Если в человеке есть хоть капля говнеца, то даже малюсенький кусочек власти вытащит это всё наружу, ты просто не узнаешь человека.
Неизвестный интернет-пользователь.

Стёпа изживал себя. Прожёвывал и сжёвывал без остатка, но ему было хорошо. Пока что. В эту секунду и в эту минуту, но не дольше. Он всё ещё жил в той самой комнате, что снимал он у знакомого. Владелец квартиры стал чаще пропадать, ровно как стали пропадать и дорогие вещи из этого дома. Сначала телевизор, потом сервизы и так далее. Вещи Степы тоже начали пропадать. Гаврилов боялся, что однажды и сам пропадёт, бесследно и навечно, но пока его всё устраивало. Этот месяц, начало нового года, был тяжёлым для него. Для Жени он был сложным, потому что парень много работал, а для Степы, потому что тот много пил и употреблял. Тем не менее, его устраивала такая жизнь, и он не видел причин волноваться. Зато проблему замечала Иванна.

— Ты уже совсем с ума сошёл!? Ты в курсе, что просираешь свою жизнь? - Девушка в гневе раскидывала курительные смеси и приборы со стола, разбрасывала, создавая ещё больший хаос в комнате. Агрессия Вани вызывала у Степана лишь больший приступ смеха, а его реакция только сильнее раздражала её. — Ты меня слышишь, идиот? Тебе смешно, да, смешно? - желание избить друга возрастала с каждой секундой всё больше и больше, и ей стоило огромных усилий не поддаться эмоциям.

— Расслабься, успокойся, покури, - он посмел нагло протянуть папиросу подруге, которая даже и не пила никогда, и он прекрасно знал почему.

— Искусственное счастье, - брезговала Ваня. От ядовитого запаха горло свербило.

— Корень прилагательного: искусство! - Стёпа гортанно рассмеялся.

— Ты совсем стал другим... Мне так жаль...

— А мне нет! - перебил обдолбанный и пьяный Степан. — Если это всё, уходи, - со злобой сказал он, а затем вновь заржал.

— Обдолбышь! - сквозь зубы сказала Ваня и оттолкнула друга от себя. Он упал, а за собой потянул и стул. Всё грохнулось. Он ещё долго ненормально смеялся вслед Иванне. Она уже ехала на лифте на первый этаж, а он всё ещё сходил с ума.

***

Женя не мог уехать, не попрощавшись с друзьями. К сожалению, эти друзья не могли попрощаться в ответ. На маленькой площади уместился памятник Арсению, из чёрного мрамора которого сверкало личико молодого человека. Практически поблизости, недалеко от Золоторевых, была могила Матвея, на которой юноша взирал улыбчивыми глазами на Женю. Ничего не изменилось, они всё-также были здесь, кроме одного: кто-то оставил свежие венки Арсению и Матвею, а на оградке Рудакова и вовсе осталась висеть чёрная кепка lexus, смутно напоминающая что-то из далёкого прошлого. Карпов не стал сомневаться, он почти что знал, чья она. Парень взял и растоптал кепку.

***

Чайник вскипал в лучах закатного солнца. Синевато-розовые отблески проникали сквозь окно. Чайник как раз засвистел, когда прозвучал дверной звонок. Ему открыли дверь, а затем раздался характерный звук: визг молнии на обуви и стук — это ботинки приземлились на полку. Визг молнии, но уже более долгий и шуршание куртки об другую одежду на вешалке. Горячий выдох, шмыг носом. Чайник перестал свистеть. Молодой человек растёр оледенелые ладони, а затем пошёл туда, куда его пригласил друг. В маленькой квадратной комнате он споткнулся и сразу же влетел на неубранную кровать.

— Я никак не привыкну к размерам твоей кроличьей норы, - не собираясь предпринимать попытки встать, произнёс Евгений. Он поудобнее решил прилечь, но ударился головой об что-то твёрдое. Карпов взял пустую бутылку балтики и бросил на ковёр.

— Зато своя и никто не пилит.

— Ты так же и про свою развалюху говорил.

— Эй! О Хонде либо хорошо, либо ничего сейчас, - взгрустнул Степан.

