Однажды ему сказали, что Ночь когда-то была прекрасной черноволосой девушкой.

Она любила рисовать масляными мелками, но никогда не показывала свои рисунки другим. Она танцевала в одиночестве и ныряла в книги, когда все остальные сливались в вальсе. Она вплетала свои длинные черные волосы в косу и тут же распускала их, с упоением взирая на угольные искрящиеся водопады. Она была той самой, в каких влюблялись, но не могли долго любить по причине излишнего пресыщения. Она была глотком крепкого ликера, от которого с непривычки воротит, но стоит лишь распробовать терпкий вкус...

- А на той реке разве есть лодки?

Ион - даже под плотным ночным покрывалом - отчетливо видел, как почти незаметно подрагивают у него ноздри и колеблется рубашка в районе груди.

-Тремя сутками ранее я лично видел бесхозное судно, сэр, - уверил Ион.

- С чего ты взял, что оно бесхозное?

- А вы мне не доверяете?

- Верю, - он почему-то пренебрег словом "доверяю". - Эх, если б не ты, малыш, гнить бы мне до конца дней за решеткой... Спасибо, что открыл мне дверь. Тебя не засекли камеры?

Ион поднял голову.

Луна то пряталась за неотесанными клочками туч, то выглядывала из-за прорех и светила необычайно, невыразимо ярко, словно мощнейший фонарь или маленькое ледяное солнце. Серебряный свет создавал иллюзию дня, но дня холодного, белого и совсем неживого.

- Не думаю, сэр, - наконец ответил Ион. - В любом случае, это будут уже мои проблемы.

- Славный ты, - вздохнул Иван Александрович. - Не бросил папку в беде, подсобил. Люблю я тебя за это, сына. И всегда любил. 

- А как же Инга?

Иван Александрович осекся.

С наигранной беззаботностью рассмеялся:

- Брось, сынок! Я ее у тебя отбивать не собираюсь и желаю вам счастья.

- Зачем она вам, сэр?

- Ты все слышал. Ты ведь был на моем допросе?

- Вы только что сказали, что она вам не нужна.

- Я не говорил этого, сына! Я сказал только, что не буду ее у тебя отбивать.

Ион хотел возмутиться.

Хотел сказать многое.

Но промолчал. Лишь тихо продолжил следовать за создателем, вдавливая в землю траву, которая уже начала немного желтеть.

- Сильно не дави, малыш, а то следы останутся, меня потом по этим следам и поймают... А мне в тюрьму нельзя, сыночек, у меня тут дела неоконченные остались.

Ион резко остановился.

Прищурился.

Медленно накинул на голову капюшон.

А Ночь все-таки когда-то была девушкой... Иначе откуда в ней столько женственности, столько утонченности и красоты? Откуда ее фигура столь великолепна, откуда все эти родинки-созвездия? Откуда глубокие глаза, откуда мраморная улыбка месяца?

Ночь была, была всегда.

Она - в его сердце, в его душе и крови.

 И имя ей - Инга.

- Зачем вы создали меня, сэр?

Иван Александрович едва ли не споткнулся.

- Что? Зачем я создал тебя?

- Зачем вы создали меня, сэр?

Создатель остановился и склонил набок голову. Пытался скопировать выражение лица Иона, но вышло настолько посредственно, что Иван Александрович невольно прикрыл лицо пальцами, словно надушенная кокетка на балу.

- Ты уже спрашивал об этом, мой мальчик.

- Но так и не получил вразумительного ответа.

- Тебе действительно так важно знать?

- Судя по тому, что я намеренно этим интересуюсь, мой ответ будет положителен. Это так скучно и неочевидно.

Иван Александрович противно захихикал. Такое жалкое хихиканье проигравшего. Такой нервный бездарный смех.

- И ты думаешь, я скажу тебя правду, Иоша?

- Я уверен в этом, сэр.

Кажется, Иван Александрович так и не догадался о сыворотке. Или дешево прикидывался дурачком. 

- Я сделал машину любви, - серьезно произнес создатель, не сводя с Иона глаз. - Ты - та самая машина. Ты был нужен мне только для того, чтобы помочь Инге разбудить чахлые пыльные чувства. Ну, посуди сам, разве я на это способен? Даже четыре года назад мне уже было семьдесят три! А ты молод. Ты красив. Ты научил ее любви.

- Это так банально?

- А ты ожидал большего?

- Я ожидал, что вы не настолько бездарны.

Иван Александрович ничего не сказал в ответ, а только снова глупо засмеялся. Очень фальшиво. Очень наигранно.

Потерял к Иону интерес и опять направился к реке. Сухие камни хрустели под ногами. Вдали едва-едва слышны ночные волны. Запахло глиной и песком.

