у свежей могилы, - я б тоже злилась, очень, но сил нет. Тебя понять можно, если ты злишься.. Дочь вдруг резко загуляла, принесла в подоле, чуть не убила одноклассницу, потом.. Маринка эта, - слезы сами по себе блеснули в глазах, а глотку внутри чем-то пережало, отчего голос дрогнул. Опустившись на колени перед фотографией своего отца, девочка прикрыла глаза руками, отдаваясь эмоциям снова, - прости, ты так сильно спешил, чтобы забрать меня отсюда, чтобы увезти, спасти, а я вот.., - голос снова задрожал, - а я вот сейчас сижу и хрень всякую несу, - это заставило ее рассмеяться, так по-детски, по-доброму, но улыбка слишком быстро сползла с ее лица, когда она снова подняла воспалённые глаза на лицо мужчины, - ты знаешь, а я ведь аборт сделала. До сих пор больно, но это неважно. Я очень хотела уехать с тобой отсюда, из этого мерзкого городишки, так хотела, - рука девушки легла на ее грудь.
Немного постучав, она пыталась выбить из себя крик, который так не хотел выходить, разрывая ребра где-то изнутри. Он словно огромный снежный ком все рос и рос, но никак не хотел уходить. Перед глазами все ещё стояло тело отца в гробу, которое она видела вчера. Отец разбился в дтп, пока ехал к дочери, пока спешил, услышав страшные новости о покушении на одноклассницу.
— Ты знаешь, одноклассники-то встали на мою защиту. Они сказали, что Галя сама напросилась, это, по сути, правда, она так меня разозлила, да и Валера этот. Они все такие идиоты, я не сдержалась.. Маме придется платить за лечение, а я боюсь ей в глаза посмотреть, - призналась она, вытирая слезы рукавом куртки, - я думала, что после мести мне станет легче, но.., - девочка на секунду замолчала, глотая слезы, - мне стало только хуже, - встав на дрожащих ногах, Саша подошла ближе к надгробию и положила руку на деревянный крест, нежно его поглаживая, - ты меня только дождись там, ладно? Я скоро буду.
Аккуратно прикрыв калитку, девушка вздохнула, посмотрев на горизонт, где солнце было видно уже наполовину. Оно освещало покрасневшие глаза и губы Саши, заставляя ее улыбаться, но сквозь слезы, которые так и не прекращали идти. По пути она наткнулась на ещё одну могилу. Могилу той, кто когда-то была так близка. Заходить она не стала, стыдно было.
— Карин, - начала она, находясь в нескольких метрах, - ты тоже меня дождись! Мне столько всего нужно тебе рассказать!

«Я распахну любые двери,
Я подарю тебе ключи от счастья.
Я сделаю все, и ты поверишь,
Что этот мир прекрасен.»

Открыв дверь квартиры, Саша поежилась. В нос ударил запах алкоголя. Мать снова пила. Женщину она нашла на кухне. Уснула прямо за столом. Девушка уже хотела подойти к ней, чтобы отвести на кровать, но кто-то постучался в дверь, так тихо, нежно.
— Сашуль, ты там? - тихо спросил Турбо, находясь на другой стороне, - Саш, я очень хочу тебя увидеть, выйди, пожалуйста. Я понимаю, что тебе сейчас трудно, но мне нужно тебе сказать..
Медленно подойдя к двери, Саша посмотрела в глазок. Валера плакал, иногда вытирая глаза рукавами и всхлипывая. Ему тоже было плохо и больно.
— Сашенька, открой дверь, - протянул он, падая на ослабевших ногах. Он прижался к двери, прислушиваясь, есть ли какое-то шевеление, но квартира молчала. После того, что он увидел вчера, на душе стало жутко, - я видел, что вы похоронили отца.
После того, как он произнес эти слова, боль будто с новой силой ударила по Саше. Девушка встала спиной к двери, прижимаясь к ней. Подняв голову, она тихонько всхлипнула.
— Мне очень жаль, - хрипло произнес он, сглатывая, - ты за этот месяц столько всего пережила, я даже удивлен, как ты все ещё дышишь после всего кошмара. Точнее, я надеюсь, что ты все ещё дышишь. Поговори со мной, прошу тебя, - прошептал парень, приложив руку к двери, - я не хочу, чтобы ты держала это все в себе и закончила, как Карина. У нее не было кому рассказать, а у тебя есть я. Я все выслушаю, все пойму. Мы решим каждую твою проблему. Саш, я очень хочу тебя обнять, выйди, - продолжал Турбо, прижимаясь к двери всем телом.
Саша тоже прижимаясь к двери, мечтала через нее почувствовать то тепло, с которым парень все это говорил. Она очень хотела открыть дверь, но не могла. Сердце горело, а слезы сменились очень сильной грустью в глазах. Присев на пол, она облокотилась на стену, что разделяла ее с Валерой, с улыбкой слушая его слова.
— Говорят, Маринку ты убила. Бред такой, - он посмеялся сквозь слезы, - но даже если и ты, то я тебя полностью понимаю. А Разъезд.. все погибли при пожаре. Какой-то бывший участник всех поджог. Люди не говорят точно, кто-то говорит, что видели мужика какого-то, кто-то, что пацана, сложно понять. Но я когда новость услышал, о тебе почему-то подумал. Даже смешно стало, - он снова посмеялся, - моя маленькая девочка убила пятнадцать человек. Звучит действительно бредово, так что я мысли это откинул, даже не думаю об этом больше, - парень посмотрел на закрытую дверь, а улыбка сошла с его лица, - открой дверь, пожалуйста, я хочу тебя увидеть.

