Когда Невена, Обрад и Добрило зашли к Милошу в дом, их окружило облако кальянного пара. В холле было темно и прохладно — кажется, кондиционер поставили на максимум. Невена, ходившая в майке по душной улице, даже поежилась.

Хотя в сентябре на севере Сербии столбики термометров стабильно показывали сорок градусов, но дом вожака стаи будто всегда сторонился остальных, не пропуская сквозь себя солнечные лучи, и в жилище волка по коже бегали мурашки.
У Обрада тоже явно стучали зубы, и парень начал прыгать на месте, чтобы разогреться.

Винный погреб Милоша был открыт, и оборотни поняли, что Войнович принимает гостей, ведь сам пожилой главнокомандующий никогда бы не прикоснулся к своим запасам деликатесных вин без особого повода. Через некоторое время показался и сам владелец дома со стеклянной бутылкой в руках, выглядевшей уже достаточно старой. Гувернантка передала оборотню связку ключей.

Дед заметил родственников и кивнул им.

«Даже гостей своих не стал отправлять домой, — мысленно едко подметила девушка. — Чувствуется забота».

Старик передал служанке бутылку, и та отправилась откупоривать пробку.

Семья чувствовала себя очень неловко в просторном коридоре. Хоть они и состояли с Милошем в родстве, но были чужаками на царившем в коттедже празднике жизни. Невена хотела поскорее уйти, забыв, зачем она сюда пришла и дорогу в дом деда.

На стене под стеклом висел военный трофей, которым волк очень гордился, «серборез». Молодая волчица поморщилась, представив, что когда-то в сороковых хорваты этим же ножом отрезали головы её землякам.

Все проследовали в гостиную. За столом сидели Иоаннидис, два сослуживца Милоша и Дворжак. Самка едва сдержалась, чтобы не сморщиться от отвращения. Гости посасывали кальян, выпуская изо рта дымные облачка. Девушке ещё больше захотелось уйти, ведь ни она, ни Добрило, ни Обрад не переносили как курение, так и алкоголь.

Милош присел во главе стола, пригласив родственников повелительным жестом. Сжав руки в замок, Войнович попросил гувернантку налить всем чаю, а дворецкий стал собирать кальян.

— Господин Войнович, не могли бы Вы посвятить нас в произошедшее? — подал голос Ретт-Ярем. — Думаю, дело касается всех волков слободы, не только Вашей семьи в частности.

Пока дед пересказывал историю, Добрило завозился на месте. Он сел дальше всех от отца, и его взгляд тревожно забегал по гостям. Милош даже не смотрел в его сторону, а профессор устремил глаза в пол, чтобы не пересекаться взглядами.

«Как всегда,» — подумала девушка.

Они с Образом не помнили, чтобы Добрило и Милош хоть раз нормально разговаривали, как отец и сын. Их общение сводилось к тому, чтобы перекинуться двумя фразами. Дядя никогда не ходил на приёмы к Милошу, а если им приходилось находиться в одном помещении, всегда норовил смешаться с толпой и поскорее улизнуть. То же самое делал и Лазарь Стефанович, дядя Милицы. На Невену Милош тоже производил пугающее впечатление, но профессора будто избегали старика.

Обрад подсел к сестре поближе и зашептал:

— Слушай, может, Ретт-Ярем - тайный сын Милоша? Знаешь, он так часто на приёмах бывает, что я начинаю думать, не собирается ли он к нам переехать.

Девушка тихо прыснула.

— Он мне предлагал выйти замуж за Ярема.

Лицо парня побелело от злости.

— За этого богатого гада? А кто только год назад на семейном приёме говорил, что не отдаст тебя ни за кого, кроме потомственного серба, потому что хорваты, бошняки, словене, косовары и другие - предатели и националисты?

Невена скривилась, чувствуя на себе пристальный взгляд зелёных глаз Ярема. Всё время, что Милош продолжал свой рассказ, владелец шиномонтажа внимательно смотрел на неё.

«Ну и пусть смотрит,» — подумала она со злорадством.

Почему-то девушке очень хотелось, чтобы этот наглый оборотень знал, как он ей неприятен, хоть при деде она и не могла поставить его на место.

— К старости наш дед стал таким толерантным, — с едкой иронией прошипела брату Войнович.

Дворжак отхлебнул свой чай и вдруг поднялся с места, всё ещё не отводя от девушки глаз. У неё похолодело изнутри - что он ещё задумал?

— Сейчас оборотням стало небезопасно ходить по улицам одним. Нам стремятся уничтожить силы, неподвластные нам, и вы все об этом знаете, господа, — мужчина достал из кармана серебристый портсигар с узором в виде виноградной лозы и одним ловким движением выудил оттуда сигару. — Я думаю, госпоже Войнович потребуется охрана, и я готов предложить свои услуги.

