Вдоволь нагулявшись аж до полдвенадцатого, Кевин с Кларой решили, что пора бы уже закругляться. В целом-то вылазка выдалась неплохая. Не без изъянов, конечно, но, как известно, совершенство наступает с практикой. Которая всенепременно повторится, всего через несколько дней, как они договорились. 

     Упросив Марту подъехать к нужному месту, они, продолжая непринуждённо болтать, дожидались её. Оставить Клару одну Кевин просто не решался, мало ли чем шутит ночной город. Хотя, говоря объективно, вряд ли ему удалось бы её защитить. Максимум — внимание отвлечь, выиграть ей время на побег. Но это всё равно хоть что-то.

     Марта была тише и смирнее, чем обычно. Ну ещё бы, сложные эмоции переживает. Но самое печальное здесь то, что Кевин этого даже не заметил, ибо мысли были всецело поглощены одной только Кларой. И разумеется, оно ранило горничную прямо по сердцу. Но преждевременно рыдать она не собиралась. Всё-таки пока что ничего неясно. Сложится у них, не сложится...

     Так или иначе, подобрав работодательницу, Марта повезла её домой, вдоль никогда не засыпающего мегаполиса, подмигивающего неоновыми вывесками чуть ли не из каждого угла. На которые Клара заглядывалась, тоскливо подпирая щёку своей тонкой ручкой. Накатило меланхоличное состояние, затуманенное алкогольной дымкой. Неудивительно, вспоминая те притворные улыбки и вынужденную участливость, ещё недавно адресованные Кевину. Да уж... Жизнь порою просто вынуждает лицемерить.

— Объясниться не желаешь? — ни с того ни с сего словесно огрела Марта.

     Вопрос оказался для Клары настолько нежданным, что поначалу она и вовсе его не расслышала. А Марте пришлось повториться.

— Насчёт чего? — недоумевала Клара.

— Не прикидывайся дурочкой. Кто Дороти проплатил?

     Вино, по всей видимости, малость замедлило мыслительные процессы у неё в голове. Осознание вопроса наступило с задержкой.

— А Хейли что, её уже нашла? — не на шутку удивилась мать. — Вот же маленький сыщик... Я-то опасалась, как бы через неделю не отыскала, а она всего за день управилась.

— Как видишь. — едко хмыкнула ей Марта.

— И что Дороти? — взгляд Клары моментально затвердел, как будто обратившись в лезвие, приставленное к мартовскому горлу. — Что-нибудь выболтала? Я же знаю, у неё язык без костей. А ещё карманы без дна и башка без мозгов.

— И правда знаешь. — вынужденно признала Марта. — Но, может быть, сначала исповедаешься ты? Скажи мне, это, блин, вообще нормально? Я всё понимаю, боль расставания и так далее, но здесь ты превзошла саму себя. Не хочешь ничего рассказывать — дело твоё! Но перекрывать сторонние источники информации — это уже попросту нездорово!

— Нездорово. — преспокойно признала блондинка, утомлённо вглядываясь во всепоглощающую тьму ночи, рассекаемую городскими огнями. — Но я не обязана перед тобой отчитываться. Если посчитала это нужным, значит было нужно. Это моя дочь, если ты забыла.

— Твоя дочь? — уточнила Марта как-то пугающе тихо. — А знаешь, что? Да, из нас двоих — не я рожала Хейли. Да, у неё не моя кровь. Но она росла буквально на моих глазах! Я люблю её не меньше, чем ты. Но в отличие от тебя понимаю, что ребёнок, блять, заслуживает знать, кто его родители! — претензии будто демонстративно не были услышаны. Клара вновь уселась, подперев рукою голову и отрешённо всматривалась в запотевшее окно, по всей видимости и не собираясь ничего ей отвечать. — Ты можешь просто вот мне объяснить, почему ты прилагаешь столько сил, чтоб утаить от Хейли информацию о папе?

— Могла бы. — коротко ответила ей Клара.

— Но не скажешь? — казалось, терпение Марты подходит к концу. Эта уклончивость и упёртость просто сводили с ума...

— Нет, конечно. Ты ведь всё ей передашь.

— Господи!.. — шёпотом превознесла водительница, моля Всевышнего ниспослать ей сил вынести эту женщину. — Так говоришь, как будто Хейли сразу же его отыщет.

— Не исключено. — усмехнулась Клара от подобной вероятности. — Ну и зря же ты её недооцениваешь. Сколько вот у неё ушло времени, чтобы добраться до Дороти? Один день. А ведь, считай, кроме имени она ничего и не знала. Что она вам, кстати, там напела?

— Напела... — пробубнила Марта раздражённо. — В основном поливала его дерьмом. Дескать, он манипулятор, сексист и лицемер.

— Понятно. — на удивление, Клара даже немного повеселела. — Что же, этого и следовало ожидать. Она с ним никогда не ладила. Постоянно спорила, но никогда не выходила победительницей. Много, должно быть, желчи накопила.

— То есть ты утверждаешь, что её слова были ложью?

— Ну, если только насчёт лицемерия. А в остальном она права, такой он и есть. — надо сказать, выражение лица Клары сейчас было совсем неуместным. Ведь перечисляя чьи-то недостатки, людям не пристало так самозабвенно улыбаться. — Мой миленький манипулятор... И самый прелестный на свете сексист.

— Клара... — Марту чуть не передёрнуло на нервной почве. — Тебе нужно к психологу. Срочно.

— От одного манипулятора к другому? — усмехнулась женщина, заправляя вылезшую прядь за ухо. — Нет, спасибо. Как-нибудь обойдусь.

— Тебя просто слушать — уже страшно. Как будто ты восхищаешься этими качествами.

