Кровь...она стекает по моим рукам. Алые пятна пропитывают одежду, и до боли знакомый запах вызывает страшные галлюцинации. Так пахнет смерть. Я чувствую её присутствие и вижу её обезумевший лик в нефритовых глазах, что так похожи на мои. «Не умирай, прошу тебя», - голос срывается на крик, горячие слёзы скатываются по лицу. Все вокруг суетятся, бегут в разные стороны в надежде спастись, силой оттаскивают меня от окровавленного тела, которое отчаянно цепляется за эту жизнь. «Не оставляй меня», - молюсь я, устремляя взгляд в пасмурное небо. Алой дорожкой кровь растекается по асфальту. Чуда не происходит. Время и люди вокруг замирают, когда тёмная мужская фигура удаляется, оставляя за собой следы крови и осколки боли. Я не вижу лица, но чувствую, что сам дьявол поднялся из преисподних, чтобы встать во главе моего личного ада.
***
Стрелки неспешно движутся по циферблату старинных часов и разбавляют мёртвую тишину. Яркие лучи солнца, столь редкие для пасмурного Нейплс, освещают ветхие половицы. Слой пыли покрывает старый комод, ночник и чёрно-белые фотографии, маленькие клочки прошлого. Стук тяжёлых ботинок как нельзя лучше вписывается в гнетущую атмосферу дома. И мускулы на моём лице не дёргается, когда измученный и отчуждённый взгляд Эндрю находит мои глаза. В этом несносном мальчишке, чьё тело покрывают раны и ссадины прошлого, чьи руки перепачканы грязью «взрослой жизни», я больше не узнаю своего брата.

- Как Рози? – первое, что спрашивает он. Маске безысходности на моём лице не скрыться от его пристального взгляда.

- Лайнел всё решил, - безразлично отвечаю я, пытаясь разглядеть в парне, стоящем напротив, моего Эндрю. Но вижу лишь сломанного жизнью мальчика. Пустой и стеклянный взгляд режет моё сердце больнее ножа. «Прости», - шепчу я, но он не слышит. Та невидимая связь, которая бывает только между братом и сестрой...её больше нет. – Говорил, что никогда не станешь таким, как Лайнел. Но ты уже им стал, сам того не замечая, - злость, ярость, отчаянье – все чувства во мне слились в одно лишь желание – уберечь брата от мира, в котором долларовые купюры считаю лишь руками, перепачканными кровью. Наркотики это только начало, дальше – хуже.

- У меня не было выбора. Такова цена, - говорит он, словно оправдывая свой поступок. Нет ни страха в его глазах, ни сожаления.

- Полторы тысячи за партию наркоты? В этот раз Лайнел продешевил, - не выдерживаю я, вскакивая с дивана. Сжимаю его лицо в ладонях, пытаясь достучаться: «Не позволяй себе быть таким, как все они».

- Хватит, - его голос срывает на крик. – Ты просила денег, я достал. Я не собираюсь посвящать тебя в наши с Лайнелом договорённости, - железно заявляет он, припечатывая меня взглядом, от которого всё внутри холодеет.

- В ваши дела? Эндрю, очнись! Ты не должен в это ввязываться, - умоляю я, сдерживая слёзы. – Ты не должен участвовать сегодня в заезде и не должен выполнять поручения Лайнела.

- А что я должен? Склеивать обрывки измятых купюры, чтобы купить завтрак сестре? Приезжать всякий раз, когда моя мать напьётся и не оплатит счёт в грёбаном баре? Жалеть, что сейчас вместо того, чтобы изучать ядерную физику в колледже, я ремонтирую старые тачки в мастерской? – немая боль, которую прежде он умно скрывал за маской безразличия, вырывается наружу. Он держит себя в руках, но ещё секунда и выпустит то, что съедало его изнутри многие годы: - Я просто думаю, какого это - учиться в колледже, выбирать любое блюдо из меню в каком-нибудь ресторанчике, иметь большой дом, собаку, ездить по выходным на озеро с родителями и быть счастливым? Какого это - родиться в любви и заботе, жить каждый день, а не выживать, Айрин?

Слёзы градом катятся по моим щекам, потому что я не знаю ответа на его вопросы. Это подобие семьи и этот город тугим узлом связывает крылья Эндрю и не даёт улететь туда, где всё возможно изменить. Мы имеем то, что имеем. Просто кому-то даётся больше, кому-то меньше. И только сейчас я понимаю, что Эндрю в этой жизни не дано ничего.

