Последующие события свалились на голову Инги волной неожиданностей.

Полиция действительно приехала, но работники были действительно какие-то совсем непрофессиональные. На месте происшествия они только и делали, что отблевывались, вздыхали и качали головами, приговаривая: "Да какой же ублюдок мог совершить такое?".

То ли сами опера посчитали нужным пока не афишировать произошедшее в спортзале, то ли это Акинфеев заткнул им купюрами рты. Тем не менее, полиция удалилась, пообещав найти убийцу и строго запретив кому-либо о трупе говорить.

Инга возмущалась, что их должны увезти в другое место, а лучше - вообще распустить команду, чтобы не рисковать лишний раз жизнями. Они сейчас играли с огнем: следующей жертвой с вырванными лопатками мог оказаться кто угодно!

Полицейские же сказали, что если их просто отпустят, то это будет выглядеть подозрительно, да и соревнования слишком масштабные. В итоге Инга добилась лишь того, что их всех перевезли на другой конец Москвы в бывший научный институт, имеющий различные новейшие технологии. Место это облепили камерами и окаймили тайной охраной, чтобы обезопасить "дупталептов".

- Продолжайте соревнования, - пожимал плечами молоденький оперативник. - Выполняйте все задания. А убийцу мы постараемся найти.

Инга была вне себя. Продолжайте соревнования?! А как же Женька?! Он умер, а они дальше продолжат играть и заниматься ерундой?!

Да только возмущение продолжалось недолго.

В один из вечеров ей позвонила мама.

- Как ты там? - спросила она.

Спросила, пытаясь выразить максимальную беззаботность. Спросила с неестественной легкостью. Спросила - и замолчала, чтобы не выдать тоску.

Она же спортсменка. Она - почетный тренер. Она чемпион по легкой атлетике! И она же прикована к креслу?

- Я... - рассеянно пробормотала Инга и закрыла глаза, представляя мать: веселую, спортивную и бодро бегущую по аллее на своих двух ногах. - Я... да нормально.

- Тренируешь?

- Тренирую.

- Молодец.

И Инга поняла, как тяжело дается ей каждое слово. С какими силами она произносит это "молодец" и с какой болью слышит это "тренирую". Ведь это она, она должна была тренировать, она должна быть молодцом! А теперь ей приходится мириться с собственной немощностью, старостью, инвалидностью.

- Мам, я...

Я? А что "я"? Я не буду больше никого тренировать? Я еду домой, потому что испугалась маньяка?

"Не так я тебя воспитывала, Инга. Не такой трусихой. Я бы на твоем месте команду не бросила, потому что для меня это честь! Соревнования должны были продолжаться! А ты... Ты просто опозорила мою фамилию, удрав с пьедестала великих состязаний".

Скажет это. И, кряхтя, поедет в своей коляске к окну, чтобы посмотреть, как соседские дети играют в догонялки и прыгают через скакалку.

- Я уже выполнила первое задание, - вымученно завершила Инга.

Это было правдой.

Ион наконец-то сказал координаты диадемы. Признавался, что не знал бы, если б некто не вбил данные в какую-то из сетей. Инга устало подумала, что участники, хорошо потрудившись, могли найти об этом в интернете, воспользовавшись безответственностью дурачка, сдавшего координаты.

Диадема, как выяснилось, находилась вовсе не в океане, а в маленьком лесном ручье. На дне ручейка имелась дверь в подвал, а в том подвале - сейф с бутафорской (как выяснилось) короной.

Так смешно вновь заниматься всеми этими играми, когда один из участников столь бессмысленно погиб. Так смешно улыбаться друг другу и делать вид, что ничего не произошло...

- Устроим вечерком тусу в честь успешно выполненного задания?

Инга изумленно подняла глаза.

Хасанов барабанил пальцами по столу ритм в такт музыке из наушников и жевал вафлю.

- Вы... издеваетесь? - с надеждой уточнила Инга.

