– Что?! – нервно переспрашивает Фэй, и ложка, выскользнув из внезапно ослабевших рук, падает на пол.

– Аарон не станет одним из членов караула, – сухо повторяет господин О'Хара и как ни в чем не бывало отправляет в рот дольку мандарина.

Утро не задалось с самого начала. До завтрака Фэй помогала матери в лавке, и у девушки все валилось из рук. Она едва не уронила подушку с кулоном, который, по предположениям, был изготовлен еще во времена Отца, пролила особый раствор для чистки старинных изделий и разбила тарелку. Нимало не стесняясь в выражениях, госпожа О'Хара обругала дочь за нерасторопность и велела ей идти завтракать, однако за столом Фэй ждал отец, который сообщил ей, что Аарон сломал руку, оступившись в темноте на лестнице, из-за чего вынужден будет остаться дома.

– Но как же так? – возражает Фэй. – Мы ведь должны были поехать вместе. Неужели ты ничего не можешь сделать? Оплатить лечение...

– Единственный, кто тут может полагаться на деньги, это я, – властно взглянув на дочь, говорит господин О'Хара. Девушка невольно втягивает голову в плечи. – Ты – наша дочь, и мы приложили немало усилий, чтобы ты смогла стать одной из избранных. Я не обязан помогать посторонним.

– Но он не посторонний! Я никуда не поеду без Аарона, – упрямится Фэй и даже стучит кулачком по столу, хотя стук выходит слабый. Господин О'Хара медленно поднимается со стула. Фэй видит, что на нем надет новый костюм, и, вероятнее, он не захочет испортить его. Но она ошибается.

– Ты не хочешь помочь своему народу обрести могущество? – длинные рукава костюма начинают тлеть, и по деревянной столешнице пробегают черные прожилки. – На нашей неплодородной земле не всходит зерно, она не может дать нам сады и фруктовые деревья, и единственное, что у нас есть – это сила, которой мы вынуждены делиться с соседями, чтобы выжить. Мы поставляем оружие в обмен на еду! Если так пойдет и дальше, через несколько лет Земной континент пойдет на нас войной, и Огненный народ будет уничтожен. Ты этого хочешь?

– Нет, но...

– Фэй, мы преданы своему народу и обязаны сделать все, чтобы он процветал, – голос господина О'Хары становится более вкрадчивым. – Я знаю, ты согласишься со мной. Огненный народ сейчас нуждается в тебе больше, чем в ком-либо другом.

– Именно это и пугает, – Фэй делает попытку объясниться. – Когда рядом был Аарон, мне было с кем разделить этот груз. Я была не одна...

– Изначально планировалось, что ты выкрадешь сердце Отца самостоятельно, – в голосе господина О'Хары слышатся нотки раздражения. – Когда я узнал, что ты растрепала обо всем этому сыну пекаря, я думал, что ослышался.

– Но мы встречаемся уже почти полтора года! – вспыхивает Фэй. – И он для меня гораздо больше, чем сын пекаря.

– Не важно. Я сделал одолжение вам обоим, отведя ему роль в нашем плане. И это не моя проблема, что в час нужды он оказался недееспособен, – по голосу девушка понимает, что это последнее слово отца, но продолжает искушать судьбу.

– Но, может, он мог бы...

– Были бы деньги – мог бы, – неожиданно спокойно произносит господин О'Хара и снова садится за стол. Рукава перестают дымиться. – А так я ничем не могу ему помочь. Тебя саму едва удалось включить в список за...

– За то, что я в семь лет заняла первое место в конкурсе на самое яркое пламя, – не спрашивает, а утверждает Фэй, отчаявшись уговорить отца помочь Аарону.

– Я всегда знал, куда вкладывать деньги, – кивает господин О'Хара, осматривая костюм. – Смотри-ка, костюм испортил.

– Прости, – Фэй опускает глаза и, вспомнив про забытую ложку, поднимает ее.

– Ничего, – все еще глядя в пол, Фэй слышит, как отец встает и подходит к ней, а затем чувствует его руку на собственной макушке. Габриэль О'Хара некоторое время гладит дочь по голове. – Ты же знаешь, я люблю тебя.

– И я тебя.