«Холодно мне,
Кто-то забыл закрыть окно в тишине.
Тени мои
Так и хотят сказать, что мы не одни.
Руки расправив, я улетаю.
Я не останусь, и не оставлю..»

Тело Саши дрожало. Хотелось биться в истерике, хотелось кричать и плакать, но сил не было больше. За это время она успела выплакать все, что у нее есть, все, что она копила за четырнадцать лет жизни. Она просто тихонько сидела и слушала то, что говорит старший.
— Расскажи мне, Саш, расскажи как тебе больно, - продолжал Турбо, - только ничего с собой не делай, слышишь, Сашка? Ты не умирай, не бросай меня. Я всё исправлю, - парень задыхался в собственных слезах, - прошу тебя, малышка, скажи хоть что-нибудь, я же знаю, что ты тут, я тебя слышу.
От этих слов в груди девушки снова защемило. Ей так хотелось открыть дверь, так хотелось прижаться к Валере и просто реветь навзрыд. Снова всхлипывая, Саша встала на ноги, касаясь рукой дверной ручки, которую так хотелось открыть, но девушка замерла.
— Я увидеть тебя хочу, - не унимался старший, - можешь накричать на меня, - Валера усмехнулся, - ты можешь побить меня, я все вытерплю, ты главное открой, Сашка, открой дверь, посмотри на меня, пожалуйста, - парень снова вытер слезы, что безостановочно обжигали замёрзшие щеки. Он слышал шорохи, слышал всхлипы Саши, он знал, что она там, но был уверен, что девушка не откроет, - я повел себя как последний гандон, я знаю, если захочешь, я уйду, но ты только скажи хоть что-нибудь.
Сашка почти уже лежала на полу, пока внутри нее была настоящая война. Она так и не смогла открыть дверь. Все было уже решено, а девушка прекрасно понимала, что передумает, если снова увидит его. Она знала, что не сможет наложить на себя руки, зная, что ещё остался человек, который ее любит, пусть он и единственный, но любит. Как бы то ни было, жить Сашка не могла, больше не могла, хотя очень и очень хотела, но внутри нее все горело, внутри что-то убивало ее, сжигало душу и обжигало сердце. Казалось, что сердечко вот-вот и разорвется на мелкие кусочки, а лёгкие пережимало из-за количества негативных эмоций, которые она не могла уже сдерживать.