- Етитькин титькин, какой издеваюсь! Корону нашли? Нашли! Робота купили? Купили! И Акинфеев, жук, с нами. Пусть даже он ничего и не решает, а все ж таки люди с той стороны нам нужны... Ну, чего б не оттянуться на какой-нибудь дискотеке?

Инга резко поднялась.

Вырвала из его ушей наушники и отшвырнула их в сторону.

- А то, что Евгений погиб, вам все равно?! - задохнулась она. Кажется, даже побагровела от гнева.

- Етитькин титькин, ну вы так будете десять лет скорбеть по нему? Расслабьтесь, победили же! Женьку жалко, да. Но он все равно уже ничего не чувствует. А до нас маньяк не доберется, он же в школе был той задохленькой. А это - научный институт! Даже звучит красиво.

Инга сцепила губы.

Да, действительно. И вправду красиво.

Теперь у каждого имелась своя комната. Комната с современными кроватями, автоматически раскачивающимися и со встроенной регулировкой желаемой температуры. Есть столовая, продукты куда завозят каждые три дня. А приборов сколько... И кресла, делающие электрический массаж, и кольцеобразные вешалки, и дизайн как у космического корабля - с круглыми окошками и белоснежными железными стенами.

Но какое же все вокруг мертвое! Мертвый запах стали. Мертвые приборы вокруг. Мертвая атмосфера будущего. Мертвый холод.

Полностью мертвый изнутри Хасанов, которому, как и всем остальным, чужды сострадание, жалость к товарищу, даже элементарный страх.

Они - роботы, которые лишены возможности чувствовать: сострадать, бояться, любить. Они - животные, которым важны лишь собственные желания: поесть, выпить и подергаться под оглушительную музыку.

- Видели б вы себя со стороны, - с мерзостью процедила Инга. - Устраивайте, пожалуйста. Если я вам запрещу - вы ж все равно организуете. И Акинфеева своего любимого позовите! Как же без него, он же теперь ваш друг! Собрата себе нашли! Ай... тьфу на вас. Приду только, чтоб проконтролировать ситуацию. А то напьетесь в сопли, отходить дня три будете, а нам в спортивный центр ехать послезавтра...

***

Мама всегда говорила: старайся дожить до глубокой старости.

Говорила: ты нужна миру. Тебя любят, от тебя ждут действий, ты - та самая незаменимая, чье место - особенное на Земле.

Говорила: все люди незаменимы. Любая смерть принесет столько слез, что можно будет солью окутать целый мир.

Смерть Женьки Жмулько не принесла ни одной слезинки.

Ну, ладно - знакомые. Они и Евгения-то знали без году неделя.

Больше всего Ингу поразило, с каким холодом и равнодушием на новость отреагировали его родители.

- Это немыслимо, - они даже не расстроились, а удивились. - Надеемся, вы найдете этого мерзавца.

И отключились от телефона.

Абсолютно пустые. Не наполненные никакими чувствами. Не любящие и не любимые.

Женька Жмулько - такая же часть этого мира.

Но никак его смерть этот самый мир не пошатнула.

Вот и сейчас в главном зале даже воздух не прозрачный, а ядовито-красный, копируя свет цветных ламп на потолке.

Силуэты людей растворялись в неестественных кровавых цветах. Удушающе несло духами, дешевой выпивкой, по ушам били басы оглушительной музыки.

Инга по такому случаю сменила традиционную военную одежду на обычный свитер и джинсы. Накинула на голову капюшон, скрестила на груди руки и угрюмо сидела в углу, ссутулившись и исподлобья наблюдая за людьми.

- У меня сейчас уши лопнут от вашего "музона"! - крикнули где-то рядом. - Конечно, побухать сюда пришли! А Темке что? А к Темке задницами развернулись! Конечно, я ж самый страшный тут, никому не нужен, никуда вы меня не берете! Сами-то красавчики, веселые все, а я?

Инга подняла на Каврыгина глаза. Натянуто улыбнулась:

- Вы хоть когда-нибудь довольны жизнью?