– Очень хорошо. А теперь доедай, одевайся, и мы поедем на встречу путников. Вас проинструктируют, как вести себя в присутствии людей с других континентов, а потом торжественно доставят на корабль.

Господин О'Хара встает спиной к дочери и добавляет вполголоса:

– Сжечь бы их всех еще до того, как их корабли причалят к континенту...

– Могу я навестить Аарона? – робко спрашивает Фэй, не расслышав слов отца.

– Сразу после встречи вы отправляетесь на Нейтральный континент. А до, – господин О'Хара усмехнулся, – ты не успеешь. До встречи меньше часа.

– Я успею! – ухватывается за призрачную надежду Фэй и вскакивает из-за стола. Ложка снова падает на пол. – Успею. Где она проходит?

– Вас пригласили ко двору, – отвечает господин О'Хара, наблюдая, как дочь поднимается по лестнице. – Главный холл. Ровно в час пополудни.

– Встретимся там! – кричит Фэй сверху.

Девушка садится перед зеркалом, причесывается и собирает волосы. Надевает на пальцы несколько колец, подбирает серьги и кулон на тонкой цепочке, наугад берет платье из шкафа. Напоследок вытаскивает сундук с давно собранными вещами из-под кровати и ставит у стены. Отец позаботится о том, чтобы их доставили на корабль.

Все это занимает у Фэй пятнадцать минут, но дом она покидает еще через пять, потому что госпожа О'Хара, наотрез отказавшаяся прийти на церемонию, если дочь явится туда в таком виде, настоятельно просит ту хотя бы воспользоваться духами и, кажется, целую вечность выбирает подходящие.

Наконец Фэй, задыхаясь от удушливого запаха лаванды, оказывается на узких улочках родного города и сливается с толпой спешащих на парад людей.

Чтобы сократить путь до пекарни, где работает семья Аарона, Фэй приходится хорошо поработать локтями, но усилия оказываются не напрасными. У нее остается около получаса, чтобы успеть на церемонию.

Девушка заходит через заднюю дверь (она всегда распахнута настежь) и после недолгих поисков находит отца Аарона. Ему слегка за сорок, и, в отличие от большинства жителей Огненного континента, у него светлая кожа и голубые глаза, которые унаследовал Аарон, поэтому Фэй поначалу было неловко заговаривать с пекарем.

– Мне сказали, что Аарон сломал руку, – объясняет Фэй. – Мне так жаль. Могу я его навестить?

Мужчина грустно кивает.

– Доктор дал ему немного макового молока, чтобы притупить боль. Он спал, когда я уходил, но он был бы рад узнать, что ты приходила, – видно, что он расстроен, но Фэй чувствует, что ее визит стал приятным сюрпризом для пекаря.

Поблагодарив мужчину, она поднимается по лестнице в скромную квартирку и направляется за ширму, к большой кровати. Аарон полулежит на взбитых подушках, укрытый одеялом по грудь. Его левая рука в лубке, на лице несколько ссадин и синяков. Он ровно дышит, но пальцы правой руки то и дело судорожно сгибаются. Стараясь не шуметь, Фэй подходит и садится на край кровати, берет здоровую руку парня и переплетает их пальцы. Веки Аарона приподнимаются, он смотрит на подругу затуманенным взглядом.

– Ты пришла за мной? – произносит он шепотом. – Сегодня не моя очередь, выбери кого-нибудь другого...

– О чем ты, Аарон? – Фэй понимает, что скорее всего он еще под действием обезболивающего, но вопрос словно сам срывается с языка.

– Я еще должен украсть... сердце...

– Будет лучше, если об этом никто не узнает, – шепчет Фэй и, перегнувшись через всю кровать, прикасается указательным пальцем к губам парня, и тот послушно замолкает.

Вдруг он дергает здоровой рукой, расплетая их пальцы, и Фэй замечает пятно густо намазанной мази от ожогов. Аарон сам когда-то рассказал ей, что у него почему-то отсутствует иммунитет к ожогам, который присущ остальным магам Огня. Мазь была нанесена недавно, и парень случайно размазал ее по подушке.

Фэй аккуратно соскребает пальцем лекарство с наволочки и снова наносит его на рану. Пока она это делает, сквозь слой мази проступает странный орнамент, и девушка замечает, что ожог круглой формы.

