— Ну наконец-то, - это был очень недовольный вздох, источающий глубокое презрение и накопившуюся за двое суток желчь, которые говорившему было жизненно необходимо выплеснуть.
Офицер, вертя на пальце брелок с ключами, нарочно медленно приближался к решетке, как бы дразня находившихся за ней народ. Их там немало: шестеро, не считая спящего калеку, пускавшего слюни во сне.
Самый нетерпеливый, схватившись за решетки, приблизил физиономию к офицеру, очевидно, собираясь сказать что-нибудь гадкое. Но полиция, к несчастью нарушителей, выработала иммунитет на злословия или даже грязные действия, так что дежурящий офицер оставался равнодушным. До поры до времени...
— Пошевеливайся, старый, - сквозь зубы шипел борзый, которого справедливо назвать симпатичным парнем.
Короткие белокурые волосы торчком, напоминавшие свежескошенный газон, отлично подходили к овалу его лица. Наглый, бросавший вызов взор из-под пшеничных бровей блестел как топаз на солнце - впору цвету его глаз, кристально-голубым. Они казались пронзительными, прозрачными и от того холодными. Впрочем, при взгляде на эту фигуру в мятой одежде и кривыми губами, машинально создавалось отталкивающее впечатление.
Меж тем, полицейский, смотря блондину в лицо, со слабо контролирующим безразличием отворял замок.
— Может, тебе здесь задержаться? Я-то не прочь хорошенько вымыть мылом твой острый язык, - фыркнул офицер, шумя связкой ключей, бьющихся, по вине его неаккуратных движений, о железную решетку.
Как полагалось, на нём темные штаны, голубая рубашка с галстуком, поверх плечей кожаная куртка с блестящим значком. Лысая голова без фуражки - она покоилась на столе, заваленной бумагами и недоеденным сэндвичем.
— Сразу после того, как ты засунешь свой глубоко в задницу, - харкнул тому под ноги блондин, открыто наслаждаясь гневом вспыхнувшим на чужих морщинистых щеках.
— Бенни, заткнись, - наглеца отдернул поднявшийся с пола парень.
Они переглянулись, и тот, кого звали Бенни, неохотно прикусил язык, решив прислушаться к совету товарища. Дежурный в самом деле держался из последних сил, чтобы не схватить мальчишку за шкирку и бросить на пол, а затем выбить дубинкой накопившееся в нём дерьмо.
— Скажи спасибо, что выходишь отсюда целехоньким. Не всем так везет. А теперь проваливай, - распахнув настежь дверь, махнул головой полицейский.
Бенни поднял руки в жесте «сдаюсь», продолжая паясничать, первым освободил камеру заключения.
— Не волнуйся, я ещё вернусь.
И все знали, что так и будет. Цепочкой, друг за другом, заключенные последовали на выход. Забрав конфискованные вещи, четверо друзей, разминая на ходу затекшие конечности, спешили покинуть злополучный участок. Попав в холл, где за столами сидели сотрудники, принимавшие заявления и составлявшие протоколы, парни в любопытстве оглядывались, оценивая воцарившуюся атмосферу. Пахло потом и луковыми кольцами. В здание входили патрулирующие, волоча вслед за собой закованных в наручники бродяг, правонарушителей или смутьянов другой породы. Группу темнокожих, применяя грубую силу, заталкивали в клетки. Кто-то ругался за столом и требовал справедливости. Трель телефонных звонков перекрикивала голоса, что эхом отскакивали от высоким стен. Глядя на все это, можно подумать, будто реальность действительно безумна; будто все вмиг сошли с ума.
Бенни близко наклонился к уху одного из друзей и одновременно доставал из кармана хлопковой рубашки возвращенные сигареты.
— Смотри как их много.
— А ты думал, ты единственный такой дебил? - ярко выраженное раздражение в чужой интонации дали блондину понять, что товарищ считал его виноватым в случившимся.
Двумя днями ранее, отчасти из-за легкомыслия Бенни, всю четверку поджидали проблемы, с которыми сталкивалось чуть ли не всё американское общество. И все из-за наркотиков. Их принимали беззастенчиво, не пугаясь представителей закона, что, говоря начистоту, смотрело на назревавшую катастрофу сквозь пальцы. Мало кто выступал против распространения кокаина, а некоторые стражи правопорядка не стеснялись самим баловаться порошками. Ситуация вышла из-под контроля, когда люди стали предлагать легализировать наркотические вещества; ко всему прочему, шла вполне законная кампания по продвижению употреблении кокаина или той же марихуаны. В одном из объявлении говорилось: «Кокаин безопасен для тебя, твоего ребенка и твоей леди». Компании спокойно рекламировали аксессуары для употребления веществ, особенно были популярны бутылки, которые, как утверждалось, удаляли влагу из кокаина.
Наркотики - третий всадник апокалипсиса американского общества. Более того, это поганое топливо, убеждены добропорядочные граждане, создано, чтобы разгромить страну, посеять в ней разруху. Ими баловались хиппи, политики, школьники, студентки, даже домохозяйки.
И так, четверо, - Джек, Малыш, Рокки и Бенни, - попались в ловушку, когда полицейские нагрянули в бар. Осмотрев посетителей, они задержали двенадцать человек, включая Бенни, не сумевшего вовремя одолеть свою зависимость порошками.
— Я не знал, что это место в черном списке.
— Если бы кое-кто не таскал с собой кокс, мы бы здесь не торчали два дня! - справедливо возмущался Рокки.
Ирландец с длинными волосами плелся позади остальных.
— У нас выступление завтра, а мы толком не репетировали.
— Сейчас, значит, начнём. Эй, может, хватит дуться на меня?
Споря друг с другом, они совершенно не беспокоились о том, что их могли подслушать, не смущались выражаться, тем самым проявляя неуважение к храму справедливости. Джек, самый бесстрастный из четверки музыкантов, призывал друзей успокоиться и, глядя под свои ноги, по воли случая, случайно задел плечом высокую фигуру. По кожаным черным туфлям он сообразил, с кем именно столкнулся, однако вместо того, чтобы попросить прощения, он не остановился и продолжал перебранку с парнями.
Между тем шнурованные туфли великана оставались неподвижны, а их носки глядели в сторону мимо пронесшихся юнцов. Этакая дерзость оскорбила его до глубины души, а глаза его мстительно сузились. Офицер, которого читатель уже знает в лицо, расправив свои сгорбленные плечи, нагнал шумную компанию и остановил у самых дверей.
