Далее в моем списке стояла школа. Я не испытывал к ней теплых чувств, да и никогда не ненавидел. Для меня это было просто здание, с которым мы не сошлись характерами, были просто хорошими знакомыми, как те, с которыми ты поздороваешься при встрече на улице, но не остановишься, чтобы спросить как дела. Особых эмоций у меня это место не вызывало.

Серое, невзрачное здание, больше похожее на старую больницу, все также встречало прохожих уже выцветшей на огромном полотне надписью «Добро пожаловать». Я на самом деле не представлял зачем иду сюда, но что-то меня тянуло именно в это место. Как в компьютерной игре-бродилке, не знаешь, зачем идешь, но такова уж программа. Летом мне это место нравилось куда больше, чем в любое другое время года, здесь было пустынно, учителя, забившись в более менее проветриваемые комнаты, горбатились над бумагами.

Казалось и не прошло всех этих лет, все было абсолютно так же, как и в тот день, когда я в последний раз окинул взглядом фойе и ушел. Вот только я немного изменился и стены грязно-голубого цвета уже не узнавали меня. Побродив по знакомым коридорам, заглянув в кафетерий и спортзал, я направился в свой старый кабинет, в надежде, что он открыт.

На лестнице снова нахлынули воспоминания о нашей с ней последней встрече. Я словно видел эту сцену со стороны и четко слышал каждое произнесенное слово. Я не помню номера своего телефона, постоянно забываю адрес и даже год своего рождения, но эта сцена не хочет выветриваться из моей головы. Я лишний раз удивляюсь способностям человеческой памяти.

В коридоре, рядом с нашей дверью, у самого окна все еще стоит цветок. Чья бы ни была идея поставить его сюда, это было самое глупое решение в жизни этого человека. Я сам лично по чистой случайности ронял его пару тройку раз, и таких неуклюжих детей в нашей школе было больше сотни. Я до сих пор удивляюсь, как он еще жив. Он словно являлся примером стойкости и силы, которым нужно поучиться людям, да и мне самому.

Подойдя к двери кабинета, я со всей силы дернул ручку, совершенно не надеясь на то, что она открыта. Но я ошибался, дверь распахнулась и я чуть не упал от неожиданности и тяжести, меня просто откинуло назад. Быстро оклемавшись от такого поворота событий, я с напуганным и как обычно непонимающим лицом заглянул внутрь. За столом сидела женщина и так же смотрела на меня. Немая сцена порядком затянулась. Казалось, что все остановилось и время и сама Земля, лишь мы с ней были сбоем в системе Вселенной, изредка моргая и дыша. И лишь спустя какое-то время, наверное, нескольких секунд, которые казались вечностью, а может и минут, я не мог сказать точно, я начал что-то улавливать. Где-то в душном кабинете спряталась моя мысль, и ждала, пока я ее найду. Но я всегда был плох в игре в прятки.

- Коннор? – женщина неожиданно встала и осторожно, будто я опасный зверь, начала ко мне приближаться.

Я вгляделся в пухлое милое личико женщины. На ее лице лежала некая знакомая тень, и не сразу до меня дошло, что это была моя учительница. Словно неудачный фоторобот, я сопоставил два изображения, сходство было неоспоримо, те же живые красивые глаза и маленький аккуратный нос и улыбка, которую не спутаешь, однако я все еще не мог поверить, что это она.

На самом деле мне никогда не приходила в голову даже мысль о том, что она может постареть, кто угодно, но не она. Одета была скромно, я бы даже сказал невзрачно, на ногах босоножки без какого-либо намека на подъем, я ни разу за столько лет не видел, чтобы она была не на каблуках, как-то она призналась, что комплексует из-за маленького роста, неусмеримый водопад волос высох, спадая коротким хвостиком на затылке. Но она была все также красива, я бы даже сказал, она стала еще привлекательнее на мой вкус. И я вспомнил свою бабушку.

Сквозь фотографии в семейном альбоме, словно кадры из фильма, один сплошной сериал длинною в жизнь, я видел, как она стареет. Одни одежды сменяются на другие, волосы каждый раз другого цвета, она так стеснялась своей седины, считала ее врагом, но это было не так, поняла она это позже, в конце альбома, отрастив волосы до середины спины, она гордо демонстрировала свой серебряный трофей за прожитые годы, но все та же улыбка, не постаревшая ни на год, никогда не слезала с ее лица. Тогда я усвоил один урок: не нужно бояться стареть, но стареть нужно правильно – с гордо поднятой головой и горящим внутри таким живым и молодым сердцем. И что еще важнее, не уронить, пронести сквозь года такую хрупкую искреннюю детскую улыбку. И мне было жаль, что познать этого на себе у меня так и не получится.