— А где плазма? На стене же висела.

— Исчезла.

— Ты в курсе, что у тебя тут воняет, да?

— Ой, отвянь, - наморщился Степа, скидывая со стула одежду, чтобы присесть. Он уже привык и совершенно не чувствовал вони.

— А! - снизошло до него озарение. Парень аж подпрыгнул на скрипучей кровати. Тогда пружины больно впились ему в коленки. — Понял. Это типа фэн-шуй такой, когда слегка крысиным ядом подванивает, - прикалывался Карпов.

— Женя, ты зачем пришёл вообще? - уже почти обиделся Степан. Красные глаза его еле фокусировались. Море выпитого алкоголя и выкуренной травки не исчезали бесследно.

— Позвать.

— Куда, зачем?

— На север, пожить. Я уезжаю на вахту, не хочу, чтобы ты тут спился, - сказал он. — Без меня, имеется ввиду, - поправил в шутку Женя.

— Да я ж овощь. Выжитый лимон, моя жизнь на дне бутылки. Зачем я там тебе?

— По крайней мере, не на бутылке.

— Очень смешно.

— За все страдания, пережитые мной, ты дан мне судьбой, и я не хочу, чтобы мой личный ангел хранитель был так далёк от меня, - Улыбнулся парень, рассеивая тучи лучами дружбы.

— Скорее наоборот. Это ты мне дарован Богом. Если бы не ты... - запротестовал Степа, пытаясь доказать, что Женя сделал для него намного больше, нежели он сам для него. Они были благодарны за то, что появились в жизнях друг у друга, — это лучшее, что случалось с ними когда-либо.

— Не преувеличивай. Не забывай, что это ты меня спас, когда я чуть не сиганул с крыши школы. Так мы, собственно, и познакомились.

— Ты бы мог сейчас всю свою жизнь заново начать. Такой шанс, а ты мне помогаешь!..

— Степка, давай, не занимайся самобичеванием, - наморщился Женя. — Дают — бери, ебут — беги!

— Там немного по-другому говорится.

— Да мне похуй. Поехали давай! Собирай манатки, - расшумелся Женя, вставая. Расплескав руки, он, как вихрь, начал собирать вещи в одно место, тем самым вогнав Степу в ступор. Взъерошенный Гаврилов не знал, что на такую наглость сказать.

— А в смысле? Я ещё не решил, - Но напор Жени заставил достать чемодан все равно.

— И пока ты собираешь вещи, расскажи-ка мне, а что случилось сегодня утром? - неловко потирая нос, тихо спросил Женя.

— В смысле? - некрасиво нахмурил брови парень и остановился.

— Ваня приходила, рассказала, что тут произошло.

— Ой, всё... - яро запротестовал Степа, не собираясь больше ничего об этом говорить.

***

Стоя на перроне, откуда-то сзади навевал неистовый холод. Ледяное дыхание станции пробирало до россыпи мурашек по телу. Женя шёл за руку с Ваней, но ладонь постепенно соскальзывала, будто бы противясь касаниям. Поезда, оглушая, мчались мимо. Необычное состояние повергло их разум смятению. Все они молчали, хотя вроде бы тем для общения было в достатке. Тьма обвалакивала дорогу, пока фонари, игриво подмигивая, работали для них единственных на перроне. Ранний подъём по-особенному пьянил голову, заставляя заплетаться язык крепче любой настойки бабушки Арианы.

— Стоп, - Женя встал вслед за Ваней. К тому времени рука уже окончательно соскользнула из объятий. — Надо поговорить. - они встали друг напротив друга, пока Олеся Ивановна, держа переноску с Милей, и Стёпа выжидающе смотрели вдаль и рассуждали о предстоящей долгой поездке на север. — Давай мы всё-таки расстанемся.

— Расстанемся? - переспросил Женя, надеясь, что ослышался. Его бросило в дрожь.

— Да.

— Но мы же уже проходили испытание на расстояние. В чем проблема?

— Ты уезжаешь надолго, - прозвучало особенно неубедительно из уста Иванны в этот холодное январское утро.