— Послушайте! - начал он сердито.
Четверка синхронно, что вполне привычно для музыкантов, обернулась. Орлиные глаза впились в свою цель - им был Джек, брезгливо скрививший губы, как при виде тухлых помидоров.
Это была его ошибка, ибо подобное отношение к своей персоне настолько поразила человека, который за все годы службы не сталкивался с пренебрежением, что на его выбритом лице отразилась глубокая обида.
— Что надо? - лениво звучал парень.
Наш несчастный офицер, коим оказался Бенджамин, был возмущен до крайности. Взгляд из-под насупленных бровей упал на сигарету меж пальцами Бенни. Одним рывком он забрал у него соломинку, сказав резче, чем ему хотелось бы:
— Здесь не курят.
— А сигарета и не зажжена, - как ни в чем не бывало Бенни достал из пачки Мальборо новую соломину и сунул её в рот.
Неслыханная дерзость. Бенджамин тяжелым взором проводил блондина, что, толкнув плечом дверь, вышел на улицу. За ним юркнули Малыш и Рокки.
— Мы пошли, - отмахнулся Джек.
Желая сбить спесь хотя бы с одного из наглых мальчишек, Бенджамин покачал головой.
— Куда так быстро? Научитесь отвечать за свои поступки.
— А что я такого сделал?
— Вы меня толкнули.
— Я вас задел.
— Ах, вы все-таки в этом признаётесь, - мистер Мосс, глядя на Джека сверху-вниз, положил руки на пояс.
— Ну вы же не слепой и видели все своими глазами, - брюнета потихоньку распирало от нарастающего раздражения.
Он и без того злился на Бенни и неудачно сложившиеся обстоятельства, которые замедлили процесс его работы, так теперь к нему прилип, подобно мухе к клиновому сиропу, полицейский. Их Джек недолюбливал ещё со времен своего юношества. По многим причинам.
— Вам следует думать дважды, прежде, чем говорить, парень, - смерил его подозрительным видом Бенджамин. — Я вас запомнил.
— Как хотите.
Происходило это всё в одном из участков Манхэттена, куда занесло мистера Мосса одно неотложное дело. Этот факт связывал ему руки, ведь он принадлежал к полиции Бруклина и заняться высокомерным школяром полагалось здешним органам власти. Они, очевидно, по мнению Бенджамина, справлялись с этой задачей на твёрдую единицу, ибо работали они со спущенными рукавами и по знакомой ему схеме. Нарушителей отлавливали, по желанию мучали и, получив откаты, снова пускали их на свободу. И так по кругу, до следующего ареста.
Преступников не наказывали по необходимой строгости. Современная полиция думала о полных карманах, а справедливость стала удобным предлогом эти карманы набивать, не более того. Сами бандиты это тоже хорошо понимали, поэтому не боялись закона, не уважали его, тому пример стоявший напротив Бенджамина парнишка. Он держался расслабленно, даже скучающе, взгляд из-под приспущенных век выражал безразличие ко всему происходящему. Мистер Мосс вновь и вновь проходился по его внешнему виду, желая понять кто предстал перед ним: по тонкой кофте на пуговицах и джинсовых брюках сложно прочесть студент ли он, но точно не школьник. Возраст выдавала едва заметная щетина на скулах. Лоб высокий, спрятан под лохматой жирной челкой. Бледный, худой, но с крепкими плечами и здоровым загоревшим лицом.
— Вы отсюда?
— Да, из Америки, - валял дурака Джек, отвечая размыто.
— Значит, ещё увидимся, - не растерялся офицер и кивнул ему, позволяя уйти.
Тот хмыкнул и, отдав честь, распахнул дверь и исчез за ней.
Однако на этом история не закончилась, отнюдь. Пройдя в кабинет своего старого друга, с коим он проходил обучение в полицейской академии, Бенджамин пожал тому руку и расположился к кресле. Там он спросил о недавно задержанной четверке. Информации оказалось ничтожно мало, к тому же личное дело хранилось в канцелярии, тем не менее, дабы успокоить и помочь своему товарищу, Бенджамину дали слово раздобыть данные и прислать копию по почте.
Так, сам того не осознавая, Джек нажил себе настоящего врага, с которым ему, по воле небес, суждено не раз столкнуться.

***
Первые танцы для девушки так же значимы, как бракосочетание или поступление в престижный университет. Этапы взросления состоят из незначительных, на первый взгляд, вещей, и этот список довольно обширный. Взять к примеру нашу Симран - она коллекционировала в памяти всякие события, которые, по её мнению, вносили вклад в развитие её личностного роста. Первый выпущенный воздушный змей. Детская подделка. Победа в литературном конкурсе начальных классов в номинации «Лучший чтец». Участие в благотворительных проектах: в третьем классе она посадила десяток саженцев в парке, который пострадал от сильного тайфуна. В пятом - спасение бездомных животных. Эти добрые дела, а главное их плоды, воодушевили Киви и дальше приносить пользу нашему миру. Она и по сей день оставалась активисткой и принимала участия во многих внешкольных мероприятиях. Одно из них решили провести через неделю.
— Ты правда записалась? Знаешь, участие никак не повлияет на твои оценки за семестр, - Нэнси с некоторой брезгливостью наблюдала как шариковая ручка, оставляя следы чернил, выводила подпись Симран.
Та, красиво выводя завитушку, поставила точку и, свернув листок, бросила его в контейнер с надписью на крышке «Протест».
— Я делаю это не из-за оценок.
— А для чего же ещё тебе тратить свой выходной?
— Чтобы выразить свою позицию. Возможно, это как-то повлияет на происходящее во Вьетнаме.
— Иисус, - театрально закатила глаза Нэнси, приложив ладонь ко лбу, — я слышу одно и тоже каждый день. По телевизору, радио, теперь и от тебя.
Симран только рассмеялась на драматические стенания подруги. Она понимала, что Нэнси это не важно, но что не важно для остальных, играет значимую роль для неё. У Симран развито чувство справедливости, и это то качество в девушке, которое одних отталкивало, а других притягивало магнитом. Такие люди, как правило, добиваются уважения даже от неприятелей. К счастью, Киви ими не обзавелась, зато сумела очаровать Мэйсона Картера - плавца, коему сулят блестящее спортивное будущее. Он-то, высокий красавец с зализанной назад челкой, пытался нагнать подружек. «Симран, Симран», - доносилось позади, только девочки были столь увлечены разговорами, что не слышали бедняжку.
