Стефан

- Прекрати дергаться. Ты прекрасно выглядишь, - улыбаюсь я, протягивая Мие руку. Она стоит возле моей машины, из которой только что вышла, и нервно поправляет свои и без того идеально уложенные локоны.

- Ну конечно! Это ведь не так! У нас было так мало времени и мы пришли без заранее заготовленного рождественского подарка! – сокрушается Миа, но все-таки протягивает мне руку и я сжимаю горячие пальцы в своих. Поворачиваюсь и медленно иду к дому своих родителей, чтобы Миа за мной успевала.

- Но мы ведь купили им подарок, что не так? – спрашиваю я, пропуская Мию вперед.

- Я могла бы захватить что-нибудь из дома! Вино, которое привезла из Швейцарии. Или, если бы было больше времени подумать..

- Все хорошо, детка, - нагло прерываю я свою девушку, резко обхватывая ее руками и прижимая к себе, - Моим родным плевать на подарки. Сейчас им почти плевать даже на меня.

- Но тогда на что же им не плевать? – тихо спрашивает Миа. Так, будто нас действительно могли услышать.

- На тебя. Все хотят посмотреть на тебя, - отвечаю я, и быстро чмокнув ее в шею, обхожу и останавливаюсь напротив, - Расслабься, ладно? Все пройдет хорошо.

Но она смотрит на меня с нескрываемым подозрением, а после, глубоко вздохнув, обреченно шепчет:

- А что если я им не понравлюсь?

Усмехаюсь, склоняя голову на бок, и говорю тихим и нежным тоном, чтобы Миа хоть немного расслабилась:

- Это самая глупая вещь, что я слышал в своей жизни. Ты просто не можешь не понравиться.

Миа всматривается в мое лицо, немного раздумывает, а после тянется ко мне за успокаивающим поцелуем. Но когда я уже почти-почти касаюсь ее губ, она отстраняется, подставляя для поцелуя щеку.

- Помада, Стефи..

- Раньше нам это не мешало, - обиженно шепчу я.

- Раньше мы были одни, - поясняет Миа.

Вздыхаю, стискиваю ее в крепких объятиях, и, развернувшись, наконец-то подвожу к двери. Я знаю, что не пройдет и пяти секунд, как мама откроет дверь. Знаю, что она уже давно в курсе, что мы приехали. И знаю, что она, скорее всего, нас уже ждет. Нажимаю звонок и успеваю досчитать до четырех, когда входная дверь распахивается. И я оказался абсолютно прав. Если бы не Миа, которая стоит так близко ко мне, мама бы постаралась задушить меня в теплых объятиях. Но на этот раз она ограничивается широкой, довольной улыбкой, и, посмотрев на нас, довольно громко говорит:

- А мы вас уже заждались! Добро пожаловать в дом семьи Фальк! Ну же, ну же, не мерзните на пороге! Сегодня на пять градусов холоднее, чем вчера!

Мама отходит в сторону, и пропускает нас в дом.

- Ну как, хорошо добрались? Ничего по дороге не приключилось?

- Нет, все прекрасно, мам, - говорю я, широко улыбаясь. Снимаю куртку Мии, свое пальто, и только избавившись от них, поворачиваюсь в сторону матери. Она улыбается, как мне кажется, еще счастливее, чем в нашу последнюю встречу, и раскинув руки в стороны, тянется вперед:

- Сынок мой, как же мы по тебе скучали, - восклицает она, и я тут же заключаю ее в крепких объятиях. Однако длятся они не долго. Ибо спустя несколько секунд мама отстраняется, и поворачивается в сторону Мии.

- Ну же, дорогой, представь мне нашу гостью. Кто эта милая леди?

Подхожу к Мие, обхватываю рукой ее тонкую талию, и чуть сжав пальцы, говорю:

- Мам, познакомься, это Миа Лайбет. Моя девушка.

- Приятно познакомиться, миссис Фальк, - протягивает Миа, смущенно улыбаясь. Она все равно дико нервничает, и я не могу винить ее за это. Ведь моя мама, в свои пятьдесят четыре, выглядит прекрасно. Даже сейчас ее волосы собраны в низкий пучок, из которого выбиваются несколько прядей. На ней приталенное изумрудное платье, и туфли на высоком каблуке. И держится она просто невероятно. Практически каждый, кто когда-либо видел мою маму, моментально приходил в немое восхищение. И Миа, на этот раз, не исключение.

- Ох, дорогая! А мне как приятно с тобой познакомиться! И о, пожалуйста, прошу, называй меня Инга! – отвечает мама, и тут же мягко обнимает Мию за плечи. Она отстраняется, но не убирает руки, и все еще касаясь пальцами тонких плеч, тихо шепчет, - На самом деле, тебя я ждала даже больше, чем этого глупца, который не подумал даже предупредить нас о своем приезде. Утешаю себя только тем, что он хотел сделать нам сюрприз.