Девушка не поверила своим ушам. Её словно ударили чем-то тяжёлым по затылку. Обрад, как всегда хлюпавший чаем, поперхнулся.

Хорват продолжил.

— Я могу возить её на своей личной машине, встречать и провожать, а также быть охранником.

Под столом у Обрада сжались кулаки, и Невена ощутила, как брат весь напрягся от злости, и пихнула его под бок, а Добрило положил племяннику руку на плечо. Тот выдохнул.

— Но я внимательно прослежу за тем, чтобы господин Дворжак не позволял себе никаких излишеств с моей сестрой, — процедил молодой оборотень с притворной вежливостью.

Милош задумчиво прищурился.

— Если Вы, конечно, позволите оборотню моей национальности беречь Ваше сокровище, — тут же расплылся в улыбке Ярем.

При последних словах в его тоне слышалась некоторая насмешка. Войнович нахмурился. Не в обычаях деда было обращать внимание на уколы в его сторону, но Невена знала, что намёки на военное прошлое деда приводили его в бешенство.

Вожак поболтал жидкостью на дне стакана, наблюдая за игрой чайного осадка.

— Я согласен, — в конце концов сказал он. — Но Обрад будет проводить её до машины и встречать.

Дворжак засмеялся.

— Позвольте, мне кажется, Ваша внучка должна защищать своего брата! Удивлён, что кто-то посмел попытаться её похитить, и очень ожидаемо, что попытка оказалась неудачной.

Невена почувствовала, что её предали. Всё изнутри закипало от ненависти и отвращения.

***
Утром Невену уже ждала машина. Обрад, передавая девушке спортивную сумку, напутственно произнёс:

— Если он хоть пальцем тебя тронет, только скажи. Мы с Добрило не позволим обижать тебя.

Невена отмахнулась.

— Спасибо, — пробурчала она, смущаясь. — Надеюсь, смогу справиться сама.

Ей точно не хотелось показаться кому-то слабой. Девушка ненавидела чужую опеку и ненавидела быть уязвимой.
Сев в синий «Фиат», оборотень невольно ощутила себя богатой и избалованной, и ей стало совсем стыдно и некомфортно.
На переднем сиденье был Ярем. Обрад стоял на тротуаре и помахал рукой сестре.

Та покосилась на бизнесмена. Оборотень разговаривал по телефону на хорватском, но заметив её, тут же оторвался от беседы.
Войнович угрюмо молчала. Она быстро набрала Милицу и попросила встретить её у ворот.

— Вы настолько переживаете, что я похищу Вас и увезу в Загреб в сексуальное рабство? — засмеялся мужчина, щурясь.

Девушка снова промолчала. Она, честно говоря, совсем не разделяла взглядов своего деда насчёт других народов бывшей СФРЮ, но почему-то ей вспомнилось, что смерть её бабушки подставили боснийские радикалы, мстившие её деду. Хорваты тоже отличились на той войне, впрочем, и сербы совершили не меньше военных преступлений, но сейчас словно что-то животное в ней говорило бежать отсюда куда подальше.

Ярем оставил попытки заговорить с ней. Волки относительно спокойно достигли входа в Белградский университет, но у входа Ярем снова позвонили, и Невена невольно прислушалась, пытаясь понять хорватскую речь, так похожую на родную сербскую.

Милица и Невена обнялись при встрече и проследовали в коридор. Милица надела пиратскую повязку и подвела глаза чёрным.

— Ты сегодня Капитан Джек Воробей? — улыбнулась Войнович.

Милица кокетливо поправила чёрную прядь в каре.

— Не всё же в очках ходить, — развела руками девушка.

Подруга отошла поговорить со своим преподавателем, а Невена направилась в аудиторию, чувствуя облегчение из-за того, что смогла избавиться от внимания Ярема хоть ненадолго. В этот момент кто-то сзади окликнул её.

— Какие люди! — воскликнул знакомый голос.

Девушка вдумалась, откуда могла знать этого человека. Она обернулась и узнала своего однокурсника по гимназии, Бранко. Это был крепко сложенный высокий парень с каштановыми волосами и карими глазами. Рядом с ним стояла его девушка, Лиляна. Оборотни учились все в одной гимназии в слободе Меласа, но Невена не интересовалась тем, где учились остальные её одноклассники, кроме Милицы.

«Он бросил мою подругу из-за инвалидности и считает, что мне приятна встреча с ним?» — с недоумением подумала девушка.

— Здравствуй, — бросила она через плечо как бы невзначай, стараясь даже не пересекаться взглядами.

