Добрило разбудил гомон голосов под окнами. Сначала мальчик не обратил внимания на звуки на улице — мало ли, кто там ходит, в стране ведь война. Об этом маленький оборотень слышал по телевизору и от мамы. В восемь лет он ещё не мог представить себе в полной мере значение этого страшного слова, но мама говорила ему и его старшему брату, Радимиру, что их папа был там несколько лет, в таинственном месте под названием «Босния и Герцеговина», и храбро сражался за армию Югославии.

В пять лет мальчик даже гордился этим: ещё бы, его папа командовал мужественными югославами, и ни капельки не боялся оставаться так долго в неведомом чужом городе Сараево.

Мама сказала им с братом, что ужасы из телевизора никогда не придут в Белград, ведь где-то там, далеко, их защищает Милош, храбрый вожак стаи оборотней и командир отряда партизан! Мальчики с открытыми ртами слушали истории о том, как их отец выживал в осаде.

Потом по телевизору сказали о не менее мужественном героическом отступлении во имя спасения жизней солдат. И тогда мальчики тоже радовались, ведь их храбрый смелый отец наконец вернулся домой! Однако, когда Радимир и Добрило пытались расспросить матёрого оборотня о его подвигах, тот почему-то сразу ругался на мальчиков и прогонял их, и у Войновича-старшего становился совсем несчастный вид. Тогда Добрило понял, что папу очень расстраивает война.

Братья подбежали к окну. Радимир вырос немного выше Добрило, хотя между ними была разница всего в год, и младший брат сжал кулаки от обиды.

«Вот вырасту, стану баскетболистом и обязательно его вздую!» — подумал он.

Оборотни стали толкаться у окна, чтобы подробнее рассмотреть, что же происходит. Добрило прижался лицом к стеклу.

— Слушай, я тоже посмотреть хочу, —обиделся Радимир.

Добрило всё же уступил старшему брату место. На улице происходило что-то непонятное: много людей в закрытых одеждах шли к их дому с факелами и странными плакатами. Больше всего мальчика удивили женщины, которые почему-то замотали головы чёрными тканями так, чтобы не было видно лица. Были там как молодые девушки, так и совсем древние старушки, ломавшие руки и опиравшиеся на плечи более молодых спутников.

Одна бабушка цеплялась за парня лет двадцати, и её скрюченные пальцы, сжимавшие край прохудившейся одежды юноши, напоминали корешки сельдерея. Все, как на подбор, были смуглые, с тёмными волосами и глазами, словно родственники.

— Что там? — окликнула братьев мать.

— Мама, тут какие-то странные дяди и тёти кричат! — пропищал в испуге Радимир.

Женщина подбежала к мальчикам. В этот момент в дверь постучали, и братья побежали открывать, но отец довольно грубо отстранил сыновей и быстро пошёл в коридор к жене. Братья переглянулись.

— Что будем делать? — спросил Добрило у Радимира.

Тот почесал затылок.

— Давай спрячемся в шкафу и подслушаем, — предложил старший брат.

Младший даже разозлился на себя, что ему это сразу не пришло в голову. Оба тут же нырнули в старый шкаф и спрятались под вешалку. Было тесно и душно, а за пыльным пальто нестерпимо хотелось чихать. Добрило затаил дыхание.

Мать открыла дверь. Судя по звукам, в прихожую кто-то вошёл.

— Вы - госпожа Войнович? — прозвучал звонкий мужской голос со слабым, но заметным акцентом.

— Да. Вы что-то хотели? — сквозь щель в шкафу просачивалась полоска света, и Добрило сумел рассмотреть, как напряглось лицо матери, когда мусульманин перешагнул порог.

Мужчина выглядел внушительно, однако держался спокойно и расслабленно. Волчица была на своей территории, но всё равно в её позе чувствовалась готовность напасть.
Мусульманин неожиданно мягко взял её руку в свою.

— Послушайте, Ваш муж - военный преступник. Я знаю, что Вы - хороший человек и выслушаете меня.

Оборотень дёрнулась, как ошпаренная.

— Что вы такое говорите?! — воскликнула она, всплеснув руками.

Мужчина вздохнул.

— Во время осады Сараево он покрывал чистки. Боснийских стариков и детей убивали, как скот, наших женщин насиловали, и Ваш муж покрывал этих нелюдей, встав на их сторону и став одним из них. Вы должны предать его международному суду.

Госпожа Войнович отпрянула от незнакомца. Её лицо сделалось мертвенно-бледным, щеки налились краской. Казалось, мать вот-вот потеряет сознание.

— Пожалуйста, уходите, — прошептала она непослушными губами, но её взгляд был всё таким же твёрдым. — Вы пришли в мой дом и смеете обвинять моего мужа в таких зверствах без каких-либо доказательств.

Одна из старух воинственно поднялась, и её палочка угрожающе рассекла воздух, словно катана.

