Теперь я приходил в бар «Румб» каждый день как на работу и даже подумывал о том, чтобы устроиться туда официантом. Идея, конечно, была глупая и даже уже само ее наличие в моей голове было неправильным. Я в жизни никогда не работал. Зачем тратить остаток своей жизни на двенадцатичасовую работу, а я мог устроиться только на такую, если бы очень повезло, то на десятичасовую, уставать до потери пульса и ничего не делать, кроме того, чтобы каждый день призывать смерть немного поторопиться? Я решил, что просто ничего не буду делать и на покой уйду без морщин и складок на лице. Более того, у меня никогда не возникало мысли о том, что я хочу работать или кем-то хочу быть. После окончания школы родители на меня не давили, как это было с Хантером, дали мне выбор, и сколько бы я не стремился к свободе всю свою жизнь, когда она оказалась прямо передо мной, я растерялся. Я был плох в баскетболе, готовке, любви и много в чем еще, этот список бесконечен, но особенно плох, почетное первое место, я был во всем, что касалось выбора. Иногда сидя в кафе, я долго не мог выбрать что заказать, пялился на меню, а в голове мартышки били в барабаны, и чаще всего, когда раздраженный официант подходил уже в десятый раз, я брал первое на что в тот момент падал мой взгляд, состроив умное лицо уверенного человека. Это была моя любимая маска. В итоге, это что-то оказывалось совершенно невкусным и невероятно дорогим. Что уж говорить о выборе жизненного пути, особенно когда где-то недалеко бродит смерть.

Но сейчас у меня возникло сильное желание поработать именно там. Кто бы мог подумать, что я найду себя спустя столько лет в маленьком прокуренном баре, да еще и официантом у милых, но все-таки пьянчуг.

Я приходил обычно часов в шесть вечера и сидел до десяти, бар работал круглосуточно, но после четвертого стакана кофе мне становилось плохо, да и Поли работала только до десяти, поэтому я ждал, пока она закончит свою смену, садил ее в такси, а сам шел пешком домой. И так было изо дня в день на протяжении уже двух недель. И каждый день я надеялся, что эта стабильность, за которой я гнался всю жизнь, наконец рухнет, падет у ног Виолы. Но за все это время она так ни разу и не пришла.

Две недели – столько времени нужно, чтобы стать чуть ли не лучшим другом для каждого завсегдатая этого заведения. Я познакомился с огромным количеством людей и впервые для меня это было не в тягость. Это были хорошие люди со своими слабостями и страхами, которые, как и я нашли свое пристанище здесь.

За мной закрепился стул у стойки, который никто не занимал, и я впервые знал, где мое место, как бы глупо и странно это не звучало.

Но больше всего меня тянуло не просто к этому бару и не к людям, которые всегда рады меня видеть, хоть я до сих пор и не понимал почему, не к атмосфере спокойствия и безопасности, хотя эти чувства и бар казалось бы были совершенно несовместимы, а к барменше Поли. На пути в бар, с каждым шагом, который приближал меня к ней, я становился счастливее и был невероятно взволнован как маленький мальчик.

Мы много говорили, но большую часть времени просто сидели друг напротив друга, она вытирала стаканы, а я смотрел на ее сосредоточенное лицо, пряди волос волной спадали на ее прекрасные запретные глаза, создавая некую занавеску, отделяющую их от этого мира и от меня в том числе. После девяти вечера людей неизменно становилось много, заглядывали чужаки и просто заблудшие души, она бегала от одного посетителя к другому, всегда была вежлива и тактична, и я не мог оторвать глаз от этих ее забегов на короткие дистанции по маленькому людному помещению. Официантки постоянно сменялись, их не устраивало...всё. Поэтому Поли часто приходилось работать за троих, а то и за пятерых человек. Справлялась она мастерски. Пару раз забредали чудики, в такие моменты она смотрела на меня и улыбалась, а после говорила – «Еще один твой брат» или «Как ты думаешь, он достоин моей коллекции?».