— Погоди, - все-таки заметила плавца Нэнси и, хитро улыбаясь, схватила брюнетку за руку, — за тобой хвост.
— Какой ещё хвост? - проследила за взглядом подруги Киви и обреченно поджала маленькие губы. — Ох, нет...
— Он точно неровно к тебе дышит.
— Думаешь? Может, он по твою душу, - смотря на уверенную походку Мэйсона, одетого в бежевое поло под рыжей курткой, Симран мысленно признала красоту атлета.
Здесь многие восхищались мордашкой Картера, а если и не лицо, так он сводил девушек с ума своими накаченными бедрами и кубиками пресса. Такому суждено купаться в женском внимании и украшать журналы шикарными снимками.
— Не будь идиоткой. Он ведь кричал твое имя, - Нэнси поправила завиток волос за ухо и мило улыбнулась, когда Мэйсон, каштановолосый Аппалон, оказался рядом, — привет.
— Привет, - обменявшись с Нэнси взглядами, Картер сосредоточил все внимание на Симран, и интонация его приобрела совершенно другой оттенок: более кроткий, нежный, — здравствуй, Симран.
— Привет, Мэйсон.
— Красивая юбка, - кивнул он на замшевую в форме трапеции мини, которую Киви слезно просила родителей разрешить ей надеть. Она приглянулась ей из-за красивого осеннего цвета - багряной листвы.
— Спасибо.
— Ты бежал за ней, чтобы сделать комплимент её юбке... или ножкам? - подмигнув, Нэнси захохотала, не заботясь о том, что своим комментарием смутила обоих.
— Ну что ты несешь! - боднула её локтем Симран. — Прекрати!
Мэйсон откашлялся. Он бы не стал спорить с замечанием плутовки - ножки Симран воистину прелестны. Они идеальной длины, ровные и с подзагорелыми острыми коленками. Худые щиколотки спрятаны под горчичными теплыми носками.
— Вообще-то я хотел сказать, что мы могли бы сходить в кино, если ты завтра свободна?
— Ах, нет, забудь, - решительно выступила вперед, тем самым встав между парочкой, Нэнси. Её длинные собранные в пышный хвост волосы забавно покачивались, подобно часовому маятнику - влево-вправо, влево-вправо, — мы завтра веселимся в «Тау-Хау».
Вот так новости! Услышанное побудило плавца впервые нахмуриться.
— Вы в самом деле идете в это место? Там собираются одни придурки и шлюшки!
— Эй, подбирай выражения! Мы, между прочим, леди.
— Леди по таким местам не ходят, - заметил с укором Мэйсон Картер.
— А тебе откуда знать? Сам, небось, там прохлаждаешься!
— Перестаньте оба, - Симран не любила ругань.
Послушав её просьбу, пловец перевел дух.
— Какой бред! Зачем вам туда?
— Мы собираемся на концерт. Будем танцевать. А тебе с нами нельзя.
— Я бы и добровольно не пошел, - фыркнул высокомерно Картер и перевел взгляд на помалкивающую Симран, — и тебе не советую.
— Ты кто, Господь Бог, чтобы диктовать ей свои правила? - Нэнси достала из рюкзака солнечные очки с линзами в форме сердец и натянула их на вздернутый нос.
— Тебе не нужно волноваться. Мы просто потанцуем, - собралась с силами ответить Киви и, взяв подругу за руку, потянула за собой, — увидимся в понедельник, Мэйсон.
Парень, отвергнутый столь унизительным образом, сердитым видом провожал девушек до школьных автобусов, в одном из которых их дожидалась Джоди. Мэйсон не привык к отказам и грубости. Он злился вовсе не на Симран - его подагрой стала Нэнси, которая, очевидно, оказывала дурное влияние на милашку Мосс. Это убеждение не подлежало сомнению, ведь, если подумать, Симран прежде не надевала юбок выше колен. Она редко красилась и довольствовалась одним браслетом на запястье, а теперь украшений стало больше: это и яркие массивные серьги, кольца; тушь на ресницах и вишневый блеск на губах.
Привыкший к невинному образу Симран, Мэйсон не допускал очевидной мысли, что девушка просто раскрывалась. Нет, не поддавалась плохому воздействию, лишь принимала себя, раскрепощалась, проходила трансформацию от девочки до юной леди. Мужчины привыкли думать о женщинах худо, если они отказываются слушать их слово, а ведь девушкам тоже есть что сказать.

***
Гламурная часть Нью-Йорка, заполненная бутиками и парикмахерскими, откуда с обновленными прическами выходили красавицы, не страдала дефицитом людского внимания. Чем выше скидка, тем чаще звенел кассовый аппарат. Мода, подобно временам года, сменяла друг друга с неуловимой скоростью, и молодежь, ради самовыражения, не отказывала себе в удовольствии шопинга. Жизнь между Пятой и Девятой авеню пестрила разнообразием гламурных новинок, которые рекламировали стильно приодетые манекены, находившиеся за витринами. Интересно то, что ближе к полудню на них, по обыкновению, оставались только аксессуары, вроде шарфов или головных уборов, остальное - раскупалось. Билборды с изображением Твигги, подобно рождественской ели среди огромной свалки мусора, обращала все взгляды на себя. Кирпичные стены и даже, вообразите себе, телефонные будки были обклеены газетными вырезками с фотографиями Бриджит Бардо, Мэри Квант и другими личностями, чьи имена помнит история.
Между тем, шурша бумажными пакетами, довольные клиенты покидали магазины и, безусловно, отправлялись прямиком в кресла парикмахерам. Это был некий ритуал, провести который обязана каждая леди, посетившая модный квартал. Уйти без обновок, стрижки и нового маникюра считалось дурным тоном.
Бродя по широким улицам Манхэттена, Симран с упоением разглядывала каждый камешек и трещинку столь живого квартала, украшенного фонарями и яркими рекламными щитами. Здешние люди ничем не отличались от модниц Парижа или голливудских звезд - они одевались со вкусом, при том ни один не похож друг на дружку. У каждой тени своя изюминка. Модные плащи трапецией интересных цветов и сложными принтами. На макушках кожаные береты или вязанные шапки, украшенные ярким крупным или мелким бисером. Ножки облачены в туфельки на низких каблуках или в грубые ботинки. Взрослая половина квартала отдавала предпочтения коричнево-молочным оттенкам одежды. У многих, вместо привычных нам аксессуаров, по типу браслетов, - четвероногие питомцы, от шпицев до пятнистых далматинцев.
