Стефан

Засовываю руки в карманы своей куртки и невольно морщусь, от резкого порыва ветра. Уже заметно потемнело, и вокруг зажигаются фонари, но я все равно упрямо не двигаюсь со своего места, не спеша в какое-нибудь теплое местечко. Прямо сейчас я должен находиться здесь, именно здесь. Ведь прямо сейчас я жду человека, которого понятия не имею, как называть. Поддаюсь вперед, сидя на заледеневшей лавочке, и повернув голову, всматриваюсь в большие часы на переделанном маяке. Большая стрелка ползет вверх как-то слишком медленно, но все-таки доходит до цифры двенадцать, и наступает время нашей встречи. Обычно Трой никогда не опаздывает. И сейчас, судя по всему, никаких исключений.

- Привет. Прости, давно ждешь? – говорит знакомый голос, и я оборачиваюсь в его сторону. Трой подходит ко мне, замедляя шаг, и тормозит в метре от лавочки, на которой сижу я. Смотрю на него несколько секунд, а после мотаю головой и отвечаю:

- Нет. Несколько минут. Я только что сюда приехал.

Трой не отвечает, молча изучая меня, а после подходит и садится рядом, плечом к плечу. Он устремляет свой взгляд вперед, на залив, рассматривая блики на темнеющей, темно-синей воде. И сидя сейчас вот так, рядом, наедине друг с другом, я никак не могу понять, что испытываю. Меня пробирает какое-то странное чувство, и я понятия не имею, что с этим делать. А что чувствует Трой, о чем он думает, остается только гадать. Тридцатое декабря, наша первая встреча после рождества, и, скорее всего, одна из последних. Что будет с нами после того, как мы разойдемся в разные стороны, я не знаю. Но то, что нам жизненно необходимо поговорить – это точно. Но как говорить, когда ты понятия не имеешь, что сказать? И Трой, наверняка чувствуя мое смятение, говорит первым.

- Я был удивлен, что ты позвал меня именно сюда. Почему это место, Стефан?

Вздрагиваю, поворачиваю голову, и рассматриваю набережную перед собой. Милый прибрежный район, с кучей баров, магазинов и новых, дорогих домов, в одном из которых живет Трой. Почему именно это место? Все очень просто. Глубоко вдыхаю, выдыхаю, и наконец-то отвечаю:

- Знаешь, когда я обдумывал все то, что произошло со мной за последние несколько дней, я кое-что вспомнил. Тот случай, когда я в первый и последний раз видел, как ты плакал, Трой. Ты это помнишь?

Трой медлит, будто бы пытаясь вспомнить, о чем я говорю, но твердость его голоса подсказывает мне, что он никогда этого и не забывал.

- Помню.

- В тот вечер ты сразу показался мне странным. Мы кутили в баре неподалеку, говорили и смеялись без остановки, но ты был слишком отстраненным. Просто заливал в себя егермейстера и по большей части отмалчивался. Ты настолько сильно напился, что мне пришлось тащить тебя домой. И примерно на этом месте, после моего вопроса, что с тобой происходит, ты остановился и осел. Я думал, что тебе стало плохо, но когда я присел рядом с тобой и, заглянув в твое лицо, то ощутил прилив шока. Ты плакал, обхватывая свою голову руками, и шептал сквозь стиснутые зубы всего одну фразу. Я ей не нужен. Это все, что ты тогда сказал. Все, что я услышал. На следующий день, когда я попытался расспросить тебя об этом, ты просто отшутился, так толком ничего и не объяснив. Хоть я и волновался, но решил оставить тебя в покое, и просто понаблюдать за тобой со стороны. Тогда я решил, что какая-то дамочка дала тебе отворот поворот, но даже не задался вопросом, какая? А сейчас, я спрошу у тебя прямо. Тогда ты говорил о Селин?

Вновь короткий, но резкий порыв ветра, но на этот раз я даже не вздрагиваю. Напряженно ожидаю ответа, хотя внешне кажусь спокойным и собранным. Знал бы Трой, как сильно стучит мое сердце, и как оцепенело я жду его ответа. Знал бы Трой, как я хочу получить всю правду, что от меня скрывали три долгих года. Но я уверен, что он и так это прекрасно понимает.