— Ты уезжала на дольше! - воскликнул парень в недоумении.

— Не перебивай меня, - грубо отчеканила она. — И за такой промежуток времени много чего может поменяться. Если вдруг ты встретишь там на севере девушку и влюбишься в неё, не хочу, чтобы ты чувствовал угрызения совести. Такая же схема и в обратном направлении. - Она говорила складно, без запинок, будто ни раз репетировала этот разговор перед зеркалом. От осознания того, что этот разговор ждал своего момента уже давно, Жене становилось только больнее. Ваня думала о растовании уже давно.

— Это сейчас какой-то грязный намёк был? - Он испытывал бурю разных эмоций. От ненависти, злости и разочарования до печали, любви и разлуки всего за несколько секунд.

— В смысле?

— В смысле что, если тебе есть что сказать, выкладывай. Это что за намёки, Ваня? Ты меня разлюбила? - голос его надломился, как надломилось и его сердце. Голос его стал чуть грубее.

— Не выдумывай.

— Выкладывай.

— Ой, началось.

— Нет, рассказывай все. Что не так? В чем проблема? Ты нашла себе кого-то и влюбилась? - Женя уже злился.

— Это. Не. Так, - Ваня тоже.

— Тогда что?

— Я устала, устала от тебя, понятно? Это невыносимо. С тобой сложно и всегда было сложно. Хочу отдохнуть и жить расслабленно. С тобой же это невозможно. Если даже закрыть глаза на моменты твоей ревности, и то отрицательных сторон в наших отношениях останется ещё много. Например, ты тянешь за собой на дно тем, что не даёшь развиваться, тормозишь меня и слабо в меня веришь. Ты не обучаем, ты не учишься и совершаешь те же ошибки в отношениях, что и раньше. Ты разрушаешь все мои начинания. И как бы я тебя не любила, но я хочу уже просто передышку. Устала я, устала!

— Я тебя услышал и понял. Давай мы так и сделаем: расстанемся с правом на новые отношения, но с последующим возвращением к этому же разговору, когда я вернусь, - казалось, ему потребовался весь кислород планеты лишь для того, чтобы выговорить всё это. — И ещё, хочу, чтоб ты знала — я тебя люблю неимоверно сильно, нет ничего сильнее на свете, чем моя любовь к тебе. Хочу, чтоб ты это знала.

— Хорошо...

Они обнялись на прощание и разошлись по разные стороны. Очень скоро силуэт Жени и вовсе исчез, а сам поезд на бешеной скорости умчался далеко-далеко. А Олеся Ивановна, Миля и Степан вместе с ним на север.

На раздумия по поводу отъезда у Степы было времени всего ничего. Он был на перепутье: либо он уже никогда не увидит Женю, либо навсегда попрощается с Ваней.
И всё таки, «никогда» и «навсегда» звучало слишком громко, но в тот сумбурный момент Степе казалось именно так. Он действительно думал, что уже никогда не увидит Женю и может вполне себе попрощаться с подругой детства навсегда.

Все, кто неожиданно узнавал об отношениях Жени и Вани, удивлялись: как такая воспитанная девушка вроде Вани, могла встречаться с таким аляповатым районным ходоком, как Женя. Вывод напрашивался сам собой: любви были покорны не только возраста. Любви покорно было всё. Хотя, не все были того же мнения. Большинство, всё же, утверждало, что кто-то кого-то приворожил, что звучало крайне странно и до наивности смешно.

Брак родителей трещал по швам, так чувствовала сама Олеся. Женя же понимал — их брак давно изжил себя. Наверное, что-то похожее сейчас происходило и в уме Иванны.

Путь на север занял несколько суток, но вокзальная эстетика и атмосфера маленького путешествия на поезде того стоила. Никто не жалел о сделанном, пускай страх перед неизведанным присутствовал у всех.

Понравится им? Смогут ли они там ужиться? Примет ли их новый город? Пока эти вопросы были риторическими.

Тем временем, они приехали и уже сняли квартиру, а в их родном городе тоже что-то произошло. Что-то такое же неожиданное, как спонтанное решение Степы поехать на север вместе с Карповыми.

Объявилась милая Агния.