- А хоть когда-нибудь эта самая жизнь ко мне передом повернется? - в тон спросил он. И сам же ответил: - Нет, конечно. Я ж Темка. Я ж никому не нужен. Я ж страшный. В детстве еще мамка говорила, какой же я урод. С рождения все не так, как у людей было. Дети смеялись... Тьфу на вас всех! Трясите кишки дальше под эту балалайку, а я спать пошел. Буду я тут с вами возиться... Уроды моральные... Ненавижу...

Инга скривилась.

В присутствии Каврыгина ей всегда хотелось тщательно выполоскать душу и съесть кусочек сахара. Его прожигающая насквозь горечь и зависть настолько отвращала, что так и подмывало отплеваться и забыть об этом брюзге.

Инга сжала губы и повернула голову.

Акинфеев тоже был приглашен на вечеринку. Сейчас он аж шатался от выпитого алкоголя. Хватался за стены, дергался, как зомби, совершенно мутным взглядом окидывал людей. Завидев Ингу, направился было в ее сторону и хотел что-то сказать, но упал на колени, скрючился и вывернул прямо на пол избыток спиртного.

Инга резко встала, отвернулась и прижала ладони к губам.

Иногда в обществе она ощущала себя человеком, подглядывающим за людьми в замочную скважину.

Все это было... не ее. Чужим. Разве Инга являлась частью этого красного дергающегося сгустка людей, пропитанного алкоголем, рвотой и пьяным хохотом? Разве это веселье? Разве нет ни одной души, с кем можно просто нормально пообщаться, свободно пообщаться?!

- Хасанов... - жалобно позвала она.

Хасанов из всех более-менее казался ей адекватным.

А сейчас он забрался на стол и щеголял какими-то медалями. Обвешав себя ими с ног до головы (в прямом смысле), он ловил восторженные взгляды пьяной толпы.

- Чем вы занимаетесь? - крикнула Инга.

Из-за оглушающей музыки ей приходилось срывать голос.

Хасанов загоготал.

- Етитькин-титькин, тут ж... Этот, как его... Мужик когда-то жил. Когда институт закрылся, здесь этот... его хозяин, в общем, еще проживал, пока не помер. Мы тут нашли медали, которые он хранил... это прадеда его, с войны типа. О, гляньте, а я ветеран! Че, Зиночка, с медальками-то теперь меня облюбуешь?..

Инга резко схватила его за рукав и кубарем стащила со стола.

- Вы сейчас не в том состоянии, чтобы я вам объясняла! - рявкнула она. - Снимайте с себя все! И не смейте больше так поступать! Никогда! Усекли?!

- Прям все? - противно улыбнулся Хасанов.

Даже падение со стола его не смутило. Он достал из нагрудного кармана прозрачный пакетик с темно-зеленым содержимым и ловко закинул щепотку в рот. Охотно поделился и с Зиночкой, из одежды у которой было лишь две маленькие тряпочки.

Инга была больше не в состоянии находиться рядом с ними. Если б она не ушла сию же секунду - ее либо вырвало бы, либо она задушила кого-нибудь из присутствующих.

Все смешалось в один протяжный вой: басы из огромных динамиков, демонический хохот пьяных людей, игральных карт, напившихся тел, валяющихся и на полу, и на столе, и вдоль стен.

Животные, сражаемые инстинктами. И огорчает то, что среди этих животных совершенно не с кем заговорить. Они все пьяны и обкурены. Они считают это весельем. О чем можно поговорить с этими существами? О чем вообще можно поговорить в этом мире хоть с кем-то? Неужели на планете действительно перевелись адекватные люди?!

Хотелось вспомнить детство. Хотелось забежать в комнату, расплакаться и позвонить маме. Пожаловаться, что все друзья вдруг отвернулись. Рассказать секреты. Уютно зарыться в одеяло и слушать любимые сказки детства...

Только мать достойна любви в жизни Инги. Только она поймет. Только она не похожа на людское стадо. Она особенная...

- Желаете что-нибудь выпить, мисс?

Ион всегда умел появляться незаметно и неожиданно. Держал поднос с многообразием напитков - в большинстве, алкогольных.

