Кэллен улыбнулась. Девушка не знала, насколько уместной будет сейчас бросаться в объятия к людям, которых она не видела достаточно долгое время. Кэллен боролась с тревожными мыслями: «А что, если связь между нами пропала? Вдруг нам будет не о чем разговаривать? Вдруг я больше не буду для них своей? Вдруг они больше не будут для меня важными?» Спустя минуту Кэллен стояла напротив компании веселых ребят, по крайней мере такими они казались. Девушка чувствовала себя неловко, она совершенно не знала, как быть и с чего начать разговор.

— Мы уж думали, ты не доберешься, – Антон сделал несколько шагов вперед.

Кэллен поддалась эмоциям и обняла парня. Следом за ним, каждый из присутствующих обнял Кэллен тоже, и в эти секунды сближения все ее страхи и сомнения исчезли: она была с теми, с кем всегда должна была быть. Она любила их и знала, что ее любят в ответ.

– Кэллен, рассказывай! Как там твоя учеба? Как город? Давно тебя не слышно было, а мы все ждали, ждали, когда ты объявишься. Совсем забыла про друзей, – Денис взял девушку под руку.

Даяна и Элизабет, идущие сзади, закатили глаза. Парень нагло украл у них подругу.

– Учеба и город мне совсем не нравятся. Город кажется слишком пустым, словно вокруг одни красивые картинки во время стройки, а как только подует сильный ветер, они рухнут и оголят старые, зашарпанные здания. Мы с этим городом совсем не ладим. Я все не могу найти в нем что-то, что меня бы цепляло или вдохновляло. Я чаще чувствую апатию или разочарование, чем радость и мотивацию, – пожала плечами Кэллен.

– Это потому что у вас разные энергии, они не конектятся, – протянула Даяна из-за спины.

– Ну, ладно, Бог с этим городом! А как учеба? – настаивал Денис. – Я от своей в восторге: столько талантливых личностей, у нас такие занятия интересные всегда, я даже многое о себе узнал. Ну, тренинги нам всякие проводят. Хотя люди на нас иногда со стороны смотрят и думают: ну и дебилы.

– Это нормальное явление, ты ведь учишься в театральном, – улыбнулась Кэллен. – Здесь тоже не могу тебя порадовать, мне не нравится.

– И учеба? – искренне удивился парень, в его голосе послышалась жалость, а в глазах читалось: «Ну и что ты там вообще тогда делаешь?»

– И учеба, – выдохнула Кэллен. – Принимай я решение трезво, так бы точно не поступила. Жаль, время нельзя повернуть назад.

– Так все, Денис, ты ее опять в тоску вогнал. Она же развлекаться приехала, а не плакать, – вмешался Антон.

Парень попытался оттащить Кэллен в сторону, но его тут же схватила за руку взволнованная Даяна. Глаза Кэллен блестели от слез. Антон отошел в сторону, пропуская девушек вперед. Даяна и Элизабет заботливо встали по сторонам от подруги и увели ее на соседнюю тропинку.

– Ну вот. Что там снова? – вытянул шею Максим.

– Драма, – ответил Антон, сделав акцент на последней букве. – Это все Денис.

– А я-то чего? Я же спросил из интереса, думал, она захочет поделиться...

О чем парни говорили дальше, Кэллен уже не слышала. Их голоса становились тише, а тропинка, по которой шли девушки, уходила все дальше к морю.

– Ну и что ты? – начала Элизабет.

– Я рада быть здесь, – сквозь всхлипы выдавила Кэллен.

– И поэтому хнычешь? Нас не обманешь, мы тебя насквозь видим, – подруга пристально смотрела на Кэллен.

– Но я, правда, рада быть здесь. Просто сейчас еще больше это осознала. Не нужно было уезжать, я так старалась оказаться дальше от вас, но все, что нужно было сделать, чтобы восстановить себя, – это остаться.

– Перестань, – голос Даяны разнесся по полю. – Послушай меня внимательно. Ладно? – девушка остановилась. – Это хорошо, что ты уехала, ведь ты смогла на какое-то время оказаться в других условиях, перед глазами не маячили знакомые места, ничего не сыпало соль на рану.

– Ну да, кроме меня самой, – перебила подругу Кэллен.

