Утром мародеры прорвали оборону колонии. На границах не смолкала стрельба, слышались взрывы, и улицы поселения опустели. Дома-дворцы закрыли окна и двери пуленепробиваемыми пластинами. Семьи прятались по оборудованным подвалам. Это не первое нападение, и богачи планировали пережить его так же, как предыдущие.

Дверь содрогнулась от удара. Отец семейства, быстро сообразив, что мародеры не случайно выбрали именно этот особняк, согнал всех в подземный бункер. Как всегда не вовремя потерялась нерадивая дочь, то ли по глупости не успев присоединиться к семье, то ли намеренно оставшись на поверхности. Раздался грохот — входная дверь слетела с петель. У отца не осталось выбора, кроме как закрыть бункер изнутри.

Куски древесины и металла разнесло по темной комнате, и в зал хлынул яркий солнечный свет. Черноволосая девушка с рваной прической — тот самый протестующий «урод» в семье — оставалась стоять напротив. Две женские фигуры вошли в дом. Одна из них, ведьма, тут же зажала девушку в магические тиски. Не удержав равновесие, пленница больно ударилась коленями о мрамор и зашипела.

За непрошеными гостьями вошел мужчина, задержав взгляд позади, чтобы проверить, нет ли за ними хвоста. Он выглядел спокойно на контрасте с женщинами, готовыми в любую минуту стрелять и раскидываться заклинаниями. Женщина с серебристыми волосами, вооруженная автоматом, подозвала мужчину.

— У нее слишком самоуверенная рожа, — она с предупреждением косилась на связанную девушку.

Он понимающе кивнул и, подойдя ближе к пленнице, присел на корточки напротив нее. Идеально выглаженные рубашка с брюками, сверху накинута пыльная грубая куртка и порядком заросшее лицо. Глаза заинтересованные, но готовые в любой момент блеснуть безумием — ими обладали лишь маги, наслаждающиеся собственной репутацией злодеев и с удовольствием поддерживающие ее редкими, но громкими случаями кровавой резни. К счастью для черноволосой девушки, она имела опыт укрощения подобных существ.

— Знаешь, зачем я здесь? — глухо спросил маг.

Кивок — с ее стороны было бы глупо игнорировать слухи о нем. Мужчину называли Профессором за странный для мародера вид, сначала с насмешкой, затем со страхом. Он искал редкие книжки, которые отец черноволосой за огромные деньги продавал клиентам. Девушка ждала мага, а потому не испытывала ни капли страха. Несмотря на истории о его безжалостности, она видела, что с ним можно иметь дело.

— Камеры вырубите, — прошептала она, слегка наклоняясь к магу.

Он, наконец, понял, что имела в виду женщина — черноволосая говорила с ним на равных, даже оставаясь связанной и безоружной, и это внушало уважение. Она контролировала ситуацию. Мужчина оглядел углы комнаты и насчитал две черных камеры под потолком. Взмах руки — и они с тихим треском задымились.

— А теперь отпустите меня.

Улыбка проскользнула по небритому лицу мага, пока он изучал самонадеянную собеседницу. Нетрудно было догадаться, что перед ним та, от кого и поступила информация о хранящемся в доме товаре. Он сделал ведьме жест, и невидимые путы ослабились. Черноволосая девушка встала и проследовала к лестнице.

Высокие лакированные двери вели в длинную библиотеку, с пола до потолка уставленную дорогими бумажными книгами. На столе в дальнем углу лежала коробка, к которой девушка и вела мага. Без лишних слов она сняла крышку и начала вытаскивать содержимое, демонстрируя, что взрывчатых веществ в посылке нет.

Мужчина взял в руки ветхий талмуд и зажег сгусток света в темном помещении. Надев очки, он пролистал содержимое — бесценная рукопись, созданная в единственном экземпляре неизвестной ведьмой. За эти знания маг готов был убить. Собственно, этим он и занимался последний год.

— Мне нужен список клиентов твоего отца, — мужчина снял очки.

— Мне нужна плата.

Девушка с завидной невозмутимостью начала складывать книги обратно. Маг жестом предложил ее собственную жизнь в качестве оплаты, на что она уверенно покачала головой.

— Жизни недостаточно? — удивился он.

— Не-а.

Ее самонадеянность заставила мага рассмеяться.

— Скоро здесь будет столько охраны, что даже вы не выберетесь, — продолжала девушка. — Забирайте свое старье. Остальное обсудим снаружи.

