Брендон

Открыв глаза, я втянул в себя воздух. Чистейший воздух вокруг. Улыбнулся этому ощущению в груди. Я вернулся и она рядом. Она спасла меня. Моя любимая, единственная Амелия. Сердце переполняла любовь, и я поднялся, осматривая незнакомую комнату. Я замотал вокруг бёдер простынь и ощутил, как спина начала покалывать и яркое пламя образовалось за ними. Обернувшись, увидел два крыла и улыбнулся им.

— Не сейчас. Сейчас время только для неё, — сказал я им и вышел из комнаты, оказавшись в коридоре. Я должен был увидеть её. Где же она? Почему не рядом? Почему не ждала моего пробуждения?

Услышал приглушённый спор мужчин и пролетел туда, останавливаясь прямо перед всеми. Улыбался им, словно видел в первый раз. Я был счастлив, что полноценен и нашел своё место в этом мире навсегда. Мне хотелось смеяться, только обнять её и смеяться так, чтобы каждый на этой планете ощутил мою радость.

Осматривал каждого, не веря, что все прошло, что удалось выстоять. Хотелось сказать много, а не могу произнести ни единого слова. Теперь я был рад, что все воспоминания, вся моя жизнь принадлежит мне. С сегодняшнего дня я могу быть счастлив, я могу позволить себе любить безгранично долго...навечно свою Амелию. Наконец-то наша любовь возможна.

Мужчины посмотрели на меня, не скрывая своей злости, обиды, ненависти и даже ярости. На такое отношение ко мне феникс возмутился и ответил тем, что знал. Перед глазами все стало алым. Я не принял такой прием, он был неправильным и пробуждал желание защищаться. Я ещё привыкал к своей сущности, но инстинкты никуда не деть. Мою радость мигом отрезало, когда моя кровь стала горькой и я ощутил это.

— Где она? — медленно спросил я, пытаясь прочесть хоть кого-то из них, но они опустили головы, закрыв для меня своё сознание. Они отвергали мою мощь, и пробить я пока её не мог. Но комната наполнилась ненавистью да такой степени, что моя сущность вырвалась наружу и я подлетел к ним, уже не сдерживая себя. А рука начала покалывать, образовывая сгусток огня.

— Успокойся, — первым я услышал голос Спиро, и повернулся к нему. Я чувствовал исходящую от него лютую ненависть, она перебивала остальных. Но разум...я пытался проникнуть, ломать эти стены, но было там так темно. И я отскакивал от них, перепрыгивая на разум Амадо, рассказывающим мне о том, что ему плевать, кто умрет, а кто выживет. Только бы его это не коснулось. За несколько секунд мне удалось выудить из их разума информацию, но она не проясняла ничего. А прислушаться к себе я не мог. Мои эмоции сейчас были мне неподвластны.

— Где она? — повторил я.

— Нет её, — тихо произнес Дилан, я посмотрел на него.

— Что ты сказал? — прошипел я, замахиваясь сгустком. А внутри меня все сжалось от страха, на дающего даже подумать разумно, а бороться. Только против чего?

— Ты убил её. Три дня ты трахал её, как безумный. И все, что оставил после — мясо, обескровленное мясо. Ты сжег её, ради собственной жизни. Теперь окончательно ты потерял её, не дал надежды никому. Ты воплощаешь в себе добро, так где оно было, когда ты убивал её? — крикнул обличительно Спиро.

Все потухло. Казалось, что сердца нет. Не стучит больше после этих слов. Мне словно ударили в грудь, и я отшатнулся, с ужасом понимания всматриваясь в каждое лицо, подтверждающее слова грека.

— Нет, — прошептал я, отходя от них. — Нет. Не может быть...я чувствую...нет. Она тут...где-то тут...

— Душу её ты чувствуешь, а оболочки нет, — покачал головой Амадо. Честен. Я втянул в себя эту честность, затягивающую меня в водоворот безумия.