— Из-за твоего мужа моего мальчика расстреляли! Моего Адема застрелили! Ему было пятнадцать, и эти звери выстрелили ему в голову ради забавы! Как ты смеешь после этого называться матерью? Пусть твои дети плачут, когда им к голове приставили ствол, пусть им всем разобьют головы рукояткой пистолета, я лично буду смотреть на это и хохотать до слез, как хохотали солдаты, когда убивали моего сына. И пройдусь по их иссеченным пулями телам…

Пожилая мусульманка вдруг осела на коленях и разрыдалась, а мужчина сел рядом с ней и бросился утешать, утирая слезы старухи подолом рубашки. Его карие глаза не таили и капли злости, только огромную печаль.

Мать стала совсем бледной. Руки женщины тряслись, белки глаз стали красными, ноздри раздулись, а уголки губ угрожающе поползли вверх. Радимир и Добрило невольно прижались друг к другу. Они ещё никогда не видели такой эту степенную, спокойную женщину. Она указала на дверь, и синие жилы раздулись на висках волчицы.

— Уходите прочь! Быстро! И никогда не возвращайтесь! — выкрикнула она вслед толпе.

Дети заплакали, а женщины зашипели проклятия на похожем на сербский, но непонятном для мальчиков языке.

— Аллах ещё покарает тебя! — прокричала разъяренная старуха прежде, чем дверь захлопнулась перед её носом.

Женщина обессилено рухнула в кресло и помассировала пальцами виски. Всё её тело сотрясала дрожь.
Радимир толкнул Добрило:

— Мне дышать уже нечем, — пожаловался старший брат.

Младший зашипел:

— Ну вот и не дыши! Я сейчас туда не пойду.

В этот момент увесистая швабра прервала их спор, здорово огрев обоих по затылку. Раздался страшный грохот, все вещи повалились из ящика на пол вместе с мальчишками.
Весна вздрогнула от грохота и побежала отряхивать мальчиков от пыли.

Добрило впервые видел мать настолько напуганной, и ему тоже стало страшно.

«Мама же сильная! Неужели эти люди настолько страшные, что даже она испугалась? Интересно, а папа боится? — закралась предательская мысль в голову школьника, но он тут же одернул себя. — Нет! Он же храбрый, он боролся с сотней таких же на войне… правда ведь?»

— И чья это была идея? — строго спросила оборотень, уперев руки в бока.

Оба мальчика тут же отвели глаза. Никто не захотел признаваться, но Добрило дал Радимиру пинка.

— Это я был, — честно ответил наследник, и в его глазах при этом появилось ужасно жалостливое выражение.

Резко очертившиеся черты лица Весны тут же смягчились, и Добрило наконец-то узнал свою мать в этой женщине с воинственно торчащими кудрями и острыми угрожающими скулами.

— Ты молодец, что признался. Это честно и достойно будущего вожака стаи.

Младший брат надулся, словно воробей. Опять старший оказался лучше него! А Добрило всегда был за ним хвостиком.

«Надо было сказать, что это я придумал,» — насупился мальчишка.

Но Весна тут же снова посерьёзнела.

— Но накажу я вас обоих, потому что нельзя подслушивать за старшими. Сегодня вместо прогулок будете оба заниматься математикой.

Ну вот! Опять разочарование. А Добрило ведь хотел дать фору соседскому мальчишке в «тапке» и «пухальке». Хотя он уже сомневался, что после произошедшего его занимают дворовые игры. Ему вдруг стало страшно, в животе словно поселились бабочки, как у влюблённой девчонки.

Радимир тоже явно расстроился. Братья молча сели за стол и сразу скривились при виде маминой похлёбки. Стуча ложками по дну и скрепя зубами, но чувствуя себя виноватыми, маленькие оборотни всё же принялись есть так нелюбимый суп, и Добрило впервые за долгое время удержался от соблазна катать шарики из чёрного хлеба и кидать в брата. Вся атмосфера в доме будто дышала напряжением, больше никому не было весело и легко.

***
Мальчики никак не могли уснуть от города голосов родителей даже с закрытой дверью. Добрило в конце концов не выдержал и приложил ухо к замочной скважине в двери детской, чтобы расслышать, о чем шла речь.

— О чем они говорили? Ты что-то скрываешь? — Весна явно была готова сорваться на слезы, её голос дрожал.

Милош ударил рукой по столу. Мать сникла.

— Я же сказал, произошла какая-то ошибка, — голос вожака был таким резким и холодным, что Добрило невольно испугался.

Мальчику больше не хотелось подслушивать за взрослыми, на глазах уже наворачивались слезы. Радимир отвернулся к стенке, но младший брат всё равно услышал, как тот тихонько всхлипывает.

«Что же теперь будет? Неужели мама бросит папу?» — мальчишка сел на краю кровати.