Шаги ее тяжелых подошв направились к выходу, вызывая громкое эхо. Ведьма держалась рядом, чтобы пленница не устроила им неприятный сюрприз. Маг последовал за ними, жестом подозвав вторую мародерку с длинными серебристыми волосами. Позади него в нескольких сантиметрах над землей волоклась тяжелая коробка.

Группа вышла в настоящую кровавую баню. Мужчина еще раз оглядел тела охранников, увечья которых представлялись в неприкрытых деталях под полуденным солнцем, и усмехнулся — небольшой плюс к устрашающей репутации.

***

Перед Домиником открывался вид на небольшой лагерь из двух палаток и пары раскладных стульев вокруг костра. Они устроились совсем недалеко от города, в отличие от мародеров, имевших собственные планы на поселение. Их скрывали горы камней и стройматериалов, много лет назад вывезенных загород, когда улицы приводили в порядок после бомбардировки. Маг устроился на небольшой горке из хлама и полузастывшего бетона. Лицо выражало неприятную задумчивость. В левой руке тлела сигарета, правой он щелкал крышкой зажигалки.

Доминик почувствовал на спине тяжелую ладонь. Силеста села рядом. Проследив за его взглядом, она тоже принялась наблюдать за спутницами. Индира склонилась над пленницей, комфортно устроившейся на раскладном кресле около кострища. Наклоненная голова, улыбка сквозь опущенные веки, наточенный клычок, прикусывающий губу. Их носы почти соприкасались. С камней разговор оставался неразличим, но, видимо, и для собеседниц он не имел значения.

— Вот и закончилась моя большая чистая любовь, — усмехнулся маг, наблюдая за поведением Индиры.

— Чистая, — повторила Силеста. — Только если ты про чистоту крови.

— Ну да, а ты о чем? — он потушил окурок о камень и обернулся к подруге.

Она подвила смешок.

— Расист хренов.

Издалека эхом отдавалась перестрелка.

Никого не смущала близость военных действий, даже самого Доминика. В прошлой жизни они тщательно прятались, и любой сломанный подошвой сучок мог стоить жизни, теперь же его окружали существа, для которых ни другие, ни они сами не имели ценности. Прекращение твоего существования, раз и навсегда, было вопросом меткости противника или твоей неосторожности, но по большой части все же — случая.

От Силесты буквально исходили волны уверенности в своей неуязвимости — это резко противоречило тому, что ощущала первая нечисть на протяжении того страшного года; тому, к чему привык маг. Впрочем, он быстро впитывал все, чем жили его новые «друзья» и сам не замечал, насколько умело мимикрировал.

— Мне все равно никогда не нравился ее раздвоенный язык.

Доминик не придал значения концу первых более-менее длительных отношений в новой жизни. Он не испытал ни грусти, ни облегчения — событие было настолько мелким, что даже пыль на ботинках заслуживала больше внимания.

Маг достал книгу из коробки, которую теперь везде волочил за собой.

«Неизвестный язык, — подумал он, в очередной раз пролистав страницы, — придется расшифровывать».

— Никогда не понимала смысла в этих штуках.

— В книгах? — Доминик бросил на фею удивленный взгляд. — А ты, кстати, прочитала хоть одну?

— А нахрена?

Маг посчитал замечание справедливым, учитывая образ жизни мародеров.

— А читать и писать хоть умеешь? — его не удивило бы незнание мародеров в таких элементарных вещах: еще тогда, в той жизни, на кладбище он встречал взрослых и при том совершенно необразованных существ — в век бесплатных школ и интернета.

Она фыркнула. Доминик решил идти до конца и вытащил из кармана брюк совсем маленький носитель, чтобы протянуть Силесте. Она закатила глаза, но все же набрала на экране свое имя.

— Силеста? — переспросил маг. — Через «и»? Нет такого имени. Есть Селеста, от латинского слова caelestis.

Доминик с добродушной насмешкой покачал головой.

— Иди в жопу, умник, — она ткнула его локтем в бок.

Маг пообещал себе называть подругу исключительно Силестой в записях. Он лелеял мысль, как спустя много лет посмотрит на выражение ее лица, когда она поймет, что ее безграмотность увековечена.

Фея начала рассказывать о планах на следующую вылазку. Она все еще разрабатывала план крупной осады укрепленного города. Доминик не собирался участвовать в нападении, что, впрочем, не помешало ему дать пару дельных советов. Маг искренне хотел помочь Силесте получить те ресурсы, которыми от рождения обладали одни, и которых была лишена она. Он видел в этом сходство со своей историей.