И женщина, которая стояла сейчас передо мной, казалось, старела именно так, мое беспокойство сразу улетучилось, я был рад, только вот немного сделалось грустно.

Не говоря ни слова, я подошел и обнял ее как в тот последний день, когда я плакал у нее на плече, а она меня успокаивала. И объятия ее ничуть не изменились, такие же тёплые и приятные, способные укрыть от всех невзгод, словно большие крылья птицы. Это были совершенно другие объятия, нежели с Джеком или с матерью в часы наших редких с ней встреч. Я чувствовал тепло тела красивой и притягательной женщины, которая когда-то будоражила мой разум, и руки, чьих прикосновений я жаждал долгими одинокими ночами. Все то, чего я так и не познал за все свои прожитые годы.

И неожиданно для нее и меня самого, откуда ни возьмись, потекли слезы. Я четко осознал, что мне осталось недолго и впервые от этой мысли мне стало тошно. С ее увядающей молодостью утекало и мое отведенное время в песочных часах жизни. Я ощущал каждую падающую на дно небытия крупинку, которую нельзя было поймать и положить обратно на свое место, ведь ее место было именно в этой черной дыре. И хотя я снова, как и в тот день семь лет назад, плакал у нее на плече, я уже не был тем мальчиком, а за этой дверью меня не ждала Виола и бежать мне уже было некуда, и мой преследователь изменился в лице, это были уже не любимые люди, без оглядки я бежал столько лет, заметая следы за собой, теперь это лишь один человек, я сам, от него никогда и ни за что я не смогу убежать.

На ее столе были небрежно разбросаны бумажки с таблицами и тетрадки. Она усадила меня за стол, сама села напротив и мы разговорились. Она рассказывала о своей жизни – вышла замуж, родила ребенка, в следующем месяце поедет с семьёй на море, впервые за свою жизнь выберется из родного города. Вернулась в школу только в этом году. Подумывала уйти насовсем, посвятить себя дочке, которая появилась на этот свет не без осложнений. А потом поняла, что не может так жить. Быть учителем – это ее призвание, улыбнувшись, она сказала, что убедилась сегодня в этом еще раз, таких потерянных детей как я так много, их нужно успокоить, нужно им помочь. Она жила так же, как одевалась, просто, но со вкусом, а главное так, как нравилось ей самой, несмотря на мнение окружающих.

- Я постарела, да? – неожиданно она спросила меня, прямо посреди разговора о намеченном отпуске.

- Немного, - я не стал врать.

- Ну наконец-то! Хоть ты мне сказал правду, - она рассмеялась.– На встрече выпускников, я задавала этот вопрос каждому, но мне так никто и не сказал правду.

- Просто ваш образ, молодой, такой красотки-учительницы навсегда остался в памяти. Кто-то не любит отпускать прошлое, кто-то просто не умеет. И уж тем более никто не любит вспоминать о том, что молодость не бесконечна. И вы тому наглядный пример.

- Так разве же это плохо? – вдруг воскликнула она. – Видишь эти синяки под глазами? Это у меня дочка болела. Иммунитет сильный, в последний раз уж не припомню, когда она болела, а тут где-то простудилась. Намучалась я с ней, несколько ночей не спала. Зато теперь она знает, что я всегда рядом, всегда помогу. А синяки, они пройдут. А эти морщины и складки на лице? Так это от смеха. Где-то тут и ваша заслуга есть. С детьми никогда не бывает скучно. А красота? Цена ей грош, когда рядом нет любимого человека. В платье или в грязной от детского питания футболке, мой муж постоянно говорит мне, как я красива. Потому что он действительно это знает. А все остальное не так уж и важно. Прожитые годы это не такая уж и большая цена за настоящее счастье.

Она все продолжала говорить, вспоминать прошлое и рассуждать о будущем, совершенно не боясь ни того, ни другого. Я восхищался каждым произнесенным ею словом. Я забыл о том, зачем приехал сюда, забыл о времени, а главное забыл об удушающем чувстве тревоги, которое не покидало меня столько дней. И только спустя полчаса до меня словно, наконец, долетело эхо.

- Вы были на встрече выпускников? – пришлось ее перебить.

- Конечно, - она резко, даже не договорив последнее слово, переключилась с одной темы на другую. Реакция опытной учительницы. – Но вот тебя там не было.

- Вы видели Виолу?

- Ее не было на встрече. Но я ее видела.

