Открыв дверь, я вижу там «золотую троицу».

— Луа! — Айлес налетает на меня, крепко обнимая. Затем меня забирает из его рук Вокс и качает в своих руках, а затем очередь Стэлларэ.

— Вы меня задушите, — шепчу я, выворачиваясь из очередных объятий. — Проходите.

Я отхожу в сторону, пропуская парней.

— Мы принесли тебе десерт, — Стэлларэ протягивает мне корзину с пирожными. Я их обожаю.

— А ещё мы сделали для тебя конспекты, — Вокс протягивает мне тетради.

— Спасибо, — я искренне улыбаюсь им.

— Мы же спрашивали вас, пойдёте ли вы к Луа? Вы что сказали? — Вокс возмущённо тычет пальцем в Фиму и Мора.

— Ну, мы не хотели идти с вами, — фыркает Фима. — От вас воняет похотью. Луа, выгони их.

— Почему нас? Пусть вас выгоняет. Вы первыми пришли, первыми уходите! — Возмущается Айлес, падая на мою кровать, а затем он орёт и его, как ветром сдувает с кровати.

— Ты чего? — Я подбегаю к нему, недоумённо глядя на побледневшего Айлеса.

— Там...там...они, — шепчет он, указывая пальцем на мою кровать.

Вокс и Стэлларэ запрыгивают на мою кровать, едва не сбивая Фиму. Она пихает их, и оба парня падают, видимо, задавив одного из гаргулий. Рой гаргулий, сопровождаемый их писком, наполняет мою комнату.

— Мать моя всемогущая! Вы можете быть осторожнее? — Выкрикиваю зло я, подхватываю хнычущую гаргулью и прижимаю к себе. — Вы чуть их не убили! Придурки! Сейчас все пойдёте отсюда вон, если ещё раз кто-то причинит им боль. Они никого не трогают! Не трогайте и вы их!

Я целую в шероховатую пухлую щеку всхлипывающую гаргулью, и она трётся о мой нос. Улыбнувшись, я отпускаю её, но гаргульи теперь прячутся за мной или расположились на моём теле, кто где. Я ловлю три пары удивлённых взглядов, один безразличный и один полный отвращения. Мор не любит другую живность, кроме своего клана, а Фима...это просто Фима. Зачастую ей на всё плевать.

— Станьте снова невидимыми и летите на мою подушку. Там в углу будет безопасно для вас, — бросаю гаргульям. Они радостно взмывают вверх и исчезают, потому что трое парней сглатывают, наблюдая за этим. Убедившись, что гаргульи устроились, я глубоко вздыхаю и ставлю корзину на пол, а сам сажусь рядом с креслом.

— Раз вы принесли мне кучу еды, то устроим пикник. Я никогда на пикнике не был. Кому пирожных? — Я протягиваю одно Мору, и он радостно кивает, располагаясь рядом. Фима кривится.

— Эм...и что, никто не скажет, насколько всё это было странным? Неужели, меня одного удивляет то, что Луа управляет существами Серафуса? — Вокс зло всплёскивает руками.

— Он не хочет об этом говорить. Поэтому если ты продолжишь, то будешь выставлен вон. И...продолжай говорить об этом, дай насладиться шоу, — Фима широко улыбается, обнажая клыки.

— Но разве тебе неинтересно, почему тёмные существа Серафуса тебе подчиняются? — Айлес садится рядом со мной, заглядывая в мои глаза. Я протягиваю ему пирожное, но он отрицательно качает головой.

— Нет, неинтересно. Я считаю, что я добр к ним, и я кормлю их, я балую их, и они выбрали меня, так как доверяют.

— Ага, прямо как дети, выбравшие родителя-защитника, — хмыкает Вокс, теперь осторожно опускаясь на кровать, а Стэлларэ напряжённо располагается между его ног, облокачиваясь на кровать.