— Да. Брендон, нам очень жаль, но её больше нет. Спиро вынес её из руин замка, который рухнул. Мы развеяли прах этой ночью над городом. Она принадлежала ему, и это было лучшее, что мы могли сделать. Мия...она больше никогда не вернется. Благодари себя за это, — добавил Дилан.

— Вон, — прохрипел я, голос пропал от сжатого горла.

— Брендон, — мягко произнес Геральд.

— Вон! Все вон отсюда! — заорал, образовав в руке сгусток, и швырнул в них, а потом ещё и ещё, пока они не оставили меня одного. Не испарились, затмив мой разум картинками ужаса и крови. Страдания и агонии потери.

Задыхался от боли в груди. Кричал так громко, звал её, но больше не придет. Горел внутри, желал смерти. Проклинал её. Проклинал себя. И снова кричал. Один. Навечно один. Хрипел, сжигая вместе с собой дом, в котором очнулся. Горел так ярко, желая испепелить себя за это. Но как? Просто не понимал, как? Я ведь...она тут...а я даже не вижу её. За что мне даровано это проклятье? За что?

— Амелия...любимая моя...прости меня...прошу...прости меня...вернись. Подскажи мне...как помочь...вернуть тебя себе, — прошептал в пустоту, стоя на коленях и смотря, как дом догорает, а я жив. Жив, черт возьми! Ненавидел эту сущность! Себя ненавидел! Да так сильно, что хотелось развязать войны везде, где только возможно!

Тесно внутри. Мотало меня из стороны в сторону пока не упал обессилев до конца, шепча слова извинения в пустоту. Скулил. Стонал и снова сжигал себя. Хотел уйти следом. Не получалось. Болело. Так болело в груди сердце. Разорвалось к чертям. И снова началось по новой. Сходил с ума, как бешеный орал, звал её. Не знал, куда выплеснуть свое горе. Хотел, чтобы все ощутили мою боль. Ведь я тот, кто их должен защищать. Но не защитил единственную ценность для себя. Не смог. Сам. Не хочу. Не хочу стараться для них. Никто не достоин жизни. Никто кроме неё! Ненавижу!

Шел куда-то, не видя ничего впереди, оставляя после себя пепел. Искал её. В груди появилась пустота и невозможная печаль, и снова падал, кричал, рвал на себе волосы, карябал тело, желая стереть себя с земли. Заживало моментально. Шел дальше, не мог остановиться. Ре нашел Ию. И я найду свою Амелию. Должен найти.

Я не помню сколько шел, затем взлетел и смотрел на землю. Не помню, мимо кого я пролетал, смотрел...искал хотя бы тень. Ничего. Мне было все равно. Я был ведом болью в сердце. Прокручивал в голове её образ. И теперь видел, как изуродовал её тело и лицо. Как сжег его, а она улыбалась. И я любил её улыбку, любил её силу. Её любил. Полностью.

Я улетел на её поиски, бродил по городам, но не чувствовал её больше. Потерял её аромат, он стерся и не оставил даже следа, даже возможности для неё. Потерял её навсегда. Не слышал никого вокруг, когда дошел обратно. Смотрел на Рори, пытающегося мне что-то сказать, но лишь отмахнулся, закрывая дверь в спальню. Заблокировал свое сознание для всех. Буквально всех. Мне некого было больше защищать. Я феникс. Я тот, который должен иметь смысл жизни. А его не было. Одна тишина внутри.

Наша квартира по прошествии десяти дней, пока я отсутствовал до сих пор хранила её аромат. Я слышал её плач над моим телом. Специально забирал эти воспоминания феникса, как и остальные, когда она готовилась к смерти. Она знала, куда идёт и на что идёт. Она была готова. А я оказалась слабым. Я сожалел о том, что не смог сохранить ей жизнь. Нет. Вру. Я больше, чем сожалел. Я умирал внутри. Медленно. С особой жестокостью. Потому что тело продолжало жить, требуя от меня подкреплять его кровью и выполнять мои прямые обязательства. Через силу и нежелание пришлось. Только вот не подпускал к себе никого больше. Не желал никого читать, помогать, а только быть свидетельством мира.

