Парк выглядит не слишком приветливо - в конце концов, на дворе лишь ранняя весна. Деревья еще стоят голые, и их черные тонкие ветви кажутся трещинами, разбегающимися по поверхности хмурого серого неба. Дорожки покрыты утоптанным, слежавшимся снегом, а кое-где он переходит в подтаявшую грязь, которую приходится аккуратно обходить. Людей здесь немного, даже несмотря на выходной - наверное, летом тут многолюднее.

Впрочем, для нас с Антоном отсутствие людей - скорее плюс. Мне кажется, здесь он стал более раскованным, чем на людной площади перед метро. Мы уже болтаем весело и довольно непринужденно. Такое ощущение,  что я знаю его давным-давно - даже не верится, что еще неделю с небольшим назад мы даже не были знакомы.

- Я смотрю, ты фантастику очень любишь, - резюмирую я последние минут двадцать нашего разговора. В самом деле, Антон перечитал ее очень много - сильно больше меня, про некоторых авторов я даже не слышала. - Почему именно ее?

- Потому что помогает сбежать отсюда, - говорит Антон, обводя рукой окружающий нас безрадостный пейзаж: трясущие голыми ветками деревья, словно дрожащие от холода, грязную дорожку с валяющейся на ней бутылкой из-под пива, компанию алкоголиков, примостившуюся на обшарпанной лавочке. -  Разве это не здорово - сбежать отсюда?

- Наверное, здорово, - вздыхаю я. В этот момент и мне и вправду кажется, что притяжение планеты удерживает меня в тюрьме, в одной камере с этими бухариками, расположившимися в парке. - Вот только кто сказал, что где-то еще будет лучше, чем здесь? Вдруг, там, - я неопределенно кивнула куда-то в сторону угрюмого неба, - будет все то же самое, что и здесь? Такое же тусклое небо и такая же скучная жизнь? Обидно было бы, правда?

Антон пожимает плечами.

- Странно, я никогда об этом не думал. Наверное, ты права: даже если представить себе, что ты на самом деле попал в какой-то другой мир: прошлое, будущее, альтернативную реальность какую-то, то оказалось бы, что и там жить скучно. Жизнь ведь - даже в другом мире - не может состоять из приключений. Везде сначала учишься, потом - выживаешь, добываешь себе хлеб с маслом. Состоять же из интересных сюжетных поворотов может только история, которую кто-то выдумал. В этом отличие выдумки от жизни.

Я снова вздыхаю.

- Ну, да. Я вот точно могу быть уверена, что я живой человек, а не персонаж чьей-то истории. Ведь если про меня кто-то пишет книгу - то насколько же убогое у него воображение, что он не мог придумать ничего поинтересне... по крайней мере, до последнего времени.

Антон смущенно опускает глаза, очевидно, приняв это "до последнего времени" целиком на свой счет, хотя оно относилось не только к нему. Некоторое время мы просто бредем мимо бесконечного ряда деревьев, обступивших дорожку, словно почетный караул великанов.

- А ты очень умная, - говорит вдруг Антон, словно подводя итог каким-то своим невысказанным размышлениям. - Обычно не с кем поговорить о чем-то серьезном: у всех на уме или развлечения, или работа, учеба, ЕГЭ. А ты... ты умеешь подмечать какие-то интересные вещи даже в обыденном. Просто много размышляешь, наверное?

- Ну... иногда... - мямлю я. Теперь приходит мой черед потупиться и покраснеть - комплимент вышел весьма неожиданным и очень приятным. Я ведь в самом деле люблю по рассуждать о разных отвлеченных предметах. Ну, это вы, конечно, и сами заметили - я, может быть, даже надоела вам уже этим. Но я никогда не думала, что это такое уж достоинство. Мне всегда казалось, что все то, о чем я размышляю, уж столько раз думано-передумано миллионами других людей, многие из которых были поумнее меня, что никакого в этом нет смысла, и я только трачу свое время, в которое могла бы заняться чем-нибудь полезным. А остановиться, все равно, не могу. - Да, иногда думаю о чем-то, - снова начинаю я, - будто разговариваю сама с собой. Больше-то поговорить не с кем.

- Теперь будет с кем, - говорит Антон. В этот момент я чувствую, как его пальцы касаются моих.