Оторвав от них взгляд, на светофоре Симран, опрокинув голову, наблюдала за голубями, пролетавшими над цепочкой автомобилей. Прогулка затянулась, и закатное солнце бросало свои прощальные лучи на главное шоссе, отражаясь в окнах высоких зданий. Резко похолодало.
— Вернемся в Бруклин на такси, - Нэнси приложила усилия перекричать шум проезжающих машин.
Они суетливо лавировали в толпе, держась друг за друга, чтобы не затеряться в густом полчище. В это время суток Нью-Йорк превращался в сеть пойманных сардин. Народа на тротуарах непроглядная тьма; они все спешат куда-то, как запрограммированные роботы, шагают в одном направлении.
— Мы потратили все деньги! - Джоди схватилась за желудок и расстроенно вздохнула. — А я ведь так и не поужинала.
— Держите пакеты крепче, а остальное предоставьте мне, - подмигнув отчаявшимся подружкам, которые действительно израсходовали карманные деньги на одежду, украшения и молочные коктейли, Нэнси ринулась к автобусной станции.
Она словно знала что делала. Её ухмылка, полная уверенности, успокаивала школьниц, от того они послушно следовали за ней, как израильтяне за Моисеем. Так, пройдя три квартала, подружки добрались до небольшой конторы, дверь которой была открыта настежь и подперта обломком красного кирпича. Внутри горел желтый свет. Женщина с вызывающим макияжем и нарисованой черным карандашом родинкой над толстой губой красила ногти зеленым лаком, что напоминал Джоди плесень, которую они рассматривали под микроскопом на уроке биологии.
— Привет, Хельга.
— Привет, котик, - сладко протянула дама, подув на свои ногти три раза и тряхнув ладонью, чтобы лак быстрее подсох.
Нэнси велела ждать её снаружи; она исчезала в коморке на добрые пару минут, а когда вернулась, то самодовольно вертела головой.
— Мой отец довезет нас, - объявила она торжественно, и в тот же миг за её спиной показался мужчина с проседью, однако с крупным телосложением.
Сев в такси, с чьей помощью отец Нэнси кормил семью, они оставили Манхэттен. Солнце давно закатилось к моменту, когда Симран, пожелав подругам спокойной ночи, вошла в дом. Внутри горел свет, там-сям разбросаны игрушки близнецов, что в это время обычно лежали на теплом ковре и пускали слюни - готовились ко сну.
— Я дома! - отложив коричневые туфли в шкаф, Симран крикнула родителям и направилась прямиком к себе.
— Привет, Киви.
Приятно вернуться домой после суматошного дня и услышать голоса родителей. Дом делают уютным люди, не вещи, поскольку вещи, без истории и памяти о людях, ничего не стоят. Живыми их делает человек.
Мистер и миссис Мосс, угощаясь чаем, были глубоко погружены в беседу. Обычно, они настаивали Киви присоединиться к ним, но сегодня их вниманием завладел некто другой. Тот, кто незрим, неосязаем, однако он жив, здоров и захватил мысли мистера Мосса.
— Сегодня я столкнулся с дерзким мальцом в участке. Слышала бы ты как он мне отвечал! - Откусив штрудель, Бенджамин жаловался.
— А что он там делал?
— Я узнавал, - закивал головой мистер Мосс, пристально посмотрев на супругу, — его дружок балуется наркотиками, очевидно, и он далеко от него не ушел, иначе бы его не стали брать.
Симран краем уха слушала их разговор, однако быстро потеряла к нему интерес. И прежде, чем дверь её спальни прикрылась, она уловила укоризненные вздохи матери:
— Боже мой! Откуда такие только берутся!
Ночь вышла бессонной из-за предстоящих танцев. Киви не удалось успокоить колотящееся сердце и, ворочаясь на мятой простыне, она, в конце концов, подошла к окну и долго глядела в звездное небо. Снаружи сгустился туман и были слышны жалобные мяуканья бездомных кошек, нашедших пристанище в подвалах соседского таунхауса.
Дурная привычка Симран - мечтать перед сном и строить воздушные замки. Это могло быть что угодно - поездка в Европу, сьемка в кинофильме или знакомство с кумиром. Чаще всего эти сценарии переплетались с выдуманной любовной линией: случайная встреча со своей судьбой, ухаживания и свидания. Пышные букеты красных роз, гвоздики, поцелуй под полной луной и пышная свадьба. Затем переезд в более тихий городок штата, большой дом с верандой и широким двором, где можно разбить свой сад. Симран хорошо видела себя домохозяйкой. В детстве она часто ездила на ферму к бабушке и управлялась с домашними хлопотами. Она хотела бы выйти замуж, но обязательно за любимого человека.
Прыгнув обратно на кровать, Киви сонно уставилась в потолок и медленно впадала в состояние спокойствия. Мысли путались со сновидениями, и в какой-то момент вместо размытых черт воображаемого возлюбленного, показалась смазливая мордашка Мэйсона Картера. Испугавшись этого видения, Симран подскочила с места и визгнула.
«Привидится же такое!», - в уме ужаснулась она.
На утро мысли о неприятном сновидении рассеялись, как и туман, который Киви созерцала ночью. Таков порядок - с рассветом забывать то, что преподнес нам закат.
Первую половину дня Симран тратит на заботу о близнецах: пока мать готовила завтрак и занималась глажкой, Симран мыла братьев. Затем переодела и принялась играть с ними в кубики, составляя несложные слова.
«Мама», «яблоко», «луна», «семья». Снова и снова она внятно проговорила выложенные кубиками словечки, а в ответ получала едва различимый лепет. Очаровашки-близняшки глядели на сестру с любопытством и игривостью. Они хватали её за брюки и карабкались ей на колени, а когда у них это не получалось, принимались сердито хныкать. В такие моменты у Чарли краснели щеки, становясь пунцовыми, а у Марли наливалось кровью лишь родимое пятно на лбу. Этим их и различали друг от друга.
— Киви, дорогая! Какое красивое платье! - миссис Мосс выбежала в гостиную, осторожно держа глаженный наряд за плечики.
Симран в спешке обернулась на восклицание матери и смущенно поджала губы.
— Спасибо, что отутюжила его.
— Когда ты его купила? Неужели это ради сегодняшнего вечера кино? - с восторгом разглядывая сарафан, поинтересовалась Аннет.
— Да, так и есть...