Никто не поймет, как я себя чувствовал. Ходил, кивал, говорил речи, встречался с темным миром. А внутри была тишина и сердце обливалось кровью от боли. И это была моя кара за то, что не смог. Не уберег. И мне кажется, что я даже чувствовал её в воздухе Парижа. Совсем слабые волны, но они были. Отголоски. Воспоминания, они не отпускали меня, изрезали сильнее за то, что я сделал. Но не было силы вернуться в тот отель, потому что тогда бы снова вспомнил, насколько я был жесток к ней. Как сразу не распознал в ней вечную любовь моей души. Как не отдал ей все свое сердце. Как убил её своей же сущностью. А она...она где-то далеко от меня, и я даже дотронуться до неё не могу. Не приходит ко мне во сне, освободилась от меня. И душа даже воспротивилась её прийти ко мне. Другие приходили, но не видели её, даже не знали. Поэтому отказывал. Обозлился на этот мир. Пусть вечно будет темнота и боль, меня это не волновало.

— Брендон, — позади меня раздался знакомый голос, и я обернулся, встречаясь со Спиро. Втянул носом аромат его ненависти ко мне, зависти, от этого стало ещё хуже внутри.

— Что тебе? — грубо спросил, поворачиваясь обратно, смотря на ночной город.

— Высоко забрался, — хмыкнул он, смотря вниз с высоты Эйфелевой башни.

— Отвали от меня. Что ещё надо? Не весь яд на меня вылил? Я ведь чую, как кипишь, — огрызнулся я. Не могу простить ему, что не отдал мне её тело. Не дал попрощаться и попробовать воскресить. Решил за меня её судьбу, отнял последнюю надежду. И мне хотелось его убить, сжечь и испепелить в своей ненависти.

— Как поживаешь? — язвительно поинтересовался он.

— Прекрасно. Наслаждаюсь властью, — процедил я. Сердце закипело огнем праведного гнева, который было не объяснить. Где-то в подсознании пронесся вердикт его жизни, но не было причин. Не мог найти, а должен.

— Пошел вон отсюда, — рыкнул я, поворачиваясь к нему и показывая ему свое истинное лицо. — Я приказываю тебе свалить отсюда. Я твой правитель, и ты обязан подчиняться мне.

— Брось, Брендон, мы же были друзьями, — усмехнулся он.

— Были. Вот ключевое слово. Были, пока ты не забрал её, а я мог её спасти. Я знаю это наверняка. Были, пока ты не решил сжечь её до конца. Были, пока ты не полюбил её. Были. Но ты ни черта не знаешь о моей любви к ней. И я найду её, чего бы мне это ни стоило. Понял? Она когда-нибудь появится снова в этом мире. И дай мне только повод убить тебя. Я незамедлительно воспользуюсь им. Истреблю тебя. А сейчас пошел вон и на глаза мои не попадайся.

Взлетел, исчезая в облаках, чтобы растворить в ней свою боль.

***

— Я знал, что найду тебя здесь, — дверь темницы распахнулась, но я даже не обратил внимания на это, продолжая листать книгу вечности. Впиваться в неё взглядом и ждать, когда же появится изменение в моей самой первой странице. Ничего. А в её так и стояла дата смерти. Восемнадцатое декабря. Ждал её душу, а она так и не пришла.

— Брендон, я должен тебе кое-что сказать, — Дилан захлопнул перед моим лицом книгу, и я поднял на него глаза в алой пелене.

— Давай, поднимемся. Ты тут который месяц сидишь...в мире творятся беспорядки. А ты должен хоть что-то делать, — продолжил он.