В прошлой жизни Доминик занимал сторону официальных «злодеев», он прекрасно понимал, что толкает существ на такой выбор. Он знал, какую ненависть испытывают мародеры, родившиеся на пустырях, к цивилизованным существам, живущим в комфорте за высокой стеной и посылающим охотников за их головами. Так же жили и люди почти двести лет назад: закрывали глаза на геноцид нечеловеческих видов; пялились в мониторы, пока военные и добровольцы вырезали толпы существ. В Доминике начала подниматься волна ненависти, и он тряхнул головой, отгоняя воспоминания.

— У тебя снова пропали крылья, — маг давно собирался завести этот разговор.

— Да неужели? — Силеста хотела звучать саркастично, но у нее плохо получалось держать лицо.

Очередное исчезновение способностей било по самолюбию и, главное, самочувствию. Феи не привыкли к тяжести, которую существа без эссенции испытывают каждую секунду своего существования. Они просто не созданы для нее.

— Тебе нужно еще раз сдать анализы, чтобы убедиться...

— Твои блядские врачи ничего мне не скажут, — перебила женщина.

— Нет. Доктор сказал кое-что очень важное, — невозмутимо продолжал настаивать маг. — Теперь мы знаем, что проблема не в образе жизни, а в интоксикации, которая, очевидно, то появляется, то исчезает. Я на протяжении года следил, от чего это зависит, и...

Доминик снова обратился к носителю и открыл список наблюдений.

— Каждый раз крылья пропадали в разных местах, в окружении разного оборудования, далеко не всегда климат был токсичен, и почти никогда мы не заходили в зону отчуждения. Единственное, что объединяет все случаи, когда ты теряла способности...

Доминик остановился. Силеста нетерпеливо взглянула на мага.

— Ты ведь не пользуешься барьерной контрацепцией? — неожиданно спросил он.

Вопрос ввел фею в недоумение.

— Ей никто не пользуется в наше время. Ты про таблетки слышал? Только не говори, что не принимаешь их, иначе осчастливишь... эту... — она качнула головой в сторону ведьмы. — Она-то вряд ли об этом заботится. А все эти «чехлы для членов» сейчас даже найти негде.

— Это я заметил, — кивнул Доминик. — Понимаешь, оборотни с вампирами — грязные виды. Они передают мутацию как болезнь, и для магических, чистых видов, как мы с тобой, это может быть смертельно. Их слюна, пот, вообще любые телесные жидкости для нас ядовиты, — Силеста на удивление внимательно его слушала. — Так вот, судя по моим наблюдениям, твои силы исчезают, то есть, твой организм отравляется каждый раз, когда мы делаем вылазки с мародерами Шейна.

— С моими мародерами, — поправила женщина. — Я принимаю все важные решения. Хочешь сказать, у меня пропадают крылья из-за ебли с оборотнем?

Маг кивнул. Силеста смерила его долгим взглядом.

— Ну и похуй, — она спрыгнула с груды камней. Доминик в замешательстве окликнул ее, но она уже перешла в режим полного игнорирования.

***

Коробка грохнулась на стол. Доминик от досады сжал кулак — он не планировал так шуметь ночью. Скинув грязную куртку на пол, маг зажег свет и устроился за небольшим столиком в своей спальне. Он выложил книги и пролистал каждую, чтобы иметь представление, что именно оказалось в его руках. Надев очки, маг открыл ближайший к нему потрепанный том и положил рядом носитель для записи важных мыслей. Ему не терпелось детально изучить находки, а потому он забыл о сне даже после долгой дороги.

Скрипнула дверь, и Доминик отвлекся от чтения. На пороге стояла маленькая фигурка с растрепанными темными локонами. Она потирала глаза. Узнав мага, девочка с удивлением вдохнула, как делают только дети, и подбежала к нему, чтобы обнять. Последняя вылазка заняла больше времени, чем Доминик ожидал, а потому он не появлялся в доме Кастанцо уже очень долго. Маг потрепал девчонку по голове.

— А что ты делаешь? — шепотом спросила она, бесцеремонно забираясь Доминику на колени и заглядывая в книги.