Миа тихо хихикает, и поглядывает на меня. И, к моему огромному облегчению, я замечаю, как быстро она расслабляется.

- Ну же, прошу вас, проходите! Отец и Фьор уже в столовой!

Мама отворачивается и ведет нас по слишком знакомому для меня дому. Однако для Мии все это впервые. Вообще, многое в ее жизни, рядом со мной, впервые. Сегодня днем, когда мы наконец-то выбрались из дома и поехали в город, она просто не отлипала от окон моей машины. Ей нравилось все, что ловил ее взгляд, и она то и дело фотографировала местность, в которой я провел семнадцать лет своей жизни. Когда мы заехали в Кристиансанн, я просто делился некоторыми фактами, связанными с этим городом. Вот там, в том направлении, была наша с Эстер школа, в которой мы учились до самого выпуска. Вот туда, в тот центр, мы ходили кататься на коньках. А в том месте, чуть дальше, находится кинотеатр, в котором показывали фильмы только на английском языке. Но больше всего, как я и думал, Мие понравился тот ресторанчик, о котором я говорил ей еще дома.

- Ну как тебе рыба? – спросил я, когда она наконец-то попробовала их фирменное блюдо. Миа задумалась, медленно жуя, и делая вид истинного дегустатора. А после, широко улыбнувшись, весело ответила:

- Вкусно, но все равно, то, что готовишь ты – гораздо вкуснее.

Для нее это было мелочь, она быстро поцеловала меня, и сразу же забыла. Она, но не я. Иногда ее слова, которые имеют слишком мало смысловой нагрузки, приводят меня в восторг. Рано или поздно, я уверен, она просто меня разбалует. Ибо эти нежные фразочки и мягкие слова заставляют мое сердце сходить с ума от желания услышать еще.

- Дорогой, хватит обсуждать свои дела, твой сын здесь! – восклицает мама, когда мы наконец заходим в столовую. Раньше этот дом, почему-то, казался мне гораздо меньше.

Отец с Фьором поворачиваются в нашу сторону и на их лицах появляются практически идентичные улыбки.

- Сын мой, Стефан, как я рад тебя видеть! – довольно громко говорит отец, за два шага оказывается возле меня, и заключает в крепкие объятия. На этот раз Миа никому не мешает, ибо останавливается она чуть дальше, прекрасно понимая, что это моя встреча с семьей за довольно долгий период. Но отец не разменивается на долгие нежности. Он отстраняется, два раза хлопает меня по плечу, и поворачивается к Мие. В этот раз он, в отличие от мамы, не просит, чтобы ее представили. Он делает это сам.

- А ты, должно быть, Миа?

Миа кивает, и я замечаю легкий румянец на ее щеках. Интересно, буду ли я так же сильно нервничать, когда она решит познакомить меня со своими родителями? Надеюсь, что все пройдет гладко. Это меньшее, на что я согласен.

- Меня зовут Эрманд Фальк, и я отец этого мальчишки, - говорит папа, а после, практически сразу же, добавляет, - А так же я отец вот этого, чуть более старшего мальчишки, который похож скорее на ровесника своего младшего брата.

Миа не сдерживается и тихо смеется. Однако прерывается, когда Фьор, до этого маячивший рядом, стискивает ее в крепких объятиях.

- О, Миа, как же я рад наконец-то вновь увидеть тебя, - довольно говорит он, едва не отрывая мою девушку от земли.

- И я, очень-очень рада, - отвечает совсем уж смущенная Миа.

- Ну и тебе я, конечно же, рад, братец, - фыркает Фьор, обращаясь ко мне и тут же отворачиваясь к Мие, - Но это, естественно, уже мелочи.

- Так, дорогие мои, вы можете быть немного радушнее? Фьор, помоги мне принести горячие блюда! – отвлекает всех нас мать, и, к моему удивлению, Миа тут же ей отвечает.

- Могу ли я помочь вам, пожалуйста?

- Ох, милая, но ты наша гостья.

- Да ладно, мам. На минуту больше в компании этой милашки. Стефану и так слишком много достается, - смеется Фьор, и я недовольно зыркаю на него.

- Фьор! Прекрати так говорить о девушке своего брата!

- Ладно-ладно. Пять минут передышки. А потом снова в бой.

Мама разрешает Мие пойти вместе с ними, и мы с отцом остаемся наедине. Он садится во главе стола, так же, как и всегда, и я сажусь рядом с ним. Стол уже и так полностью заставлен различными закусками, и я сразу же понимаю, что мама очень даже постаралась. И я, честно говоря, не помню такого с самого детства. В этот раз, думаю, у нее серьезный и радостный повод.