– Неважно, – девушка отмахнулась. – Мы должны научиться принимать уроки, что дает нам прошлое, и идти вперед, даже если наша жизнь в какой-то момент прерывается, даже если мы сами обрываем ее и падаем в пропасть, даже если мир кажется иным, когда мы поднимаемся на поверхность, – мы обязаны находиться в настоящем, в моменте, что происходит с огромным опытом за плечами и светлыми моментами в памяти.

– Приезжать домой всегда так странно. Чувствуется безумная радость, словно что-то теплое и светлое разливается в душе, но одновременно на сердце просыпается какой-то скрежет, и удушающая тоска кричит о днях, что уже не вернуть, о времени, которое ушло безвозвратно. И все эти улицы, эти вывески, эти запахи и даже небо – все, как один, вызывают чувство тошноты и боли в одну секунду, любви и счастья – в другую. Любить и ненавидеть, скучать и насильно пытаться отпустить. Разве может навеки уйти то, что ты когда-то так любил? А если делаешь шаг вперед, то зачем добровольно ешь стекло, пытаясь оживить призраков?

Кэллен замолчала. В образовавшейся мертвой тишине можно было уловить движения стайки мелких мошек, которые яростно пытались угодить во все доступные щели.

– Пойдемте отсюда, пожалуйста, – взмолилась Лизи, отмахиваясь от приставучих насекомых. – Это становится невозможно терпеть.

– И то верно, – согласилась Даяна, потянув Кэллен в сторону парней.

Девушка неуверенно последовала за подругами, укрываясь волосами от летящих в глаза мошек.

– Итак, все нормально? – Максим сидел на старой деревянной ограде для поля.

Денис лежал на холодной земле, утонув в разноцветных листьях, а Антон скучающе смотрел в экран своего мобильника.

– Да, – заверила друга Даяна. – Кэллен, я, кстати, увидела надпись сегодня в ленте, все про тебя, – девушка достала свой iPhone, пару секунд искала нужную запись и протянула телефон подруге.

Кэллен пробежалась глазами по экрану. На ее лице появилась улыбка. Затем девушка засмеялась и радостно закивала головой.

– Я говорила, что она оценит, – самодовольно ухмыльнулась Даяна.

– Ты была права, как и всегда, – Антон подошел к девушке с волосами цвета вороньего крыла и крепко ее обнял.

– А что там? – недоумевал Денис.

– Шутка из категории: астрология. Нам не понять, – ответил Антон, все еще обнимая свою девушку.

– Я ее выложу себе в историю, – Кэллен широко улыбалась, а затем перевела свое внимание с телефона на друзей. – Вы такие милые, все не могу привыкнуть к этому образу Даяны, – протянула Кэллен, залезая на деревянную ограду, где уже сидел Максим.

– Я и сама иногда не могу поверить, что он решился, – улыбнулась девушка, глядя на Антона.

Ее взгляд излучал любовь и преданность, тепло и ласку. Антон нравился Даяне еще со времен школы, но она тщательно скрывала свои чувства. Она поддерживалась статуса подруги и долго не признавалась в чувствах даже самой себе. Кэллен выявила летающую в воздухе влюбленность раньше, чем она спустилась озарением на самих виновников. Это забавляло и раздражало одновременно. Летом, когда Кэллен подавала документы на поступление в университет, Антон признался Даяне в чувствах, и с тех пор эти двое были неразлучны. Даяна при странных обстоятельствах поступить в другой город не смогла, но, когда поняла, что может быть с человеком, которого любит, все обиды ушли, а на их месте образовалось некое облегчение.

– А я все еще не понимаю, как ты смогла полюбить его? – возмутился Денис. – Вы же такие разные. Я первое время не мог даже представить в своей голове, что вы вместе гуляете, держитесь за руку, о чем-то разговариваете. Это выглядело сплошным обманом, как будто так не должно быть. Ну, вы ведь друзья... Откуда взялись чувства?

– С Агатой было тоже самое. Никто не мог даже предположить, что они с Тони поженятся, что у них родится ребенок. Ты только вспомни, как сильно он изменился после того школьного праздника. Он как будто стал другим человеком, она ведь не только смогла разглядеть в нем это, но и раскрыть для других, – Максим спрыгнул с изгороди и остановился рядом с Элизабет. – Даже ты не могла разглядеть в своем брате истинного человека, которым он являлся.