- Да, это была Селин, - выдыхает он, и я поджимаю губы. Ответ на этот вопрос был слишком очевиден, но мне нужно было услышать это от него. Больше никаких недомолвок и вранья. На этот раз только правда. Какой бы она ни была.

- Почему? – шепчу я, сжимая руки в кулаки, в карманах своей куртки, - Почему это вообще случилось?

Боковым зрением я замечаю, что Трой поворачивается в мою сторону, смотрит на меня несколько секунд, но не получив ответного взгляда, вновь отворачивается. Я уверен, сейчас нам обоим трудно говорить. Мы никогда не сможем в полной мере понять чувства друг друга. Как бы мы этого не желали. Но поделиться ими, поделиться мыслями, воспоминаниями, болью и раскаяньем, стремится каждый из нас.

- Я познакомился с Селин в баре, за несколько дней до начала учебы. В ту же ночь мы с ней переспали. Она сбежала из моей квартиры раньше, чем я проснулся, хотя уже ночью я понимал, что не хочу ее отпускать. Я искал ее, но так и не смог найти. До самого начала учебы. Я увидел ее в коридорах нашего университета. Тогда она подошла к тебе с точно такой же улыбочкой, какую дарила и мне. Вы говорили, оба улыбались, и наверняка флиртовали друг с другом. А мне было дико забавно за этим наблюдать. Не успел я и глазом моргнуть, как мы с тобой начали общаться. Еще мгновение, и вы встречаетесь с Селин. Еще немного времени, и она вновь рядом со мной. А там, совсем немного, и она опять в моей постели. Тогда между вами произошла мелкая ссора, которую даже ссорой не назвать. Какая-то ерунда, о которой я и не вспомню. Селин пришла ко мне, жаловаться на это, и я предложил ей единственный толковый вариант. Расстаться с тобой, если ей так плохо. Однако она нашла решение получше. Почему бы не выпускать свой гнев в моей постели? Признаю, в тот момент мне было совершенно плевать на нашу с тобой дружбу. В тот момент ее между нами еще даже не было. Однако мне было не плевать на девушку, что каждый раз, когда ей становилось плохо, бежала ко мне, а не к своему парню. Я считал себя значимым, особенным в ее жизни. И слишком поздно понял, что это не так. Слишком поздно я понял, что пропал, попавшись в сети манипулирования и одержимости. Я хотел ею обладать, она же хотела меня использовать. И только один из нас получил все что хотел.

Трой прерывается, и я поворачиваю голову в его сторону, рассматривая профиль своего когда-то лучшего друга. Сейчас рядом со мной сидит незнакомец, который постепенно раскрывает передо мной каждый из своих темных секретов. Секретов, которые принесли мне боль и разочарование. Как бы я не пытался от этого избавиться. Набрав в легкие морозного воздуха, плотнее закутавшись в теплую куртку, Трой продолжил свой болезненный монолог:

- В ту ночь, когда ты узнал о нас, я, честно говоря, испытал облегчение. Я хотел, чтобы ты все узнал, хотел, чтобы между нами не было никакого вранья. Ты не выслушал меня, не захотел слушать. Ты сорвался, сел в машину, и попал в аварию. Селин делала вид, что сходила с ума. Боже, какой же это бред. Ей было плевать, что с тобой будет. Ей было не плевать на то, что будет с ней. Она боялась, что кто-нибудь узнает о том, что между нами было. Она дежурила у твоей постели днями и ночами, пытаясь быть первой, кого ты увидишь, когда проснешься. Даже тогда она думала только о том, как будет объясняться перед тобой, как только ты выйдешь из комы. И как же ее разрывало от радости, что ты ничего не помнишь. Она улыбалась и чуть ли не плакала, понимая, что ты все забыл. А я впервые задумался о том, что у нее надо мной слишком много власти. Я был расстроен из-за аварии, был зол из-за того, что все это случилось, и сходил с ума из-за того, что ты все забыл. Тогда я думал о том, что у меня мог бы быть шанс, чтобы быть рядом с Селин, но она отмахнулась от меня. В который раз. Но когда появилась Миа..

Вздрагиваю от упоминания этого имени и сжимаю челюсть с такой силой, что слышу тихий хруст. Однако Трой вновь говорит, чуть тише, чем до этого. И я понятия не имею, почему.