Я начал ловить себя на очень пугающей мысли. Она мне ужасно нравится. Это сильное чувство пугало меня и сбивало с толку. Как же глупо было влюбиться сейчас, когда мне осталось так мало! Но больше всего я чувствовал себя виноватым. Образ Виолы, некогда такой четкий и яркий начал угасать, постепенно, я и сам этого не заметил, пока однажды, лежа ночью в кровати не сразу смог выстроить ее фигуру у себя в голове. Она исчезала, каждый день понемногу деталь за деталью забывалась. Мне срочно нужно было ее увидеть, пока она окончательно не выветрилась из головы.

Сегодня был особенный день. Я хотел пригласить Поли на свидание и уже предвкушал, как она скажет – «Свидание? Кто так сейчас говорит! Ну ты даешь». Когда она смущалась, ее уши багровели, и она, зная об этом, вытаскивала карандаш, который чудесным образом держал в пучке ее густые непослушные волосы, они падали на уши и глаза, и она пряталась. Очень удобная вещь – волосы, мне бы тоже не помешали длинные патлы, хотя каждый раз, когда я представлял себя в таком виде, мне становилось смешно.

Я как обычно зашел, обласканный звуком уже полюбившихся колокольчиков висевших над дверью и плюхнулся на свой стул. Я, наконец, оседлал этого вертлявого зверя, и еще даже ни разу не упал с него. Поли не было на месте, видимо ее позвали на кухню, один из поваров заболел и она со своими скудными способностями в кулинарии, помогала как могла. Казалось, она умеет все. Или хотя бы притворяется, и даже это выходит у нее на высшем уровне.

- Ну что Костюм, может сегодня?

Каждый день один из знакомых посетителей встречает меня этой фразой, а остальные подхватывают его слова одобрительными возгласами. Сегодня эта роль досталась Хавьеру, уже не молодому, а старым его назвать язык не поворачивался, очень уж хорошо сохранился для своего достопочтенного возраста, и хотя бы уже это заслуживало уважения, завсегдатаю бара. Иногда казалось, что он здесь живет, когда бы я ни приходил он всегда был на своём месте за большим столом в самом углу этого маленького помещения. Он был первым, с кем я близко познакомился. Хавьер был рад каждому посетителю и каждого приглашал за свой стол как старого друга. Запасшись несколькими бокалами темного пива, он рассказывал, порой совершенно невероятные, байки из своей жизни хотели того люди или нет.

«Может сегодня?» - эта фраза стала локальной шуткой. Таким образом, меня пытались споить. Я пил только кофе, пиво не вызывало у меня никакого восторга и стадным чувством я давно уже не страдал, но этот факт все не давал покоя моим новоиспеченным знакомым. Какие только уловки они не использовали поначалу, кружка пива символизировала для них сплоченность, братство, а я все еще был непосвящённым в это священное таинство. Я мог бы уже давно поддаться настойчивым призывам, плюнуть на гордость, но меня это на самом деле забавляло.

- Нет, Хавьер, сегодня не тот день.

- Ну, Костюм, расстраиваешь старика.

Кличка Костюм прилипла ко мне почти сразу. Поначалу меня это обижало и стесняло, но потом, когда я понял, что это просто кличка, даже более удобная, чем собственное имя, я успокоился. В школе у меня никогда не было кличек, кто бы мог подумать, что появится вне ее стен. В такие моменты я сразу вспоминал Очки.

Поли появилась спустя минут двадцать после моего прихода и встретила меня своей обычной фразой.

- Опять ты? – на лбу ее сверкали капельки пота, растрепанные волосы прилипали к лицу, но она была неизменно прекрасна. Есть такие люди, чтобы они не делали, работали в поте лица или словно в рекламе медленно и красиво вылезали из бассейна, остаются невероятно прекрасными.

- Опять я, - не скрывая улыбки, ответил я. – Я скоро из-за тебя алкоголиком стану.

- Так ты же не пьешь!

- Судя по всему этот день не за горами.