Дочь Рино и Арианны росла в большом доме, огражденном от тягот мира. Она напоминала принцессу, живущую в замке посреди разрушенного королевства, и Доминику хотелось верить, что ей никогда не придется столкнуться с реальностью. Добрая, избалованная лаской девочка, привыкнув к постоянному присутствию мага в доме, начала воспринимать его как личного плюшевого медведя и часто капризничала при нем.

Доминик же почему-то не мог ни в чем ей отказать: хоть он бывал жестким и отстраненным с подростками, но в общении с детьми вся строгость куда-то исчезала. Он умел их развлекать, в отличие от Рино, рано повзрослевшего и искренне не понимающего концепцию игры. Со временем Беатриче начала доверять магу свои глупые секреты от родителей, видимо, совсем перестав воспринимать его как представителя взрослого мира.

Ее отца это, тем не менее, совсем не волновало, при этом он настолько не понимал, что делать с собственным ребенком, что однажды обратился к Доминику с просьбой объяснить, чего Беа от него хочет и как ему реагировать. Ответ же о том, что не нужно лишний раз ничего выдумывать, лишь искренне интересоваться тем, что рассказывает дочь, стали для него откровением.

Пусть все члены семьи Кастанцо жили в одном небольшом городе, в одном доме, и виделись каждый день, отец все равно почти не принимал участие в жизни Беа.

— Тебе будет скучно, — ответил маг пониженным голосом.

— Неправда.

Доминик смерил ее демонстративно испытующим взглядом и начал читать.

— Мне скучно, — сказала Беа, стоило ему произнести слово, и довольно захихикала, теребя отросшую щетину мага.

— Ты разбойница, — притворно возмутился Доминик, убирая детские руки от лица. — Сиди тихо. Шевельнешься — защекочу до смерти. Итак, обоснование невозможности портальной телепортации. По отношению к любой магической метаспособности необходимо выяснить три аспекта: действует ли она посредством магнитных полей? Связана ли она с телепатическими особенностями каждого отдельного вида? На каком именно этапе использования способности задействуется магическая энергия?

Доминик читал на протяжении получаса, полностью погрузившись в труд и не заметив, что девочка все время не двигалась.

— Иными словами, телепортация это не разрыв пространства-времени, а полное расщепление, растворение в условной «магической материи» и сотворение себя заново из нее же. Хм... Но это, дорогая моя, только гипотеза.

Наконец оторвавшись от желтых страниц рукописи, маг увидел, что Беа давно сопит на его руках, свесив голову на грудь. Он осторожно поднял ее с помощью магии, чтобы девочка не тряслась от неосторожных шагов, и отнес в детскую комнату.

Доминик вернулся к себе и достал носитель информации, чтобы сделать очередную запись:

«3 марта 2209 года.

Первое. В этот раз у меня на руках оказались несколько монографий о телепортации, печатях и истории магических сообществ, остальные рукописи — типичная для подобных книг компиляция бессвязных сведений о магии от редких в наши дни теоретиков.

Итого все мои находки приближаются количеством к двадцати, что с высоты прошедшего года кажется невероятно малым.

Для меня удивительно то, насколько не ценятся подобные вещи: книги не оцифрованы, а если и существуют в электронном виде, то в Сети их не найти, это запрещено наряду с химическим или биологическим оружием. Да, одни лишь знания! Ассоциация человечества, которая номинально правит Землей, обозвала все это «боевой магией», «черной магией» и запретила для широкого распространения даже там, где колдовать разрешено. В странах же, где за колдовство преследуют, подобные бесценные рукописи сжигают самым кощунственным образом.

Казалось бы, прошло почти два века, а нас до сих пор притесняют! Как жить в этом мире, где все решают чертовы люди? Ох, лучше не начинать, иначе мои записи превратятся в поток матерщины.

Второе. Рино помогает мне разобраться с прошлым, но результатов мало. Все надеюсь отыскать в книгах ответ на вопрос, может ли маг умереть и возродиться, но об этом, естественно, нигде ни слова. Постепенно привыкаю к воспоминаниям. Есть странное ощущение, что я — то, кем был тогда, в старом мире. Словно мои поступки в настоящем менее важны и в меньшей степени определяют меня. Если оторвать прошлую жизнь, ничего не останется. Разве что почти тридцатилетний лоб с мозгами подростка, который помогает отморозкам сеять хаос только потому что это весело.

Третье. Силеста ожидаемо плохо среагировала на новости о причинах дептероза, было бы глупо надеяться на другое.