Турбо просидел под дверью девушки до темноты. Он все это время надеялся, что она откроет дверь, но в квартире стояла мертвая тишина. Чтобы не напрягать ее своим присутствием, парень решил, что покинет пока ее подъезд, а придет уже завтра, чтобы снова попытаться достучаться до закрытых дверей, даже не понимая, что эти двери закрыты для него навсегда, что никто больше их не откроет, никто больше не впустит его внутрь. Он не знал, что сегодняшняя ночь последняя, когда ещё есть возможность увидеть ее, прикоснуться и попробовать отговорить от решения, но Валера думал, что время ещё есть, что ещё успеется, так что не давил.
Саша слышала, как захлопнулась подъездная дверь. Она слышала, как Турбо ушел, а истерика наконец нахлынула на нее, сопровождаясь быстро бьющимся, ещё живым, сердцем, которое ныло, пыталось найти себе место, но места для него нигде не было. Саша смотрела в свое будущее и не видела его без отца, без семьи, без Валеры. Израненная ее душа хотела лишь свободы, она хотела отдохнуть, избавиться от боли, что поселилась внутри и больше никогда ее не покинет. Взяв со стола бутылку с вином, что осталась у пьяной матери, которая до сих пор так и не проснулась. Возможно, если бы она не спала, она смогла бы остановить дочь, ведь единственное, в чем та нуждалась, это тепло, это понимание того, что выход есть. Ей нужен был человек, который до нее донесет, что есть ещё шанс, что она сможет с этим справиться, что будущее все ещё остаётся ЕЕ БУДУЩИМ, что оно в руках самой Саши. В то время, как сердце девочки мотылялось, порхало где-то внутри, словно бабочка, пытавшаяся найти выход, пытавшаяся освободиться, тело ее уже спускалось по заснеженным полям к реке, что практически полностью была под кромкой льда.

— Что, как там твоя шаболда? - спросил кто-то у молчаливого Турбо, что шел в сторону корта, где его ждёт Зима, - отца своего до могилы довела, а сама ещё живая, водит кого попало домой?
Эти слова заставили парня злиться, очень сильно. Люди продолжали обсасывать темы, которые их совершенно никак не касались. Люди продолжали лить грязь на человека, который этого не достоин, который прямо сейчас нуждался в поддержке. Они живут, даже не понимая той трудности, с которой столкнулась Саша, осуждая ее за спиной. Сколько было суицидов из-за буллинга, а люди так и не поймут, что нельзя так изрезать словами и действиями хрупкие тела людей, что нельзя лезть туда, куда не просят, вставляя свои никому не нужные пять копеек и доводя человека до висельницы.

«Вены резались сами, сами!
Сами настраивались струны гитары.
Говорили за глаза про глаза,
Но только в моих что - то есть,
а в ваших только пустота..»

— Сука и обязательно ведь нести такую хуйню, - хрипло и с лёгкой улыбкой на лице отозвался Турбо, поворачиваясь в обладателю таких речей, - какое тебе вообще дело до нее? - голос его дрожал, а глаза были красные из-за количества слез.
— Слышь, успокойся, я просто сказал, - мальчик видел, что старшего переполняет злость, - угомонись.., - повторил он, отходя назад, пока Турбо, словно цунами, надвигался на него, сжимая кулаки, - я ведь..
Незнакомец не успел договорить, оказавшись на холодной земле, пока Валера навис над ним, выбивая всю дурь и без того разбитыми кулаками. Его тело не дрожало, его руки били точно в цель, которую он себе наметил. Казалось, что в этот момент даже сердце не билось. Он был, пока костяшки не стёрлись, пока лицо мальчика не превратилось в мясную кашу, пока Вахит не появился так вовремя, оттащив друга от бессознательного тела. Толпа, что до этого стояла и посмеивалась, отлетела кто куда, со страхом смотря на старшего.
— Что, есть ещё желающие? - спросил Валера, не смотря на Вахита, удерживающего его за локти, дабы друг не убил кого. Рядом с ним стояли и Аня с Настей, прикрыв рты руками, замечая кровавые кулаки парня, - вы говорите, вас никто не затыкает, уроды, - кричал Турбо, осматривая каждого с улыбкой на лице, - только последствия у ваших слов могут быть плачевными. Каждому языки повырываю, - с этими словами он дёрнулся, скидывая руки Вахита со своих.
— Турбо.., - начал Зима, снова собираясь перехватить его локти.
— Да в порядке я уже, - огрызнулся он, вытирая рукавом кровь с лица и бросая взгляд на перепуганных школьников, - услышу ещё что-то в ее сторону - убью.