- Ты не можешь никого в этом винить.

- Я не виню. Я лишь хочу всё изменить, - железно заявляет он. Глупый мальчишка!

- Но какой ценой? Ты готов стать такими, как все они? Переступать через себя, наступать на горло другим, отмывать руки от крови и жить по законам человека, чьё имя знает каждый в этом городе? Ради чего, Эндрю? Ради денег? – в воплях и криках я падаю перед ним на колени, умоляя не делать этого. Гонки и дружба с Лайнелом смертный приговор для Эндрю. Если ты встал на тёмную сторону, то обратного пути нет. Ты либо умрёшь, прислуживая Реставратору, как самый верный пёс, либо тебя заживо похоронят, как предателя.

- Не лезь в это! – кричит он, теребя меня за плечи и пытаясь привести в чувства. – Я не хочу, чтобы ты наделала глупостей, поэтому умойся и собирайся в школу, - уже более спокойно говорит он. – Забудь обо всём, что я тебе сказал, - после этих слов он поднимается в свою комнату, оставляя меня наедине с гнетущей пустотой дома.

Сегодня время для меня стало злейшим врагом. Оно ускользало сквозь пальцы. До гонки оставались считанные часы, а я призраком бродила по коридорам школы, осознавая, что никак не могу помочь Эндрю. «Я не могу позволить состояться сегодняшней гонке», - печатаю СМС для Софи, как только звонок оповещает об окончании учебного дня. Девчонки в раздевалке шепчутся о каких-то тестах, платьях для выпускного вечера, новой тачке Гринвуда. Почему я не могу быть таким же обычным подростком?

Я принимаю душ в надежде, что холодный поток воды приведёт мои мысли в порядок. Прозрачные капли стекают по лицу, волосам, шее, возбуждая картинки прошлого в моей голове:

«Грязный щенок!» – пугающие крики, доносящиеся из соседней комнаты, вырывают меня из сна. За стенкой треск дерева, звук битой посуды и детские вопли. Босыми ногами я осторожно ступаю по половицам и прижимаюсь к двери. Через маленькую щель проникает грязно-жёлтый свет, тени носятся из стороны в сторону, - всё это напоминает страшный сон.

«Я убью тебя!» – вновь раздаётся крик, от которого мурашки бегут по телу. А затем слышится глухой стук. Пряжка кожаного ремня оставляет красный след на спине моего брата. И снова, и снова, и снова. Так продолжается до тех пор, пока детские вопли не умолкают. Смех разливается по комнате, когда огромная мужская фигура скрывается в ветхих коридорах. Мой брат лежит неподвижно и задыхается, прижимая колени к животу.

«Сам виноват», - трижды повторяет мертвенный женский голос. Это голос моей матери. Она швыряет очередную стеклянную бутылку на пол и, замечая капли крови на выцветшем ковре, выплёвывает: «Не заляпай».

Тяжёлые шаги удаляется в глубинах коридора, пока искалеченное тело брата почти неподвижно лежит посреди комнаты. Грудь его едва вздымается, зелёные глаза чуть открыты, а губы, покрытые трещинами и царапинами, шепчут: «Помоги мне».

Я трясусь, вспоминая картины прошлого. Почему я ничего не сделала, не остановила? Почему позволила сделать это с моим Эндрю? Разве такой жизни он заслужил? Руки трясутся, протирая вафельным полотенцем заплаканное лицо.

В раздевалке всё ещё зависает несколько девчонок из класса, когда я выхожу из душа. На экране ни одного пропущенного или СМС за последние пятнадцать минут. Мокрые волосы собираю в хвост, натягиваю помятую и не первой свежести одежду, не обращая внимания на перешептывания этих стерв, принимаю решение поговорить с Софи. Она подскажет, как быть.

И этот день не мог быть таким ужасным без очередных оскорблений из уст тупого качка из футбольной команды. Гринвуд и его дружки уже несколько минут трутся возле женских раздевалок в надежде склеить каких-нибудь дурочек на вечер. Кто же не хочет стать подружкой школьной звезды? Пускай даже на одну ночь.

- Куда-то торопишься, Бригс? – самодовольно спрашивает он, просверливая меня взглядом. Футболка слишком плотно прилегает к телу, что не ускользает от внимания Гринвуда.