А он действительно бездарен. Создает великие машины и продумывает гениальные планы ради странных сказочных идей. 

И хоть из-за сыворотки Ион был уверен, что создатель говорит правду, но верить в сказанные им слова не хотел. Не Иван Александрович ли ранее с энтузиазмом убеждал Иона в своей уникальности и схожести с человеком? Разве не он прогнозировал своему творению большое будущее? Не он ли и заставил Иона поверить в то, что когда-то за железной грудью всколыхнется живое сердце?

Машина любви?

Человек.

И сам волен решать, кто он.

- О! И действительно лодка! - с восторгом воскликнул Иван Александрович.

- Действительно, - эхом отозвался Ион, бесшумной тенью скользя рядом.

- Чудо какое-то! Иоша, ты такой молодчина! Спасибо, что помог мне сбежать! Ну а я в долгу не останусь, сам знаешь, я благородный...

Ион молчал.

Наблюдал, как в лунном свете серебряный силуэт Ивана Александровича ссутуливается над лодкой. Слушал, как хлюпают по воде его ботинки, по щиколотку погруженные в реку.

- Так что вы собираетесь с ней сделать, сэр? - медленно спросил Ион, натянув капюшон посильнее.

- С лодкой?

- Не стройте из себя идиота.

Иван Александрович снял халат и повязал его вокруг пояса. Закасал рукава.

- Что делать... Я же все уже ясно объяснил! Жениться на ней хочу!

- А если не захочет она?

- А ты думаешь, я буду у нее спрашивать?

- И что вы собираетесь делать, сэр?

- Так все! Все, сынок! Все, что посчитаю нужным! Все, но заменю свою старую жену на новую, молодую. Как говорится... По добру под венец не пойдет - силком потащим.

Ион потер щеки.

Опустил голову и подошел к Ивану Александровичу.

- В лодке нет припасов, сэр. Но до противоположного берега вы доберетесь приблизительно через полтора часа. Искать вас, скорее всего, начнут сначала вблизи института. У вас будут все шансы скрыться. А потом, сэр...

Иван Александрович благодарно похлопал Иона по плечу.

- Спасибо, - выдохнул создатель. - Тысячу раз тебе спасибо. Я знал, что на тебя можно положиться, малыш. Выручил.

- Сэр... Позвольте задать один вопрос, пока вы не уехали?

Иван Александрович нахмурился. Луна обрисовала черты его лица особенным образом. Серебристый свет проник в каждую морщинку и вобрался в голубые глаза.

- Конечно, сынок, - рассеянно ответил создатель.

Ион помедлил мгновение.

Затем спокойно и без всяких предисловий спросил:

- Сэр, вы не могли бы подарить мне возможность иметь детей?

Иван Александрович даже не удивился.

Только смахнул с концов мокрых штанин остатки песка и ила.

Насмешливо спросил:

- Ну и зачем тебе они?

- Странный вопрос, сэр. Я хочу стать полноценным человеком.

- Необязательно для этого иметь собственных детей! Посмотри: сколько сирот пропадают в приютах!

- Сэр...

- А не хочешь брать чужого, так создай своего! Возьми гору железа да создай, как я создал тебя!

- Сэр! Мне кажется, или вы и вправду меня не поняли?

Иван Александрович покачал головой.

- Я тебя прекрасно понял, малыш. Я понял, чего ты хочешь.

- Тогда вас не затруднит дать ответ на мой вопрос.

Создатель очень долго смотрел на Иона.

О чем-то думал. Прикидывал. Рассуждал.

Ион ждал.

- Нет, - наконец сказал Иван Александрович.

- Нет?

- Нет.

- Не можете? Или не хотите?

На этот раз создатель колебался дольше.

- Не хочу.

- Вот как?

- Именно так. Тебе это ни к чему. Ну, дам я тебе возможность, орган нужный сделаю... А что дальше? Ты хочешь быть человеком, понимаю. Хочешь всего, что дарит радость и наслаждение людям. Всего - да побольше! Вот только дети это не питомцы. Поверь мне. Я лучше знаю, мой мальчик. Я знаю многое. Очень многое, о чем ты даже не догадываешься. И тебе, именно тебе, мой друг, придется обойтись без этого удовольствия.

Ион чуть заметно усмехнулся. Скрестил на груди руки.

- Значит, вы помогать мне не будете, сэр?

- Мне правда очень жаль, Иошик!

- Даже после всего, что я сделал для вас?

- Мальчик мой, ты только не расстраивайся! Я тебя обязательно отблагодарю! Но позже. И не так, как того хочешь ты.