Пока она протирала полки со спиртным, я не мог отвести взгляда от ее хрупкой фигуры. Мне хотелось ее накормить. Я ничего о ней не знал. Ни где она живет, ни с кем, ни чем занимается в свободное от работы время, что любит, а что нет. Каждый раз, когда я начинал ее расспрашивать, она отшучивалась, а потом злилась. И никак я не мог пробить эту броню, ни уговорами, ни угрозами, ни шутками, на нее ничего не действовало. Иногда у нее был такой взгляд, будто она хочет мне рассказать что-то очень важное и просто не может найти правильные слова и вот, сейчас, она мне все выложит, в такие моменты я не двигался, порой мне казалось, что я даже не дышу, боюсь спугнуть кучку слов, которые медленно группируются в предложения в ее голове, но этот момент все не наступал. Все, что мне оставалось делать - это ждать, призвав все терпение, которое только есть в моем хилом теле. Иногда мне казалось, что у нее есть такая же страшная тайна, как и у меня, и я знаю как тяжело рассказать подобное кому-то, ведь когда скажешь вслух, это становится реальностью.

- У тебя что-то в волосах застряло, - сказал я, указав на карандаш в ее волосах.

- Ха-ха, очень смешно. Не знала что ты у нас еще и комик, - однако, несмотря на язвительный тон, она засмеялась. Отвратительный смех, но как же мне хотелось слушать его вечно.

- Нет, правда, зачем ты носишь в волосах карандаш? Я видел как однажды ты чуть не заколола посетителя.

- Поэтому и ношу. На всякий случай. Карандаш – вещь универсальная во всех отношениях, - она ни на секунду не останавливалась, как только она закончила протирать полки, она принялась писать что-то в бумагах, которые всегда лежали у кассы. – На самом деле, никогда не знаешь когда придет вдохновение, всегда нужно быть наготове. Тут как на войне, чуть зазеваешься и ты уже проиграл.

- Ты что-то пишешь? – я никогда не слышал о ее увлечениях, затаив дыхание я надеялся, что она приоткроет хотя бы эту завесу.

- Рисую, - немного задумавшись, сказала она. Взгляд ее поменялся, она стала серьезнее и поглядывала на меня как будто с опаской.

- Хорошо получается? – глупый был вопрос, я понял это еще до того как его задал, но ничего другого не приходило в мою голову.

- Дурак! Мне-то откуда знать! – после этих слов, вздернув, словно избалованный ребенок, свой маленький носик, она быстро скрылась в дверях кухни. Она была непредсказуема и мне это ужасно нравилось.

Время летело, как и всегда очень быстро. Посидев с Хавьером и компанией еще троих мужчин разных возрастов в диапазоне от двадцати до шестидесяти лет, на разницу в возрасте здесь никто не обращал внимания, я снова вернулся к стойке. Пока я курсировал от одного места к другому, смена Поли подходила к концу, а это значило, что мне нужно было уже решить, как пригласить ее на свидание.

Я представлял себе все так – она обрадуется и, конечно, согласится, мы пойдем ко мне, по дороге считая звезды, я специально выучил несколько созвездий, чтобы произвести на нее впечатление, мой холодильник впервые за несколько месяцев был полон продуктов, я бы приготовил что-нибудь простенькое прямо на ее глазах и получил бы за это дополнительные баллы. Я даже прикупил пару бутылок вина, не знал, что она пьет поэтому взял разные сорта. Я переживал, что она сочтет меня алкоголиком, поэтому в холодильнике оставил только одну бутылку, а остальные убрал на балкон, словно подмога, спрятавшаяся в кустах, они был готовы и ждали своего часа. Только вот планы и ожидания имеют свойство расходится с реальностью, порой даже слишком.

