— Спасибо, что согласилась пойти со мной сюда, — шепчу очень тихо, крепко цепляясь в её руку.

— Не благодари. Сколько бы ей исполнилось?

— Пятьдесят, — грустно вздыхаю, сжимая во второй руке четыре искусственных цветочка.

Я чувствую, как Вероника крепче сжимает мою ладонь, когда мы подходим к нужным могилам. Она двигается чуть ближе и поднимает глаза на моё лицо. Я же пытаюсь сдержать слёзы, но, замечая её взгляд, читаю в глазах сочувствие и великую скорбь, которая будто говорит мне "не держи это в себе". По щеке стекает первая слеза, и темноволосая убирает её пальчиком второй руки.

— Не плачь... Лучше... Расскажи мне что-нибудь, — еле слышно шепчет она. — Про неё.

Я отпустил её руку, поджал губы, подходя ближе к могиле, положил два цветка на плиту и, проделав то же самое с папиной, вернулся к девушке.

— Я помню, как... Когда мне было лет четырнадцать, а может, пятнадцать, я был очень капризным, забивал на учебу... Собственно, потом ничего не изменилось, — начал я. Вероника вновь взяла мою ладонь и начала гладить костяшки, безмолвно поддерживая. — И однажды мы очень сильно поругались из-за того, что классная руководительница позвонила ей и сказала, что я нахамил математичке. Мама, естественно, разозлилась и, войдя ко мне без стука, просто начала кричать. Я начал кричать в ответ и вытолкал её из комнаты. После, взял перманентный маркер и провел линию у порога.

— Зачем? — Вероника слегка нахмурила брови.

— Я... сказал маме, чтобы она даже не думала заходить за линию, — и я замолчал.

Она гладила меня по рукам, как одинокого котёнка, прижимаясь всё ближе. Вскоре она уже стояла, уткнувшись мне в грудь и медленными движениями водила по моей спине своими мягкими ласковыми ладонями. Я обнимал её в ответ, рассматривая могильные плиты.

— Я, если честно, даже не мог подумать, что она действительно больше туда не войдёт, — тихо шепчу, но знаю, Вероника услышала.

***

— Твоя сестра ахуенная.

— Не знаю, может быть.

— На твоём месте, я бы давно её трахнул.

Я гадковато ухмыляюсь.

— Кстати, вы похожи.

— А меня бы ты трахнул? — Кирилл усмехается.

— Фу, нет, ты ебнулся? — морщусь я и отворачиваюсь от извращенца.

— Нет, просто ты заебал про сестру пиздеть. Вероника никогда не будет с тобой встречаться, потому что ты бабник. Да и порой мне кажется, что она лесбуха. — Он тоскливо выдыхает и садится на диван рядом со мной. — Сдвинь ноги, я не буду тебе сосать.

Я с усмешкой сдвигаю ноги, освобождая больше места для друга, он усаживается рядом и смотрит на меня с видимым осуждением.

— Мы ещё посмотрим. А теперь про Ленку... Или Свету? Не помню, но минет был классный.

— Какой ты противный.

Кирилл закатывает глаза и поворачивает голову в другую сторону.

Я издаю короткий смешок и касаюсь его ляжки.

— Только не ври, что я не красавчик.

— Ты красавчик и, если бы я был девкой или пидором, я бы потёк, но я бы не был пидором, — он долго смотрит на мою руку, лежащую на его ноге, после кладёт на неё свою и убирает.

— А что, боишься, что встанет?

— Влад, ты просто мерзость, что в тебе только можно найти...

Он выдыхает и вынимает из кармана пачку сигарет.

— Матери ведь нет дома? — вытаскивая одну из коробочки, спрашивает Кирилл.

— Нет. Да и если бы была, ей за эту линию нельзя, — указав на толстую черную полосу у порога, говорю я.

— Какая же ты сучка, — выдыхая дым, заключает Кирилл с задумчивым выражением лица.

— Да, — соглашаюсь я.