Платье действительно радовало глаз: оно шло трапецией, кораллового приятного цвета и с кармашками на юбке. Вырез круглый, украшен тонкой окантовкой. Оно не слишком короткое, что, безусловно, обрадовало миссис Мосс. Однако Аннет одолевали смутные сомнения относительно сегодняшнего вечера. Стала бы девочка, особенно её Симран, наряжаться ради одного сеанса в кинотеатре? Но мысли свернули не в то русло: Аннет и подумать не могла о танцах в «Тау-Хау». Как и любая мать, которая воспитывает дочь, ей на ум пришло только одно - свидание с мальчиком.
— Для кого такое милое платье, а, Киви? - подмигнув, хихикнула миссис Мосс.
Симран, испугавшись раскрытия своего обмана, быстро отвела взгляд, тем самым закрепив подозрения внимательной матери.
— Для парня?
— Что? Разумеется, нет! - противилась Киви.
— Не стесняйся свою маму.
— Ты далеко заблуждаешься.
— Ну как же? - миссис Мосс юркнула обратно в спальню дочери и говорила уже оттуда. Голос её доносился приглушенно из-за лишних шумов, которые издавал скрипучий гардероб. — Я даже не сомневаюсь, что у тебя появились ухажеры. Ты ведь такая ягодка!
Симран закатила глаза и бесцельно переставляла кубики, коверкая слова: вместо «мама» - «маблоко», а «луна» обратилась в «лумья». Близнецы, переключив внимание на другие игрушки, более не донимали сестру.
— С одним из них ты идешь в кино? - вновь появилась Аннет в гостиной, только уже без сарафана в руках.
— Я иду с Нэнси и Джо.
— Джо? - загорелись глаза матери.
— Джо - это Джоди. Мы её так называем.
— А я вот все равно уверена, что в тебя кто-нибудь влюблен.
— А что хорошего в том, что тебя любят? - буркнула Симран и раздраженно сбила ладонью собранные кубиками слова. — Чужое внимание, особенно если оно непрошеное, угнетает.
Надо думать, Симран, возмущаясь, вспоминала своего школьного товарища Мэйсона Картера, при виде которого у неё начинались спазмы в желудке.
— Необязательно отвечать каждому взаимностью, Симран, - присела на край дивана Аннет и по-матерински погладила девочку по голове, — надо уметь говорить «нет». Твердо и решительно. Нет! - жестикулируя, хмыкнула та и добавила вкрадчиво: — Мой тебе совет, дочурка, люби не сердцем, а мозгами.
— Это как?
— Легко! Думай о будущем. Если ты хочешь хорошую жизнь, не знать тягот бедности, люби человека с широким карманом и ловким умом. Эти люди, дорогая, хитростью зарабатывают целое состояние.
— Разве мы сейчас говорим о материальном? - Симран с досадой вздохнула и отвернула голову, чтобы свериться со временем.
Винтажные часы с кукушкой показывали десять.
— Забудь эту дурацкую поговорку «с милым и рай в шалаше». Рай - это большой дом, сытые дети, порядочный муж и стабильная работа. Мне повезло с твоим отцом, вот я и желаю, чтобы тебе тоже повезло, как и мне.
Помолчав, Симран опустила взор на братьев и задумалась. Её мысли кружились в вихре торнадо. Она разделяла убеждения матери, потому что по-другому видеть жизнь Киви не умела. Её не учили. В пансионе говорили о нравственности, вере и покорности. Долг каждой женщины создать семью, хранить этот очаг, быть хорошей женой.
Однако здесь, в нынешней школе, глядя на девочек, на уме которых наряды да веселье или карьера, Симран задалась вопросом «кто придумал этот долг?». Кто первым заговорил о нем? Согласны ли с этим женщины? Если да, тогда почему происходят эти протесты на улицах?
— А любовь? - произнесла едва слышно брюнетка.
Аннет, взяв на руки Марли, чмокнула его в лоб.
— Любовь нужно уметь построить.
— А чувства?
— Они подобны приливам и отливам.
— Ну а молодость?
Вдруг Чарли, по неосторожности, бьется головой о ножку дивана. Испугавшись, он закатил ожидаемую истерику и залился крокодильими слезами. Симран тотчас взяла малыша на руки и утешительно погладила по спинке.
— Молодость, дорогая, короткий промежуток времени. Оглянуться не успеешь, как тебе за тридцать, в люльке спят дети, а на плите свистит чайник. Молодость дается нам, чтобы заложить фундамент успешной жизни, и тратить её на какие-то глупости - кретинизм. Не слушай своих сверстников, лучше послушайся тех, кто отжил своё.
Со словами матери, как ни крути, девушка согласиться не могла. Любовь - главный компонент в формуле отношений и счастливого брака. Деньги, пусть их будет полный мешок, не сумеют сделать супругов довольными, если они равнодушны друг к другу. Симран хотелось испытать великую любовь. Хотелось найти человека, о котором пишут книги. И она верила, что однажды её мечте суждено сбыться.
Понуро смотря в одну точку, Киви замолчала и оставила свои рассуждения при себе, дабы не нервировать мать, потому что она не любила, когда с её мнением не соглашаются.

***
«Тау-Хау» располагался в северной части Манхэттена. Здесь мало зелени, но непроглядно много браунстонов. Электричество работало нестабильно, потому что подвергалось нападению со стороны пьянчуг, которые не прочь похвастаться своей меткостью, бросали кирпичи в фонарные столбы. Однако, после открытия «Тау-Хау», что принёс скромному кварталу какую-никакую, но известность, атаки вандализма значительно уменьшились.
Поначалу это был обычный, не отличавшийся от сотни других заведений, бар, однако после появления сцены, гостей стало больше. Сменили интерьер, содрали со стен скучные обои и повесели на раскрашенные баллончиками стены плакаты. Посидеть было можно только на балкончиках, разместившихся на втором этаже. Неоновая вывеска с лимонадом раскрашивала сцену в желто-фиолетовый. За барной стойкой хозяйничали двое - взрослые парни, предпочитавшие разгульный образ жизни. По особенным вечерам здесь шумно и диковато, как в Вальпургиеву ночь. Музыка и алкоголь льются рекой, молодежь без смущения выпускает на свободу свои самые сокровенные мысли. Таким был и есть «Тау-Хау». Для одних - пристанище бродяг и распутства, для других - место, где не страшно обнажить свою душу да и тело, впрочем... Хозяину бара пришлось очень постараться, чтобы договориться с местными офицерами не мешать его делу. За их добродушие он платил им по пятьдесят долларов в неделю. Суровый налог для того, чье заведение на плаву благодаря периодическим выступлениям местных музыкантов. Сегодняшняя ночь как раз одна из таких.