Она ее видела. Она жива. Мое сердце будто снова начало биться и почувствовал такое облегчение.

- Где? – мой нервный вид ее забеспокоил, я видел это по ее лицу.

- У школы, - она смотрела на меня, не отводя глаз, пытаясь понять, чем вызвана такая реакция. Если бы я был собакой, то мой хвост из-за чрезмерного виляния давно бы уже отвалился. – Она стояла на парковке и нервно поглядывала в сторону школьных дверей. Настоящая красавица. Я если честно ее не узнала, просто прошла мимо. Мало ли кто может стоять на школьной парковке. А вот она меня окликнула. И взглянув на нее поближе, я поняла, что она не изменилась вовсе. Можно побриться налысо, скинуть полкило и набрать, постареть, но вот с душой все обстоит сложнее. Все такая же вежливая кроткая девочка.

- В солнцезащитных очках?

- Так вот чего не хватало! – она неожиданно очень громко и резко хлопнула по столу правой рукой и мне словно вместе с этим хлопком на пару секунд откинуло назад в прошлое. Эта ее привычка была чуть ли не самым большим ее недостатком, при том очень небезопасным. Однажды после такого ее внезапного взрыва, так это называлось в классной среде, один мальчик, ни имени, ни даже лица я не помню, подгадал не самое удачное время для чертежа, взял в руки циркуль и, дернувшись от неожиданности, воткнул себе в руку. Вот дырку от иглы и персональный фонтан крови я запомнил хорошо. – А я все думала, что же не так. Очков не было.

- Что было дальше? О чем вы говорили?

- Я торопилась, нужно было помочь с подготовкой зала, как обычно, все в последний момент. Но она выглядела веселой и, я бы даже сказала, воодушевленной. Виола для меня всегда была загадкой. За свою практику какие только орешки не колола, фигурально выражаясь, и с ней пыталась, и так и эдак, ни в какую, только потом уже поняла, что она-то орешком не была. Камень. Или алмаз. Это уже время покажет, но порода точно совсем иная. Я пыталась затащить ее внутрь, но она так и не зашла. Все такая же свободолюбивая кошка, не заставишь делать того чего она не хочет. Как будто ждала кого-то. Может, Джека...Может, тебя. Кто знает.

- Меня? – ее ответ меня озадачил. К чему бы ей ждать меня?

- Она бы не пришла просто так. Только ради чего-то. Точнее кого-то. И я не исключаю, что этим кем-то мог бы быть и ты.

- Но...почему?

- Коннор, дорогой. Ты всегда был таким невнимательным. Да и ладно на уроках, не так уж это и важно, но быть невнимательным в жизни очень опасно. Можно попасть под машину, например. Но есть и опасность иного рода – упустить свой жизненный поворот и заблудиться, или не заметить человека, который бы изменил твою жизнь. И то, и то приведет к страшным последствиям. Отрывай иногда глаза от пола, там ты ничего не найдешь, все самое важное, оно вокруг. Смотри иногда по сторонам.

- Что вы...

Меня перебил телефонный звонок. Посмотрев на дисплей телефона, Учительница расплылась в широкой улыбке, видимо звонил муж. Я посмотрел на часы, время уже было семь. Не дожидаясь пока она закончит свой разговор, я поблагодарил ее, еще раз обнял и поспешно вышел из кабинета.

Особенностью этого района был отнюдь не красивый ландшафт или милые маленькие домики и даже не самое высокое дерево в городе, а тот факт, что после захода солнца район будто вымирал. По улицам ходили лишь подозрительные личности, когда улицы пустынны и в ночи крадётся кто-то один, это всегда странно, кажется, что даже вон та старушка замышляет что-то недоброе. А в последний свой визит сюда, я узнал еще одну вещь – под покровом ночи отсюда практически невозможно уехать. Такси просто не приезжает, тогда я прождал около двух часов и побежденный обстоятельствами остался на ночь в родительском доме. Повторения мне бы не хотелось.

Но я так ничего и не узнал о Виоле. Ни телефона, ни адреса, лишь то, что несколько месяцев назад она была жива, а умереть не так уж и долго, данные устарели. И куда идти дальше я не знал. Наивно полагал, что найду ее в одном из этих мест и больше ничего не планировал. Возвращаться домой с пустыми руками не хотелось, если вернусь, то снова закину это дело в долгий ящик, но идти больше было некуда. Заходить к родителям я не хотел, но делать было нечего.

Я брел не спеша по постепенно пустеющим улицам. Люди торопились домой – к семье, к домашним любимцам, к любимым передачам, кого-то даже дома ждала работа и куча недоделанных дел. А меня никто не ждал, и торопиться было некуда.

