Белёсый туман касается моих ног, холодит их. Хотя во мраке ночи он кажется грязно серым, пугающим и слишком густым. Я оглядываюсь, напряжённо прислушиваясь. Вокруг меня словно большое пространство, но я не могу его видеть, всё затянуто туманом, клубящимся вокруг меня. Лишь чернильно-синее ночное небо с редкими звёздами где-то высоко маячит надо мной. Темнота и тишина. Хотя темнота относительная, вероятно, ночь безоблачная, потому что всё же слабый свет от луны проникает сквозь густой туман, позволяя мне не ослепнуть от мрака вокруг.

— Серафус? — Шепчу я. Ответа нет. Я сажусь на корточки и вожу ладонью по земле. Влажная трава, рыхлая земля, никаких цветов, лишь сорняки. Заброшенные земли. Иначе быть не может, так как у любой земли есть энергия. А здесь её нет. Вообще, ничего. Ни вибраций, ни живой силы, ничего. Только на Заброшенной территории земля не имеет памяти и энергии, хотя овощи, фрукты, трава и цветы там растут, но не обладают ни целебными, ни полезными свойствами. Они лишь служат пищей и средством украшения домов.

Выпрямившись, я приподнимаю руку, чтобы зажечь огненный шар. Сосредоточившись на тепле внутри моего тела...а его нет. Нахмурившись, я снова ищу в себе тепло, ведь такого просто быть не может. Моё сердце беспокойно и быстро стучит, кровь бежит по венам, я живой, значит тепло есть, а вот сила огня исчезла. Мне всегда легко поддавалась эта стихия, как и остальные. Поэтому я смотрю в шоке на свою ладонь и не понимаю, почему огонь так и не появился. Я пробую создать ветер, чтобы рассеять туман, но тоже ничего не получается. Туман, словно издеваясь, становится ещё гуще, покрывая капельками воды мою кожу. А ещё становится жарко. Духота. Я оттягиваю ворот рубашки, облизывая губы, и снова пробую вызвать хотя бы какую-то силу. Но её нет, я словно стал пустым. Даже пот, скатывающийся по моему лицу, это и есть вода, но управлять я ей не могу.

Меня охватывает озноб от страха.

— Серафус! — Выкрикиваю я, направляясь вперёд. Машу руками, чтобы немного развеять туман, когда слышу шорох. Замерев на месте, я прислушиваюсь. — Серафус? Мне страшно. Я потерял силы, Серафус.

Но он мне не отвечает. Я не знаю, как сюда попал. Последнее, что я помню, это Серафус и жар желания, охвативший моё тело. Губы Серафуса были так близко...

Очередной шорох и теперь уже явный отвлекает меня от пустых мыслей. Я оборачиваюсь и втягиваю в себя приторно-сладкий аромат. Он как яд отравляет мою гортань, и я кашляю. И этой вони становится больше и больше. Закрыв нос ладонью, я стараюсь дышать немного ртом и направляюсь вперёд. Медленно. Шаг за шагом.

Хрипы заставляют меня снова замереть. Это даже не хрипы, а сиплое дыхание умирающих или же больных людей. Я так себе это представляю, потому что людей не видел никогда в жизни. Но то, что я слышу, пробирает меня до костей страхом. Я осознаю, что моё тело и мой разум реагируют так на опасность.

— Кто здесь? — Шепчу я. — Кто-нибудь здесь есть?

Сиплые стоны и хрипы приближаются. Может быть, кто-то ранен? Может быть, кого-то отравил туман и именно у него этот мерзкий и удушающий аромат, как и из-за него духота и влажность усиливаются?

Передо мной возникает силуэт в тумане. Я жду. Он идёт ко мне, но странно, пошатываясь и заплетаясь в ногах. Я жду ещё. И вот человек, да, наверное, человек выходит из тумана настолько, что я могу его разглядеть.

— Нет, — выдыхаю я, в ужасе глядя на мертвеца. Это мёртвая земля, а не брошенная. Это земля мертвецов. В книгах были рисунки и классификации мертвецов и передо мной низшее создание. Без разума, без осознания действий, передо мной просто оголодавшее чудовище. Он выглядит жутко страшно. Кожа практически прозрачная и серо-зелёная, глазницы пустые, виден проеденные череп животными или просто сломанный. Изо рта капает белёсая слюна. Она ядовита. Она парализует жертву, и она не может умереть, чувствуя, как её поедают. Она живёт долго, всё никак не может умереть, зная лишь то, что она теперь питание на многие годы для них. Пусть мертвец и выглядит довольно хрупким, но это не так. Это лишь маска, которую они носят, чтобы понизить бдительность жертв. Они сильные, как и другие мертвецы. Но если другие имеют остатки разума, то это лишь движимы инстинктами. А он один — выжить, а чтобы им выжить они должны поедать живую плоть. И вот один из них стоит передо мной. Они не видят, у них нет глаз, они определяют все по нюху. Они идут на запах живой энергии, плоти и крови.