Элизабет опустила глаза в землю. Макс аккуратно взял ее за руку, но Лизи тут же выдернула ее, а затем, испуганно оглянулась на Кэллен. Наблюдавшая за картиной девушка сделала вид, что увлечена звездным небом, и только когда Лизи выдохнула и расслабилась, Кэллен, в сердцах, улыбнулась.

– Знаешь, в чем действительно проявляется любовь? Когда я обнимаю того, кто породил в моей душе это чувство, я обнимаю не тело, тепло которого могу ощущать под плотной кожей, я обнимаю душу, – Кэллен тоже слезла с ограды и отряхнула замерзшие руки.

– Видимо, Агата в душе Тони утонула, – с сарказмом произнес Денис, поправляя волосы.

– Когда вы последний раз видели ее? – поинтересовалась Кэллен, поймав себя на мысли, что не разговаривала с подругой долгие месяцы.

– Полгода назад, когда они приезжали навестить Марию. Они ведь почти все время были у вас дома, да, Лизи? – Даяна освободилась из объятий парня.

Антон снял со спины массивный рюкзак, достал из него плотную черную кофту и протянул его девушке. Даяна поцеловала парня в щеку и накинула кофту поверх своей тонкой кожаной куртки.

– Они тогда почти все время проводили с мамой, редко куда-то ходили, – подтвердила Лизи. – Мы были вместе только пару раз, когда Даяна пришла к нам и когда мы с Агатой были у Даяны дома. И то она хотела увидеть Викторию.

Кэллен задумчиво посмотрела в сторону поля, которое казалось бесконечным. Вот так в этой жизни все дает трещину. Сначала вы клянетесь в вечной дружбе и проводите вместе дни напролет, а потом у кого-то в жизни появляется озорной мальчишка с голубыми глазами, и рушится то, что казалось незыблемым; к несчастью, женская дружба претерпевает изменения или вовсе не выдерживает такого испытания, потому что женщины, существа романтичные и чувственные, отдают своему избраннику и сердце, и душу, так что времени на былых любимых подружек почти не остается. Да что говорить о времени, не остается желания.

– Нужно домой собираться, становится холодно, – Антон снова поцеловал Даяну в щеку и посмотрел на Максима.

– Уместитесь вчетвером на заднем сидении? – парень достал из кармана ключи от маминой машины.

– Конечно, мы много места не занимаем, – улыбнулась Лизи.

Максим удовлетворенно кивнул и направился в сторону машины, остальные последовали за ним. Кэллен остановилась, проверяя оповещания на телефоне.

«Почему я только на тебя подписался, а у тебя в истории уже какие-то астрологические шутки?»

Кэллен нахмурилась и быстро набрала:

«Поздравляю, ты попал на дебют».

– Все в порядке? – Диана остановилась, заметив, что Кэллен все еще не сдвинулась с места.

– Да, какой-то парень написал в Инстаграм, – отмахнулась девушка, убирая телефон в карман.

– Что за парень? Ты его знаешь? Симпатичный?

– Первый раз вижу, – призналась Кэллен.

Беседу прервала Элизабет, которая взволнованно ждала подруг у машины. Казалось, ее что-то сильно беспокоило. Девушка переступала ногами на месте и нервно произнесла, когда подруги подошли ближе.

– Ты рассказала, да? – обратилась она к Даяне.

– Нет, конечно, – тут же ответила девушка, сразу уловив, о чем шла речь. – Но теперь, видимо, самое время рассказать.

Лизи кивнула и посмотрела Кэллен в глаза.

– Я хотела сказать тебе лично, а не писать в контакте. В общем...

– Ты встречаешься с Максимом? – предположила Кэллен.

Глаза Лизи округлились.

– Я заметила сегодня, вот и все. Здорово, я очень рада за тебя, он столько лет старался заполучить твое сердечко. Ты не найдешь парня, который бы заботился о тебе больше, чем Максим, – с этими словами Кэллен села в машину, пододвинувшись к самому концу сиденья, уперевшись в расположившегося у окна Дениса.