— Отвали от меня. Не ясно сказано, всем оставить меня одного? Мне насрать на мир, ясно? Как только она вернется, так и будет спокойствие, пока его никто не заслужил! — прорычал я, снова открывая книгу на её странице.

Я не желал выходить из этого помещения, где была она в последний раз. Не мог. Тут осталась она. Я чувствовала её, как будто рядом, как будто плохо ей. Как тогда в склепе, моя душа горела в ней, а я чувствовал. Но сейчас иначе. Слышу плач, такой детский. Но не мог понять где он, найти его не было возможности. Слишком был заведен и уже сдавался. Но хотел найти ответ в книге. Ничего. Ни одного проклятого слова про неё больше не появилось. Меня ломало внутри с каждым днем, но я упрямо смотрел на эти цифры, которые выгравировали на сердце.

— Брендон, она жива, — тихий голос Дилана дошел до меня не сразу. Только через несколько минут я понял, что он сказал и резко поднял голову.

— Что? Нет, она ещё не родилась, и я бы почувствовал это...хоть что-то бы почувствовал.

— Послушай, прости нас...прости, но то, что мы увидели было ужасно. Мы думали, что поступаем верно, понимаешь? Мы хотели дать ей возможность самой выбирать. А ты...мы сомневались в тебе и твоих решениях. Потом...уже было страшно говорить правду, ты сжег тех, кто хотел остановить тебя в те дни. Даже не помнишь этого, мы решили...черт, да просто трусы. Брендон, пойми нас...она была полностью сгоревшая, посмотрим сам, и ты почувствуешь то же, что и мы в тот момент, — он раскрыл для меня сознание, на котором стояло несколько блокировок заговоров морганий. Вот, что это были за стены. Я проникнул в него, наблюдая, как Спиро несет на руках такую маленькую, всю в крови...это даже не человек, а непонятное существо. Сердце сжалось так сильно, что я дышать не мог, глотая в себя воспоминания.

Продолжил смотреть, не узнавая свою Амелию в этом существе, которое опускают в кровавую ванну. Картинка поменялась, и я увидел всех мужчин, сидящих в какой-то комнате.

— Хватит, — сказал Спиро, поворачиваясь к ним. — Хватит с неё этого.

— Но она должна быть рядом, — возразил Геральд.

— Рядом? — закричал он, указав на дверь. — Вы считаете она мало получила от него? Да нам едва удалось воскресить её! А он только и делает, что убивает её. Неужели, вам никому не жалко это бедное существо? Неужели, она перенесла по его милости мало страданий? Неужели, она должна умирать ради него вечно? Нет! Он должен думать, что она мертва!

— Папа, но мы не имеем права заставлять ни его, ни её решать, — подал голос Рори.

— Иди. Иди и посмотри, что он сделал. А где он сейчас? Отдыхает! Потому что живет! И мне плевать, кто он! Он должен защищать все живое, а убивает это. Она должна отдохнуть от него. Дайте этой девочки жить! Вы все видели то же, что и я. Вы все разбирали завалы. Хватит ей жертвовать собой, она заслужила жизнь. Так почему вы так эгоистичны? Почему никто не хочет понять, как ей больно было? Вы слышали, как она кричала. Все слышали. Разве вам не было больно? А мне было, — Спиро ударил себя в грудь и сжал губы.

— Если он будет думать, что она мертва, то возможно Мия забудет его? — предположил Дилан.

— Не забудет, — покачал головой Геральд.

— Но Спиро прав. Она заслужила спокойствие. Она столько вытерпела, она боролась до конца за его жизнь. И у нее получилось. Мы должны быть благодарны ей. А это единственный способ, чтобы отблагодарить её. Брендон...мы даже не знаем, что он будет делать, когда очнется. Если не захочет её? Если его любовь...да я не верю в его любовь, понимаете? С какой легкостью он убил её. Я за то, чтобы дать Мие шанс на настоящую жизнь, — сказал Амадо.

— А если все же любил? — спросил Рори.

