– Как они могли закрыть дверь прямо перед нами! – возмущается Фэй, на к кому толком не обращаясь. Не для этого они плелись по вонючим узким улочкам полдня, чтобы их потом оставили у дверей, как собак. – Вы как хотите, а я ухожу.

Формального предупреждения хватит, решает Фэй и спешит оказаться подальше от других караульных. Уж лучше прогуляться, чем просто так ждать. Девушка оглядывается: кажется, ее все еще не хватились.

По желобу справа от дороги с тихим журчанием струится вода, от которой разит помоями. Фэй вспоминает слова из одной книги, что на Водном континенте система канализации развита лучше, чем на других. Про себя же девушка отмечает, что сточным водам не помешала бы хорошая изоляция.

Фэй проходит мимо домов, многие выглядят заброшенными, а те, в которых живут люди, находятся в плачевном состоянии. Девушка проходит мимо особняка, похожего на тот, где они поселились; в зарослях сорной травы можно разглядеть нескольких детей. Они играют с мертвым ужом, которого сами прибили камнем.

Девушка брезгливо отворачивается и ускоряет шаг, чтобы повернуть на главную площадь, когда какой-то мальчишка не старше восьми, который прятался в зарослях неподалеку и которого она не заметила, швыряет ей в спину комок грязи. Фэй поворачивается и встречается взглядом с обидчиком. Кожа мальчишки имеет зеленоватый оттенок и потому сливается со сточной водой. Его длинные спутанные волосы мокрые, и одежда на спине – тоже. Похоже, он окунул голову в канаву, чтобы найти ту грязь. Фэй поражается разнице между ним и детьми с Огненного континента, которые с детства следят за чистотой тела и состоянием волос. Более того, дети огненного народа никогда не играют на улице подолгу, и то под присмотром родителей, в то время как этот мальчик явно предоставлен сам себе. Но больше всего удивления вызывает выражение лица юного Водника: полубезумное от широко раскрытых глаз на худом лице и отчаянная улыбка, дрожащая на губах.

– Что ты наделал? Не видишь, что ли, кто перед тобой? – превозмогая отвращение, Фэй стряхивает со спины налипшие комья. – Я из караула!

– Я как мой папа, хочу сражаться с Огненными! – кричит мальчик в ответ, . – Я попал, ты должна закричать от боли и умереть!

– Где твой отец? Я расскажу ему, как ты себя ведешь, – грозит девушка и делает шаг в его сторону.

Мальчик ныряет в заросли, и Фэй сразу же теряет его, но вскоре мокрая голова выныривает из листвы в совсем другом месте. Девушка поражается, как он может двигаться настолько бесшумно. 

– Он сражается с твоим народом, – гордо отвечает мальчишка после короткой паузы. – Он каждый день делает с ними что-нибудь ужасное.

Девушку пробирает дрожь от того, как была сказана последняя фраза. Паренек явно понимал, о чем говорит, но он произнес это так спокойно, словно Фэй спросила у него дорогу.

– Но сейчас на моем континенте не ведется война, – удивленно возражает Фэй.

–  Нет, ведется, – упрямится маленький хулиган и даже наполовину высунулся из своего укрытия. Фэй замечает, что на нем надета жилетка без рукавов и прохудившиеся в нескольких местах штаны. – Мой папа сейчас воюет.

– Может быть, он воюет с кем-то другим? – Фэй задает вопросы, чтобы незаметно подобраться поближе и отомстить за испорченное платье. Между ними остается несколько несколько метров, и она останавливается, чтобы оценить обстановку.

Фэй вспоминает уроки отца и делает все по инструкции: пока ничего не подозревающий мальчишка задумался над ее вопросом, она, делая вид, что отряхивает платье, огладывает улицу. Она видит перед собой не ребенка, а Водного мага, пусть и в далеком будущем. Уже сейчас он представляет угрозу, и необходимо показать наглецу, кто здесь главный!