Отец протягивает мне бокал, но я слегка мотаю головой.

- Не хотелось бы пить. Мы с Мией отправимся в дом у озера после ужина.

- Вы могли бы остаться здесь. Твоя мать с самого утра распорядилась подготовить твою комнату к вашему приезду.

- Она ведь знала, что мы не останемся.

- Знала, но ты ведь знаешь, что лишить ее надежды – дело гиблое.

Я смеюсь, и отец улыбается мне в ответ. Отец, который поддерживал меня всю жизнь. Каждое мое начинание, мою страсть к плаванью, мои желания и мечты. Он ни разу ничего не рубил на корню. Даже у слишком активного и взбалмошного Фьора. Всю жизнь мы были вольны делать то, что нам нравится. И наши родители поощряли все, высказывая строгость только там, где она действительно требовалась. Мы с братом выросли в любящей и крепкой семье, и я был искренне рад тому, что мои родители именно такие.

Однако сейчас, когда отец задумчиво покручивает в своих пальцах бокал, я понимаю, что он чем-то озадачен. И не ошибаюсь в своих мыслях, ибо, спустя всего мгновение, он тихо, но решительно, говорит:

- Фьор рассказал, что ты все вспомнил.

Не стоит уточнять, что именно. И без уточнения истина уже висит в воздухе.

- Да, - коротко отвечаю я.

- Когда это произошло?

- Еще вчера. Я рассказал ему сегодня утром, слишком коротко. Однако главное он знает.

- Знаешь, думаю, ты поймешь меня, Стефан. Я одновременно счастлив и нет, что это наконец случилось. Однако радость от того, что твоя память полностью к тебе вернулась все таки перевешивает грустные мысли. Я рад, что ты вернулся, сын мой. Мы с матерью очень этому рады. Надеюсь, при нашей милой гостье она все-таки не заплачет. 

Я поднимаю голову и всматриваюсь в лицо отца. Его улыбка, слабая, но при этом такая теплая, трогает меня до глубины души. Он всегда говорил мало. Но всегда в этих словах не было ничего лишнего.

- Спасибо, - шепчу я. И это единственное, что я успеваю ответить, ведь мои родные возвращаются обратно. А вместе с ними и Миа. И она просто невероятна. Шоколадные локоны ее волос, алая помада на губах, черное платье и сапожки на невысоком каблуке. Она возмущалась сегодня днем, что из одежды у нее только джинсы и свитера, однако смогла вытащить это чудо из какого-то неведомого тайника. И это самое прекрасное платье, что мне доводилось видеть. Воздушная, струящаяся по телу, ткань, будто бы с вкраплением маленьких звездочек, взятых прямиком с ночного неба. Тонкие бретельки и пояс, подчеркивающий и без того стройную талию. Я увидел ее в этом, и сначала не мог сказать и слова. А после, когда она уже почти решила, будто моя реакция означает нечто отрицательное, я смог вымолвить только:

- Ты безумно красивая.

Ее щеки пылали еще долго, и так же долго пылало мое сердце, от осознания, как же мне все-таки повезло.

- Ну же, милый, помоги Мие сесть! – говорит мама, обращаясь ко мне. Однако Фьор оказывается проворнее, и отодвигает стул, стоящий рядом со мной, приглашая Мию присесть. Она быстро опускается на стул, и, повернувшись ко мне, дарит ослепительную улыбку.

- Итак, Стефан, не расскажешь нам, где вы уже успели побывать? – задает вопрос мама, как только начинается ужин.

- На самом деле, на рассмотрение города у нас было не так много времени. Один рождественский гном испортил наше идеальное утро, - отвечаю я, с улыбкой поглядывая на Фьора. И он спокойно мне отвечает.

- Да ладно? Когда я приехал, ты все еще валялся в кроватке.

- И это было лучше, чем видеть твое милое личико с самого утра.

- Но не так хорошо, как видеть личико кое-кого другого, - парирует мой братец, и поворачивается к Мие, - Знаешь, можешь не сомневаться, что в детстве он был таким же засранцем, что и сейчас.

- Фьор! – вспыхивает мама, а я замечаю, как Миа пытается подавить свою улыбку.

- Что? Я просто пытаюсь поделиться некоторыми воспоминаниями! – невинно заключает Фьор, - Например тем, как этот мелкий напрашивался со мной в бассейн целый месяц, прежде чем отец разрешил ему посещать секцию.

- Стоит так же упомянуть и тот факт, что ты сам дразнил его, рассказывая, как там круто, - говорит отец, делая глоток глёга из своего бокала.