— Если будет любить, то мы скажем, что она жива. А пока пусть думает, что мертва. Я увезу её отсюда, спрячу, придумаю что-нибудь. Пусть увидит мир, — ответил Спиро.

— Ага, с тобой. Да ты хочешь её для себя, — фыркнул Дилан.

— Я просто хочу, чтобы она была счастлива. Сколько раз они пробовали? Сколько раз он предавал её, не верил в неё, сомневался? Да, я люблю её, признаю и каюсь. Но если она даже выберет не меня для будущего, я буду счастлив. Я больше не могу смотреть на её страдания. В вас есть хоть капля сочувствия? — с болью проговорил Спиро.

— Хорошо, я голосую за, — сказал Александр.

— Я тоже за, — кивнул Амадо. — Я тоже устал, как и каждый из нас. Давайте все отдохнем, а там решим, что делать.

— Я знаю, что она не любит тебя, папа. Никогда не полюбит, как бы ты ни пытался это вызвать в ней. Но я обязан ей жизнью. Поэтому я хочу дать ей свободу. Я голосую за, — кивнул Рори.

— Если причинишь ей боль — убью, — прищурился Дилан. — Я за.

— Геральд? — Спиро посмотрел на последнего мужчину, но он упрямо сжал губы.

— Не могу. Я верю в его любовь. Вы слышали, что он говорил ей. Да, это было ужасно, но он любит её. И я уверен, что, проснувшись, будет искать её. А я не смогу на это смотреть, — покачал головой Геральд.

— Послушай. Мы просто посмотрим, как пойдет дело. Если он на самом деле выберет её, и мы это увидим, то скажем ему. В книге говорится, что феникс должен выбрать истинный путь. Он выберет или любовь, или же власть. И его решение не будет изменено. Так зачем давать ей надежду на любовь, если её больше не существует, — сказал Рори.

— Но если он будет любить её, то мы скажем, — предупредил всех Геральд. — Хорошо. Мы соврем. Но я чувствую, что это плохая идея. И как ты её спрячешь? Он учует её, её запах, её любовь. Он ведь феникс и его власть безгранична.

— Обращусь к морганиям, они помогут. Многие из них благодарны Мие и готовы подарить ей то, что она попросит. Я уговорю их, ради неё. К тому же аромат её изменился. Он не знает его. Он будет искать ту Мию, которую помнил, то есть человека с его частью души, а не бессмертную и настоящую. Он не заметит её, у нас получится. Если мы захотим этого, то все получится.

Геральд только покачал головой, сдаваясь напору Спиро.

Видение закончилось и внутри меня очнулась такая ярость. В момент я взлетел и сжал горло Дилана, прижимая его к стенке.

— Как ты мог? — заорал я, оставляя на его коже ожоги. — Ты видел! Все видели, как мне плохо! А она жива! Моя Амелия жива! Где она? Где он её прячет? Дай мне её запах!

— Брендон...отпусти...я скажу...только я знаю...убьешь меня...никогда не увидишь её, — прохрипел он, и я отшвырнул его от себя, вылетая из нижнего этажа. Применяя силу, я нашел Рори и Геральда, только мысленно притянул к себе так сильно, что они влетели в замок, разбивая двери на своем пути. Рукой заставил их разломать свои кости. Хотелось рвать их. Такой злости я не испытывал ещё.

Жива. Моя любимая жива. Где-то далеко от меня и жива. Бессмертная. Вечная моя. И её забрали от меня. Выкрали из-под носа. Жива. Боже. Хотелось расплакаться, как маленькому мальчику, и слезы облегчения все же вырвались из глаз. Упал на колени, смеясь и плача одновременно. Сердце снова начало биться. А мне было болезненно переживать этот обман. Как болит. Как я счастлив. Жива. Родная моя, жива.

Дышал глубоко, поднимая голову к потолку.

— Я сказал ему, — услышал голос Дилана.

— Прости, Брендон, мы отчаялись тогда...прости нас...да, она жива, — следом произнес Геральд.