Я зло бросаю взгляд на Вокса. Вот этого ещё не хватало. Я собираюсь ему высказать всё, когда Айлес начинает тереться о меня и прижимается ко мне. Чтобы не упасть на пол, мне приходится обхватить его, довольно улыбающегося.

— Не отталкивай его. Он фей, и он восстанавливает свою энергию, — просит тихо Стэлларэ.

Я недоумённо перевожу взгляд на Фиму, чтобы она объяснила мне. Она всегда всё знает. Она кивает мне, подтверждая слова Стэлларэ.

— Феям нужна живая энергия, чтобы восстановиться. Они могут получить её от природы, но быстрее они восстанавливаются рядом с живыми существами. Феи очень ранимы и чувствительны, отсюда они жестоко могут мстить, если их обидеть и также очень похотливы, — произносит Фима.

— Хм, хорошо. Тогда давай иначе, Айлес? — Я расставляю немного ноги и перетаскиваю парня между них. Он укладывается спиной на мою грудь и кладёт ладонь на свой живот. Я, не двигаясь, просто ожидаю, что он начнёт ко мне приставать или что-то ещё, но Айлес закрывает глаза и моментально засыпает. Я смотрю на ребят, вообще, непонимающе.

— Слёзы фей редки и драгоценны, — мягко и приглушённо говорит Вокс, глядя с нежностью на Айлеса. — Когда мы увидели тебя раненного, то все перенервничали. Айлес самый чувствительный из нас, и он расплакался. Со слезами феи теряют свои силы, поэтому они редко плачут. Их слёзы могут убить, могут воскресить и могут лечить. Феи редко плачут, так как знают о своей особенности и не растрачивают свой дар зря. Но, видимо, Айлес не справился с эмоциями и у него был нервный срыв. Сейчас он слаб. А так как ты, Луа, причина, почему он так глубоко расстроился, то именно от близости с тобой и твоей энергией он быстрее восстановится.

Надо же. Я даже не подозревал, что феи на самом деле такие хрупкие. Айлес мне всегда казался самым весёлым и непринуждённым, а также самым приставучим, самым надоедливым и самым коварным. Но на самом деле оказывается, что он чуткий и ранимый.

— Он питается моей силой? — Шёпотом спрашиваю я ребят.

— Нет, — улыбаясь, Стэлларэ качает головой. — Каждый из нас излучает своё тепловое энергетическое поле. Феи живут всегда среди живого, так как без таких полей они умрут. Сейчас Айлес просто находится в твоем тепловом поле, и оно его заряжает. Ты сейчас для него солнце.

— Понятно. Ну, ладно, — пожав плечом, я подтягиваю к себе посапывающего Айлеса. — Наверное, вы хотите знать, что со мной случилось?

— Мы знаем, — отзывается Мор, запихивая в рот, кажется, уже третье пирожное.

— Да, директор ведь вчера провёл общее собрание, — кивает Фима. Я удивлённо выгибаю бровь.

— Ты же не знаешь, — воодушевлённо улыбается Вокс. — Я сейчас расскажу. В общем, вчера в обед нас срочно всех собрали в одном из залов. Директор был очень зол. Очень. И он рассказал нам, что на тебя и Серафуса наложили иллюзионное заклятие. Все практические сферы Серафуса были повреждены. На него было совершено покушение и не первый раз. Но в иллюзии участвовал и ты, поэтому директор более не собирается скрывать от нас, что происходит. Он очень возмущался, и я никогда его таким не видел. Это было жутко.

— Директор сказал, что зачинщикам лучше сознаться самим, он даст такую возможность, и наказание не будет жестоким. Но если никто не сознается, то он доведёт всё до мирового суда и предаст мировой огласке произошедшее, — добавляет Стэлларэ.

Выходит, директор говорил правду, и я точно не спал, не выдумал себе разговор Серафуса и директора. Был ли поцелуй?

— И это хорошо, потому что они должны быть наказаны, — твёрдо произношу я. — То, что мы пережили было очень страшно. Правда, я безумно испугался. Там было полчище мертвецов. Мерзость.