- Ну конечно! Я ведь не врал своему мелкому братишке, - отвечает Фьор, а после, тихо и слишком загадочно, добавляет, - Ну, кроме некоторых случаев..

- Ну, все, началось, - протяжно выдыхаю я, едва сдерживаясь, чтобы не закатить глаза. Однако Мия полностью поглощена рассказами моих родных и слушает все, что ей говорят. Уверен, рано или поздно, она вспомнит об этом, и как минимум улыбнется.

- О чем ты говоришь? – усмехается Миа, и слегка поддается вперед.

- Ну, например о том, как малыш Стефи поспорил со своими товарищами по команде, что сможет разрезать шлейки купальника тренера Норт. А ставки то были не маленькими! Целых ноль крон!

- О, боже. Мне было десять, и я был слишком азартным ребенком! – возмущаюсь я, чувствуя, как нарастает неловкость.

- Не настолько то и азартным. Мог хотя бы до ста крон планку повысить, - говорит отец, так же забавляясь с этой ситуации.

- Не-не! Это все ладно! Самое идеальное, что тренер застукала его в тот самый момент, когда он уже встал на скамью позади нее, и захватил ножницами немного ткани. Всем было весело, кроме самого Стефана.

- Да ты просто подыхал, когда забирал меня спустя три часа воспитательных бесед, - рычу я, вспоминая, как смеялся Фьор, до самых слез.

- Конечно, ты ведь продул, братец, - хохочет Фьор, поднимая свой бокал в знак примирения.

- О, поверьте, любить споры Стефан не перестал. Время от времени он продолжает это делать, - смеется Миа, и я смотрю на нее. Она действительно искренно улыбается, разговаривая с моими родными, и в ее взгляде нет и намека на неловкость. Однако мне становится не по себе. Ведь я действительно когда-то спорил. Я спорил на нее.

- Надеюсь, на этот раз ему хватает ума ставить деньги, - хмыкает Фьор, и мама тут же на него предостерегающе смотрит, продолжая, однако улыбаться.

Ужин идет хорошо, даже слишком хорошо. И совсем скоро я понимаю, как все-таки рад тому, что оказался сегодня именно здесь. Но больше всего я рад тому, что оказался в своем родном доме именно с Мией. По взгляду своих родителей, по обращению моего брата, я понимаю. Они от нее без ума. Не думаю, что это хорошо, но я никак не могу остановить себя, и мысли об этом все-таки появляются в моей голове. Когда рядом со мной была Селин, радости на лицах своих родных я не видел. Они были довольны, что доволен их сын, но уверен, каждый из них понимал, что есть какое-то грубое и неудобное «но». Я думал, что их мнение к Селин переменилось, после того, как она сутками дежурила у моей больничной койки, но лицо матери все-равно оставалось непроницаемым, когда она видела ее.

- Не знаю, в чем дело, милый. Мне просто не по себе, - вздыхала мама, когда я спрашивал, что не так.

Думаю, в тот момент она чувствовала, что что-то не так. А я был слишком слеп и занят реабилитацией, чтобы это понять. Но сейчас атмосфера вокруг легкая и непринужденная, и я солгу, если скажу, что не рад этому. Чертовски сильно рад. После ужина мы перемещаемся в гостиную, к зажженному камину и огромной елке, которой уделяется колоссальное внимание моих родителей. Они любят детали и практически все делают вместе. И с каждым годом это делает их семью все крепче.

Миа садится в кресло, рядом с моими родителями, утопая в мягких, но тяжелых подушках. Она рассказывает о своей стране, о своей семье и традициях. Рассказывает, как мы с ней познакомились, опуская лишь некоторые факты. На этот раз не сдерживается даже мама и громко смеется, узнав, что в итоге я даже заплатил штраф. И я наблюдаю за этой прекрасной картиной, сидя на диване, рядом со своим старшим братом. Мы оба потягиваем из своих стаканов практически идентичный напиток, с той лишь разницей, что в моем нет ни грамма алкоголя. Все время Фьор прерывает разговор, вставляя свои вопросы, но последние несколько минут молчит, все больше уходя в свои мысли. А потом, все так же продолжая наблюдать за Мией, обращается ко мне:

- Ты думал о том, чем займешься после выпуска?

Я слегка напрягаюсь, слыша этот вопрос. И я уже точно знаю, к чему ведет мой брат. Вздыхаю, делаю большой глоток, и отвечаю:

- Да, думал. Мы уже обсуждали это с отцом.

Фьор молчит, будто обдумывая мои слова, а после говорит то, что уже не единожды говорил:

- Ты должен заниматься тем, чем ты действительно хочешь.

- Не думаю, что быть тренером по плаванью то, чего я хочу.

- Но ты этого хочешь.