Опустил голову подлетая и приближаясь к ним.

— Всех убью. Каждого из вас! Это преступление против меня. Где она? Где? — взревел, что они отшатнулись от меня.

— Со Спиро.

— Где он? — повернулся к Дилану.

— В Испании. Я не знаю точное местоположение, он закрыл дом для проникновения даже мысленно туда. Я пытался, но стоит защита. И в её разум не мог проникнуть, она под куполом. Но у меня сохранился его номер, я могу позвонить ему и ты проследишь, где он. Только ты, наверное, и можешь, — медленно дрожащим голосом ответил парень.

— Быстро за мной.

Больше ни секунды не должен потерять, чтобы найти свою любовь. Моя Амелия, я заберу тебя. Больше не отдам никому. Согреваемый этим чувством, я выбил дверь в кабинет, ожидая, когда поднимутся остальные.

— Брендон, есть ещё кое-что, что ты должен знать, — сказал Дилан, войдя в кабинет, бросая опасливый взгляд на меня.

— Говори. У меня заканчивается терпение.

— Она...прошу тебя, только будь спокоен.

— Говори, сожгу к чертовой матери! — образовал огонь в руке и пригрозил им, что парень от страха сглотнул.

— Она развелась с тобой, и ты якобы подтвердил это. Твой адвокат позвонил в мэрию, как раз в тот момент...

— Что? — переспросил я.

— Вы были женаты? — удивился Геральд, а Рори только кивнул ему, на что тот присвистнул.

— Да, скорее всего, это Спиро подстроил. И он женился на ней буквально недавно, по всем обрядам женился, как бессмертный...

— Она моя жена! Я не успел! Убью! Звони и найди мне его, живо, — перебил я его. Не думал, что могу ненавидеть так сильно бывшего друга. Она моя. Женился на ней для вечности. Тварь.

— Есть ещё одно...

— Что ещё?

— Мия она...в общем она...

— Не мямли, говори. Что с ней? — уже тише спросил я.

— Она ждет ребенка, — эти слова повисли в воздухе, и он раскалился до предела, что мужчинам было тяжело дышать.

— Она беременна? — Рори от шока даже сел на диван.

— Да.

— От него? — процедил я.

— Нет. Это твой ребенок. Мальчик. Она забеременела в те ночи, пока ты питался ей. Ей рожать скоро, как она сказала.

Ноги не держали меня, я упал на колени, переваривая новость. Сын. У меня будет сын от моей возлюбленной. И это он украл у меня. Он украл мою жену и сына. Его плач я слышу. Ублюдок! Что он делал с ними, что мой ребенок плакал у меня в голове?!

Меня трясло от злости, за окном начало твориться то, что происходило у меня в душе. Жар насыщал каждую частичку планеты.

Поднял взгляд полный злости и желания убивать на Дилана.

— Звони.

Единственное, что я мог произнести, вставая на ноги и указывая головой на телефон.

Дилан кивнул и подошел к столу, пока остальные находились ещё под воздействием новостей. А я не мог поймать чувств в груди. Был слишком зол. Настолько зол таким предательством, что даже не чувствовал ничего. Желал увидеть её, убедиться в том, что любит. Мой ребенок. Мой малыш. Сын.

Дилан набрал его номер и включил громкую связь. Послышались гудки, а затем женский голос.

— Да, резиденция мистера и миссис Корсакис.

— Здравствуйте, меня зовут Дилан. Я друг Мии. Я могу с ней поговорить? — спросил Дилан.

— К сожалению, нет. Миссис Корсакис сейчас на занятиях.

Было невыносимо слышать, как она её называет, что я зарычал. Но Дилан бросил на меня умоляющий взгляд, и я сосредоточился на том месте, откуда говорят.

— А Спиро? Он дома? — продолжил Дилан.

— Да, работает в детской. Сейчас переведу вас на верхний этаж.