Ион задумчиво кивнул и улыбнулся еще шире.

- Что ж, сэр... Это многое решает.

Иван Александрович не заострил внимания.

Пожал плечами и снова отошел к лодке. Завернул консервы - интересно, откуда у него они? - в узелок из халата. Поскреб седые волосы, которые при свете луны казались сотканными из серебра нитями.

Инга... Благословите ли вы меня, прекрасная мисс? Вы ведь сами знаете, что я все делаю лишь ради того, чтобы вы дышали спокойно и могли чувствовать себя свободным человеком. Инга, если я вас не достоин, то позвольте хотя бы выразить свою пламенную любовь в действиях, что совершаю я, дабы осветлить ваше великое имя! Вас окружают враги, вас окружают тысячи людских пороков, а один из них бессовестно намеревается сковать вашу волю и сделать вас, великую мисс, своей рабынею и женой. Возможно, не имею я права вершить зло во имя любви, но грешная ревность вынуждает меня стать на путь дьявола. Тело мое содрогается при мысли о возможном сопернике и вашей неволе. Даже сейчас я непоколебимо уверен, что не предначертано волею судьбы сосуществовать нам с ним на одной тропе. Чтобы я не совершил сейчас и впредь, знайте, что я делаю это неизменно ради вас и ради вас одной. Верьте, что любовь моя просуществует вечно, и коли вы решили среди массы достойных избрать меня, я ни в коем разе не омрачу ваши надежды...

- Пора отправляться, Иоша.

Иван Александрович заметно медлил. Словно ждал от Иона чего-то. Словно готовился... или уже давно был готов?

- Вы все-таки где-то отыскали консервы, сэр? - полушепотом спросил Ион.

Как же загадили люди это создание природы, этот прекрасный берег... Его уже даже природой называть трудно - одни целлофановые пакеты, пластиковые помятые баночки, банановая кожура, осколки бутылок, которые аж хрустели под ногами. Да и пахнет здесь, помимо речного ила и глины, скисшим мусором и немного пивом.

- Ага. Да и не искал особо, это мне менты подарили. Три штуки целых! Или... или погоди... Или четыре? Стоп... Что-то с памятью в последнее время напряг нехилый... Четыре, кажется, все-таки. Сейчас глянем...

Иван Александрович снова склонился над лодкой. Взял узел, погремел им и неспеша начал развязывать.

Ион присел на корточки.

Вздохнул.

Нащупал рукой самый острый осколок бутылки и крепко сжал его в ладони. Тенью метнулся к Ивану Александровичу, одним движением дернул его за волосы и аккуратно вонзил стекло немногим ниже ключицы.

Ион и представить себе не мог, что чужая кровь так омерзительна наощупь. Горячая, липкая, брызжущая изо рта бурным, но прерывистым фонтаном, словно расплавленная слизь.

Отвратительно.

- Аккуратно, сэр, - Ион быстро подхватил Ивана Александровича и помог ему прилечь на землю, чтобы создатель случайно не ударился о камни. - Вот так, хорошо... Прилягте и... нет-нет, не надо кашлять! Сэр... Сэр, не кашляйте, пожалуйста, вы все вокруг забрызгиваете кровью! Не так больно, да? Я постарался сделать не больно. Я не хочу причинять вам боль, отец.

А он все равно продолжал кашлять.

Странно, даже не попытался вытащить осколок. С другой стороны, Ион бы ему этого не позволил, крепко сжимая запястья создателя.

- И... он... - одновременно и разочарованно, и восторженно взвыл Иван Александрович.

Но по-прежнему смотрел на Иона, как на сына. Как на любимого сына. Даже с еще большей гордостью. И в перерывах между кашлем в глазах создателя можно было прочесть явную любовь.

Ион склонился над Иваном Александрович, храня доброжелательную улыбку и покровительственный взгляд.

- Все было бессмысленно, да? - без тени злобы спросил Ион, мягко поглаживая создателя по сморщенной руке.

- Ио-о-он...

- Иногда смерть даже более торжественна, чем жизнь. Иногда только смерть в силах нас прославить. Мы нужны только тогда, когда мертвы. Я не желаю вам зла, сэр. Я никогда не желал вам зла. Я любил вас. И люблю до сих пор. Но не на то ли мы люди, чтобы жертвовать одним ради другого?

Иван Александрович дернул руками, но Ион вдавил их в усыпанную окурками землю.

- Не надо, сэр. Не надо этого делать. Если вы вытащите стекло, вы потеряете намного больше крови.

- Ты... пом... мог мне... ч... чтобы убить?..