— Как неожиданно встретиться после выпускного, — заметила Лиляна.

Невена коротко хмыкнула.

— Слушай, слышал, к тебе приставили хорвата охранять тебя. Не думал, что Милош решится на такое, совсем сдаёт старик, — ухмыльнулся Алпарац. — Как по мне, так всем этим преступникам место на трибунале.

«Говоришь, как Милош,» — заметила мысленно Войнович-младшая.

Ей очень хотелось прекратить эту встречу выпускников.

— Сербы в пору войн в Югославии тоже совершили немало военных преступлений. К тому же, мы притесняли другие народы и их право на реализацию себя, как нации, — заметила волчица.

Бранко опешил.

— Я слышу это от внучки главнокомандующего сербским ополчением! — воскликнул он. — Войновичи такими темпами совсем выведутся, как род.

Девушка улыбнулась, но вложила в эту улыбку весь яд, какой только могла.

— Некоторые просто не хотят рефлексировать исторический опыт и двигаться дальше. Очень жаль, что тебе приятнее жить в своём средневековье.

В этот момент около Невены остановилась Милица. Заметив одноглазую девушку, Лиляна демонстративно поморщилась, а Бранко отвёл глаза. Во взгляде чёрной волчицы мелькнуло отвращение.

— Тебе позволили учиться в лучшем университете города с одним глазом? Наверное, инвалидам дают кучу поблажек, — прошипела новая девушка Бранко.

Сам же парень застыл в нерешительности, и Невена ощутила к обоим презрение. Милица была самой трудолюбивой студенткой, которую девушка только знала, и она совсем не могла понять, как Бранко променял её на Лиляну.

— Зато у меня было меньше шансов переспать в ректором, — пожала она худыми плечами. — надеюсь, вы счастливы вместе. Оба стоите друг друга, — ликантроп улыбнулась, прищурившись.

Невена с наслаждением почувствовала, что Лиляна сейчас закипит от злости. Милица поманила подругу за собой, и обе удалились, удовлетворённо улыбаясь.

***
В конце учебного дня Невена села к Ярему в автомобиль и тут же позвонила Обраду, прося её встретить, а так же на всякий случай прислала Милице геолокацию.
Дворжак засмеялся.

— Неужели Вы всё ещё считаете меня маньяком? Думаете, я могу причинить Вам зло?

У Невены сжались кулаки.

— Знаете, нельзя доверять ни одному мужчине. Приходится перестраховываться на всякий случай, никогда не знаешь, что взбредёт малознакомому оборотню в голову, — ответила волчица нарочито-спокойно.

Тот снова рассмеялся, крутя баранку руля. Между изысканных пальцев хорвата дымилась длинная коричневая сигара.

— Уверяю, госпожа Войнович, Вы бы не были и наполовину так осторожны, если бы садились в автомобиль к сербу.

Захотелось уйти из салона автомобиля. Что сегодня за день такой, что всем есть дело до национальности всех?

— Я посмотрю, господин Дворжак, для Вас все сербы - обиженные националисты? — фыркнула оборотень, не оставаясь в долгу и оскорблённая за свой народ.

Уголки рта мужчины дернулись, и на мгновение зелёные глаза непонятно сверкнули в свете уличного фонаря.

— Поверьте, моя дорогая, сербы думают обо всех хорватах то же самое. А глядя на Вашего деда сложно в этом усомниться.

Невена совсем не хотела выглядеть непатриотично, но в этом была доля правды. Сербы с момента правления Иосипа Броза Тито считали себя ущемленным народом, точно так же, как другие югославские республики считали себя обиженными в чём-то ещё со времён, когда Югославия была королевством. Честно говоря, у неё начинала кружиться голова от обилия претензий друг к другу. Война кончилась, Невена её не застала, и считала, что нужно подумать над этим опытом, чтобы он не повторился, и жить дальше без оглядки назад, но она понимала, почему так много оборотней и людей в её окружении имели столько предрассудков. Трудно сохранить адекватность, когда у тебя над головой разрываются снаряды.

— Не судите меня по моему деду, — лишь коротко откликнулась она, переступая порог автомобиля и ощущая лёгкость, когда «Фиат» помчался от неё прочь, подняв облако пыли.

Обрад уже шёл навстречу сестре.

— Как всё прошло? — поинтересовался брат, передавая ей пакет со свежей лепешкой.

Войнович вздохнула.

«Меня обвинил в национализме оборотень, нацию которого я защищала…» — устало подумала она, но вслух лишь отмахнулась и пожала плечами.

Девушка схватилась за пакет пальцами и вцепилась в лепёшку зубами, только сейчас понимая, как ей хотелось есть.