Инга устало подняла глаза и усмехнулась:

- Так это вы разносите им выпивку? Это из-за вас они превратились черт знает во что?

Ион легонько склонил набок голову.

После долгой паузы возразил:

- Причиной данного состояния является не только алкоголь, мисс. Так вы возьмете что-нибудь?

Инга грустно вздохнула. Прислонилась к стене и с горечью взглянула на людей. Потянула за веревки капюшона, чтобы ткань закрыла голову полностью.

- Ну и зачем вы нам нужны? - пожала плечами Инга. - Спиртное носить да праздные разговоры вести? Свалил же Иван Александрович мне геморрой на голову... Наверняка от старья избавиться решил. Он же чокнутый. Черт знает, что у него в башке творится. И назад забирать он вас на торопится, хрыч старый...

- Вы будете пить?

Инга махнула рукой. В который раз уныло посмотрела на красную людскую массу. Неожиданно выдохнула:

- Вот какого черта они все это делают, а?! Какого черта напиваются?!

Ион вежливо кашлянул. Тоже посмотрел на людей и предположил:

- Наверное, они находят в этом развлечение, мисс. Людям необходимо расслабиться. Это нормально.

- Нормально?! Расслабиться?! Развлечение?! Развлечение - это жрать водку и закидываться наркотой?! Это - развлечение?! А почему тогда вы так не развлекаетесь?!

- Потому что мне это не нужно, мисс.

Инга осеклась. Посмотрела на неестественное лицо Иона. На его железное тело и искусственные руки.

Опомнилась.

- А, ну да... Конечно. Как я могла забыть? Консервная банка.

- Как я люблю ваши комплименты, мисс. Скоро это станет моим новым именем.

Инга вдруг со злостью сцепила губы и с невыразимой обидой выкрикнула:

- Но почему они это делают?! Почему развлекаются именно так?! Неужели нет других развлечений?! Спокойно посидеть за столом за чашкой кофе, обсудить новости... Ну, потанцевать, если уж на то пошло. Поиграть в настольные игры. Почему люди не видят веселья в этом?

Ион внимательно взглянул на Ингу. Медленно сказал:

- Это уже зависит от человека и его предпочтений, мисс.

- Но я вижу таким каждого! Каждого, кому интересна только водка и наркотики!

- Значит, это дань моде. Люди любят уподобляться обществу, мисс, чтобы не считаться изгоями.

- А моду кто эту выдумывает?! Тоже ведь люди!

- Явно не роботы. Ах, нет. Как вы говорите, мисс? Консервные банки.

Инга вдруг закашлялась.

Неуверенно положила руку на его плечо и проронила:

- Ну прости...

- Прощаю, - ответил Ион ровно с такой же интонацией, как когда-то она - ему. С такой же издевательски-саркастичной интонацией.

Инга запнулась.

Кажется, он гордился своим превосходством и первенством. С какой победой Ион взирал на Ингу, и насколько высокомерные нотки слышались в его тоне.

Впрочем, только мгновение. Через секунду глаза Иона окутала стеклянная пелена, а победная интонация сменилась мертвым молчанием.

А люди тряслись под разрывающие перепонки басы.

А люди от скуки обливали друг друга вином.

А люди нюхали клей в пакетах и закидывались травкой.

А люди ползали и выблевывали алкоголь...

Ион молчал.

- Ты разве умеешь обижаться? - Инга больше не считала нужным уколоть его. В конце концов, он здесь самый адекватный. Но спросила с целью узнать о нем больше.

- Что вы, мисс. Какие обиды? Консервные банки обижаться не умеют.

Инга вдруг пристыженно опустила глаза и больше всего на свете пожелала провалиться сквозь землю.

- Да ты всем своим видом намекаешь, какая же я ужасная! - выпалила Инга. - И я действительно ужасная! Безо всяких на то оснований я... оскорбляла и унижала тебя, хотя ты не делал мне ничего плохого. Ну, про диадему умалчивал, но даже это было не специально, а из-за приказа, который ты нарушить не мог... И мне очень стыдно, если ты именно это хочешь услышать! Только давай ты прекратишь язвить и сквозь железо просачивать свои бабские обиды!