К восьми часам уже во всю подтягивался народ. Наряженные в пестрые платьица, мини-юбки и джинсы, девушки крепко держались за своих кавалеров. Самодовольные ухмылки, похожие на сегодняшний полумесяц, сверкали в полумраке, и воздухе витали ароматы любви и веселья. Они протягивали деньги вышибале, коим был ныне упомянутый Робби, и входили внутрь кирпичного здания, смешиваясь с тьмой.
Симран нервничала и обливалась холодным потом, вопреки сегодняшним низким температурам. Чтобы попасть сюда ей пришлось солгать трижды: первая ложь нам очевидна. Вторая и третья: когда мистер Мосс настаивал подвезти её до луна-парка, Киви выдумала отговорку и заверила, что с подружками она договорилась встретиться у школы. Отец с неохотой отпустил её, однако с условием забрать девочек после прогулки. Ясное дело, Симран предалась панике и солгала вновь.
«Нэнси уже договорилась со своим папой. Он работает в такси и привезет меня, не волнуйся». Так, ложь за ложью, брюнетке удалось выбраться в «Тау-Хау».
Подружки, восторженно восклицая, хлопнули дверцами такси и, поправляя прически, поспешили к каменному зданию, где уже образовалась очередь.
— Я всё устрою, - задрав подбородок, деловито обещала Джоди.
В модном квартале она приобрела для себя рыжую юбку с черными кнопками вдоль карманов. Цитрусовый цвет пачки отлично сочетался с блузкой, расшитой мелкими апельсинами. На ушах болтались крупные оранжевые серьги в виде звездочек.
Очередь, между тем, двигалась вперед и уже спустя две минуты подружки, не в силах подавить радостный смех, спускались по широкой лестнице в логово бунтарства. Симран с восторгом изучала исписанные стены, пропахшие сыростью, пивом и жвачкой. Кафельный пол в бело-красную шахматную доску почти незаметен от того, как много народу собралась потанцевать и послушать выступления. К бару, - вот неудача! - не пробраться - толпа, подняв сжатые в кулаках деньги, требовали коктейлей или чего покрепче.
— Подождем, когда эта свора разбежится, - рассудила Нэнси, махнув на столпотворение, — лучше займем хорошие места у сцены.
— Да! Хочу поглазеть на мальчиков, - кивнула Джо и, взяв подруг за руки, повела в нужную сторону.
Пока первые музыканты раскладывали инструменты, а шум и гам понемногу притихал, Симран, обняв себя руками, подняла взор к потолку и только заметила балконы со столиками.
— Это что-то типа вип-зала?
Нэнси и Джо проследили за её взглядом.
— Ага, - хмыкнула вторая, стягивая с себя курточку, — давайте я отнесу наши вещи в гардеробную?
— А здесь такое имеется? - искренне удивилась Симран. Она избавилась от синего короткого пальто и вручила его блондинке, а сумочку крепко сжала в руке.
— Когда ты знаешь Робби, имеется всё! - подмигнула Джоди и, хихикая, скользнула сквозь сборище гуляк.
Симран потеряла её из виду.
— Он её хочет, а она этим пользуется, - шепнула Нэнси, скрестила руки, нагроможденные кучей серебристых браслетов.
Она была одета иначе: если Джоди остановила выбор на игривом свежем образе, то брюнетка предпочла романтике грубость. Под джинсы-клеш, украшенные булавками, Нэнси подобрала ботинки на змейке и водолазку цвета бургунди. Вьющиеся волосы она подняла в небрежный хвост. Симран настолько понравился наряд Нэнси, что её невольно кольнула зависть. На её фоне, думала Киви, я похожа на типичную фермерскую девчонку.
— Кстати, Мэйсон тебе больше не надоедал?
— Он мне сегодня снился, - сказала Симран, и Нэнси расхохоталась.
— Наверное, это был приятный сон?
— С чего бы?
— Мэйсон душка.
— Мэйсон Картер? - одноклассниц застигла врасплох своим появлением Джоди, от чего те шокировано ахнули. — Наш Мэйсон?
— Да, «наш Мэйсон».
— Ты знаешь, Симран, он ведь звонил мне сегодня домой. Просил твой домашний адрес.
— И когда ты собиралась мне об этом рассказать? - ужаснулась Киви, нахмурив тонкие брови под уложенной челкой.
— Вот сейчас и собиралась.
— Надеюсь, ты ему отказала?
— Конечно!
— Конечно?.. - со скептицизмом переспросила блондинку Симран.
Джоди нервно прикусила губу. Со стороны сцены послышалась тихая музыка - первая группа настраивала гитары и микрофоны.
— Ну... почти.
— Какая драма! - держась за грудь, хихикала Нэнси.
— Джоди!
— Я не сказала твой адрес, я назвала твой домашний номер, - на одном дыхании выпалила кокетка и спряталась за спиной хохотушки Нэнси.
— Как ты могла! Он ведь мне не нравится! - пыталась схватить её за руку Симран, однако блондинка успешно юркнула в бок и приподняла ладони, признавая свою вину.
Наступив незнакомцу на ногу, она извинилась и отбежала в другой угол, только далеко уйти ей не удавалось в любом случае, поскольку концерт должен был начаться с минуты на минуту и гости бара подтягивались ближе к сцене. Те везунчики, что блаженствовали на балконах, наблюдали за толкучкой с высоты и злорадно усмехались. Впрочем, никому до них не было дела.
— Я не могу отказать парню с телосложением как у горячего ковбоя! - нашла что ответить в свое оправдание Джо.
— Фи! - одновременно фыркнули Киви и Нэнси.
— Послушай, просто игнорируй его. Мэйсон забудет о тебе через неделю.
— Почему ты в этом так уверена?
— Потому что, дорогая, - примирительно взяла брюнетку за нежную ручку Джоди, — у мальчиков одно на уме. А ты у нас из «Святой Марии».
— Какая же ты грубая, - закатила глаза Нэнси.
— Что? Я говорю, как есть.
— Ах, неважно! Давайте просто забудем про Мэйсона Картера, ради бога! Мы пришли сюда, чтобы потанцевать, - застонав, Симран заправила прядь волос за ухо и сердито уставилась на сцену.
Девчонки умолкли.