– Я же сказал, он воюет с Огненными, – продолжает упорствовать мальчуган. – Он ушел, когда мне было четыре, и сказал, что вернется, когда мне будет пять.

– А сколько тебе сейчас? – никого, за исключением старушки, сушащей сети через два дома от них. Самое время надрать этому наглецу уши... 

 – Восемь, – на Фэй словно выливают ушат ледяной воды. – Мама говорит, что до моего пятого дня рождения осталось несколько месяцев.

Фэй, успевшая уже занять боевую позицию, резко выпрямляется, так что мальчишка, испугавшись, снова исчезает в кустах. В памяти всплывают события четырехлетней давности, когда Фэй было пятнадцать и она не думала ни о чем, кроме красивой жизни. Тогда ее семья могла не волноваться о возможном кризисе, однако до них доходили вести с пограничья.

Девушке в самом деле удается вспомнить самую громкую битву между Огненным и Водным континентами. Почти все войско Водников пало. Десятки брали в плен, единицы бежали. Если отец мальчика был там, вряд ли он смог выбраться...

 – Думаю, он совсем скоро вернется, – говорит Фэй, и голова вновь появляется из зарослей.

Мальчик еще не умеет скрывать эмоции, так что девушка читает на его лице облегчение, однако в голосе парнишки нет ни капли тепла:

 – Мне не нужны твои утешения! Лучше бы я пошел вместо него, и тогда все Огненные люди разом сдались!

С этими словами он хватает ближайший камень и швыряет в Фэй. Девушка легко уворачивается и посылает в сторону парнишки столп огня. Слышны истошные крики. Точно в цель.

Забыв про безнадежно испорченное платье, Фэй удаляется с места преступления с такой гордостью на лице, на которую только способна. Никто не смеет оскорблять Огненный народ, народ справедливых и победителей, гремит в голове девушки, пока она быстрым шагом направляется к дому, где путники останавливались на ночевку. Она уверена в своей правоте, но сомнение отчего-то не отпускает. Этот мальчик первым бросил в нее комок грязи – значит, она должна была ответить. По правилам все честно – но почему тогда хочется вернуться и проверить, жив ли он?

Уже дважды Фэй сталкивается с ненавистью к Огненному народу; она не может не заметить, что ни к Земляным, ни к Воздушным Водники не испытывают такого глубокого презрения, как к Огненным. В чем же причина? В ней самой? Но Фэй делала все так, как учил отец, и почти не отступала от плана! Она не делала ничего, что могло бы, по ее мнению, вызвать негодование. Не могут же они все быть настолько ограниченными, как говорил отец... Возможно, если она сумеет вывести на откровенный разговор хозяина дома, ей удастся это выяснить... Но думать об этом сейчас совершенно не хочется.

Чтобы отвлечься, Фэй размышляет о доме. Аарону наверняка снизили дозу макового молока, и теперь он не спит все время, так что можно попробовать с ним связаться. Отец наверняка ждет от нее послание с голубем. Его надо было отправить еще по приезде на Нейтральные земли, но Фэй удалось упросить одного из отплывающих поговорить с господином О'Харой на Огненном континенте. Теперь он в курсе плана монахов и пропажи сердца. Фэй мысленно заверяла его, что несмотря ни на что отыщет сердце, но все равно боялась представить его реакцию.

С такими мыслями Фэй, немного поплутав, добирается до дома. Эша с Йокко еще нет, как и остальных. На скрип входной двери выходит хозяин. Черные волосы вперемешку с седыми убраны в куцый хвост, на поясе повязан бежевый от пятен фартук. На больших ладонях – прихватки, на широких плечах – кухонное полотенце. 

 – Ты одна? – кажется, он не удивлен. – Что ж, я только что закончил готовить ужин, так что прибери-ка кухню. Это будет твоя плата за ночь.

Фэй кивает и протискивается мимо хозяина на кухню, которая оказывается настолько маленькой, что девушка с трудом может протиснуться в глубь помещения мимо гор кастрюль и сковородок, покрытых застывшим жиром, и ведер с помоями. Несмотря на это, комната пропахла жареным мясом.

