Туманное и пасмурное небо возвышается над городом. Капли дождя барабанят по стеклу в моей комнате, и слышится отчаянный визг шин о мокрый асфальт. Новый день медленно, протяжно, со скоростью улитки врывается в мою жизнь.

Я завариваю свежий чай с ромашкой, делаю десяток тостов и оставляю на прикроватном столике свежую одежду для Рози. Мне даже удаётся урвать немного времени на подготовку к уроку математики, когда спустя несколько минут слышится скрип прогнивших полозьев.

- Доброе утро, - сонно произносит Эндрю. Осторожно переступая с ноги на ногу и хватаясь за правый бок, он направляется к кухонной тумбе. Вижу, как трясутся его руки, крепко сжимая ручку кофейника, а глаза мельтешат по комнате.

- Я помогу, - шепчу я, откладывая в сторону учебник.

- Всё в порядке, - спокойно отвечает он, наполняя свежим кофе старую, с маленькими трещинами и сколами, чашку. Стул со скрипом отодвигается и Эндрю садится за стол, испуская протяжный вздох. – Я не должен был втягивать тебя и Рози, - он пальцами сжимает короткие тёмные волосы, и опускает голову вниз.

- Мы справимся, - откровенная ложь из моих уст. Куча долго, неконтролируемая мать, десятки рецептов с необходимыми лекарствами для Рози...поможет нам только чудо. - Кто они, те парни, которым ты задолжал? Как такое вообще произошло?

- Люди Реставратора, - нетрудно уловить дрожь в его голосе. – Я запутался, понимаешь? Связался с людьми из «ИнФеро», сначала был просто наблюдателем, потом получил клубную карту и, как безумец, начал делать ставки, участвовать в гонках, пока однажды не понял, во что вляпался. Если я не отдам долг, то придётся его отработать.

- Как отработать? – в недоумении спрашиваю я.

Комнату окутывает пугающая тишина. Становится жутко от осознания действительности. Такое чувство, что я медленно падаю с крутого обрыва, растягивая последние секунды своей никчёмной жизни и ожидая, когда всему придёт конец.

- Всем привет, - из-за угла слышится мягкий голос Рози, нарушающий гнетущую атмосферу между мной и Эндрю.

- Давно встала? – я подхожу к Розабель, присаживаюсь на корточки и поправляю её нежно-розовые носочки с цветными узорами. – Помнишь, что говорил врач? Тебе нужно держать ноги в тепле, - напоминаю я, поглаживая заледеневшие пальцы на ногах сестры. – Хочешь горячего чая?

Она тепло улыбается.

- Хочу, чтобы Эндрю приготовил для меня коктейль по фирменному рецепту.

- Всё что угодно для моей принцессы, - подмигивает Эндрю. Немеющая боль мучает моё сердце. В последний раз «принцесса» из уст брата я слышала больше года назад, когда наша мать напилась до полусмерти и устроила дебош. Мы нашли Розабель в комнате, рыдающую в кровати. «Мне страшно», - прошептала она и посмотрела на Эндрю таким взглядом, от которого рухнул весь мир. «Я рядом, принцесса», - ответил Эндрю и сжал в объятиях хрупкое тело Рози. Между ними всегда была особая связь, они словно чувствовали друг друга на расстоянии.

Не смотря на всё дерьмо в жизни, это утро я не побоюсь назвать «нашим утром». Здесь всё «наше»: разговоры о мелочах, до ужаса глупые шутки, невинные взгляды и искренний смех. Наш день, наша жизнь и наша, пусть небольшая, не очень счастливая и совсем неправильная, но семья.

Оставшаяся часть дня прошла не так удачно: контрольные тесты по основным дисциплинам, очередные издевательства от Гринвуда и его дружков, но ещё внеочередная вечерняя смена в бистро. Этот мир сошёл с ума? Я прошу Софи подменить меня, чтобы съездить с Рози к дантисту. Запыхавшаяся, обессиленная, в слегка помятой униформе я прибегаю в бистро только ко второй половине смены.

- Мики тебя искал, - предупреждает Софи, как только я занимаю своё место за стойкой.

- По шкале от одного до десяти, насколько он взбешён? – саркастически спрашиваю я, пробивая заказ посетителя.

- На восемь! – показывает Софи на пальцах рук. – Тебе лучше поторопиться.

Заканчиваю с клиентом и спешу в кабинет Мики. Поправляю фартук, слегка приглаживаю взъерошенные волосы и после двух стуков по деревянной двери вхожу в кабинет босса. Стеклянные глаза Мики прикованы к экрану телевизора, в руках джойстик, а на столе коробки из-под пиццы и шелестящие пакеты со снеками.

- Ты хотел меня видеть? – с осторожностью спрашиваю я, не подавая вида, что слегка шокирована внешним видом Мики: застиранная футболка, джинсы с заплатками, засаленные волосы, спадающие на широкий лоб, и бейсболка с надписью «Big dick». Похоже, у нашего Ромео снова критическая стадия депрессии.

- Ты снова опоздала, - небрежно говорит Мики, не отрывая взгляд от экрана телевизора. – Как долго это будет продолжаться?

- Я возила сестру к доктору и...

- Стоп. Стоп. Стоп, - отчётливо повторяет он, наконец, удосужившись на меня взглянуть. – Твои проблемы меня не интересуют, ясно? Для чего ты сюда пришла?

- Работать, - отвечаю я, опуская глаза в пол.

- Ну, так работай! Или тебе не нужны деньги? – усмехается он, клацая по кнопкам джойстика. – Если я захочу, то уже завтра ты вылетишь отсюда без единой копейки, - он манипулирует мной, заставляет чувствовать себя никчёмной. – Ещё одно опоздание, и ты уволена, ясно?