Следом за Кэллен на сиденье опустились девушки. Максим завел машину, и они выехали на пустую дорогу, ведущую к виду на длинный лиман. Дом Кэллен был первым по пути. Максим остановил машину у ворот, Кэллен попрощалась с друзьями, пообещала Даяне заглянуть завтра в гости на торт в честь дня рождения Виктории и вышла из машины.

Девушка прошла во двор, закрыв за собой ворота. На крыльце горел фонарь, вокруг которого кружились все те же проклятые мошки. Кэллен уловила поселившийся под кожей страх, и обхватила себя руками. Мысленно девушка стояла у заброшенной могилы, укутанной ледяной землей и чистым невинным снегом. Кэллен положила цветы, убирая слезы с лица. Она стояла на собственной могиле. На могиле девочки, которую она похоронила когда-то, на могиле девочки, что была так счастлива жить и так счастлива чувствовать. Она плотно закрыла скрипучую калитку, покосившуюся от времени, и натянула теплые варежки. Та девочка, что больше никогда не сможет сладко вздохнуть, глядя на ночное небо, что больше никогда не сможет искренне полюбить кого-то, что больше никогда не будет чувствовать покой и радость, сейчас стояла позади нее. Призрак сливался с ветром и расплывался на фоне белого поля, которому, казалось. не было конца. Кэллен повернулась, чувствуя на себе ее пристальный взгляд. Девочка поправляла свои длинные золотые волосы и едва сдерживала слезы.

– Во что ты себя превратила? – тихо спросила она.

Ее шепот унес ветер. Кэллен продолжала таращиться в ответ, не в силах даже пошевелиться.

– Какого быть мертвой среди живых? – продолжила девочка громче. – Какого это: притворяться мной?

Кэллен ничего не ответила. Во рту чувствовался привкус крови. В области груди пронизывала колющая боль. Кэллен чувствовала себя прибитой к земле. Было холодно и сыро.

– Я боюсь смерти! – выкрикнула она в пустоту.

– Ты боишься, что придется вечность скитаться в одиночестве, – силуэт девочки почти исчез. – Ты похоронила свою душу два года назад. Теперь ты никогда не найдешь покоя. Вскоре ты перестанешь бояться смерти и начнешь желать ее, как каторжник желает увидеть солнце.

Кэллен вновь осталась в одиночестве. Ноющая боль все нарастала. Девушке отныне нигде не было места. Мир выглядел жутким и мрачным.

Кэллен ведь оставила цветы на могиле. Она приходила сюда, она помнила и почитала свою память. Какой толк теперь был от ее внимания? Кэллен убивала счастье этой девочки каждый день, на протяжении года, она уничтожила все, что та так любила и что было ей дорого. Она уничтожила ее сердце, ее душу, ее разум. Она безжалостно разбила ее последнюю надежду на исцеление. Какой мертвым толк в цветах? Они для живых. Они для тех, кто молит о прощении. Для тех, кто тоскует и просит вернуться. Цветы, определено для живых. Мертвым цветы ни к чему.

Щелканье ножниц привело Кэллен в чувство. Она сидела напротив зеркала и наблюдала за тем, как ее длинные локоны падали на пол, бесшумно ударяясь об твердую поверхность. Мама Кэллен нерешительно обстригала одну часть за другой в то время, как девушка не чувствовала даже жалости. Ей хотелось начать все сначала. Она не осознавала, что ее беда была на сердце, что залечивать нужно было дырки в душе. Вместо этого Кэллен обрушила весь свой гнев на волнистые волосы, словно, таким образом, наказывала себя.

– Не знаю, чего ты вдруг захотела, мне очень нравились длинные, но и так неплохо, ты у меня в любом случае красавица, – миссис Дарлинг
собрала комки, которые когда-то были волосами дочери, и подмела пол.

Кэллен посмотрела в окно. Сквозь темноту она видела призрак девочки. От ее длинных густых волос не осталось и следа. Теперь ветер едва заметно играл в ее коротких завитушках, которые путались и смешивались между собой. Этой душой все еще была она сама. С длинными волосами или с короткими – не важно: ей пророчили навсегда остаться ею, если она не найдет способ залатать сквозящие на душе раны. Способа Кэллен не знала. Задернув шторы, золотоволосая краем глаза увидела, как девочка протягивает к ней руку. Кэллен вздрогнула от страха и покосилась в сторону. Нужно было найти способ. Кэллен не хотела оставаться призраком вечно.