Меня передёргивает от отвращения, а Айлес ёрзает в моих руках. Я быстро успокаиваюсь, и он снова засыпает.

— Не представляю даже, что ты пережил. Меня вообще пугают мертвецы, я же состою в большей степени из светлой силы, — кривится Стэлларэ.

— Но если бы ты не закрыл собой Серафуса, то он бы, скорее всего, сильно пострадал, — печально вставляет Фима. — Стрела была соткана из чистой, выжатой светлой силы и отравлена заклятием на долгое восстановление. Такая стрела для Серафуса очень опасна. И такие стрелы делали во время войны, первые лет пятьдесят, пока у светлых были силы.

— Вы тоже делали такие стрелы и не только. Вы отлавливали наших и насиловали их, использовали их силы, выжимали из них жизненную энергию, — шипит зло Стэлларэ.

— Это вы начали войну. Мы не нападали на вас, — возмущается Фима.

— Ох, правда? А то, что вы превратили граничащие города с вашими королевствами в ваши рабские поселения до войны, тебе ни о чём не говорит? Мы защищали своих!

— Прекратите, — рявкает на обоих Вокс. — Хватит. Во время войны ни одна из сторон не вела себя красиво и порядочно. Каждый хотел выиграть и убить друг друга. Но война закончилась. Сейчас мы живём в мире, и я хочу, чтобы этот мир продлился, как можно дольше.

— Война это страшно, — шепчет горько Мор. — Особенно, когда в одной семье живут светлые и тёмные силы, полукровки, и когда они любят друг друга. Мой прадед так потерял своего мужа, а затем умер сам, отказавшись воевать. Семьи внутри клана восстали друг против друга. И это самое жестокое, что я знаю. Мой дедушка всегда плачет, когда рассказывает про своих родителей. Так что не нужно спорить, кто виноват. Виноваты все, раз допустили подобное. Мы создания Матери, и она точно не желала, чтобы мы убивали друг друга. Директор верно сказал, мы должны жить в мире и здесь нейтральная земля. Не нужно её загрязнять смрадом ненависти и злости.

Я касаюсь плеча Мора и сжимаю его. Мы встречаемся взглядами, и я стараюсь передать ему, как глубоко я сожалею о его потерях. Друг кивает мне и слабо улыбается.

— Оборотень прав, — кивает Стэлларэ. — Война до сих пор больная тема для многих, да и остались ещё фанатики.

— Несогласные? — Подаю я голос. Все переводят заинтересованный взгляд на меня.

— Они называют себя по-разному, — произносит Фима. — Но зачастую, да, они несогласные с нынешним режимом, с миром. Мы тщательно следим за ними в нашем королевстве, но с годами они научились прятаться и очень хорошо. Несогласными могут быть даже близкие тебе, но ты никогда об этом не узнаешь, пока они не нападут. И нападают они постоянно исподтишка. Хотя мне казалось, что за такое сейчас серьёзно наказывают. Да и по настроению директора было ясно, что их ждёт реальное наказание и лишение сил.

— Я очень надеюсь, что их поймают. Хорошо, что сейчас нам рассказали про это. Директор говорил, что раньше они старались не пугать нас, но из-за того, что ты был при смерти, Луа, директор решил, что мы должны быть в курсе и быть осмотрительными. Ведь...если бы это был кто-то из нас, светлых? — Стэлларэ морщится и качает головой. Вокс мягко проводит по его волосам и целует его в макушку.

— Или тёмных. Да, сражаться мы умеем, я хороша в драках, но я бы не выдержала боли от заряженной светом стрелы. Она бы сделала меня инвалидом, — шепчет Фима. — Наверное, плохо, что я это скажу сейчас, но я рада, что это был ты, Луа. В ситуации, подобно этой, ты самый лучший вариант. При любом другом раскладе разразился бы скандал и, вероятно, началась бы война снова. Если бы пострадал кто-то и значительно, то родители бы не молчали. Снова началось бы кровопролитие. Прости, что сказала это.