Я медленно отхожу назад, потому что я не знаю, как бороться с ними. Эти существа практически исчезли из нашего мира после войны. Их использовали тёмные до тех пор, пока они их кормили, а потом мертвецы, названные «дэжэу», вышли из-под контроля и стали ещё одними врагами. В учебниках было написано, что подобные существа практически исчезли, и чтобы их вызвать нужна огромная сила и не одного некроманта. Они опасны, потому что заражают других существ своим ядом, и существа умирают, а потом становятся ими и подчиняются только инстинктам, порой приходят за своими родственниками и делают с ними то же самое. Это считается самым ужасным проклятьем у нас и это проклятье передо мной.

Ноздри дэжэу трепещут, и я задерживаю дыхание. В такие моменты в учебниках сказано притвориться мёртвыми, не дышать, не двигаться, не смотреть даже на мертвеца. Я так и делаю, а внутри паника. Грохот моего напуганного сердца кажется настолько громким, что не заметить его трудно. В моей голове куча мыслей. Я не знаю, как здесь оказался. Я не понимаю, как так случилось. Я вспоминаю всё, что читал. Мне нужно атаковать его, пока он не атаковал меня первым.

Хрип разносится по могильной тишине вокруг. Я непроизвольно вздрагиваю и мурашки тут же бегут по коже, причиняя даже боль. Он заметил. Я вскидываю голову, чтобы атаковать, и замираю, в ужасе глядя на сотню, а то тысячу силуэтов впереди. Их плохо видно, но они двигаются прямо на меня.

Вот, чёрт!

Выставив руки, я призываю огонь, но ничего. Абсолютно ничего. Я снова дёргаю руками, призывая воду...воздух, хотя бы что-то. Ничего не происходит. Дэжэу прыгает на меня, я отскакиваю и бегу. Бегу со всех ног подальше от них, а они двигаются быстрее меня. Они вообще обладают разными способностями, в том числе и скоростью.

Мои лёгкие горят. Меня вот-вот настигнут и к чертям разорвут. Резко я больно бьюсь обо что-то твёрдое. Упав назад, я тут же вскакиваю, а голова болит. Меня ведёт в сторону, я выставляю руку вперёд и натыкаюсь на стену. Прозрачную, невидимую защитную стену. Хрипы становятся настолько громкими и так близко ко мне, что я кажется сейчас умру от невероятного страха. Моё лицо покрывает пот, стекая по лбу, пока я щупаю стену. Обернувшись, я, сглатывая, вижу, что меня окружили. Мне конец...Серафус. Защитный купол. Я пытаюсь...отчаянно пытаюсь вспомнить всё, что должен делать на предстоящей практике. Но это не помогает. Во мне просто нет сил. Никаких сил. На меня прыгают эти существа. Я ору во всё горло от боли, когда их яд проникает в мою грудь. Меня рвёт на части от боли. Мутным взглядом от рвущихся наружу слёз я вижу этих тварей, навалившихся на меня. Меня тянут во все стороны, зубы царапают мою кожу. Я отбиваюсь, машу руками, кручу головой, ору и ору...а боль всё сильнее простирается по моему телу от груди...

Громкий крик — это первое, что я слышу, когда распахиваю глаза и по ним бьёт мягкий, приглушённый свет. Меня трясёт и знобит. Я продолжаю махать руками, кричать и пинаться.

— Кан, Кан, это я. Ты в безопасности. Я перенёс тебя в твою комнату.

Меня обхватывают за плечи и прижимают к теплу, крепко стискивая в сильных руках. Слёзы бегут по щекам от отголосков боли во всём теле. Меня трясёт от ледяного, смертельного холода.

— Всё хорошо. Всё уже прошло. Ты в безопасности. Ты в Доме. Всё, — Серафус гладит меня по волосам. Сквозь слёзы я понимаю, что нахожусь в своей комнате. Я не в том жутком месте. Мне ничего не грозит. Я жив.

Цепляюсь дрожащими пальцами за рубашку Серафуса и утыкаюсь лицом в его плечо.

— Вот так, — он гладит меня по спине, немного раскачивая из стороны в сторону. И понемногу страх отступает, а вместо него приходит усталость.

Серафус немного отдаляет меня от себя, но лишь для того, чтобы протянуть мне бокал.

— Выпей, это успокоительное. Тебе будет лучше, — он подносит бокал к моим губам, и я жадно пью, не отпуская его рубашку. Я боюсь.