В это время Саша уже спустилась и шла по толстому льду, что укрывал реку, словно одеяло. В ее покрасневших от холода руках была бутылка, которую она уже почти допила. Она понимала, что на трезвую голову не сможет сделать это, а алкоголь тут же обхватил ее тело. Чувствовала она себя так, словно лёгкая и пушистая, без какого-либо страха наступая на лёд, который может проломиться в любую секунду.
— Вот как, - истерично посмеявшись, сказала она, - не ломаешься значит, - обращалась она ко льду, который издавал странные звуки, но не трескался. Подняв голову, она посмотрела в небо, где впервые за долгое время можно было увидеть звёзды и большую луну, - я вообще-то жить хотела! - кричала она, смотря на луну, - жить, в не выживать, блять! - по щекам текли слезы, но улыбка не покидала ее лицо, только улыбка эта не была доброй, не была детской. Эта улыбка была истеричной, эта улыбка была взрослой и измученной, - за что? - продолжала кричать девочка, выкидывая допитую бутылку на лёд, подальше от себя, - за что ты забрала моего папу? За что ты отняла у меня мать? За что ты украла мое детство? За что ты лишила меня будущего?За что это все? Я просто хотела жить, слышишь? Я хотела жить как все, я хотела любить! А теперь.., - голос дрогнул от понимая того, что она делает, - а теперь мне нет смысла жить.., - тяжело дыша, она следила за паром, что исходил от нее, от ее ещё горячего дыхания.
Упав на твердый лёд, она била его, очень сильно, смешивая свою яркую кровь со снегом. Через какое-то время кулаки были стерты так, что можно было увидеть костяшки изнутри, а лёд все никак не ломался. Девочка кричала, молила о смерти, когда в ее сердце была буря, умоляющая жить.
Со всей злостью, что была в ее груди, она подскочила на ноги и побежала вперёд, туда, к луне, зная, что рано или поздно она окажется в воде. Не добежав до середины реки, девушка почувствовала, как лёд треснул. Тело упало под кромку, а руки не успели ухватиться за лёд. Она хотела жить, но течение подхватило ее тело. Она хотела жить, но холодная вода уносила ее вдаль, где нет больше боли. Она хотела жить, но не смогла спастись в последний момент. Она хотела жить, но дыхательные пути уже атаковала холодная безжалостная вода. Она хотела жить, но вода не дала ей такого шанса, вода не прощает ошибок. Она успела увидеть выходы, которые ещё есть, которые позволят ей пожить еще, но было уже слишком поздно.

Алена так редко получала письма на свою почту из Казани, что уже успела забыть об этой истории. Но в этот раз письмо от Валеры заставило ее собраться, оставить мужа с ребенком и поехать в Казань, чтобы узнать, что ж за история такая, кто эта Саша. Каждое из писем она сохранила, а сейчас везла их в город, из которого они приходили. Ранее были письма только от девочек, видимо, подруг, но это письмо, от Валерия, пробрало ее до мурашек, и вот сейчас она стоит перед дверью в квартиру, что была указана на строчке 'отправитель'. В 2015 году уже никто не писал письма, все было в интернете, а у Валеры этого выбора не было, ведь как он написал, девочки этой в сетях нет.
— Здравствуйте, - любезно улыбнулась она, встречаясь с каким-то мужчиной, что открыл ей дверь, - я.. из Москвы приехала, потому что письмо ваше получила. Валерий, верно?
— Да, здравствуйте, - ответил он, впуская гостью внутрь, - извините, я, наверное, адрес перепутал.
— Нет, вовсе нет, все письма, - Алена достала небольшую стопку, они были вскрыты, - все, что должны были добраться до Саши, добирались до меня, ещё с 1980-х годов. Я каждое сохранила. Того адреса, что вам сказали, его не существует, поэтому все клалось к нам, так как мы были ближе всего, - она протянула мужчине стопку, а руки его задрожали, - я приехала, чтобы послушать от вас историю об этом девочке, есть что рассказать?
— Проходите, - прошептал Турбо, - я вам чай налью.
Около них крутился мальчик, годиков четырех, он был очень похож на Валеру, только глаза его были более блестящие, более живые. Алена сразу обратила на это внимание. Видимо когда-то этому мужчине было очень больно.
— Ее мать живёт недалеко отсюда, - говорил Валера, отдавая ребенку конфеты со стола, - думаю, что она вам все расскажет. Сам я боюсь приближаться к ее дому.
— Почему? - спросила женщина, делая глоток.
— Она пьет много, агрессивно на всех реагирует, дети частенько бегают, бросают в ее окна снежки. Боюсь, что она меня узнает. В нашу встречу, когда я искал Сашку, она сказала, что я во всём виноват и кинула в меня бутылку водки. В общем, не самая приятная встреча. Девочки потом мне сказали, что Саша в Москве, мать ее адрес ваш дала, сказала туда писать, - объяснил он, опуская глаза.
— Пойдёмте со мной, думаю, она давно вас забыла, - ответила ему Алена, улыбаясь. На глазах ее уже высохли слезы, которые не прекращали идти, пока она слушала историю о девочке, - спросим, может она знает настоящий адрес дочери. Я вас от нее защищу, - тут она посмеялась, так весело, так легко. Только вот для Валеры это не было чем-то весёлым. Ему до сих пор было очень больно после того, что произошло, он все ещё не отпустил эту ситуацию. От ее матери он боялся услышать что-то плохое, именно поэтому к ней не приходил, но женщина права. С ней ему будет намного лучше.