Вообще, у меня сложное к ней отношение. Прекрасно понимаю, что моя симпатия к ней иррациональна и строится на том, что она была первым увиденным мной существом после пробуждения, и на красивом, на мой взгляд, северном лице (у нее должны быть скандинавские корни). Нет, я понимаю, что она далеко не психопатка, особенно по сравнению со своим суженым, но любой благоразумный человек посоветовал бы мне держаться подальше, тем более что и без нее мне помогает выжить Рино.

Ясно смотрю на ситуацию и не питаю иллюзий по поводу правоты мародеров в этом бесконечном конфликте. Но рядом с ними жизнь начинает нести меня сама, и все встает на свои места, становится понятным и прозрачным. Этого очень не хватает, когда мир вокруг представляет собой хаотично разбросанные осколки цивилизации.

К слову, третье. Что я знаю о мире.

Хорошая новость в том, что далеко не вся планета выглядит, как пустырь, и далеко не все государства распались. Такая участь настигла, в основном, западную Европу из-за того, что экономика не вытянула войн и экологических бедствий. Плохая же новость в том, что я нахожусь в самом опасном месте Земли, до сих пор плохо понимая карту зон отчуждения, заброшенных городов. Территории постоянно переходят то мародерам, то охотникам. За этим сложно уследить.

Наконец разобрался с политической системой новой Земли. Выше я уже упоминал Ассоциацию человечества — это не просто международный, а всемирный (в масштабах планеты, конечно) орган власти у людей.

Вместе с ним существует вампирское правительство — три «Создателя», то есть три первых вампира, от которых якобы произошли все остальные. Им по двести с лишним лет! Самое удивительное, что все и правда верят, что в начале вампиров во всем мире было трое. Я лично помню, что их было полно, но тогда они боялись солнца и прятались по темным углам. Современные же вампиры спокойно разгуливают в жаркий безоблачный день, а учитывая, что все они по цепочке «обращений» восходят к трем Прародителям, я не могу объяснить это иначе как естественным отбором.

Зовут наших героев, если не ошибаюсь, Соломон, Донна и Амос. Вот так, без фамилий. Вампиры Соломона, по всеобщему мнению, сильны, Донны — владеют небольшими сверхъестественными способностями вроде гипноза. Амос же — отдельная тема. Его «линию» продолжать запрещено во многих цивилизованных странах, поскольку его вампиры отличаются жестокостью и неуправляемой тягой к насилию.

Честно говоря, все стереотипы вокруг первых двух Создателей, визуальные маркеры (например, все, что касается Соломона должно быть белым, Донны — черным, видимо, чтобы подчеркнуть ее цвет кожи), пристальное внимание к ним в желтой прессе — все это напоминает личный бренд. Ниже идут какие-то кланы, ордены, своя церковь, но я до конца не разобрался, как все это соотносится.

Наконец, у ведьм есть система Советов или в народе — ковенов, со Всемирным Советом во главе. Так что, в отличие от вампиров, наши органы коллегиальны. Не знаю, хорошо это или плохо. Но вот что неприятно — ведьминское правительство не имеет практически никакой власти на пустырях. Отсюда можно достучаться, наверное, только до вампиров, поэтому их и не трогают. А вот к нам и феям относятся как хотят, все это регулирует разве что закон «победит сильнейший».

К слову о феях. Раньше у них были собственные Советы, потом все это слилось в одну систему, а теперь они окончательно исчезли, но зато власть нашего правительства распространяется и на фей. На мой взгляд, это удобно в плане бюрократической экономии. Я все еще хочу выяснить внутреннюю структуру наших органов, но информация достаточно разрозненна.

У других видов собственной власти просто нет. Как они защищаются в случае конфликтов — для меня загадка.

Ах да, есть уровень выше, который называют межгалактическим. Как оказалось, в прошлом веке потомки освоили космос, и планету покинули умнейшие и богатейшие люди, закрыв для Земли выход дальше орбиты, оборвав почти всю связь и запретив высокие технологии. Время от времени на родную планету летают «комиссии», чтобы пресечь контрабанду инопланетных материалов и прочего, и на этом наши отношения с чем-то огромным и неясным, называемым Технократической Республикой, заканчиваются. Что это такое, здесь никто не знает: поговаривают, что в космических масштабах Земля — это свалка и черный рынок».

Доминик потянул цепочку под лампой, и свет погас. Он еще долго не выходил из-за стола, наблюдая, как по темной улице прогуливается новоиспеченный дозорный.