- Тренер, который не может плавать? Это смешно, не находишь? – фыркаю я.

- Скажи это всем тем, кто завершил свою карьеру и занимается только тренерством.

- Не думаю, что действительно хочу этого.

- Нет. Ты просто не думал, чего действительно хочешь, - шепчет Фьор, и практически сразу же отвлекается, вновь влезая в разговор Мии и моих родных.

Чего я действительно хочу? То, чего я хотел еще совсем недавно, теперь мне недоступно. То, к чему я стремился, буквально выскользнуло у меня из рук. Тренировки, соревнования, олимпиады. Я буквально жил в воде. И я этого лишился. Фьор не был прав. Он не знает, что мне действительно нравилась учеба. Мне действительно нравится дело отца. И, рано или поздно, я бы хотел встать рядом с ним. Даже если Фьор всю свою жизнь посвятит только плаванью, я сделаю то, что теперь доступно мне гораздо больше. И мучить себя призраками и обидами прошлого я больше не хочу. Я устал от этого и со вчерашнего дня решил оставить позади. Все это больше не будет мучить меня кошмарами и обидой. Я сделал широкий шаг вперед. И я теперь не один.

- Что-что? Что он сказал? – восклицает Миа, и я обращаю свое внимание на нее.

- О да! Милый Стефан так хотел защитить своего старшего брата, что согласился жениться в том же возрасте, что и мы с его отцом!

- О, прошу, только без этой истории, - умоляю я, сильнее сжимая стакан в своей руке.

- Ну, не стоит уходить от темы, бро. Двадцать пять уже слишком близко, - веселится Фьор, забавляясь с реакции Мии.

- Может уже возьмешь ответственность и женишься сам? – фыркаю я, слыша смех нашей матери.

- Нет уж. Ты ведь в курсе, что я всецело предан плаванью. Так что семья пока подождет. Тем более мой младший братик согласился меня выручить, - не сдерживается Фьор и смеется. А после смеется еще громче, когда я слегка ударяю его в плечо. Количество неловких историй на сегодня просто зашкаливает, и я мог бы подготовится к этому получше. Но откуда мне было знать, что моей семье будет настолько комфортно в компании Мии? Хотя, боже, о чем я думаю? Куда меньше было мыслей о том, что она может им не понравится. Честно говоря, их не было вообще.

В конце концов, наш ужин слишком затягивается, и мы собираемся уезжать уже после полуночи. Как и говорил отец, мама практически умоляет нас остаться.

- Вы не можете уехать так поспешно! – восклицает она, выходя вслед за нами в холл.

- Прости, мама, но мы и не планировали оставаться, - отвечаю я, расправляя куртку для Мии.

- Ох, мальчик мой, я так редко вижу тебя! И тем более таким счастливым! Неужели вы не можете задержаться еще на несколько часов? – вздыхает мама, и я даю небольшую слабину.

- Когда мы будем выезжать обратно в Осло, то еще раз заедем в гости.

И на это мама все-таки соглашается. Она довольно улыбается, крепко обнимает меня, и еще крепче обнимает Мию. До меня едва доносятся слова, что она шепчет ей на ухо, но все-таки я слышу то, что она говорит:

- Я безумно счастлива, что познакомилась с тобой, милая. И еще больше я радуюсь тому, что ты делаешь моего мальчика таким счастливым.

Миа краснеет, благодарит моих родителей, и звонко смеется, когда Фьор, обняв ее на прощание, все-таки отрывает ее хрупкое тело от пола.

- Не прощаюсь, крошка. Уж поверь, если этот мелкий тебя когда-нибудь обидит, сможешь шепнуть мне на ушко, и я передам это ему. Правда, куда более доступными способами.

Мне нравится, что эти двое нашли общий язык. И безумно нравится, что в компании друг друга мой брат и девушка не испытывают и грамма неловкости и неприязни. Ведь я совершенно точно знаю, каким бывает Фьор, если человек вызывает в нем хоть каплю негатива. И эти люди не задерживаются в наших жизнях надолго.

Мы прощаемся слишком долго, но, в конце концов, все-таки садимся в мою машину и уезжаем. Приятный вечер, наполненный семейным теплом, превращается в ночь, посвященную только нам двоим. И только когда мы с Мией остаемся наедине, я понимаю, как мне этого не хватало.

- Твоя семья – замечательная, - говорит она, как только за нами захлопывается входная дверь нашего дома у озера. За всю дорогу мы не сказали друг другу практически ничего, только крепче переплетая пальцы наших рук, и наслаждаясь вспыхнувшей и разрастающейся атмосферы тепла и нежности.