Дорога до родительского дома заняла около получаса. И все это время в моей голове горело сомнение, очень сильное пламя. Я хотел повернуть назад, убежать, спрятаться где-нибудь за школой, где детьми мы играли в прятки, пока курили старшеклассники, уверенные, что никто об этом не знает.

В последний раз я виделся с Матерью около года назад. Мы созваниваемся раз в неделю и этого вполне достаточно для поддержания хоть и тонких, но все-таки крепких семейных уз. Меня бы могли назвать плохим сыном, но не меня одного устраивает такой вид коммуникации, она тоже, скажем так, не против. Если задашь лишний вопрос, услышишь лишний ответ, и эта совершенно ненужная информация так и останется сидеть в твоей голове, словно дальний родственник, а ведь именно ненужная информация по сравнению со своими более полезными и нужными собратьями способна жить чуть ли не несколько лет и того больше, так и с нашими отношениями, лишнее проведенное вместе время, лишь засоряет наши жизни: ненужными улыбками, нелепыми воспоминаниями и переизбытком внимания. Как-то в детстве я принял слишком много витаминов, очень уж красивые были пилюли, разноцветные, переливающиеся, словно в них ни что иное как магия, и мне было также плохо как обычно бывает если я пересижу у родителей в гостях. Всего даже самого хорошего должно быть понемногу, иногда даже передозировка счастьем может привести к печальным последствиям. Это правило не касается разве что только денег.

Что я любил в нашем доме, так это крыльцо. Самое обыкновенное деревянное, одна ступенька всегда скрипит, одна как-то сломалась под навесом одного из наших дядюшек по отцовской линии, впоследствии Отец его уверял, что он тут не причём, просто ступени старые, сгнили, их давно пора было менять, а благодаря ему теперь уж точно, и все верили моему Отцу, соглашались, но мы-то с ним знали, что дело было как раз таки в весе братца и его склонности при подъеме по лестнице подпрыгивать, ведь накануне я случайно поджег эту ступеньку и нам пришлось ее менять, да так чтобы Мать не узнала. Каждый раз, когда я смотрел на эту ступеньку, третью снизу, мне становилось легко и весело, лишь недавно я перестал смеяться над этими воспоминаниями.

Я знал, что так быстро не попаду домой. Придется постоять на крыльце добрых десять минут, а то и больше, постукивая в дверь с небольшим интервалом. Я бы мог позвонить, мол, открывайте я стою тут на пороге, но таким образом я бы увеличил свое пребывание в доме. Даже десять лишних минут там кажутся вечностью, а если добавить вечность к другой вечности, то получается очень долго.

Я слышал, как периодически за дверью кто-то суетится, а потом услышал совершенно незнакомый звук тяжелых чужих шагов. Я снова почувствовал запах инопланетного заговора против меня. Что если прямо сейчас они стоят там за дверью, а наготове у них лазерные пушки, а в гостиной, там, где обычно стоял мамин журнальный столик, которым никто никогда не пользовался просто потому, что она запрещала, он был антикварным, очень дорогим и служил больше как предмет декора нежели как предмет мебели, домочадцы даже не смотрели на него лишний раз и уж тем более не дышали рядом, расположился стол, скальпели и та самая ужасная лампа, которая бьет в лицо отвратительным белым светом. Ведь все может быть. Как это бывает обычно в фильмах, человек, в основном неудачники или бедняки, что в принципе позиционируется в обществе как одно и то же, живет и не знает, что на самом деле в его жилах течет королевская кровь, он наследник престола или же, в малобюджетных фильмах, просто наследник большого состояния, и вот его жизнь переворачивается с ног на голову, он доказывает всем, что чего-то стоит и вообще очень даже хороший человек. По первому пункту я подхожу, но в моем фильме оказывается, что все это время я был прав насчет судьбоносного предсказания, которое снизошло на меня еще в раннем возрасте, а вообще я обладатель сверхмозга, который просто необходим внеземным цивилизациям. При таком раскладе я даже сам лягу на стол без сопротивлений и лишних вопросов.

На улице уже почти стемнело, еще были видны верхушки домиков располагавшихся неподалеку, но на этом видимость заканчивалась. День убегал также стремительно, впопыхах, оставив все как было, как мои шансы узнать сегодня хоть что-то о Виоле и мое желание продолжать стучать в эту закрытую дверь, втроем они взялись за руки и без оглядки кинулись за горизонт. Теперь, в потемках, уже я был одним из тех подозрительных типов, которых граждане района обходят стороной.