 – Я не собираюсь есть то, что было приготовлено здесь, – сообщает она самой себе, но у хозяина оказываются очень чуткие уши.

 – А на вас я и не рассчитывал, – слышится из зала. Фэй выходит туда и видит, что мужчина устроился в дырявом кресле с книгой в руках и подносом с едой на коленях. – Мне самому еды мало, а тут еще двенадцать ртов корми. Ах да, тряпка и ведро с водой вон в том углу.

Не то чтобы я рассчитывала на теплый прием, но можно было хотя бы запахами не дразнить, кипит внутри девушка, идя через всю комнату к ведру. К любезно наполненному ведру противно прикасаться, но обещание есть обещание. Борясь с брезгливостью, Фэй поднимает ведро и старается нести так, чтобы оно не касалось одежды.

На пути в кухню девушка бросает взгляд на книгу в руках хозяина и замечает на обложке герб, на котором изображены четыре знака стихии. Фэй никогда не видела такой даже в лавке отца, где, кажется, есть буквально все, и ее пытливый ум цепляется за эту деталь, чтобы начать разговор о том, что ее волновало на самом деле.

– Вы читаете книгу, – начинает Фэй с деланным равнодушием. – Она с эмблемами четырех континентов. Про что она?

 – Она рассказывает историю, – нехотя оторвавшись от чтения, произносит мужчина и смотрит на Фэй в ожидании следующего вопроса. 

 Если я спрошу про что, он скажет "про то, как мыть кухню" и отправит меня работать, подумала Фэй.

 – Она очень старая? – Фэй хочет поставить ведро с водой на пол, но тут же берет его снова, поскольку хозяин, явно не желая вести разговор с Огненной девицей, отвечает "такая же старая, как и эта тряпка, но, как видишь, еще служит" и отправляет ее на кухню.

Фэй тратит полчаса на то, чтобы вынести весь мусор; теперь в кухне можно поместиться пятерым. Несколько раз она затыкала нос, чтобы не чувствовать запах, исходивший от гниющих отходов, и мужественно держалась до тех пор, пока не наткнулась на дохлую крысу. Она хотела было испепелить ее, но, стоило ей приготовиться, в дверях кухни возник хозяин и протянул девушке палку: мол, никакого огня в моем доме, дорогуша.

За это она еще больше его ненавидит.

 – Вы вчера сказали, что терпеть не можете мой народ, – начала Фэй, когда уже немного оправилась от увиденного. – Почему?

Хозяин опирается на дверной косяк и внимательно наблюдает за работой девушки.

– Ты еще спрашиваешь почему, – усмехается он. – Вы уничтожаете все, к чему прикасаетесь. Убиваете всех, кого видите. Ненавидите всех, кто не из вашего народа.

– Все народы так делают, – внешне невозмутимая, отвечает Фэй, оттирая капли жира со стола и радуясь, что лица ее не видно.

 – Но ни один не несет смерть сам по себе, – возражает мужчина. – Это можешь не тереть, оно там давно уже. Подумай сама, вода, земля и уж тем более воздух есть везде. Что может быть неестественнее, чем огонь, м?

Каждое слово как пощечина, но Фэй вдруг осознает, что этот человек прав: всю жизнь ее учили, что Огненный народ возвышается над тремя другими благодаря силе, которая всегда направляется в нужное русло. Отец рассказывал ей, как отрубал руки врагам, а Фэй смотрела ему в рот. В школе им преподавали историю, и народ Огня всегда выходил борцом за правые убеждения. На улицах она каждый день проходила мимо статуй и рельефов, изображавших сражения с другими народами... Но сама Фэй не задумывалась, в самом ли деле все эти бесконечные войны и сражения несут благо, и слова хозяина дома заронили зерно сомнения в плодородную почву молодого сознания. Однако признать это для Фэй означало бы предать не только собственные убеждения, но и целый мир, в котором она жила, где жили отец и Аарон, а для такого шага она еще не была готова.