- Людям свойственна непредсказуемость, сэр. Вы же всегда называли меня человеком? Вечно боялись себя, сидели в своей норе и делали железных слуг вместо того, чтобы самостоятельно идти к цели. Даже мне вы нормальную кожу не создали, а ограничились бутафорской головой! Насколько же вы ленивы!

Иван Александрович вдруг запрокинул голову и выдавил из себя сгусток каркающего смеха и кашля.

- Я рассчитывал, ты... убьешь меня быс... тро...

- Не надо фальшивой комедии. Если вы бы знали об этом, вы бы не пошли со мной. Вы уничтожили бы меня сразу, как только догадались о моих намерениях. Вы настолько бездарный и самонадеянный человек... Вы убеждены, что знаете все и обо всех, что вы бог и неприкосновенный гений. Вы заранее создали меня существом, неспособным причинить вред человеку, и понадеялись на себя. Но я больше не ваша машина и не ваш железный раб. Я тот, кто имеет разум, имеет волю и мнение. Я люблю Ингу, и люблю ее настолько, что устраню каждого, кто осмелится претендовать на место около нее. Мой долг - свято беречь мисс. Я принадлежу ей, а она - мне, и если хоть один человек пусть даже в мыслях вознамерится разрушить этот закон или навредить ее здоровью - в игру вступлю я. И либо выиграю, либо погибну.

Иван Александрович со временем перестал кашлять. Однако дышал часто-часто, глотал воздух и наверняка большими усилиями держал себя в сознании.

- А ты... уверен... что все мои слова... были правдой? - даже сейчас он умудрялся ехидно улыбаться кровавыми губами.

Ион нежно погладил создателя по слипшимся волосам. Смотрел на него с таким благоговением и трепетностью, как на сладко спящего трехлетнего мальчика.

- Вы совсем забыли о сыворотке, сэр, - беззлобно прошептал Ион.

- Ты думаешь... изобретая сыворотку... я не сделал противоядия?

Ион замер.

- Что?

- Ты грешил... на сыворотку... мал... лыш... и принимал все мои слова за чистую монету. А... может... я не сказал ни слова правды? Мож... жет... все это я проделал... ради одной цели?..

Ион нахмурился.

Смотрел, как корчится Иван Александрович, как плюется кровью и как дрожит красный осколок, выглядывая из бордового пятна на рубашке.

- Ты... ты не бойся, малыш... Попробуй в сердце ударить... или в висок. Не... не мне тебя учить. В лодке пер... перочинный нож... жик лежал. Попробуй артерии на ш... шее перерезать. Я не хочу долго мучиться... Правда, сынок. Ты и так мне оч... - он вдруг зашелся в безудержном кровавом кашле, - очень помог... Ну так... доверши то, что начал.

Ион молча сидел около создателя.

Эти быстрые глотки воздуха сводили его с ума. И просьба, больше похожая на приказ...

Так он солгал? На него не действовала сыворотка? Тогда почему же он добровольно пошел в институт? Почему он признался во всех делах? Наплел с три короба? Значит, и омолодиться он не хочет, и наверняка Инга в качестве жены ему тоже не нужна, а о свадьбе он, скорее всего, говорил с целью вывести Иона. Не нужен и ритуал, и машина любви.

Тогда что нужно? Умереть? Но почему именно от рук Иона?

- Так ты сделаешь это? - с огромной надеждой спросил Иван Александрович.

Ион опустил голову.

Поднялся и твердо ответил:

- Но это будет последний раз, когда я подчинился вашему приказу.

Глаза создателя сверкнули.

Разлепив склеенные кровью губы, Иван Александрович прошептал:

- Я так горжусь тобой, сынок... Так горжусь, что ты наконец-то это сделал и стал тем, кого я из тебя так упорно создавал...

Понимал ли Ион, что своими действиями выполняет дьявольскую волю Ивана Александровича? Безусловно. Но создателя не должно быть. Создатель угрожает безопасности Инги, а ее безопасности не должно угрожать ничто. Ион поклялся ее защищать. Она ему поверила, и эту хрустальную веру он будет хранить, пока жива его душа.

В лодке действительно имелся забытый кем-то нож.

Ион сжал его в ладони поудобней и вновь присел на колени перед Иваном Александровичем. Грустно вздохнул.

- Но это не отменяет того, что я по-прежнему люблю вас, отец, - вполголоса проговорил Ион. - Вы меня поймите. Иначе я поступить не могу. Ваше существование может навредить моей Инге. 

- Знал бы ты, насколько я тебя понимаю... - хрипло рассмеялся создатель.

Ион кивнул.

Склонился на Иваном Александровичем, бережно прикоснулся губами к горячему лбу и прошептал:

- В добрый путь.