— Влад? Ты вообще слышишь?

— А? Что? — просыпаюсь я от голоса Катьки.

— Постой за меня на кассе. Всего часик, пожалуйста, — шёпотом упрашивает она меня. Уже взрослая женщина, почти сорок лет, а всё как девочка по свиданиям бегает.

— Ладно, постою, — зевая, ответил я. Может, найдёт ещё своё счастье. Поднимаясь со стула, пытался не упасть обратно – спать хотелось чертовски сильно. Сажусь на место кассира и облокачиваюсь на поверхность локтем, подпирая подбородок ладошкой.

В глазах всё плывет, я пытаюсь не заснуть, но похоже не выходит. Лбом больно ударяюсь о прилавок, отчего просыпаюсь.

Интересно, магазин ещё не обчистили?

От этой мысли я в панике оглядываюсь по сторонам. Никого нет, как и всегда.

— Ты же говорил, что охранник, — слышу тонкий голос. — Или что, повысили? — прозвучал лёгкий смешок, а на ленту покупок поместили энергетик.

Я поднимаю глаза и встречаю прекрасный взгляд. Длинные ресницы, блестящие зрачки и небольшие мешочки – следы прошлой бессонной ночи.

— Меня попросили посидеть, — шепчу в ответ, параллельно зевая. — Да... Ночью я и не думал, что будет так плохо.

— Как после какой-то пьянки, — устало улыбается Вероника, пока я пробиваю её напиток.

— Чувствую себя, будто мне снова шестнадцать.

— А когда я заходила, ты спал, — приподняла бровь девушка. — Спишь на рабочем месте! Как безответственно... — продолжает усмехаться Вероника, а мне и возразить нечего. Без шуток, пока я спал, магазин могли обокрасть, а может и обокрали, а я не заметил. Кто знает...

— Да вообще. Хоть на энергетик раскошеливайся, — без задней мысли подмечаю я, когда кареглазая протягивает мне купюру. Кладу её в кассу и отдаю несколько монет.

— Одну секунду, — улыбается она и куда-то уходит. Я завороженно смотрю ей вслед, стараясь не заснуть. Будет нелепо.

Спустя некоторое время Вероника возвращается с ещё одной банкой напитка.

— Это тебе, — протягивая энергетик, говорит темноволосая. — Как подарок за эту прекрасную ночь. Не побоюсь этого выражения, но сегодняшняя ночь была лучшей в моей жизни. Спасибо, Влад.

Я испугался, не зная, что делать в этой ситуации. Принять напиток? А это по-мужски? Не принимать напиток? А она не обидится?

Да и после таких слов сердце нешуточно ёкнуло. Так приятно, что я невольно улыбнулся, пока в душе все внутренние органы прыгали от радости. Лучшая ночь в её жизни... Может, когда-то она скажет так о нашей первой брачной?

— Н-не стоило... — смущённо шепчу я.

— Пробивай, ты должен это сделать, я – покупатель, — настаивает на своём девушка. За эту ночь я выучил множество особенностей её мимики и жестов, понял достаточно сторон характера и убедился в том, что её внутренний мир так же прекрасен, как внешность. Сейчас она смотрела на меня таким осуждающим взглядом, каким умела смотреть лишь моя мама. Это выражение, даже не лица, а самих глаз, наводило лёгкий страх и сразу хотелось делать всё, что от тебя требуют, хотя в глубине души существует осознание, что ничего не будет, если ослушаться.

Я нехотя пробил энергетик и взял из её рук ещё одну купюру. Снова отдал сдачу и протянул напиток.

— Это тебе, я уже сказала. — Вероника взяла мой "стул охранника", поставила напротив меня так, что нас разделяла лишь лента покупок, и села на него.

Я закатил глаза и открыл банку.

— Давай поговорим, — произнесла девушка, отпивая свой энергетик.

— Давай, — соглашаюсь я, делая глоток и морщась. Давно такого не пил. Непривычно.

— Я всё спросить хотела... Вы с Софией одни живёте? Без родителей? — поджав губы, аккуратно вопрошает она, прекрасно понимая то, что тема мне скорее всего неприятна.

— Да. Они умерли. Мать убили. В моё восемнадцатилетие. Не знаю, помнишь, нет, но был тогда в городе маньяк какой-то, женщин убивал. Псих в общем. Я был на суде... Он говорил, что его целью было убить тринадцать женщин, чтобы принести их кому-то в жертву. Короче, сектант какой-то. Но дело в том, что моя мать была четырнадцатой. И он признал убийства всех. Кроме неё. Он говорил... Это против правил.

Вероника поджала губы.

— Прости... тебе, наверное, неприятно об этом говорить... — неуверенным шёпотом перебила она, но я покачал головой.

— Всё в порядке. На него всё равно повесили и это убийство. А отец через год умер. Просто инульт случился ни с того, ни с сего. Сердце не выдержало, в общем. Они любили друг друга безумно, — последнее предложение вызвало у меня улыбку. — как сейчас помню... Уже по сорок лет, а всё на свидания ходили. Такие счастливые вместе были...

Вероника улыбнулась, но я увидел, как по её щеке пробежала слеза.

— Расскажи о своей семье, — слегка неуверенно пробормотал я.

— Ну, у меня есть два брата. С одним ты уже знаком, — она усмехнулась, — а второй старше меня на пять минут. Мой папа ушёл от мамы сразу, как только она узнала, что беременна. Сказала ему, а его и след простыл. Она всегда рассказывала, что наш папа – козлина, проклинала его по всякому, в общем ненавидела, как могла. А спустя десять лет мама познакомилась с папой Стаса. Он был такой весь образованный, галантный. Она забеременела. Через девять месяцев родился Стас. Мама замуж вышла за его отца. А он, оказывается, бухает, — девушка вздохнула, — в общем, не везло ей в любви. Когда Стасу было десять лет, он избил её сильно, прямо на его глазах, и она умерла в больнице от полученных травм, — Вероника сглотнула. Было видно, что ей тяжело говорить это, но она продолжала, — недавно этот урод вышел из тюрьмы. И конечно же пошёл к нам. Извинялся перед Стасом, извинялся. Но скорее всего он его не простил, хоть в дом мы его и пустили.

Я смотрел на неё и видел в ней что-то знакомое. Будто бы раньше я видел её каждый день. Это чувство, как когда ты видишь человека и думаешь: "вот блин, он похож на какого-то актёра, но я не понимаю, на какого".

Вскоре я откинул эту мысль и продолжил слушать.

— Ты такой милый, — прошептала вдруг она...

— Ты очень красивая, — прошептал в ответ я.

И мы замолчали.

Кажется, нам обоим не было известно, что же такое на нас нашло, но нам обоим хотелось сказать это.

— Прозвучит глупо, — начинаю я шёпотом, — но за это время я...

— И я тебя, — шепчет в ответ Вероника.

В тот же момент мы оба встали со стульев и, упёршись ладошками в ленту, поцеловались. Нежно, медленно, прерывисто. Во мне проснеслась тысяча, а то и две тысячи различных эмоций. Я был рад, чертовски сильно рад.

Не могу поверить, всё действительно так хорошо? Где же подвох? Тут должен быть подвох...