— Вот и всё, — Серафус, мягко улыбнувшись мне, ставит бокал на пол. — Что ты видел, Кан?

— Откуда вы знаете, что я что-то видел? — Шепчу я.

— Обычно, подобное происходит в самом начале пути развития Оракулов и тёмных магов. Первое видение всегда сопровождается болью. Оно происходит внезапно, когда эмоции существа на пике и какая-то из энергий ухватилась за то, что скрыто от остальных. Но никто из них во время видения так себя не вёл. Они затихают, словно спят, а потом открывают глаза и всё.

Теперь мне понятнее, что это было. Но всё равно то, что я пережил было настолько реальным. Физически ощутимым.

— Но я не Оракул, — бормочу я.

— Нет, они не обладают никакими другими способностями кроме предвиденья.

— Значит, я тёмный маг? — Поднимаю взгляд на Серафуса.

— Нет, в тебе достаточно светлой магии. Чистокровные тёмные порой могут что-то предвидеть, но это очень редко. Я за свою жизнь видел лишь раз и всё, мой отец вообще никогда. Мой дядя два раза и его муж раз. Всё. Так что ты видел, Кан?

Глубоко вздохнув, я тихо и быстро пересказываю ему всё во всех красках и ощущениях. Серафус внимательно слушает меня, иногда поглаживая меня по спине, чтобы успокоить, когда меня начинает опять трясти от ужаса.

— Я ошибся...да, думаю, ошибся, — хмурится Серафус. — Видения, как я и сказал, другие. Оракулы никогда не участвуют там, они лишь наблюдают. А ты ощущал всё на себе. Я могу предположить, что это твоя силы сыграла с тобой злую шутку, Кан. Вероятно, поток энергии, полный страха и негатива вырвался из тебя, отразился от меня и вернулся к тебе. Может быть, это случилось из-за моего рассказа, и ты принял его близко к сердцу. А, может быть, в тебе это копилось долгие годы и только сейчас, когда ты развиваешь свои силы, смогло вылететь из твоего тела.

— Но всё было...я чувствовал, — шепчу я, касаясь своей груди. — Я чувствовал, как мне вырывают сердце, Серафус. Я чувствовал, как они рвут мою грудную клетку и добираются до моих органов. Я захлёбывался кровью. Я чувствовал их яд...боль.

— Это не может быть видением будущего, Кан. Они другие, я знаю. Да, сначала всё похоже, но остальное нет. Я никогда с таким не сталкивался. Если только... — Серафус замолкает и поднимается с кровати.

— Если только?

— Тебя прокляли, — он поворачивает голову в мою сторону. — Кто-то навёл на тебя порчу, создал сильное мстительное заклинание против тебя.

Я издаю стон и прикрываю глаза. Вот этого мне ещё не хватало.

— Да кому я нужен?

— Не скажи, — цокает Серафус. — Причины могут быть банальными: зависть, ревность, да и просто желание усмирить или унизить, свести с ума, опозорить. Я принесу тебе настой, он очистит тебя от этой гадости и тогда понаблюдаем. Хорошо?

— Да, спасибо. И этот ужас больше не повторится? — Подавленно спрашиваю его.

— Нет. Завтра я передам тебе ещё и амулет, он защитит тебя от любого проклятья. Он будет впитывать его в себя. Так мы тоже сможем прояснить случившееся. Когда амулет будет перенасыщен этой грязью, то он расколется и энергия выйдет. Она будет иметь запах и по нему, как и магическому следу я смогу легко определить того, кто тебя так сильно невзлюбил. Всё будет хорошо, — Серафус касается кончиками ногтей моей щеки.

— Спасибо.

Серафус кивает мне и убирает руку, а затем щёлкает пальцами. Вокруг меня тут же появляется рой гаргулий. Они щебечут, трутся о моё тело и в итоге успокаиваются, каждый найдя место рядом со мной.

— Они будут ночевать рядом с тобой.

— Хм, они каждую ночь спят рядом со мной или на мне, как и на занятиях, кто-то из них точно спит на моих коленях, — хмыкаю я, нежно поглаживая каждую гаргулью.

— Маленькие предатели, — беззлобно усмехается Серафус. — Я знаю, что они облюбовали новое место рядом с тобой, но теперь у них есть задание. Они будут следить за тем, кто к тебе приближается, что происходит. И если они заметят нечто странное или учуют недоброе влияние на тебя, то немедленно доложат мне.

— Понятно. А как вы их приручили? Я слышал, что они ваши создания? — Интересуюсь я. Серафус садится на кровать и мягко улыбается.

