Фаман приподнял голову вверх, будто он стоял перед капитаном и прямо сейчас отдаст честь, приставив прямую ладонь ко лбу. Но медсестре, видимо, этого было мало, поэтому она кончиками пальцев приподняла подбородок повыше, а другой рукой просканировала с помощью овального прибора маленькие белые полосы с цифрами. Устройство «пискнуло», и этот тонкий звук был похож пищание кассы в супермаркете. Женщина поглядела на прибор и взяла планшет в руки, вводя в него какие-то данные. Положила его обратно и вновь сосредоточилась на Фаме, который уже опустил голову, вернув её в изначальное положение.

Проверка никогда не была приятной. Она была не особо долгой, но и «нежной» не являлась. Это было не больно, это просто было неприятно. На самом деле это понятно, почему: никому не будет нравится, если его «лапают» со всех сторон незнакомые люди, а после этого ещё и записывают что-то. По крайней мере, это было так для Фамана. Как же на такое отреагирует Лито, для которого такое в первый раз?

Медсестра коснулась щеки Фама, как бы говоря повернуть голову в сторону, что он и сделал. Женщина внимательно посмотрела на ошейник, — а в особенности на маленькую лампочку, — и попросила подать отвёртку из её сумки. «Мать» услужливо дала простой овальный инструмент ей, и она поднесла его к ошейнику, вставив отвёртку в прорезь маленького шурупа. Медсестра несколько раз прокрутила инструмент по часовой стрелке и вытащила один из четырёх шурупов, положив его в карман халата. Тоже самое произошло и с остальными.

Женщина аккуратно отцепила от ошейника маленький плоский квадрат и тоже сунула в карман. В ошейнике таким образом образовалась небольшая дырка, в которой находилась небольшая электронная «панелька» с множеством проводов разных цветов. На самом этом экране были отображены цифры с сокращениями слов и стрелкой. Медсестра отошла от Фамана, чтобы взять планшет, и снова вернулась к нему, попутно что-то записывая. Потом она нажала на маленькую стрелочку и цифры с сокращениями изменились. Каждый раз женщина записывала данные на свой планшет. После этого она вернула «квадратик» на место, закрутив его обратно шурупами.

— Фаман, — произнесла медсестра. — сейчас будет немного... неприятно.

Фам кивнул, удивлённый тем, что раньше такого не было. Обычно медсестра приходила сюда и делала всё связанное с ошейником. Потому что именно он сообщал о состоянии рулоса. В голове был встроен небольшой чип. Этот чип был связан с ошейником, именно поэтому по нему можно было узнать всё. А на этом проверка и заканчивалась. Сейчас же происходило что-то новое и непонятное.

Увидев удивлённый взгляд, медсестра пояснила:

— Новое введение. Недавно было выяснено, что у некоторых рулосов, при наличие дефектов, может слегка окраситься радужка. Цвет останется, конечно, серым, но цветной оттенок будет присутствовать.

— Но это не у всех, да? — вновь поинтересовался Фаман.

— Да, это редкие случаи. Но они бывают, — женщина приблизилась вплотную к Фаму. — Как я уже сказала, сейчас, скорее всего, будет неприятно.

Она двумя пальцами «раздвинула» веки одного глаза, вероятно, чтобы сделать его более большим и смотрела туда очень внимательно. Медсестра оказалась права, приятного было мало, потому что длинные ногти пальцев впились прямо в веки. Но это было вполне терпимо.

Через несколько секунд женщина оставила глаз в покое и вновь что-то писала в своё устройство. Дальше проверка перешла к остальным «членами семьи».

— Любопытно... — тихо и отстранённо произнесла медсестра, глядя в планшет.

Но «мать» её услышала и спросила:

— Что такое?

— Вы не дефектные, но вероятность становления дефектным странная у одного из вас, — объяснила женщина и, сделав вздох, продолжила. — У вас, — она бросила взгляд на «мать» — одиннадцать процентов того, что вы станете дефектной. У вашего младшего всего пять процентов, а у старшего... —женщина сделала небольшую паузу. — целых шестьдесят процентов.

Фам расширил глаза от удивления и поток мыслей остановился вдруг(если он, конечно, был). В голове появилась какая-то странная пустота, как, когда ты просто бездумно смотришь в какую-то точку. У Фамана чуть челюсть не отвисла, пока в голове не появилась одна единственная мысль, которая являлась ни нормальной мыслью, ни даже вопросом:

«Чего?»

Фам несколько раз проморгался и начал задумываться о том, не послышалось ли ему, однако обнаружил, как вся «семья» серьёзно смотрели на него, видимо ожидания объяснений или ответов. Но что он мог сказать? Фаман ведь даже не знал об этом до этого момента. Да и виноват ли он, когда он несколько дней слушал «речи» дефектной? Хотя да, виноват. Что бы то ни было, Фам мог просто игнорировать её и не обращать внимания. А что в итоге он сделал? Он продолжал «возиться» с ней. Да, пожалуй, Фаман долго будет занят лишь этими мыслями.