- Я рад, что они понравились тебе. Но, поверь, ты понравилась им еще больше, - улыбаюсь я, помогая Мие раздеться. Снимая ее куртку, я едва цепляюсь пальцами за голую кожу ее плеч, и чувствую, как Миа вздрагивает, тоже почувствовав это прикосновение. Я уверен, что сейчас между нами что-то изменилось. Уверен, что эта атмосфера, которая нарастает еще больше, становится более глубокой и интимной. И я едва заставляю себя думать о другом.

- Ты так в этом уверен? – выдыхает Миа, снимая свои сапожки и ступая ногами на теплый пол.

- Более чем, - бросаю я, раздеваясь сам.

Утром Миа сказала, что ей безумно нравится, когда я в белой рубашке. А так как с собой ни одну из рубашек я не захватил, пришлось купить новую. И Миа, рассматривая меня в зеркале, возле примерочных, тихо, но четко шепнула:

- Не могу определиться, как мне все-таки нравится больше. В рубашке или без нее.

Она уже шутила как-то в подобном стиле, но в этот раз в ее голосе было гораздо больше волнения, чем раньше. Сводить меня с ума у нее получается все лучше и лучше. И ей для этого не нужно даже стараться.

- Не хочешь чего-нибудь выпить? – неожиданно спрашивает Миа, поворачиваясь ко мне лицом. Она выглядит слегка взволнованной, и я озадаченно хмурюсь.

- Да, было бы неплохо. В конечном счете, мы не зря купили то вино, сегодня днем, - усмехаюсь я, и Миа ведет меня на кухню. Однако от ее прикосновения по моему телу будто бы пробегает волна тока, и я чуть сильнее сжимаю тонкие пальчики. Миа выпускает мою руку, поспешно достает бутылку вина, и, схватив штопор, замирает. Она понятия не имеет, как правильно открыть бутылку, и я спешу ей на помощь. Подхожу почти вплотную, выхватываю из ее дрожащих рук и бутылку, и штопор, и нежно выдыхаю:

- Дай-ка я.

Всего несколько секунд и пробка с тихим хлопком выскальзывает из темного горлышка. Разливаю немного вина в бокалы, стоящие на столе, и отставляю бутылку в сторону. Подхватываю свой бокал вслед за Мией, и, повернувшись к ней, чуть наклонившись, шепчу:

- С рождеством, Миа..

- С рождеством.. – выдыхает она, и делает сначала мелкий, а после большой глоток рубиновой жидкости. Вино терпкое и глубокое, поэтому Миа слегка морщится. Усмехаюсь, наблюдая за ней, но улыбка тут же сходит с моего лица, когда я замечаю как Миа облизывает свои алые губы, а после впивается в нижнюю зубами, прикусывая ее слишком сильно. Я когда из меня едва не вырываются взволнованный вздох, я поступаю совсем иначе. Слегка нагнувшись вперед, тихо говорю:

- Ты нервничаешь.

Миа вздрагивает, слегка сжимает ножку своего бокала, и аккуратно опускает его на стол. Между нами всего несколько сантиметров, и я отчаянно хочу их преодолеть.

- Да, - выдыхает она, чуть двигаясь в мою сторону. Ее плечо едва задевает мою грудь, но я хочу вновь почувствовать это прикосновение. Поэтому, двинувшись вперед, прижимаюсь телом к телу дрожащей девушки, а после шепчу:

- Почему?

На этот раз Миа медлит дольше. Она разворачивается так, чтобы оказаться со мной лицом к лицу, и из-за этого мы становимся еще ближе друг к другу. Миа глубоко вдыхает, прерывисто и нервно, а после, вновь облизав свои губы, отвечает:

- Потому что я весь день думаю о том, о чем ты наверняка не думаешь..

Хмурюсь, сразу же соображая, что она имеет в виду. Боже, глупая малышка. Неужели так сложно понять, как сложно приходится мне? Признаться честно, вчера ночью я предложил ей спать в другой комнате, скорее из-за себя. Потому что даже в тот момент полной усталости, я понимал, что может произойти утром. И единственное, что спасло Мию, это появление Фьора. Но сейчас здесь, кроме нас двоих, никого больше нет.

Двигаюсь вперед, прижимаясь к Мие еще сильнее, и подняв руку, поддеваю пальцами тонкую бретельку на ее плече.

- Знаешь, bella, в чем я хотел признаться тебе весь вечер? – шепчу я, склоняясь к вспыхнувшему лицу.

- В чем? – спрашивает Миа, поднимая руки, и касаясь горячими пальцами моих бедер. Боже, от этого прикосновения сразу же хочется сделать движение вперед. Однако я поступаю иначе. Наклоняюсь еще ниже, спускаю бретельку с плеча, и повернув голову, шепчу, опаляя шею горячим дыханием:

- Твое платье сводит меня с ума. И я не могу определиться, как мне все-таки нравится больше. В платье или без него.