— Всё в порядке, — я улыбаюсь ей. — Ты права. Мне повезло. Но это было адски больно. Меня не могли ни усыпить, ни обезболить, рану и я чувствовал, что умираю. Это было...страшно. Но я очень надеюсь, что этих уродов поймают. Чего они добиваются? Начать очередную войну? Но это как минимум неразумно. Эм...почему вы так на меня смотрите? Что я сказал не то?

— Луа, — Вокс прочищает горло и бросает на остальных напряжённый взгляд. — Ладно, я буду тем, кто откроет тебе глаза. Твой отец один из несогласных. Он никогда не скрывал этого, но он дал обещание, что исправится и перестанет провоцировать тёмных.

— Что? — В ужасе шепчу я. Изенгард несогласный? Хотя это следовало ожидать. Я знаю, что он делал. Знал ли Луа? Конечно, знал. Он сам ведь мне рассказывал про это.

— Да, он один из несогласных. После завершения войны из его подвалов изъяли тринадцать тёмных существ, над которыми он ставил опыты и всячески издевался над ними, — подтверждает Стэлларэ. — Мой старший брат был тем, кто нашёл его жертв. Был суд. Но так как время было и так сложным, то его отпустили и дали ему землю, чтобы следить за ним, и он был всегда на виду.

— Ненавижу его, — шиплю я. — Ненавижу. Он светлый, он эльф, но в нём столько грязи. Ненавижу. Выходит, что и он хочет смерти Серафуса? Но за что? Покушение ведь были на него. Что сделал такого Серафус, раз его настолько ненавидят все? Это ведь не только светлые, иллюзией может управлять только тёмный маг.

— Ну, думаю, потому, что он трахался с моим братом, — хмыкает Стэлларэ. — Ты не знал, Луа? Эллиор и Серафус во время обучения здесь были любовниками и довольно долго. Это же был такой скандал. Серафус предал своих и перешёл на нашу сторону из-за чувств к брату. А тот...мой брат мудак, вот и всё. Я видел его вообще пару раз за всю свою жизнь. Его никто не любит. Ни один из моих братьев. Он высокомерным, мерзкий и эгоистичный ублюдок. Он использует всех. Я не думаю, что он любил Серафуса, он просто стратег и ему важно было переманить наследного принца демонов на нашу сторону. Нет, я, конечно, восхищаюсь тем, как хладнокровно он влюбил в себя Серафуса, но...это жестоко. Серафус мне нравится. Пусть он порой очень жёсткий и немногословный, но он справедливый. Он не наказывает на пустом месте. Он помогает. Он не смотрит на нас свысока. Он не издевается над нами. И хотя я брат того, кто его предал, кто его использовал, он добр ко мне, он помогает мне, не ненавидит меня.

Сглотнув неприятную горечь, я опускаю взгляд, не зная, как теперь относиться ко всей этой истории. Ведь я только знаю, что Серафус и Эллиор были истинными друг для друга. Разве между ними не было любви? Была, она должна быть, ведь иначе просто не бывает. Тогда почему Эллиор подставил Серафуса? Почему бросил его? Почему заставил столько лет мучиться, терпеть подобное отношение?

— Серафуса не простил его отец за предательство рода. Он не смог отречься от него, но Серафусу запрещено возвращаться на наши земли, — сообщает Вокс. — Некоторые считают его героем, который остановил войну. А некоторые, предателем, который помогал светлым убивать их близких. Но несогласные хуже. Они хотят снова воевать. И самое странное то, что они пусть и ненавидят друг друга, но светлые и тёмные работают вместе, чтобы добиться начала войны. Потому что тёмный бы не смог создать такую стрелу без светлого. Так что я считаю, что здесь двое несогласных. Или даже больше. Никогда не знаешь, кто им окажется. Но раньше они не высовывались. Я даже забыл об их существовании. Выходит, что они до сих пор не успокоились. Директор сказал, что за последний год на Серафуса было совершено семь покушений, а год даже ещё не завершился. Но в этот раз он не даст всё уладить их отцам, я рад, что он потребует настоящего наказания. Их нужно наказывать.