– Мы уничтожаем все и всех потому, что можем, –  повторяет Фэй старую мантру отца, бросая тряпку в ведро. 

– Не говори так, словно сама прошла через сотню битв, соплячка, – рычит хозяин дома. – Твой народ, может, и силен, только и мой не промах: несколько раз отделывали Огненных как последних селедок.

– Неправда! – кричит Фэй и резко поворачивается к мужчине лицом. Кончики пальцев пылают. Девушка злится больше от бессилия, чем оттого, что ее назвали соплячкой: на глазах рушится все, во что она верила. – Огненный народ всегда побеждал! 

Она понимает, что стоило бы сдержаться. Но эмоции так сильны, что магия сама пробивается наружу. И вот Фэй уже пускает в хозяина дома огненный шар, опрокинув ведро. Лужа растекается по полу.

Мужчина едва успевает уклониться от снаряда, но огонь все же задевает плечо. Фэй замирает, понимая, что сделала глупость. Огонь уходит, и в душе появляется пустота. Она виновато смотрит на хозяина и хочет взглянуть на рану, но не находит ее: под тлеющей одежной нет и следа ожога. В широко распахнутых глазах девушки отражается понимание.

– Вы дезертир, – произносит она с презрением. – Изменник!

– Послушай, – теперь мужчина говорит совсем по-другому: в его голосе проявляется... мягкость? – Раньше я жил на Огненном континенте, и мне промывали мозги так же, как и тебе: мы лучшая нация, мы сильнее всех, сердце Отца нам принадлежит по праву... Но потом, побывав на пограничье, я вдруг понял: мы все одинаковые.

– Что вы говорите такое? – Фэй не ожидала встретить земляка в столь неожиданном месте. Вообще, перемещение между континентами запрещено, но, как ей рассказывал отец, случается, что у представителей разных народов рождаются дети, и тогда один из родителей может тайно переехать на континент другого. По слухам, у подобных полукровок нет способностей к магии, и девушка заинтригована. Несмотря на чувство презрения, ей любопытно, и, поймав себя на этом, Фэй мысленно упрекает себя.

– Ты видела сегодня местных жителей, – видя, что собеседница не настроена агрессивно, хозяин дома пробует улыбаться. – Наверняка видела детей...

– Один из них испортил мое платье, – прерывает его Фэй с каменным лицом.

– Что ж, дети есть дети, – пожимает он плечами. – Об этом я и говорю: всем им с детства твердят, что их народ лучше других, и настраивают против других. Об этом я и говорю: ты видела Водников и Огневиков. Увидишь магов Воздухи и Земли. Пока, возможно, ты не можешь судить основательно, но попробуй присмотреться получше. Между нами нет различий, кроме магии. Готов спорить, ты была уверена, что я Водник.

– Да, и это логично. Мы же на Водном континенте.

– А если бы я сказал тебе, что я с Земного континента? Ты бы поверила?

Фэй молчит. Все происходит слишком быстро. Она путается в происходящем и в собственных чувствах. Все, что ей хочется, это связаться с Аароном и обсудить с ним события последних дней.

– Думаю, на сегодня достаточно открытий, – видя состояние девушки, мужчина решает оставить ее в покое. – Спасибо за кухню. Долг выплачен сполна.

Фэй поднимается на второй этаж и закрывается в комнате. Аарон!

Девушка садится на кровать и рассматривает собственные ладони. Постепенно на них разгорается пламя, и Фэй приникает к нему губами и шепчет имя парня. Она вспоминает последнюю встречу: его бледное лицо, разметавшиеся по подушкам волосы, синяки и ссадины по всему телу и тот странный след как от ожога...

Проходит несколько часов, прежде чем Фэй прекращает попытки достучаться до Аарона. Голова гудит, руки дрожат. За дверью слышны голоса других путников: кажется, кто-то весело провел время. Впрочем, им еще предстоит ощутить на себе все радости жизни в полуразвалившемся доме. Фэй позволяет себе усмешку и почти падает на кровать.