Ближе к десяти подошел сменщик Поли. Посетители бара всегда встречают его радостными возгласами и не отпускают его, пока он не поздоровается и не поговорит с каждым из них. Этот молодой парень, еще только выпустившийся из школы, был очень приятным и жизнерадостным, сразу видно, душа компании, но Поли он уступал во всем, в его движениях, когда он разливал напитки, не было той грации и легкости какие были у нее. Я и сам пару раз с ним общался. В самую нашу первую встречу, я сразу спросил, как же его сюда занесло и главное зачем, этот вопрос я задавал каждому сидящему в этом зале, понемногу составляя некую статистику. Почти никто не мог дать однозначный ответ, включая и его. Марк был из обеспеченной семьи, учился в кулинарной школе и в деньгах, по его словам, не нуждался, поэтому, когда он сообщил матери о новом месте работы, она была, мягко говоря, удивлена.

- Я просто как-то шел, ни о чем не думал и меня неожиданно, как будто позвал чей-то голос. Хоть я и живу неподалеку и тысячу раз проходил этой дорогой, этого бара никогда не замечал, а тут вдруг как будто прозрел. Иными словами, просто однажды зашел и также просто остался. Странно, да? – вот что он мне ответил и ответ его меня вполне устроил, хотя бы просто потому что почти все отвечали точно также.

Один только Хавьер, не задумавшись ни на секунду, сказал мне: «Мне было скучно», но из тысячи таких же, да еще и получше чем этот, баров, он выбрал именно его, для того чтобы развеять свою тоску. Здесь явно происходила какая-то чертовщина.

Марк, обойдя каждого, прошел на кухню. Я ждал возвращения Поли. В повседневной жизни она одевалась простенько, но мне нравилось. Темные тона в одежде хорошо контрастировали с ее красными волосами. В основном она носила брюки и рубашки, за то недолгое время, что я ее знаю, я увидел их больше десяти. А на шее висел золотой кулон на тоненькой цепочке, она снимала его во время работы, он был в форме сердца, но не того, что украшает, порой даже чересчур, открытки на день Святого Валентина, а самого настоящего, живого, наверное, в тот момент, когда я увидел его, понял, что влюбился окончательно и бесповоротно. И сколько бы я не уговаривал держать себя в руках, сколько бы ни пытался контролировать чувства, опыт все-таки был приличный, я больше не мог сопротивляться. Это чувство было сильнее любой силы воли и уж тем более причуд Судьбы.

Она подошла ко мне, когда мы с Хавьером обсуждали причудливый интерьер бара.

- Я сам только недавно узнал его историю. Знаешь, пока один юнец не подошел ко мне и не спросил, почему морская тематика граничит с Диким Западом, он еще так смешно сказал – «Это что какая-то метафора? Что этим хотел сказать дизайнер? Здесь явно спрятан глубокий смысл, свежий взгляд», я и не замечал ничего. Мне глубоко плевать, висят ли на стенах картины, плакаты с голыми женщинами и вот штурвал, когда я пью пиво и говорю по душам. Ты представляешь, ни разу не замечал эту бандуру, а ведь она занимает почти всю стену! – Хавьер указал на штурвал и немного задумался. – Как вообще можно обращать внимание на такие мелочи, когда вокруг разбросаны более важные вещи, великие творения, которые никто и никогда не сможет повторить или запечатлеть – человеческие судьбы?!

- Может тебе просто пора носить очки? – сказал один из мужчин, сидевших с нами за одним столом, остальные же поддержали его, надо сказать уместное замечание, и рассмеялись.

- Может ты и прав. С возрастом система ценностей меняется. Зрение совсем стало ни к черту, но еще никогда я не видел мир так четко, - сказал Хавьер, тяжело вздохнул и сделал еще один глоток пива. Он выпивал не больше шести кружек, он сам так говорил, а на столе стояло уже четыре пустых стакана.

-Так в чем же смысл? В чем задумка?