— Чего вы сюда стучите? - мужчина и женщина услышали противный прокуренный голос. Перед ними открыла дверь седая старушка, в руках которой была сигарета, а изо рта пахло алкоголем, - проваливайте отсюда, пока метлу не взяла!
Турбо запомнил эту женщину иной. Он помнил как лучезарно она улыбалась, как любила свою дочь, с каким теплом смотрела на него самого.
— Мы по поводу вашей дочки, пожалуйста, послушайте нас! - Алена ухватилась за дверь, не позволяя закрыть, - нам это очень нужно.
— Какой ещё дочки? - спросила она, а Валере стало до жути мерзко из-за ее говора и взгляда.
— Саши, - ответила Алена, смотря на старушку, - Саша Ахомова, ваша ведь дочь?
— Ну моя, - ответила бабушка, замирая. В глазах ее появилась тоска. Она хотела забыть тот день, когда потеряла мужа и ребенка, - а вам чего?
— Хотели бы узнать её адрес, - ответила женщина, снова улыбаясь.
— Кладбище ее адрес, - произнесла старушка, а на глазах блеснули слезы, - там где-то найдете, с отцом рядом, - на этих словах она собиралась закрыть дверь, но Алена не собиралась так просто сдаваться.
— А что случилось?
Турбо стоял поодаль, сердце его разбилось, словно лампочка под давлением. Он замер, не в силах пошевелиться. Это именно та новость, которую он так не хотел слышать, которую он так старательно избегал.
— Померла она, ещё в 1987, после отца, - дрожащим голосом произнесла мать девочки, давая волю слезам, - нашли ее, через неделю после того, как пропала. В десяти километрах от города, в реке, выловили какие-то рыбаки.
Валера поднял голову к потолку, проглатывая слезы, которые так хотели наружу. Это было очень больно даже слушать. Мужчина даже представить не мог, что бы с ним было, если бы он узнал об этом в те годы. На самом деле, он бы хотел никогда не знать, лаская себя мыслями, что она просто уехала и живёт своей жизнью.
— А чего хотели-то? - спросила старушка, делая затяжку.
— Ничего, спасибо, - ответила Алена, отступая и позволяя ей закрыть дверь. Женщина посмотрела на Турбо, что стоял и просто смотрел наверх. Она видела, что ему было очень больно, поэтому какое-то время молчала.

Спустя полчаса бессмысленного хождения по кладбищу, они наконец нашли нужную ограду. Оттуда на них смотрела улыбка Сашки, а рядом отец, с которым разница в дату смерти пару дней.
2 мая 1973 - 28 ноября 1987
— Какой ужас.., - произнесла заворожённая Алена, - всего четырнадцать лет.., - она аккуратно открыла калитку, заходя внутрь.
А Турбо не мог, он стоял и просто смотрел на фотографию. Именно такой он ее запомнил, улыбчивой, веселой, живой. На этой черно-белой фотографии глаза ее блестели, но казались уже такими чужими. Он просто стоял и смотрел, тело его не слушалось, а слезы всё-таки покатились по щекам, отблескивая на горящем солнце. Все внутри, словно стекло, разбивалось и лопалось, кости ломались, а мужчина даже представления не имел, как ему дальше жить, зная, что его любимая девочка уже двадцать восемь лет гниёт в двух метрах от уровня земли, вместе с его любовью к ней. Он опустился на колени перед оградой, опуская голову и давая слезам капать на песок, а крику вывалиться наружу. Боль, очень сильная боль от которой хочется лезть на стены.