Миа вздрагивает, когда я касаюсь губами ее обнаженного плеча, и обхватывает руками мою талию, заставляя меня прижаться еще сильнее. Ее глаза закрыты, голова откинута назад, и она открыто наслаждается моими ласками. Не ограничивая меня, не прерывая, не прося остановится. Да и вряд-ли я уже смогу это сделать.

- Тогда.. – хрипло шепчет она, тут же обрываясь, - Тогда тебе стоит посмотреть и на тот вариант, где я без него..

Слабо улыбаюсь, умирая от нежности и желания, горящего во мне слишком ярко, и подняв руку, касаюсь ею пылающего лица.

- Именно это я и хотел бы сделать. А ты, Миа? Чего же хочешь ты?

Я хочу это услышать. Мне нужен ее ответ. Мне нужны слова, которые позволят мне окончательно сорваться в бездну. И единственное, о чем я мечтаю, это сорваться в нее вместе с Мией. Вторая бретелька спущена вниз, дрожащие ресницы привлекают мое воспаленное внимание, но оно мгновенно опускается вниз, к губам, которые произносят короткое, но такое нереальное:

- Тебя.

Разве нужно еще что-то, чтобы сделать то, о чем мечтаем мы оба? То, к чему шла каждая секунда после того, как мы с Мией впервые увидели друг друга. Механизм завелся, ведя обратный отсчет. И он оборвался в этот самый момент.

Опускаю руки, обхватываю тонкую талию, и, вжавшись телом в дрожащее тело Мии, обрушиваю на ее губы такой желанный поцелуй. И она отвечает мне, так же жарко и страстно. Впервые не ограничивая себя и выпуская наружу все свои желания и мысли, которые тут же переплетаются с моими. Мне хочется сорвать ее платье прямо здесь, хочется усадить ее на столешницу и изучить каждый миллиметр ее идеального тела, но я все еще заставляю себя сдерживаться. Для того, чтобы полностью отдаться во власть своим чувствам и желаниям, нам стоит преодолеть всего несколько ступенек. И сейчас они для нас не преграда.

Я прерываю поцелуй, и ловлю одурманенный взгляд, от которого тут же становится жарко. Не сдерживаюсь, поддаюсь вперед, и упираюсь своей явной эрекцией в дрожащее тело.

- Миа, мы должны подняться наверх. А так как я больше не могу сдерживаться, я сделаю это по-своему.

И Миа, не успев ответить, глухо вскрикивает, когда я подхватываю ее на руки и несу наверх, в нашу с ней спальню. Толкаю дверь ногой и слышу тихий смешок, где-то на уровне моего плеча. Если Мию и забавляет мое нетерпение, то это ненадолго. Опускаю ее на кровать и тут же наваливаюсь сверху, с силой вдавливая в матрас. Приподнимаюсь на локтях, и рассматриваю девушку, чьи волосы разметались по подушке, а платье слегка съехало вниз, открывая моему взгляду полушария нежной груди. Заставляю себя отвлечься от этого призывного зрелища, и, подняв глаза, ловлю на себе взгляд таких же горящих глаз. Миа смотрит меня, ожидая, что же будет дальше, и я решаю дать ей последнюю возможность.

- Если ты не остановишь меня сейчас, то позже я вряд-ли смогу остановиться.

Миа смотрит на меня, будто бы вглядываясь в самые глубины моего сердца. И она отвечает мне. Но не так, как я ожидал. Она поднимает руки, сжимает ткань моей рубашки, и рывком подтянув к себе, впивается губами в мои губы. И я, со стоном подчинившись ей, срываюсь в бездну. Платье, которое еще недавно привлекало меня, отправляется на пол, и Миа остается в одном только белье. Такое же прекрасное, как и в прошлый раз. Практически прозрачное, тончайшее кружево на бешено вздымающейся груди. Я заставляю Мию стонать от одних только поцелуев, и слышу ее вскрик, когда мои губы обхватывают сосок сквозь ткань. Однако вскоре на ней не остается даже белья, и то, что я полностью одет, кажется ей неправильным. Миа практически срывает с меня рубашку, и тут же притягивает к себе, прижимаясь голой грудью к моей груди.

- Боже, Миа.. – шепчу я, вновь целуя ее губы. В этот раз между нами все по-другому. В этот раз мы оба знаем, чем все закончится. И в этот раз мы оба ни за что не остановимся.

Я отстраняюсь от Мии для того, чтобы снять оставшуюся и дико мешающую нам одежду. И как только последний кусок ненавистной ткани летит на пол, Миа толкает меня на кровать, и тут же забирается сверху.