- Не твоё дело! – моё терпение на пределе, хотя прошло несколько секунд с того момента, как этот придурок попал в моле моего зрения. 

- Твоя задница потрясающе смотрится в этих джинсах, - нагло заявляет он. Его дружки ухмыляются, наблюдая за моей беспомощностью.

- У меня нет на это времени, - предупреждаю я, скидывая его жирные пальцы со своих бёдер. – Ещё раз дотронешься до меня, и тебе не жить, - я настолько уверенно произношу эти слова, что сама начинаю верить в сказанное.

- До встречи на тесте, стерва! – выплёвывает он мне в лицо и возвращается к своим дружкам.

Только через пару секунд до меня доходит смысл сказанного – тест. Как я могла забыть? Руки трясутся, когда я вынимаю телефон из кармана джинсов и вижу дату на календаре. Я должна написать этот тест, если хочу поступить в колледж. Голова идёт кругом, а время ускоряет свой бег. У учебных аудиторий уже скапливаются школьники, а я стою в стороне, не понимая, что делать. Я могу пропустить тест и поехать домой: снова попросить Эндрю не участвовать в заезде, в конце концов, я могу остановить его силой, но ещё могу отпустить это: позволить Эндрю рискнуть всем в этой жизни. Но решение принимают за меня.

- Айрин Бригс, если через две минуты вы не займёте своё место, то можете считать себя отчисленной! – строго заявляет мистер Клифорд, директор школы, и провожает меня в аудиторию. На экране телефона высвечивается новое сообщение: «Ты знаешь, кто может помочь», - это всё, что отвечает Софи.
***
- Пожалуйста, скажи, что ты не позволил моему брату участвовать? – тяжело дыша, произношу я, умоляя Софи давить на газ. Стрелка спидометра превысила отметку в двести семьдесят километров в час, но этого не достаточно, чтобы успеть.

- А должен был? – усмехается он. Твой брат сделал выбор. Смирись с этим, - его голос, точно яд, убивает с каждой секундой всё живое во мне.

- Отмени гонку. Ты ведь можешь? – умоляю я, сдерживая слёзы. Мой взгляд встречается с взглядом Софи в зеркале заднего вида, и дрожь побегает по коже от отчаянья и боли в её глазах.

- Я не могу, - лжёт он, наслаждаясь моей безысходностью. В этот момент я готова отдать всё, только бы гонка не состоялась. – Уже слишком поздно, - глухим ударом эта фраза бьёт по рёбрам. Тишина повисает между нами, и когда я, стирая слёзы с опухших глаз, нажимаю кнопку «отменить вызов», Лайнел всё-таки произносит: - С ним ничего не случится, Айрин. Я обещаю, - затем следуют короткие гудки.

- Я не могу быстрее. Мы едем по центральной трассе, - шепчет Софи, выжимая педаль газа. Пейзажи города мелькают за стеклом автомобиля, яркие неоновые огни сменяются мёртвыми и увядающими лесами Нейплс, а впереди алой кровью разливается закат, яркий, мощный, предвещающий что-то ужасное. Две тысячи пятьсот двадцать две – столько секунд я насчитала, прежде чем Софи дала по тормозам возле старых складов, что неподалёку от гоночной трассы. «Айрин!» - закричала она, крепко сжимая мою руку в знак поддержки. Смог окутал трассу, и тошнота подступила к горлу при виде улыбающихся лиц людей, которые выиграли сегодня на ставках. Но были среди них и безразличные зеваки, желающие покинуть это проклятое место. Красные огни виднелись где-то близко, и не умолкал шум сирены.

- Что случилось? – рассеянно спрашиваю я у группы молодых парней, что перешёптывалась о чём-то недалеко от сеточного ограждения. – Разве гонка уже закончилась?

- Тот парень...он не справился с управлением и...

Дальше я не слушала, помчалась в сторону трассы, умоляя: «Только бы не он». Не было шума или рёва моторов, только страх в глазах зрителей, куски сеточных ограждений, разбросанные по трассе и тело, которое погружали на носилки. Я побежала туда, задыхаясь пылью и глотая дым...а потом наступила пустота.

Кровь...она стекала по моим рукам. Нефритовые глаза...я боялась больше никогда не увидеть их блеск. И тёмные мужской силуэт...я обещала себе уничтожить его, кем бы он ни был. Даже если самим Реставратором.