Ион молчал.

Взирал на Ингу с каким-то любопытством. Прищурился, насколько мог, вздохнул и тихо напомнил:

- Мне необходимо работать, мисс.

- Что?..

- Мне необходимо работать, мисс.

- Да поняла я, не глухая! - с раздражением выкрикнула Инга. - Какая работа?! Ты тут только мне подчиняешься!

Ион прищурился сильнее. Чуть опустил поднос и не без ехидства вынес:

- Вы вновь видите во мне раба, мисс. Я помогаю людям, а не подчиняюсь им. Я помогаю отдыхающим и разношу им напитки. Я работаю на людей, но я не их прислужник. Я - программа, которая помогает человеку. Я - робот, но не раб. Я ваш друг, но не слуга.

Инга закусила губу. Двумя пальцами вынула из кармана сигарету и закурила.

- Я сейчас с ума здесь сойду, - пожаловалась она. - Свихнусь от этих ублюдков. Мне нужен человек, с кем я могу просто поговорить!

- Так найдите себе, мисс, такого человека, - он нарочито выделил голосом слово "человека". Вновь почти незаметно усмехнулся. - Вы позволите наконец продолжить заниматься своей работой?

- Да не нужна им уже твоя выпивка! Не до тебя этим людям!

- Вы позволите наконец продолжить заниматься своей работой? - со сталью даже в тоне повторил Ион.

Инга от злости стряхнула с головы капюшон и выкрикнула:

- Ну да, конечно. Можешь сваливать! Только что делать мне?!

- Ложитесь спать, мисс. Сон полезен таким, как вы.

- Таким, как я?

- Живым, - он обрушил это слово, словно лавину.

Инга поежилась от того, насколько ледяным был его тон. Потушила сигарету.

Устало сказала:

- Я не могу уйти. Я должна контролировать ребят. В таком состоянии они неизвестно что могут натворить...

- Не беспокойтесь, мисс, - сладко произнес Ион. - Я понаблюдаю за ними.

Какой смысл продолжать с ним спорить? Упрямый, стоит на своем, других не слушает.

Сволочь! Каким же особенным он себя возомнил! Наглый, высокомерный, не теряющий насмешливого тона...

Инга пожала плечами и направилась к двери.

Что ж, сам так сам. Это его выбор. Хоть она и сомневалась, что Ион сможет за как следует приглядеть за отдыхающими...

Инга обернулась через плечо.

Напитки Ион не разносил. Почему-то отставил поднос с алкоголем и... замер перед зеркалом?

Стоял долго. Стоял, любуясь (или отвращаясь?) собственным отражением. Медленно поднял железные руки и со странной тоской взглянул на них в зеркале. Опустил. Резко развернулся, большими быстрыми шагами переместился к креслу, схватил цветастый плед и торопливо закутался.

Холодно? Но ведь роботы не чувствуют холод...

Кажется, Инга ошиблась насчет его высокомерия... Ошиблась насчет его самого...

Ион защищается. Слабо пытается защищаться от волны агрессии и насмешек. Он хочет стать ближе к людям, он пытается, но эти самые люди без устали напоминают ему, что он ничтожество, что он кусок железа, что он...

Консервная банка.

А ведь Ион тоже хочет чувствовать себя человеком...

Но его лишили всех возможностей на это. Его лишили даже одежды и людского лица. Открыто заявляют ему, что он вещь, игрушка, говорящий интернет. Что он не человек.

А ведь если сравнить, то он даже лучше, чем люди.

Инга как ошпаренная кинулась к Акинфееву. Ее не смутила даже его замаранная рвотой и водкой рубашка.

- Ответь, пожалуйста, на один вопрос! - рубанула Инга, готовясь в случае чего хлестать его по щекам.

Тот поднял совершенно отрешенный взгляд, криво улыбнулся и, испуская слюни, выдал:

- Тють ты гоголь... пришел... Чай, новости к вам... Тут тесно...