- Когда появилась Миа, я вновь ощутил прилив надежды. Я видел, как вы смотрите друг на друга, и надеялся, что рано или поздно между вами что-то будет. Я думал, что ты вот-вот расстанешься с Селин, и я вовремя подставлю ей плечо. До тех пор, пока она не обнимет меня, крепко-крепко, и не решит остаться со мной навсегда. Но я был слишком глуп, чтобы понимать, что в сердце Селин нет и крошечного места для меня. Я не был ей нужен, в отличие от тебя. Забавно, ведь именно она попросила меня отвлечь на себя Мию. Я думал развлечься, всего несколько встреч, немного внимания, и эта наивная швейцарская овечка падет к моим ногам. Бог мой, ты можешь в это поверить? – усмехается Трой, пряча улыбку за воротником своей куртки, - Я думал, что развлекусь немного с зеленой первокурсницей, а все случилось с точностью наоборот. Мие хватило всего капли своего внимания, подаренного мне, и я влюбился в нее в одно мгновение. Сначала я, правда, пытался это отрицать. Сначала я действительно думал о том, что делаю это ради Селин. Но именно Миа убедила меня в том, что все это – полнейший бред. Именно Миа заставила меня поверить в то, что я заслуживаю чего-то большего, чем боли и тех крох радости от мнимых отношений с конченной манипуляторшой. Я не мог сообразить, что это не любовь, больше трех лет. А Миа поняла это за долю секунды. Одна ее фраза, всего несколько слов, и я будто упал в ледяную воду. А когда вынырнул, Миа протягивала мне свои руки. И я взялся за них. Прости, это звучит слишком дерьмово, но я влюбился в девушку, которая была влюблена в тебя. Я совершил ту же ошибку, что и раньше. Но насчет этого раза, насчет Мии, у меня нет никаких сожалений, кроме одного. Я так и не смог заполучить ее любовь. Как бы я не старался.

- Ты ведь понимаешь, что во всем этом дерьме виноват только ты? Ты сам, Трой. Не Селин, не Миа, ни я. Только ты, - цежу я сквозь стиснутые зубы.

- Понимаю. Слишком хорошо понимаю. И я готов это принять. Каждое последствие своих поступков, слов, мыслей. Сегодняшний вечер я провожу с тобой. И даже если это последний наш разговор, я рад, что сейчас мы вместе. Я действительно этому рад.

Короткое затишье, и мои мысли, что так лихорадочно мечутся в сознании. Но разве можно спокойно думать обо всем, что я только что услышал? Каждое слово Троя высекается в моих воспоминаниях болью осознания и потери. Между нами трескается огромная стена, которая раньше была невидимой. И возводится новая, стальная, которую мы вряд-ли сможем преодолеть.

- Наверное, сейчас я скажу что-то ужасное, но когда я увидел вас с Селин вместе, на рождество, я испытал облегчение. Просто нереальное облегчение. Мне было абсолютно плевать на то, что сделала она. Наши с ней отношения затянулись до той самой точки, когда человек становится тебе совершенно безразличен. Мне было плевать, что сделала она. Но было не плевать на то, с кем она это сделала. Я испытал такой яркий прилив разочарования и боли от предательства своего друга, что вряд-ли когда-либо смогу в полной мере описать его. В ту ночь я гнал по трассе, Миа спала рядом, на сиденье, и все это время я думал. Думал о том, что произошло. Думал о тебе, о твоих словах, о твоем признании. За все то время я практически не вспоминал Селин. Я сходил с ума от осознания, что потерял одного из самых важных людей в своей жизни. Я потерял друга, и даже не уверен, был ли ты им. Что скажешь, Трой? Кем я был для тебя все это время?

- Если я скажу, что я действительно был твоим другом, ты поверишь мне? – спрашивает в ответ Трой, заглядывая в мое лицо.

И я, встретившись с ним взглядом, спокойно и четко отвечаю:

- Нет.

Взгляд Троя блекнет, он горько усмехается, и, подняв голову вверх, всматривается в затянутое тучами небо. Наше молчание, то и дело, вспыхивающее между нами, говорит гораздо больше, чем многие пустые слова, что можно было бы сказать. Но боль от потери, растущая со скоростью света, вынуждает говорить вновь, лишь бы не чувствовать ее давящего груза.