— И это опасно для нас, — вставляет Мор. — Если наши семьи узнают, что в стенах Дома такое происходит и никто не наказан, то тогда все мы вернёмся домой, а директор и остальные останутся без работы. Да и, если честно, то без обучения мы пропадём. Нас ведь никто не учил управлять своими силами, только здесь мы можем получить необходимые знания и, вероятно, встретить...хм, любовь.

Мор моментально краснеет до кончиков ушей.

— Я тоже бы хотел встретить истинного, — шепчу я, подмигнув ему, чтобы немного сгладить неловкость от его признания. — Мне кажется, что это лучшее, что может произойти с нами. Ведь истинный становится твоей семьёй, и вы можете начать писать новую историю своего рода. Да и детей вырастить в капсулах проще.

— Не скажи, — хмыкает Стэлларэ. — Истинный партнёр — это ещё не любовь.

— И почему же? — Прищуривается Фима. — Моя бабушка счастлива в браке до сих пор. Да, давно уже не появлялись такие пары, очень давно, но те, кто был до войны и даже вовремя, и они остались в живых, то они вместе и у них много детей.

— Да я не об этом, — качает головой Стэлларэ. — Просто...хм, если я вам кое-что скажу, вы обещаете, что никому не расскажете?

— Не расскажем.

— Конечно, нет.

Все мотают отрицательно головами.

— Это не моя тайна, но вы все поймёте. Всё встанет на свои места моментально. Я не хочу, чтобы кому-то было плохо из-за этого. Ладно?

— Эльф, матерь вездесущая, говори уже, — требовательно шипит Фима.

— Ладно, — Стэлларэ приглушает голос. — Серафус и Эллиор истинные.

— Что? — Выкрикивает Мор, Фима в шоке распахивает глаза, как и Вокс. Мда, я это уже знал. Так был поцелуй или нет? Если я не спал, то вероятность возрастает и довольно сильно? Выходит, что Серафус поцеловал меня...почему? Конечно, я не против, но...

— Я это слышал, — заверяет нас Стэлларэ. — Сам слышал. Я был ещё юн, мне было двенадцать. Тогда Эллиор приехал к отцам, чтобы решить какой-то политический вопрос. Я бегал по дому от своих нянек и услышал, как Эллиор кричит. Мне стало интересно, и я пробрался по воздуховоду в кабинет. Там были отцы, два советника и Эллиор. Они хотели заставить его жениться. Но он сказал: «Если я это сделаю, то я умру, а со мной умрёт и демон, и тогда войны не избежать. Вы этого хотите?». Отцы начали убеждать его, что это всё в прошлом и Эллиор может двигаться дальше, завести семью, детей и тому подобное. Они сказали ему: «Ты встретишь своего истинного». И тогда брат вышел из себя. Он орал, что уже встретил его и это Серафус, с него достаточно этого дерьма. Он ушёл и хлопнул дверью, после этого он даже не приезжал и не говорил с отцами пятьдесят лет. Так что, Эллиор и Серафус истинные. Поэтому Серафуса изгнали, но не отреклись. Если убить Серафуса, то умрёт и Эллиор. Таковы правила истинных пар. И только из-за Эллиора Серафуса оставили в живых. Если бы они просто были любовниками, то Серафуса бы убили из-за предательства. Но его просто изгнали и ему запретили посещать наши земли и земли тёмных. Так что, истинный партнёр это ещё не любовь.

— Но почему ты уверен, что они не любили друг друга? — Интересуюсь я. — Никто не может знать настоящих причин, почему Серафус поступил так, да и в душу твоего брата ты тоже влезть не можешь.