— В детстве я был очень диким ребёнком, а также довольно опасным. Во мне было много тёмной магии, и порой я не мог её контролировать, нечаянно причиняя вред своим нянькам или слугам. Меня боялись и поэтому оставляли одного. Гаргульи были статуями в моей спальне. Они располагались по резному рисунку камина, и тогда я подумал о том, как было бы здорово, если бы они были живыми. Они и ожили прямо на моих глазах. Но видел их только я, потом разрешил отцу увидеть, как и братьям. Те, кто не обладают тёмной магией, не могут их видеть, даже с моего разрешения. Гаргульи не показываются и тёмным, пока я не дам им знак, что безопасно и они могут себя обнаружить. Они пусть и маленькие, обожают есть и спать, а ещё капризные, но они верные и у них хороший нюх. Они не раз помогали мне поймать студентов, которые планировали подменить тесты, узнать правильные ответы, отомстить мне и многое другое.

Улыбнувшись, я чешу под подбородком урчащего гаргулью.

— Они очень добрые и заботливые, — шепчу я. — Мне всегда вбивали в голову, что создания тёмной магии коварны, жестоки и опасны, как и сами тёмные. Но это абсолютно не так.

— Твой отец вбивал тебе это в голову?

Кивнув, я глубоко вздыхаю и снова киваю.

— Он ненавидит вас, — тихо решаюсь сказать. — Он так презирает всех тёмных, высмеивает их, унижает. В нём сосредоточена лютая злоба и ненависть. Отсюда я и понял, что не все светлые хорошие и не все тёмные плохие. Я видел достаточно, чтобы точно для себя решить — нет тёмной и светлой магии, есть магия и зачастую она идёт не во благо. Я до сих пор считаю несправедливым, что Мать разделила нас так категорично, ведь это и вызывает подобную неприязнь друг к другу. Но здесь... — окинув взглядом свою комнату, я мягко улыбаюсь Серафусу, — так хорошо и спокойно. Нет ни предрассудков, ни ненависти, ни злобы, ни разделений. Я бы здесь остался навечно.

— Ты можешь остаться, Кан. В тебе огромный потенциал. Ты даже можешь после завершения обучения стать преподавателем, как я, или же целителем. Аркандалия или Земля Знаний отдельное королевство. Здесь живут представители разных сил и между ними нет конфликтов. Также здесь только смешанные браки. Этим существам тоже нужен целитель или же травник, или маг.

— То есть я могу найти подработку? — Воодушевлённо спрашиваю его.

— Зачем тебе подработка, Кан? Я не слышал, чтобы Изенгард резко обеднел.

— Это его золото, а мне нужно своё.

— Зачем? — Серафус внимательно вглядывается в мои глаза. Я не хочу ему врать, но выбора у меня нет. А врать ему в глаза не могу, поэтому я опускаю взгляд на свои руки, поглаживающие гаргулий.

— Я никогда не вернусь обратно. Никогда, — шепчу я. — Добровольно не вернусь. Мне нужно золото, чтобы уехать в Брошенные земли и жить там.

Потому что там Луа и я могу понадобиться ему. Я должен найти его, как только у него всё получится. Я буду рядом с ним, я опасаюсь за своего друга. Он ведь вообще не приспособлен к жизни, и он другой. Он не похож на эльфа внутренне, он как я. И я боюсь, что ему могут причинить боль или использовать его. А ещё Изенгард...я уверен, что он просто так не отпустит своего сына, он найдёт его и отомстит, может, и тайно убьёт, а выставит это как стечение обстоятельств. Он не простит Луа подобное предательство и позор.

— В Брошенных землях очень мало магии, Кан. Там твоя сила угаснет. Там всё мёртвое для нас. Там живут люди, и они до сих пор крайне настороженно относятся к тем, кто туда переезжает. Обычно, там скрываются преступники.

Сглотнув, я дёргаю головой.

— Мне всё равно, — резко отвечаю я, бросив взгляд на Серафуса. — Я ни за что не вернусь обратно. Никогда. Если вернусь, то мёртвым и никак иначе. Я лучше умру, чем встречусь снова с ним.

— Кан...

— Я устал, — обрываю Серафуса и ложусь в постель. — Простите, я очень устал. Я хочу спать.

— Да, конечно. Я вернусь сюда, чтобы оставить тебе целебное зелье и амулет.

— Спасибо, Серафус, доброй ночи.

Я закрываю глаза и делаю вид, что и правда мне хочется спать. Услышав шумный вздох Серафуса, от которого явно не ускользнуло то, что я не захотел обсуждать этот вопрос, я жмурюсь сильнее и ненавижу себя за то, что не могу сказать ему правду. А так бы хотелось быть честным с ним. Но это опасно. Да, я доверяю Серафусу, но я доверяю только свои тайны, а часть из них касается Луа. Его я не могу подвергнуть опасности.