- Ты меня невнимательно слушаешь, сынок. В том то и дело, что ее нет. Все куда проще, чем кажется на первый взгляд, это только мы пытаемся все усложнить, ищем какой-то смысл во всем. Когда решение задачи слишком простое, мы не радуемся тому, что получилось ее решить, не возникает даже мысли о том, что вот оно, решение, нет, ищем подвох, ищем ошибку. Человеческая природа, - Хавьер сделал еще один глоток, не отрывая глаз от штурвала. – А на самом деле все предельно просто. У этого бара было два хозяина, а усугубляло и без того тяжёлую ситуацию то, что они были еще и парой. Один с ума сходил по пиратам, фетиш у него такой был, кому что, как говорится, а другой в свое время насмотрелся вестернов. Ну и вы сами видите. Они так и не смогли договориться. Чуть не разбежались. Я-то сам их не застал, это мне нынешний хозяин рассказывал. Столько лет ругались, чуть не до драк и никто не хотел уступать, а решение было на поверхности – любовь куда важнее бессмысленных разногласий. Продали бар и уехали из города. Теперь ругаются уже в другом месте и по другим мелочам, но зато друг с другом, а не с кем-то другим. Ругань – дело приставучее. Один раз попробуешь, привыкнешь и уже никогда от этой заразы не избавишься.

- Ты сегодня чересчур разговорчив, Хавьер, - Поли подошла совсем неслышно и положила свои руки мне на плечи, от неожиданности я чуть не подпрыгнул.

Хавьер лишь пожал плечами и продолжил разглядывать штурвал, от которого его так бесцеремонно отвлекла Поли. Сегодня на ней была новая рубашка.

Мы вышли из бара, свежий ветерок сразу подхватил ее волосы, словно собака долго не видевшая своего хозяина. Наконец, можно было глубоко вздохнуть, иногда ничего не нужно кроме глотка свежего воздуха. Она вязла в руки телефон для того, чтобы вызвать такси, от неожиданности, еще чуть-чуть и момент будет утерян, я выхватил из ее рук телефон, чем не на шутку ее напугал. Что уж говорить я и сам испугался.

- Ты чего? – выпалила Поли, хватаясь за сердце. Нет, сердце у нее не болело, всего лишь милая привычка.

- Я хотел пригласить тебя на свидание! – я потерял контроль над своим голосом и по какой-то причине кричал.

- Отобрав у меня телефон?! – на это было нечего возразить. – Да уж, меня так еще никто не приглашал. Свидание? Так еще кто-то говорит? Коннор, ты... - я закрыл глаза в ожидании слова-ножа, которое проткнет мое и без того искалеченное сердце. Раны, которые наносят слова, сказанные любимым человеком, затягиваются дольше любых других. Сумасшедший, дурак, больной, это еще самые приятные представители из тех, что мне говорили. Я слышал эти слова тысячу раз, в том числе и от себя самого. – Невероятный.

- Что? – голос нашелся, потерялся дар речи.

- Я схожу с тобой на свидание, - она, наконец, расслабилась, лицо преобразилось легкой смущенной улыбкой, а рука, которая покоилась у нее на груди, неожиданно медленно потянулась ко мне, но остановилась на полпути, словно ее кто-то одернул. – Завтра?

- Завтра? – я так хотел, чтобы это случилось сегодня, но обратил внимание на то, с какой частотой поднималась и опускалась ее грудь, она очень нервничала, дыхание – единственное, что ее выдавало, лицо всегда было невозмутимым. Нужно будет взять пару мастер-классов. – Давай завтра. Только...я ничего не продумал.

- Я все тебе напишу, ладно? Номер у меня твой есть.

- Откуда? – я точно помню, что не давал ей свой номер, для меня это слишком важное и большое событие, чтобы не запомнить.

- Я же бармен. Ты не представляешь каким количеством информации мы располагаем. Впору идти в спецслужбы, - она рассмеялась. Поли была одним из тех людей, которые без стеснения смеются над своими собственными шутками. Мне это ужасно нравилось. - Теперь можешь отдавать мне мой телефон, ни к чему держать его в заложниках.

Она вызвала такси, оно приехало быстро, даже чересчур, я не успел поговорить даже с самим собой, и она уехала, а я так и остался стоять не в силах оторвать взгляда от уносящейся в ночь машины, которой повезло сегодня куда больше чем мне, потому что на заднем сидении сидела Поли.