Не мог сконцентрироваться. Больно. Чужой мужчина готовит детскую моему сыну, забрал мою жену и радуется этой лжи. А она? Знает ли она? Рассказал ли он ей, что я жив? А вдруг она сама не хочет видеть меня?

Мотнул головой, ожидая его голос. Услышал. Возненавидел ещё сильнее.

— Спиро, привет, — сказал наигранно весело Дилан.

— Какого черта ты сюда звонишь? — злость в его голосе меня порадовала. Я найду тебя, сукин сын, сейчас найду.

Закрыл глаза и меня понесло по телефонной линии, но Дилан был прав, стоит сильная защита на проникновение. Ярость, желание забрать свою любимую, новость о ребенке дали мне невероятную силу, которая смогла сжечь этот купол, и я ворвался эфирно в незнакомое мне место. Не слыша больше их разговора, я раскрыл глаза и очутился в комнате полной игрушек и даже учуял изменившийся, но такой сладкий аромат моей Амелии. Да, теперь не было человеческой крови, была другая. Сильная и нежная аура, что сдавило грудь от боли. Не мог смотреть на блондина, разговаривающего по телефону и держащему перекладину для кроватки.

От злости разорвал сеть, что Дилан откинул от себя горящий телефон.

Без слов вылетел в окно, разбив его. Двигало мной такое чувство обиды и злости, что я разрывал облака, пролетая над городами, пока не достиг Испании. Салоу. Опустился на землю, идя уже по запаху, которым было окутано это место. Скоро вижу её. Жива. Дни безумной боли сейчас сменились невероятной радостью. Мало того, что увижу. Обниму и скажу всю правду. Ей и моему сыну. А его убью.

В ночи я дошел до обычной виллы, которую выбирают для себя состоятельные люди. Распахнутые двери в лоджии на первом этаже позволили мне спокойно войти, ведь я образовал в этом месте дыру, которая с каждым моим шагом раскрывала всему темному миру это место. Замер, насыщаясь её запахом. Он был таким родным и необходимым, что я не мог двинуться дальше. Сердце стонало, впитывая в себя её аромат.

Послышались шаги, и я отошел в темноту, чтобы не заметили раньше времени. Через несколько мгновений я задохнулся от увиденного. Амелия. Боже, казалось, что не видел её тысячелетиями. Внимал её нежный образ, и не боялся дышать. Куда же делся цвет волос, который я запомнил? Но это было неважно. Она шумно вдохнула и наклонила голову, словно ей было плохо. А я не знал, что мне делать сейчас. Горло свело от любви и слов, которые хотел произнести.

Она прошла к столу и налила себе воды, жадно выпив её. Затем налила второй бокал, и её взгляд уперся в меня. Она замерла, как и я сейчас. Невероятная любовь затопила сердце, вся моя сущность отозвалась на неё. Бокал из её рук упал и разбился. Мой взгляд проскользнул по её телу, и я увидел выпирающий живот, который она прикрыла руками и испуганно сделал шаг назад. Мой сын. Я даже слышал его. Родной мой, не плач, я тут. Его движения и его сердце, его любовь к матери и печаль, которую она несла в себе, все мог сейчас видеть. Мой ребенок показал мне в секунды сколько слез она пролила, продолжая любить меня и верить в обман. Я видел, как она умирала внутри, но жила ради ребенка, обещая ему отдать любовь, которая была не нужна мне.

Я сделал шаг вперед и увидел, как Амелия поскользнулась на воде, недавно разлитую, наступив на осколок, и с громким криком полетела на пол. Но успел подхватить на руки и взглянуть в любимые глаза. Сердце, казалось, разорвалось от чувств, но злость за то, что были обмануты, затопила разум.

— Брендон, — прошептала она, а её глаза заслезились кровавыми слезами, скатившимися по щекам.

Я нашел её. Я вернул её себе. Теперь не только её, но и семью, без которой я не желаю больше жить. Убью за них. Мои любимые.