За желанием поставить точку в разговоре скрывалось большее. Симран глядела прямо, изображая интерес к бас-гитаре, дабы скрыть свое подлинное настроение и переполнявшее её в данный момент смущение. Маленькие ушки стремительно краснели от слов, брошенных Джоди ей в лицо столь бесцеремонно. Да, она говорила правду и отчего-то эта правда стала неприятна Симран. Прежде она была уверена, что нет никакой разницы между ней и теми же Нэнси или Джоди. Она чувствовала себя свободно. Своей. Одной из них. Тем не менее случайное замечание блондинки с оранжевыми серьгами вернули её в реальность. Симран чувствовала себя преданной, униженной. А вдруг и остальные говорят о ней подобное? Но что плохого в том, что она немного скромная?
— Начинается! Начинается! - захлопала в ладоши Джоди.
Толпа подхватила её идею, и бар задрожал от бурных рукоплесканий, гула и свиста. Первая группа, закончив приготовления, завела короткую, однако пылкую речь, которая вызвала вторую волну восклицаний. Закричав «хей!», музыканты взялись за дело, побуждая молодежь плясать под энергичную песню в жанре кантри-рок.
Симран едва успевает отреагировать на происходящее, как ей резко стало нечем дышать, ведь танцпол резко поглотили желающие подвигаться. Исполняя твист с элементами рок-н-рола, толпа отбрасывала чудаковатые тени на разрисованные стены, вдоль которых целовались влюбленные парочки. И, как говорится, танцуют все!
Подхваченная всеобщим весельем Нэнси покружилась и увлекла за собой Джоди, а та, в свою очередь, схватила под локоть робкую Симран. Они танцевали хаотично, дурачились, кружились в хороводе и, запомнив припев той или иной песни, подпевали во все горло.
Вся фишка вечеринок - в безудержных танцах, наслаждении, о котором мечтает каждый, но стесняется сказать. Двигая руками и отбивая ногами ритм, люди становились ближе друг к другу. Не хватало пространства для свободы действий, и все равно кутежники не прекращали исполнять модные па.
Симран смеялась, удивлялась, если кто-то подбрасывал какого-нибудь добровольца в воздух, восторгалась, наблюдая как из балкончиков запускали вниз конфетти и блестящие пружинки, сделанные из фольги. Мишура ссыпалась всем на головы, вызывая одобрительные возгласы. Путаясь в прическах, они сказочно переливались в огне светодиодов, добавляя атмосфере праздничность. Симран начала понимать, откуда у её ровесников такая любовь к танцам. Она подняла руки вверх и покружилась, пытаясь поймать ссыпающиеся, как град, разноцветные конфетти. Всеобщая эйфория пленила девичий рассудок, и Киви решила для себя, что будет танцевать чаще.
Первая группа закончила выступление и, получив заслуженную любовь от публики, спустилась со сцены, давая возможность сыграть остальным. Прозвучало десять песен, выступили две группы. Затем появилась другая - исполнила балладу и блюз. Они все совершенно друг на друга не похожи, каждый со своим шармом, своим голосом, желанием передать мысли и чувства. Людей бросало из крайности в крайность - с медленного ритма до башенного рока. Невероятная энергетика, за которую столь уважали «Тау-Хау».
Кто-то объявил следующую группу. Симран услышала название краем уха. То были парни из «Индепенденс Дэй».
— День независимости? - переводя дыхание, Киви покинула центр танцпола и с благодарностью приняла от Джоди банку колы.
— А?
— Только что объявили.
— Ах, это. Да. Такое вот название.
— Хватит вам болтать! - Нэнси отняла у Симран заветную баночку газировки и залпом выпила оставшиеся глотки. — Пойдемте танцевать!
На сцене показались четверо. Заметив музыкантов, публика приветственно засвистела, а девушки в голос скандировали имена. Протиснувшись вперед, Симран подняла взгляд и на мгновение замешкалась. С толку её сбил внешний вид артистов, которые будто встретились случайно и, забавы ради, поднялись на подмостки. Один одет в потертый классический черный костюм, под пиджаком которого была обычная белая ночная майка. Из-под неё выглядывали пучки волос. Второй, явный фанат кожи, натянул на себя куртку и узкие брюки. Волосы у него белые, пострижены под ежика. Третий, афро-американских корней, отдал предпочтение футболке и спортивным штанам, очевидно, домашним, раз уж на боку правой штанины зияла дырка. Прожгли сигаретой, рассудила Симран. Четвертый - оригинальнее всех: к чему одежда? Можно обойтись шортами. На него Киви пялилась дальше всех, пока, в конце концов, не рассмеялась, вспомнив, что на дворе вторая половина сентября.
Парень в двойке ещё раз представился, снова назвавшись, только сокращенно - «Индэй», а затем, затянувшись сигаретой, бросил окурок на пол и, крутым движением придавив его подошвой туфель, забренчал гитарой. Брюнет, завладев вниманием толпы своим харизматичным размеренным голосом, взял первую ноту.
Недолго думая, Симран закрыла глаза, чтобы поддаться ритму танца. Мелодия подбрасывала её вверх, к небу. Все существенное стало несущественным. Реальность оставалась за пределами стен «Тау-Хау». Устроив танцевальный спарринг, подружки игриво качали бедрами, потонув в коллективном беспорядке. После первой песни, которую разбавило соло бас-гитары, Киви сообщила подругам, что желает перевести дух. Нэнси и Джоди оставались на месте, а Симран пыталась пройти сквозь сумасшедшую массу. Однако получалось это нелегко, поскольку её просьб подвинуться никто не слышал из-за громкой музыки. Схватившись за лоб, Симран отступилась, переживая сильное головокружение. Солист группы объявил название второй песни. Ему на сцену бросили бюстгальтер. Публика засмеялась, а брюнет поднял нижнее белье и демонстративно повертел его на пальце. Следя за этим зрелищем, Симран возмущенно фыркнула. Смешно - от того и грустно!
Внезапно она почувствовала странное копошение сбоку. Оглянувшись, Киви застала перед собой мальчишку лет четырнадцати-пятнадцати. Он, глядя ей в глаза, без стыда вытащил из её сумочки вязанный кошелек и быстро дал дёру. Пока Симран пыталась прийти в сознание, глядя в порванную сумку, над которой, видимо, поработали ножом, мальчик уже был на полпути к выходу. Воришка накинул на голову капюшон фуфайки, очевидно, смутившись своего разоблачения, тяжело двигал ногами. Подол его толстой кофты специфично подпрыгивал и был подозрительно одутловатым, а стоило мальчугану выронить из кармана тройку других вещей, вроде наручных часов и портмоне, Симран догадалась, что сегодня обокрали не её одну.