- Я понимаю, что тебе сложно разговаривать! Один вопрос - и я уйду!

- Не уходи-и-и, - протянул Акинфеев. - Оставайся... Вы... выпить х... хочешь?

- Ты вещи Иона забирал?

Он икнул, выпятил губы и хрюкнул:

- Когоные вещи?..

- Иона, робота!

Акинфеев нахмурил все свои лицевые мышцы. Щелкнул пальцами.

- Погоди, того... Который этого... Того, серого? Ну... как его... Ж... железного, в смысле? Так этого... за... забирал. В тот же... как его... день и забрал. Как проверили, так и сразу. Только зачем отдавать, екэлэмэнэ? Он же не... этого самого... не голый. У него железо есть. Ну и на какой фиг ему еще и одежда?

- Где она?

- Ну... этого самого...

- Где она?!

Он вздрогнул и почти внятно произнес:

- Да в сейфе! В четвертом, код: три пятерки, там ничего... как его там... ценного не валяется.

Ничего ценного. Действительно.

Только вещи Иона.

Человеческая голова с проводами внутри и странным креплением на шее. Белый пиджак, штаны и перчатки. В отдельном пакете лежали сапоги - высокие, бежевые.

Иван Александрович, конечно, псих... Но он умел чувствовать свое создание. Умел слышать его, умел любить. Умел заботиться о роботе.

А вот Инга - нет. Поэтому Ион ее и ненавидит. Поэтому она так и не смогла найти общий язык хоть с кем-то из команды.

Она не слышит людей. Не понимает их. Не любит и не заботится.

И люди не слышат ее.

Может, не общество такое? Может, все дело в Инге?..

Иона в общем зале не было. Свое обещание проследить за ребятами робот нарушил.

Он находился на улице. В маленьком дворике у института.

И сидел на лавочке.

Безо всякой цели. Без конкретных задач. Без повода. Не должен был. Но сидел.

Как это обычно делают люди...

- Угадай, что у меня есть! - с максимальной бодростью воскликнула Инга.

Он даже не посмотрел в ее сторону. Не шелохнулся. Не отреагировал никак.

Инга потрясла пакетами, чтобы привлечь его внимание.

Тишина. Ноль эмоций.

Он что, отключен? Или находится в спящем режиме? Мало ли, какие там у него функции...

- Это твои вещи, - устало вздохнула Инга.

Ион медленно повернул голову. Взглянул на пакет в ее руках.

Неспешно поднялся, приблизился к Инге, будто на всякий случай уточняя: а правильно ли я поступаю? Неуверенно протянул руку и принял пакет.

Отошел на шаг.

И теперь Инга могла твердо, безо всяких сомнений, сказать: он умеет испытывать эмоции.

Ион обрадовался. Действительно обрадовался. Сколько несмелого счастья отразилось на его железном лице, сколько робкой благодарности излучили бирюзовые глаза!

Он очень медленно, не сводя с Инги глаз, надел накладную голову и защелкнул механизм.

Вот и снова он стал похож на человека. Вот и снова обрел людское лицо. Вот и снова мог улыбаться, хмуриться, щуриться и удивляться.

Неторопливо надел и брюки, и пиджак, и сапоги. Последним жестом натянул на стальные кисти перчатки.

Подошел к свежей луже у скамейки. И очень, очень долго смотрел на свое отражение, то и дело проводя пальцем по контурам собственных губ, очертаниям лица, касался ресниц и перебирал светлые волосы.

И только после этого тихо произнес:

- Спасибо вам, мисс.

- Ерунда, - Инга махнула рукой и присела на скамейку, тоже невольно любуясь Ионом и восхищаясь его радикальным преображением из искусственного робота в настоящего человека.

Он прижал ладони к щекам и с облегчением, с непередаваемым наслаждением вздохнул.

- Мне очень важно быть похожим на людей, мисс. Я... На самом деле, я не ощущал себя комфортно без маскировки. Мне не нравилось, что я мертв как изнутри, так и снаружи. Мне кажется, вы меня не поймете, мисс. Я бы тоже на вашем месте себя не понял.