Через некоторое время девушка решает выйти в коридор. Сквозь зазоры в стенах она видит во дворе Бахуса, колющего дрова. Спустившись, Фэй едва не стакивается с Тейлор, волочащей по полу огромную корзину с грязным бельем. Во всем доме суета: путники носятся туда-сюда с ведрами и тряпками и огрызаются, когда кто-то попадается на пути, и потому Фэй спешит выйти на улицу.

Воздух прохладный и влажный. Вечереет. Девушка растерянно стоит на крыльце, не зная, куда податься, когда замечает хозяина дома в кресле неподалеку на веранде, читающим ту самую книгу с четырьмя эмблемами. Фэй осторожно подходит, но тот сам замечает ее и кивает на скамью рядом.

– Так что это за книга? – спрашивает Фэй, опускаясь на предложенное место.

– Книга по истории, – бросает мужчина. – Благодаря ей у меня открылись глаза. Автор умер задолго до моего рождения, но такого не писал больше никто и никогда.

– Про что он писал?

Фэй давно не болтала с людьми просто так, и чувствует себя необычно расслабленной. Ей хочется, чтобы хозяин дома рассказал ей что-нибудь. Рассеянный взгляд наконец фокусируется на Бахусе, который собирает наколотые дрова под навес.

– Это единственная достоверная летопись. В предисловии он писал, что в нем течет кровь всех четырех народов, и потому он берет на себя право писать истинную историю четырех народов. Он жил на Нейтральном континенте, потому что иначе любой другой континент обвинил бы его во лжи.

– Откуда вы знаете, что там все правда?

– Потому что там Огненный народ проигрывает по меньшей мере трижды.

Фэй невольно улыбается.

– Я перечитываю ее каждый раз, когда сомневаюсь, как поступить, – доверительно сообщает мужчина. Он тоже наблюдает за работой Бахуса. – Вот посмотри, сказал же ему, не ставить полена вертикально!

– И в чем вы сомневались в этот раз?

– Сначала я не хотел пускать вас в дом. Не хотел разочаровываться в народе, который, несмотря ни на что, дал мне многое. Но решил дать шанс и вам, и себе. И, кажется, не зря.

– По-моему, здешний климат очень плохо влияет на бумагу. Слишком влажно, – между делом замечает Фэй.

– Ты разбираешься во всем этом?

– Мой отец торгует старинными вещами, и у нас есть отдельное помещение для старинных рукописей.

Хозяин дома издает неопределенный звук, и Фэй принимает это за знак, что разговор окончен. Она поднимается к себе и предпринимает новые попытки связаться с Аароном.

На еще одну ночь Эш с Йокко, похоже, решили не задерживаться. К Фэй стучатся; Эш почти приказывает ей начать собираться.

Напоследок к ней заглядывает хозяин дома, чтобы пожелать приятной дороги, а следующей ночью, перебирая вещи, девушка обнаруживает заветную книгу с четырьмя эмблемами.

* * *

Когда в каюте наступает тишина, Фэй вытаскивает из-под одеяла книгу. Начала из интереса, не зная, что та окажется такой увлекательной. Фэй устраивается поудобнее и кладет книгу на живот.

Девушку не отпускает чувство вины за то, что она усомнилась в справедливости собственного народа; Фэй чувствует себя предательницей. Однако вместе с этим она очень хочет верить тому, о чем написано в книге. Все словно становится на свои места, и то, что учителя не договаривали, проясняется.

Что же происходит? Всю жизнь быть послушной девочкой ради Огненного народа, чтобы спустя столько лет несколько слов дезертира разрушили все, во что она, Фэй, верила? Отец всегда говорил, что она слишком доверчивая... Но паззл складывается! Правда, совсем не так, как надо...

За все время Фэй так и не приблизилась к цели своей поездки. Найти сердце оказалось не такой уж и легкой задачей. Все-таки в ней что-то просыпается... Новая, темная Фэй, непокорная и вдумчивая, которая желает добраться до правды во что б это ни стало.