— Луа, — хмыкает Стэлларэ. — Я знаю своего брата. Поверь мне, он не умеет любить. Он ледяная глыба, ты же знаешь как его у нас называют «ледяной принц». Он и правда такой. Да и если бы он любил Серафуса, то он бы никогда не позволил ему одному отвечать за случившееся. К тому же это был уже конец войны и Серафус питал наши отряды своей силой добровольно, чтобы быть с моим братом. А что сделал Эллиор? Он предал его. Он ведь тоже мог заступиться за Серафуса, скрепить мирный договор браком.

— Разве это вообще возможно? — Хмурится Фима. — Серафус — чистокровный тёмный, Эллиор — чистокровный светлый. Они просто физически не могут быть вместе долгое время. Они убьют друг друга. Отравят. Я не права?

— Да, это так. Эллиор, как и отцы может испытывать головную боль после длительного пребывания на землях тёмных и в их кругу. Но их пара это выбор Матери. А Матерь разве могла так ошибиться? Я не думаю. Поэтому я считаю, что найти своего истинного это ещё не всё, нужно полюбить его. А мой брат не умеет любить, у него на уме только политика и власть. Он готовится стать следующим королём и у него полно любовников. Да у него целый гарем. Он всегда был таким. Братья рассказывали, что даже во время его отношений с Серафусом Эллиор изменял ему, развлекался и банально только использовал его, чтобы выиграть войну. Никто из моих братьев не любит Эллиора. Никто, а это уже должно что-то значить.

Я поджимаю губы, ведь не имею права сказать что-то. Я лично не знаю принца, Луа тоже никогда его не видел и не знает. Мы лишь слышали о нём и не самое хорошее. Нет-нет, он никого не убивает, не насилует, ничего подобного. Просто у меня и у людей мнения разнятся о том, что хорошо, а что плохо. В королевстве любят Эллиора, на него возлагают большие надежды. Но власть может затмить рассудок, как в случае с Изенгардом. Он же продолжает мучить тёмных, пусть это лишь мои додумки и догадки, но я так чувствую. Я ненавижу его. А что касается принца и Серафуса, то это не моё дело. Я не имею права делать какие-то выводы, ни меня, ни ребят там не было. И даже то, что слышал Стэлларэ может быть лишь отголоском правды. Чёрт, ну как можно было не любить Серафуса? Он ведь потрясающий. Он умный, добрый, терпеливый, сильный и заботливый. Как? Я не могу поверить, что Эллиор мог так жестоко предать Серафуса. Не могу и всё.

Внезапно мои мысли обрываются, а волоски на затылке встают дыбом. Айлес резко распахивает насыщенные фиолетовые глаза, и его зрачки расширяются. Воздух вокруг нас меняется. Он становится гуще, тяжелее и приносит с собой запах травы и...смрада, какой был в иллюзии. Я опускаю руку на пол, пока ребята продолжают обсуждать отношения Серафуса и Эллиора. Моя ладонь касается влажной земли.

— Нам нужно уходить! Немедленно! — Выкрикивая, я подхватываю Айлеса и ставлю на ноги, всё время внимательно наблюдающего за мной. Ребята вздрагивают и подскакивают на ноги. Гаргульи моментально вылетают из своего укрытия.

— Луа, что происходит? — Взволнованно спрашивает Мор.

— Уходите! Живо! Уходите отсюда! — Я толкаю Айлеса в руки Стэлларэ и поворачиваюсь к гаргульям. Что-то не так, вокруг нас сгущается сумрак. И это происходит быстро за доли секунды.

— Скажите Серафусу, что мы в опасности! Скорее! — На одном дыхании приказываю гаргульям, и в этот момент всё темнеет перед глазами. Меня засасывает в какую-то чёрную дыру. Я слышу крики ребят. Я машу руками, пытаясь удержаться на месте. Но нет, я ничего не могу сделать. Я падаю. Падаю в бездну.