- Что ты делаешь на улице? Почему не с ребятами?

Ион поднял голову. Вдохнул запах ночной свежести, мокрого после дождя асфальта и сочной травы.

Едва слышно сказал:

- Мне очень нравится ночь. Она такая спокойная... Тихая-тихая, без посторонних шумов. Такая свежая. Такая... прекрасная. Я люблю наблюдать за солнцем, когда оно медленно садится за горизонт... Иногда мне кажется, что, когда солнце полюбило луну, родился закат.

Инга взглянула на черный бархат неба. На робкую жемчужинку светящейся луны.

Неуверенно уточнила:

- А ночь - это что? Звезды?..

Ион снова грустно вздохнул, не отрывая взгляда от великолепия космоса.

- А звезды - слезы луны, потерявшей и солнце, и закат...

Он осекся. Тревожно оглянулся на Ингу, словно уточняя, не осуждает ли она его за недопустимые для робота мысли.

Она не осуждала.

Ион коротко кивнул. Несмело продолжил:

- Знаете, мисс, иногда... Я придумываю для них историю. Я верю, что когда-то луна горячо любила солнце, и краски их чувств разливались по всеми миру. А потом солнце погибло. И все вокруг окрасилось в цвет траура. Луна плакала, безудержно плакала по солнцу, и ее маленькие слезы застыли на небе светящимися каплями. И каждый день, миллионы лет, эта история повторяется. Каждый день - новая. Они переживают свою судьбу вновь и вновь...

Ингу вдруг обдало холодом.

Его пронзительные чистейше-голубые глаза светились сами, будто тоже маленькие слезы огромной луны.

Его глаза светились сами, и выражали как и холодное одиночество, тоску и желание найти себя в этом мире, так и теплоту, странную нежность и любовь к ночной природе.

- Откуда у тебя такие мысли? - прошептала Инга, завороженно глядя на него.

- Я не знаю, мисс, - отчужденно ответил он, не сводя восторженных глаз с неба. - Они приходят сами. Я люблю придумывать разные истории. Я люблю наблюдать за природой... Я очень люблю ночь, мисс. Она бесподобна.

Ион вдруг резко замолчал.

Оглянулся, посмотрел на Ингу.

- Мисс... простите меня.

- Что?

- Простите меня, пожалуйста, мисс, - подавленно выдавил Ион. Закрыл глаза. - Иван Александрович дал мне приказ, а я его не соблюдаю.

- Ион, ты...

- Я должен был беспрекословно слушаться вас, мисс. Я должен был остаться и поговорить с вами, потому что вы меня просили. Я должен был находиться с ребятами и контролировать их, но я вновь не выполнил вашей просьбы. Просто атмосфера, громкая музыка и нетрезвые люди давят на меня не меньше, чем на вас. Я... пытался найти уединение. Здесь. И я пойму, если вы во мне разочаруетесь. Я почти бесполезен. И мне жаль, что я не оправдываю ваши ожидания.

Инга покачала головой.

Поднялась, скрестила на груди руки и выдохнула:

- Ты меня приятно удивил.

Ион вздернул брови. Теперь он мог себе это позволить.

- В каком смысле, мисс? Вы считаете, что я все-таки смог оказаться полезен?

Инга вновь покачала головой.

- Ты не можешь быть полезен или бесполезен. Такую характеристику имеют приборы. А ты не прибор.

Ион вдруг нахмурился.

Долго смотрел в глаза. Едва заметно усмехнулся и произнес:

- Мне кажется, мы не поняли друг друга.

Инга всплеснула руками.

Задохнулась возмущением:

- По крайней мере, я пытаюсь тебя понять!

- Не стоит, - Ион криво улыбнулся. - Это лишнее. Я очень ценю ваше поменявшееся отношение. Идите спать, мисс. Идите. Я обещаю, что тщательно проконтролирую ваших друзей. Можете во мне даже не сомневаться.