Аарон стонет и снова поворачивается, не давая ей как следует рассмотреть рану. Из-за ширмы выглядывает пекарь и напоминает Фэй о времени. Девушка встает с кровати, подходит к изголовью и нежно целует парня в лоб на прощанье.

До церемонии остается двадцать минут.

Дорога до дворца проходит через богато украшенные кварталы. Фэй идет по вымощенной красным камнем дороге мимо огненных фонтанов: огромные драконы, запрокинув могучие головы, изрыгают ввысь столпы пламени, а внизу их меньшие копии греются в тлеющих углях. Ставни окон в домах, вытянувшихся до небес, расписаны золотой краской, вывески заведений покачиваются, начищенные до блеска, на золотых цепях. Стены покрывают барельефы, изображающие битвы, в которых принимал участие и побеждал народ Огня.

Фэй редко бывает в этой части города и, глядя на барельефы, впервые размышляет о словах отца про Огненный континент. С самого детства господин О'Хара внушал дочери, что нет ничего важнее собственного народа. Он искренне верил, что одни только люди Огня достойны процветать и обладать Нейтральными землями, и его фанатизм и вера частично передались и Фэй. И она любовно прикасается к лицу воина Огня, вонзающего копье в грудь поверженного соперника, кажется, воина Воды. Именно такой она должна быть: смелой, бесстрашной и беспощадной, особенно теперь, когда от нее зависит судьба целого народа!

Только почему она не решается взглянуть в лицо павшему воину Воды, имя которого было навеки вычеркнуто из истории?

Стараясь нигде больше не задерживаться, Фэй идет дальше. У входа во дворец ее дожидается господин О'Хара.

– Остальные уже внутри. Я ведь предупреждал, чтобы ты не опаздывала, – говорит он, и подставляет дочери локоть. – Впрочем, ты прекрасно выглядишь.

Последние слова он произносит уже в холле, когда они, пройдя мимо стражи вод высокой аркой, занимают каждый свое место: Фэй присоединяется к четырем другим избранным, в то время как ее отец становится слева от входа вместе с другими родителями. Фэй знает, что его слова неправда: несмотря на духи, от нее пахнет потом после прогулки под палящим солнцем, и несколько прядей неряшливо висят, обрамляя лицо, – но все равно она принимает такое выражение лица, словно ее туалет безупречен. Отец одобрительно покашливает, и церемония начинается.

Правитель, длиннобородый рыжеволосый мужчина, одетый в расшитый желтыми нитками костюм из красного бархата, становится перед путниками и начинает говорить. Его супруга, стоящая по правую руку, в это время наполняет пять бокалов густым напитком, и служанка подносит каждому избранному по стакану. Когда очередь доходит до Фэй, она хочет отказаться, но, встретившись взглядом с отцом, все-таки выпивает содержимое бокала. Горло обволакивает приятная прохлада, и тело словно становится легче.

– ...не стоит выходить на открытый конфликт. Если из-за вас континенты пойдут на нас войной, вы будете первыми добровольцами на защиту своего народа. Надеюсь, вы услышали меня, – последние слова правитель говорит, глядя в глаза Фэй, так что она предполагает, что они были адресованы конкретно ей.

Впрочем, у нее нет времени задумываться об этом: супруга правителя с улыбкой желает им доброго пути, и путников выводят из дворца и ведут к пристани. Улицы запружены людьми, и приходится идти в ряд; кажется, каждый на площади желает прикоснуться к избранным или сказать им что-нибудь, но Фэй все равно: желудок начинает волноваться, и перед глазами мутнеет. Она жалеет о том, что выпила содержимое того бокала.

Путь кажется бесконечным. Ноги с каждым шагом делаются слабее, хочется спать. Наконец они достигают корабля. Стражник, шедший впереди, помогает путникам взойти на борт. Фэй последняя; некоторое время после отплытия она стоит на корме и ищет среди провожающих отца. Он стоит недалеко от причала и, улыбаясь, машет рукой. Перстень пару раз блеснул на солнце, а потом отца оттесняют другие провожающие.

Фэй не без труда находит свою каюту и ложится на кровать с одним желанием: проспать все путешествие до самого Нейтрального острова.