— А ну стой! Стой, ворюга! - кинулась вслед за парнишкой девушка.
Вор ловко подобрал свою добычу и прибавил шагу. Толкая каждого на своем пути, Киви почти достала его.
— Паршивец! Верни мои деньги!
Мальчик бегом поднялся на ступеньки лестницы и, выхватив у девушки стаканчик сока, бросил его прямо под ноги Симран, которая не ожидала подобного трюка, прочь отпрыгнула от лестницы. Персиковый сок струями полился по ступенькам вниз, а пустой стаканчик покатился в угол. «Прозорливый негодник», - негодовала Мосс, подняв голову, однако от мальца и след простыл. В расстроенных чувствах, она топнула ножкой и, будучи поверженной, вернулась назад, к подругам.
— Не расстраивайся, здесь такое часто случается.
Девушки, после завершения концерта, неспешно вышли на улицу, столкнувшись с холодным порывом ветра, что гонял тучи со стороны океана. Симран, усердно кутаясь в свое пальто, досадливо шмыгнула носом. Она поправила непослушные пряди, что лезли ей в лицо из-за надвигавшегося циклона, слабо кивнула. Говорить ей не хотелось, разве что ругаться, но и на это не хватало мочи. Весь прекрасный вечер омрачило одно горькое событие.
Остановившись под фонарным столбом, они втроем оглянулись за плечи, на «Тау-Хау», из которого удалились прожигатели жизни, и посмотрели так, будто должно произойти чудо. Но чудеса не возникают на пустом месте.
— Хочешь, я поговорю с Робби? - в надежде утешить подругу, предложила Джоди. — Он здесь часто тусуется.
— И всех знает, - согласилась с мыслью блондинки Нэнси, доставая из кармана теплого жакета пачку сигарет.
Симран, кое-как сдерживая обиду на весь земной шар, промолчала. Девочки переглянулись, и Нэнси глазами велела Джо сменить тему.
— Он украл не только у меня. Похоже, мальчишка мастер своего дела.
— В следующий раз надерем ему задницу.
— Я все-таки поговорю с Робби. Хей! Взбодрись! Деньги - не девственность, ещё вернутся, - заливисто рассмеялась апельсинка, как назвал её один из барменов, и, наткнувшись на серьезный взгляд Нэнси, откашлялась. — Извини. Глупая шутка.
Вскоре они начали думать как вернуться домой. Вспомнив про автобусную остановку, школьницы поднимались вверх по улице. Симран плелась позади всех, но ей это только на руку, поскольку в следующую секунду она расслышала громкий дверной хлопок и многоголосие, исходившее из заднего двора «Тау-Хау». Никаких ограждений не было, лишь расставленные вдоль бордюра автомобильные шины, поросшие сорняками. Симран прошла бы себе дальше, только зорким глазом она узнала злосчастный копюшон. Яростный порыв окликнуть воришку застревает прямо в глотке, и Симран, замерев подобно каменному изваянию, смотрела на разворачивающуюся перед ней сцену.
Тот самый воришка разговаривал с каким-то парнями. Их четверо, однако по вине полумрака лиц злодеев не разглядеть. Они живо о чем-то шептались, после чего мальчишка высвободил из своего сплошного кармана, который он проделал в кофте, награбленное добро. Зазвенели монетки, ожерелья, зажигалки с гравировками и другие ценные вещи. Посыпались, друг за другом, кошельки.
«Это ж скольких он ограбил?!», - поразилась Симран.
— Мы же сказали брать только деньги, тупица! - швырнув в воришку красивую безделушку, зашипел один из неизвестных.
Мальчик почесал затылок и что-то тявкнул в свою защиту.
— Отстань от него, - заступился за того второй и отдал заслуженную награду - пару купюр, — зажигалки и другую дичь можешь оставить себе. Продашь кому-нибудь.
Женское любопытство - безудержное чувство. Если женщине в самом деле захочется добраться до правды, она пойдет на все. Даже на безумство.
Симран, осторожно переступая резины, подкралась ближе к говорившим. Они, в это время, разделив деньги, сунули их в карманы, и прямо на глазах несчастной Симран негодяй, защитивший мальчонку, выбросил её кошелек в канаву, заблаговременно спрятав купюры в карман черных штанов. От этого подлого жеста ей в голову прилила кровь: он тотчас вытянулась, подобно струне, во весь рост и ненавистно прищурилась на парня в костюме. Воришка, попрощавшись со своими товарищами по черному делу, рванул в противоположную от Симран сторону.
Неожиданно, замигав от напряжения, два фонарных столба во дворе здания, загорелись, и маски спали. Симран узнала в негодяях ныне выступавших на сцене музыкантов. День независимости. И, как уже догадался читатель, ими были наши знакомые ребята: Джек, Бенни, Малыш и Рокки.
Симран обомлела. Она долго не могла свыкнуться с правдой и следом принялась ругать себя за мысль, что влюбилась в голос солиста, который столь жестоко обошёлся с её кошельком.
Джек, на спине которого висела гитара, попрощался с друзьями и, дав всем «пять», сунул между зубами сигарету. Однако, прежде чем закурить, он повернул голову в сторону, где стояла Симран. В полумраке она походила на призрака. Худенькие ножки защищали черные туфли, симпатичное платье выше колен контрастировало с цветом её молочной кожи. Он смутно видел личико, но то, что девчонка хмурая, заметил бы даже незрячий. Естественно, Джек не знал почему она там стояла и от чего сердито насупилась. Она смотрела на него. Целенаправленно.
Вдруг уголок его рта скользнул вверх, выдав наглую ухмылку, когда в его голове зародилась мысль о безумной фанатке. Он подмигнул ей, зажег сигарету и, развернувшись, ушёл. Верно, вот так просто.
Симран же, сбитая с толку чужими жестами, широко раскрыла веки и недоверчиво ахнула. Разгневанная, униженная, расстроенная. Ей хотелось побежать за музыкантом, потребовать своих денег и заодно заслуженных извинений. Но что может сделать одна девушка против здоровяка? Правильно, написать заявление в полицию. Нет, неправильно, ведь тогда её обман раскроется, и родители навсегда перестанут ей доверять. Судя по всему, дело это гиблое.
Справедливость, порой, не торжествует. Наверное, поэтому её принято добиваться.
Симран, стряхнув с себя оцепенение, отправилась на остановку, где её ждали подруги. Вместе они вернулись в Бруклин, и в постели Киви лежала, как и обещала отцу, в половине одиннадцатого. Но уснула она гораздо позднее.