- Миа..А-ах! – вырывается у меня, когда я чувствую, что больше ничего не мешает моему члену почувствовать, как влажно и горячо между стройных бедер, обхватывающих меня прямо сейчас. Миа закусывает губу, глядя на меня сверху вниз, и я сжимаю в ладонях ее ягодицы. Крепко зажмуриваюсь, все еще пытаясь хоть как-то сдерживаться. Ведь тот факт, что Миа девственница, и все нужно делать постепенно, медленно, все еще вертится в моих мыслях, в которых не осталось больше ничего. Миа пользуется тем, что я не смотрю на нее, и, нагнувшись, начинает покрывать поцелуями мое тело. Сначала лицо, шея, грудь. Ее пальчики блуждают везде, и то место, где она только что коснулась меня, начинает гореть огнем. Не сдерживаясь, я позволяю себе расслабиться, и не скрываю свою реакцию на ее ласки. Она спускается ниже, целует живот, и опускается на бедра. И когда я уже решаюсь поднять ее, не дав сделать то, что она, судя по всему, задумала, Миа напряженно выдыхает. Открываю глаза, замечая, куда направлен ее взгляд, и волнующе шепчу:

- Прости, я пытался скрывать его от тебя..

Не знаю, зачем я оправдываюсь. Не знаю, почему испытываю стыд из-за того, что не показал его раньше. Однако мне кажется, что в этот момент, если Миа посмотрит на меня, я могу увидеть в ее глазах то, что так легко может причинить мне боль. И я безумно этого не хочу. Миа садится, рассматривая мой шрам, идущий практически через все бедро, и я не могу прочитать выражение ее лица. Но спустя мгновение она, тихо всхлипнув, поднимает на меня свой взгляд, и шепчет, дрожащим, полным боли, голосом:

- Сколько же всего тебе пришлось пережить. И я безумно жалею, что в тот момент, меня не было рядом. Прости..

А после она делает немыслимое и слишком неожиданное для меня. Она наклоняется, медленно, прикрывая глаза, и касается губами моего шрама. А после еще раз. И еще. Она расцеловывает его, вновь и вновь прижимаясь губами к неровной плоти, и будто бы боится пропустить хотя бы миллиметр. И эта ее нежность, эта откровенная любовь и забота, срывают мои последние предохранители. Двигаюсь вперед, хватаю Мию, и откинув ее на кровать, наваливаюсь сверху.

- Миа.. – шепчу я, целуя ее нежно, страстно, ревностно и немного жестко.

- Миа.. – выдыхаю я, покрывая поцелуями шею, ключицы, грудь.

- Миа, - выстанываю я, лаская руками ее тело. И когда между нами больше нет ни единой преграды, когда мы оба готовы, когда больше нельзя медлить, я делаю это. Обхватываю рукой член, направляя его, и едва войдя, останавливаюсь. Я медлю всего мгновение, до тех пор, пока Миа не зажмуривается, прижимаясь ко мне и ожидая того, что будет дальше. А после, сжав ее в крепких объятиях, я резко двигаюсь вперед. Миа вскрикивает, тихо, но все равно болезненно. И я целую ее, шепчу нежные, успокаивающие слова, и жду, пока она немного привыкнет. А после, прижавшись к ее губам в нежном поцелуе, начинаю двигаться. Медленно, не спеша, скользя по ее влажному телу. Постепенно ускоряя темп, прислушиваясь к ее дыханию и стонам, чувствуя ее тело под собой. И я понимаю, что все хорошо, когда она расслабляется, когда ее стоны становятся громче и откровенней, и когда она выгибается мне навстречу, двигая бедрами в ответ. Она такая беззащитная, такая манящая и красивая. И я смотрю на нее, целую ее, и понимаю, что сейчас она отдает мне всю себя. Не сдержавшись, я склоняюсь, и коснувшись губами ушка, тих шепчу:

- Я люблю тебя.

Миа поднимает руку, ведя ею по моей спине, царапая мою кожу, и обхватив ладонью мой затылок, заглядывает в глаза.

- А я люблю тебя, - выдыхает она, и сразу же следом с ее губ срывается очередной стон.

И если бы сейчас, в этот самый момент, что является подтверждением нашей любви, можно было бы остаться навечно, я бы выбрал именно это. Мы занимаемся любовью, отдаваясь друг другу полностью и без остатка. Я лишил ее девственности, и отдал в ответ всего себя. Я во власти этой девушки, что может распоряжаться моим сердцем и телом как ей угодно. Я люблю ее, и это неизменно.

И если сейчас, этот момент, не доказательство нашей любви, то я создам еще множество таких моментов. Моментов, которые, так или иначе, будут заканчиваться только одними словами.

Я люблю тебя.
И никак иначе.