- Да, - глухим ударом отражается о стены комнаты.

Я уже поворачиваю ручку двери, когда Мики добавляет:

- Все ночные смены в этом месяцу возьмёшь на себя, - самодовольно говорит он. – И чтобы завтра утром мой кабинет блестел от чистоты. А теперь за работу!

И я следую указаниям. Разливаю кофе, раскладываю еду по контейнерам, вежливо улыбаюсь на хамство посетителей и в очередной раз, подтирая блевотину у пятого столика, повторяю себе, что это пройдёт. Глупое заблуждение. Пройдёт проливной дождь за окном, этот никчёмный день пройдёт, и моя жизнь тоже пройдёт мимо, но знайте, что останется? Руины несбывшихся надежд, пустые бутылки под кроватью матери, «недостаточно средств» на моей банковской карте, это грёбанное бистро и болезнь сестры. Это никогда не пройдёт. Самое худшее всегда остаётся, даже когда ты безмерно счастлив, лишь для того, чтобы напомнить, кто ты есть на самом деле – конченная неудачница с позорным клеймом.

Посетитель с явным недовольством на лице, кажется, в третий раз требует свой заказ, и поэтому мне приходится вернуться в эту жизнь с вечным мотивом «это пройдёт». Через несколько минут я отдаю бумажный пакет лысеющему мужчине и получаю взамен помятые десять долларов. Раздаётся вибрация, и я лезу в карман за мобильником. На потрескавшемся экране высвечивается сообщение от неизвестного пользователя. Нажимаю на мигающий конвертик и читаю: «Восьмой столик». Взгляд перемещается на самый дальний столик в бистро, и тут меня охватывает паника. Это он. Вот так просто сидит здесь, в этой пропахшей картошкой фри и несвежей рыбой забегаловке, развалившись на красном диванчике, допивая второй стакан колы со льдом. Он не боится испачкать костюм, который, наверное, стоит гораздо больше, чем это богом забытое место?

На экране мобильника высвечивается новое сообщение: «Испугалась?». Я вижу наглую ухмылку на его лице, и огонь в глазах. Нет, это не тот наглый взгляд, каким смотрит на меня Гринвуд, прежде чем в очередной раз пригвоздить к дверце школьного шкафчика. В его глазах есть что-то опасное, но вместе с тем загадочное. Тело трясёт, как только Лайнел встаёт со своего место и направляется к барной стойке. Он проходит мимо, слегка задевая плечом Софи с подносом в руках, и садится за барную стойку.

- Кто-нибудь в этом заведении сегодня меня обслужит? – нарочно слишком громко спрашивает он.

Я мысленно проклинаю этого высокомерного мерзавца.

- Вы готовы сделать заказ? – с фирменной улыбкой, приторно-сладким голосом лепечу я, подавляя в себе дикий гнев.

- У меня будет особенная просьба, - его тон неожиданно сменяется на размеренный и спокойный. Кажется, несколько секунд назад передо мной сидел совершенной другой человек. – Там, в клубе, мы не договорили.

Он начинает издалека, медленно подбирается ко мне, чтобы застать врасплох. Он – манипулятор.

- Вы не собираетесь делать заказ? – нарочито холодным и безучастным тоном произношу я, изображая полное непонимание. Но, видимо, из меня выходит плохая актриса. Лайнел читает язык моего тела, как открытую книгу. Он кладёт чёрную матовую карту на барную стойку и заказывает десяток маффинов с черникой.

- Теперь мы можем перейти к делу? У меня не так много времени, - и в подтверждение своих слов он поглядывает на наручные часы, о стоимости которых даже страшно подумать. – Я знаю о твоих финансовых проблемах, и готов помочь.

Истерический смех накатывает на меня волной. Он. Готов. Помочь.

- Меня это не интересует.

- На твоём месте я бы всё обдумал, - ухмыляется он. – Ты погрязла в долгах, работаешь в этой забегаловке за гроши, а теперь на твою голову свалились проблемы брата. Полагаешь, у тебя есть выход?

Трясущимися руками я раскладываю тканевые салфетки по стопкам и делаю вид, что не воспринимаю всерьёз его слова. Но все внутренности кричат о том, что он, возможно, прав.

- Выход есть всегда.

- Не в твоём случае. Соглашайся на моё предложение. Если не ради себя, то хотя бы ради сестры, - вот он и показал своё истинное лицо. Безжалостный манипулятор. Говорят, что лежачего не бьют, но он ударил.

- Ради сестры? А как же Эндрю? Что будет с ним? – мой голос заметно ломается. – Ему вы поможете?

- Ему придётся отработать долг, - небрежно он поднимается из-за барной стойки, разглаживая ткань костюма, и тем самым даёт мне понять, что разговор окончен.

- А как же ваш заказ? – напоминаю я, запаковывая последнюю порцию маффинов в бумажный пакет.

- Отдай сестре, - и снова этот неприкрытый удар по самому больному, - я знаю, что она обожает черничные маффины.

Я слышу стук дорогих ботинок о выложенный плиткой, с множеством мелких трещин, пол бистро. Лайнел вальяжно направляется к выходу, тем самым показывая, что это он здесь всё контролирует.

- Лайнел, - в последнюю секунду выкрикиваю я, и он останавливается, - зачем тебе это нужно?

- Я просто хочу тебя, - после этой фразы дверь со скрипом закрывается, и фигура Лайнела скрывается в вечернем тумане Нейплс.

Кто он? Зачем приходил? Я ничего не знаю о нём. Он – загадка, которую я не хочу разгадывать. Он – ураган, на пути которого я не собираюсь становиться. Его игры могут быть опасны, а обещания фальшивы. Всё это для него часть игры, а я – кукла, которую он, как непослушный ребёнок, желает заполучить, и которая слишком быстро ему наскучит.