- Я не знаю, что будет дальше. Не знаю, сможем ли мы простить друг друга. Однако двигаться дальше без всей правды было просто невозможным. И если ты хочешь сказать мне что-нибудь еще, то самое время сделать это, - говорю я, поворачиваясь к Трою. Он опускает голову, смотрит на меня, и без запинки, без промедления, выдыхает:

- Если сможешь, когда-нибудь в будущем, далеком или нет, то я прошу только об одном. Прости меня.

Поджимаю губы, не разрывая связь наших взглядов еще немного. Ведь я знаю, что как только это произойдет, между нами сломается очередная преграда и вырастет новая, гораздо более крепкая. Прикусываю щеку изнутри, и коротко киваю. Я не знаю, что мне ему сказать. Ведь я сам все еще не понимаю, что между нами будет дальше. Я не могу назвать свои чувства по отношению к Трою ненавистью. Я вообще не могу подобрать хоть что-то, как можно это назвать. И я не могу взять на себя ответственность за человека, который, как ни крути, меня предал.

Поднимаюсь, вставая на ноги, и переводя взгляд вперед, на почерневший в ночи залив. Вокруг ходят люди, горят тысячи огней, и рядом со мной встает парень, который когда-то протянул мне крепкую руку дружбы. И все для того, чтобы спустя время сломать ее. Резко и больно. Так, как это не должно было быть. Так, как мы оба этого не хотели.

- Не переживай, я больше не буду мешать тебе, Мие, и кому-либо еще. Надеюсь, что Селин поступит точно так же, - говорит Трой, покачиваясь с пятки на носок.

- Понятия не имею, что будет делать Селин. Она даже не захотела со мной говорить, - фыркаю я, вспоминая, как потратил весь вчерашний день на возможность достучаться до этой девушки. На Рождество она не хотела меня отпускать, а сейчас даже не захотела поставить точку между нами. И в этом поступке, в этой мелочности и злобе, вся Селин.

- Надеюсь, что ей хватит мозгов хотя бы раз в жизни поступить правильно, - усмехается Трой, и я чувствую, как оставшаяся часть напряжения между нами рушится.

Мы стоим рядом друг с другом еще довольно долго, смотря вдаль, на быстро чернеющий горизонт и остатки света, ныряющие под воду. Холод пробирает до костей, боль от неизбежной потери давит на сердце, но я улыбаюсь, чувствуя, что вместе с ней приходит и новая глава моей жизни. Счастье невозможно без потерь. Даже маленьких, почти незримых, почти неощутимых. И если мое счастье возможно только так, через потерю близкого друга, то так тому и быть. Но разве позже, спустя какое-то время, мы не сможешь это исправить? Я не хочу, чтобы хоть кто-нибудь из нас страдал. Не хочу, чтобы хоть кому-нибудь было больно. Но исполнить каждое свое желание просто невозможно. Однако сейчас я понимаю, что надежда никогда меня не оставит. Мне больно, ужасно больно, но улыбка все равно растекается по моему лицу. Ведь я знаю, рано или поздно, я смогу поверить в такое простое, но жизненно необходимое для меня «Я действительно был твоим другом».

Что скажешь на это, Трой? Возможно, мы сможем вновь протянуть друг другу руки, и пожать их, крепко стиснув пальцы. А, возможно, единственное, на что нас хватит, это повернуться друг к другу спиной и двигаться в разные стороны, в разные жизни, не связанные друг с другом. Мое недоверие к тебе и твое стремление к искуплению. И если бы я был внимателен к парню, стоящему рядом со мной, в этот самый момент, то смог бы заметить, что в его глазах столько же режущей боли, что и в моих. Ведь из нас двоих я единственный, кто ощутил не только вкус потери, но и счастья. Девушка, которую я люблю всем своим сердцем и душой, выбрала меня. А Трой, который подарил ей все свои чувства, и решил разрушить свою жизнь только ради нее, упал вниз, на остатки своей тлеющей счастливой жизни. Он остался один, и разве можно винить в этом хоть кого-то, кроме него самого? Но даже если это действительно так, даже если я чувствую тот же груз предательства и обиды, мне все равно, как бы то ни было, ужасно больно за своего, когда-то близкого, друга. Холод, мигающая сотнями огней набережная, и два парня, дружба которых никогда не сгорит до конца. И даже если сейчас она всего лишь жалко тлеет, когда-нибудь может подуть резкий ветер перемен, который в один миг распалит яркий пожар. Ведь именно так все и будет. Только так. И никак иначе.