Эта мысль впервые посетила его голову с момента, сколько он себя помнил. Ещё вчера он бы не поверил, что такое в принципе возможно, но сегодня привычный мир семьи вожаков будто трещал по швам. Безусловно, Добрило был «маленьким», которого все опекают, и всегда оказывался хуже Радимира, а мама заставляла есть невкусную кашу по утрам и ругала папу за то, что он опять задерживался на сборах, но всё это теперь казалось мелочью.

Мальчик ворочался в кровати с закрытыми глазами и весь взмок под неудобным ватным одеялом, но сна не было ни в одном глазу, как он ни старался и ни мучил подушку. В конце концов Добрило сдался и сел на подоконник. Из приоткрытого окна веяло осенней прохладой. Хорошо, что завтра не надо в школу.

Щенок прижался лбом к стеклу и стал рассматривать ночную улицу. Все окна уже погасли, а единственный фонарь на весь квартал перегорел, и теперь единственный свет шёл издалека, из центра Белграда. Добрило подумал, как здорово будет гулять там и есть мороженое с Радимиром, а потом поссориться из-за того, что у брата порция больше, потом подраться и всё равно помириться.

И всё таки, как бы Добрило временами не злился на старшего брата, без него было бы очень одиноко. С кем, как не с ним, разделить простые мальчишеские радости, вроде обмена фантиками из жвачек?

Мальчик уже мирно храпел в своей кровати, и его нога свисала из-под одеяла, светя голую розовую пятку. Школьник едва удержался от соблазна разбудить его, пощекотав за ногу, но представил, сколько будет возмущения, и не решился.

Тут на улице началось что-то странное. Сначала Добрило не обратил внимания на человека, шедшего по улице: может, кто-то пьяный возвращается домой. Однако, тот направился к их порогу, воровато осмотрелся, и мальчишка тут же задернул занавески на окнах, чтобы не быть замеченным, и раздвинул два деления, чтобы наблюдать за пришельцем. Мужчина был одет, как сегодняшние гости, и держал в руках какую-то коробку, по размеру будто из-под обуви. Мальчик сполз под подоконник. Незнакомец оставил коробку в почтовом ящике.

«Не рановато для почты?» — подумал школьник.

Однако, избавившись от ноши, чужак быстро скрылся в переулке.
Теперь Добрило боялся уснуть.

***
Утром все сели за завтрак. Родители были угрюмы и молчаливы, мальчики тоже сидели тихо. Чтобы как-то разрядить обстановку, мама включила радио.

Добрило замялся, не зная, как сообщить взрослым о своём наблюдении. Он даже не прикоснулся к сырному пирогу от волнения, сводившего живот.

— Слушай, пап… — промямлил мальчик.

Милош без особенного интереса повернулся к сыну.

— Двойку получил? — равнодушно спросил вожак.

Добрило осмелел.

— Там ночью какой-то дяденька посылку оставил в ящике…

— Посылку? — строгое лицо отца изменилось в выражении.

В голубых глазах появился какой-то странный судорожный блеск. Надо же, Добрило даже не отругали за то, что он не спал ночью!

— Да. Какой-то дяденька, одетый, как те вчера.

Весна и Милош переглянулись. Радимир сглотнул.
Вожак бросил кофе и поднялся из-за стола.

— Весна, звони в полицию, — вздохнул мужчина.

Его лицо исказило безумное выражение. Мать всплеснула руками, побледнела и выронила из рук свою чашку. Сорвавшись с места, женщина побежала к телефону.

***
Полицейские приехали быстро. Дяденька-офицер похвалил Добрило, что тот рассказал родителям о ночном посетителе, но у Милоша был такой дикий и безумный взгляд, когда он смотрел на сына, что мальчик даже растерялся, не зная, как отреагировать на похвалу. Его похлопали по плечу, и дяденька посмеялся. У офицера были такие же очки, как у Иосипа Броза Тито на портрете, висевшем у кого-то из знакомых в холле.

Оборотни старались держаться подальше от собаки, чтобы та не почувствовала волчьего запаха. Кинолог спустил суку лабрадора с поводка. Та подошла к почтовому ящику, обнюхала его и начала надрывно лаять.

Весна увела детей в соседний дом, пока полиция делала свою работу. Добрая тётенька-соседка налила чаю и угостила мальчиков свежим овсяным печеньем прямо из духовки, но никому не хотелось есть.

Через какое-то время сапёры обезвредили взрывное устройство, а Милош и Весна, совсем взмыленные и встревоженные, отвечали на вопросы полицейских. Радимир даже не обиделся на Добрило, что тот не разбудил его, когда увидел того человека.

— Будем искать терориста. А вы поосторожней, сейчас такое время неспокойное, война ещё не закончилась, что бы там ни говорили, — подытожил полицейский.

Милош кисло ухмыльнулся.

— Я буду очень стараться уберечь свою семью, — процедил он сквозь зубы.

Никто уже не мог чувствовать себя в безопасности, несмотря на все обещания полицейских. Добрило вспомнил, сколько было этих людей вчера, и ему стало совсем не по себе.