— Что верно, то верно. Искренне восхищаюсь... По крайней мере в его исполнении.

— Да уж... — покачала Марта головою. Вне сомнения, работодательница открывалась ей с самых неоднозначных и пугающих сторон. — Хорошо же тебя выдрессировали. Лично я тебя решительно не понимаю. Мне бы в принципе хватило одного из этих качеств, чтоб дать дёру, а уж в совокупности это совсем опасная херня.

— Ничего здесь опасного нету. — спокойно возразила Клара, следуя заученным заветам.

— Ах нету, говоришь? — одной интонации было достаточно, чтобы понять, Марта в корне не согласна.

— Конечно. — налегке пожала блондинка плечами.

— Манипуляции не опасны? — эмоции прямо сквозили из мартиной интонации, создавая заметный контраст с голосом преспокойной работодательницы.

— Соглашусь, приём не самый благородный. Но с их помощью тоже можно вершить благие дела, раскрывая человека с наилучшей стороны.

— Сексизм не опасен? — неугасающим тоном продолжала допрашивать Марта.

— Нисколько. Это всего лишь мировоззрение, противоборствующее идее гендерного равноправия.

— Всего лишь... — казалось, что у Марты уже силы кончались выслушивать Клару.

— Чего ты вздыхаешь? Я вот держусь аналогичной идеологии. Просто ты не понимаешь эти вещи достаточно глубоко. Хочешь подискуссируем?

— Ты сейчас решила поиграть со мной в его же игры? — поостереглась Марта. — Знаешь, я пожалуй откажусь. От греха подальше, ещё мне мозги промоешь.

— Ну как знаешь. — с забавою хмыкнула Клара, как-то жутко покосившись на горничную. — Это лишь показывает то, что ты боишься. 

— Боюсь чего? — уточнила Марта, покрепче вцепившись в руль.

— Отношений. — просто ответила Клара.

— Нездоровых — точно. Что построены на подчинении и манипуляциях, как было у тебя.

— Подчинение — слишком утрированное слово. — по правде сказать, Клара понимала, что сейчас ей следовало выражаться несколько тактичнее и глубже, демонстрируя пластичность мышления, однако усмотрела подвернувшуюся ей возможность, как шанс уколоть либеральную подчинённую. Марта имела право на собственное мировоззрение, но временами Клару начинал знатно так раздражать этот её юношеский максимализм в столь запоздалом возрасте. Это у неё зло, это у неё абьюз... Это так и вовсе пережиток полоумного прошлого, который надобно безвозвратно искоренить. Нет уж. Бомба эта начинялась долгими годами, дожидаясь часа феерического подрыва. Наконец, этот момент наступил. — Вернее будет выразиться — на доверии, что если твой мужчина что и делает, то исключительно тебе на благо. Главное здесь — угодить в правильные руки. Которые тебя именно держат, а не сжимают в тисках. Которые тебя нежно ведут, а не тащат силком. И, что самое главное, из которых ты сама не хочешь вырываться. Например, перспективу распутничать из моей головы вытурили именно махинации тогдашнего парня, но скажи мне, разве это был плохой поступок?

— Поступок сам по себе, может быть, неплохой... — Марта решила не отвечать на первую часть. — Но меня смущает немножко другое. То, что он тебя по сути переделал. Вылепил по своему хотению.

— А это нормально. — заявила ей Клара без промедлений. — В женщине от природы заложена способность к... — запнувшись, Клара бросила на Марту любопытствующий взгляд. — Сейчас скажешь "к подчинению", да? Нет, не к подчинению. К адаптации. Попадая в семью, женщина в любом случае оказывается в совершенно новой среде, приспособление к которой — вопрос времени. Мужчина же лидер в семье, пускай и вопреки современным тенденциям. Хочешь основать семью — так знай же свою роль в этом союзе. Государство же предоставляет тебе свод законов, коим ты обязуешься подчиняться взамен на право проживать в нём? Семья устроена примерно так же. Желаешь обзавестись покровителем, содержателем и защитником — так уплати ту цену, что он требует. Чтобы и у него был стимул соответствовать своей роли. Справедливый расчёт.

— Расчёт, долг, роль, обязанности... — пренебрежительно перебирала Марта. — Мы о любви вообще говорим?

— Твоя проблема в том, что у тебя достаточно утрированное восприятие этих вещей. Семья для тебя равняется беспрекословному рабству, но тебе необходимо уяснить, что невзирая на такой фундамент отношений, твоё слово и желания для мужчины по-прежнему будут иметь огромное значение. Ты не будешь в клетке, Марта. А впрочем... — наплевательски отмахнулась блондинка. — Когда придёт время, сама ощутишь. А до тех пор играйся со своей гордостью. 

— Да, Клара, кто ведь с чем играется. — будучи раздражённой, огрызнулась горничная, неготовая мириться с подобными заявлениями. — Кто с гордостью, а кто с чужими мозгами... Да-да, намёк на твоего мужчинку.

— Что тебя не устраивает в моих мозгах? — блондинка утомлённо повернула голову в направлении к говорящей. — Раньше, помнится, ты даже нахваливала меня.

— Да. — признала Марта. — Но я думала, ты такая сама по себе. А тебе это мировоззрение просто вдолбили, вот что меня пугает. Причём насильственно.

— Хм. — хмыкнула женщина, улыбаясь одними губами. — Это знаешь, как называется? "Когда-нибудь ты скажешь мне спасибо." И глядя на всех шлюхозадок, окружающих меня на работе, я действительно благодарю его. За то, что выковал из меня достойную женщину. В противном случае воспитание бы легло в руки общества.

— Ладно, сдаюсь. — обессиленно выдавила водительница. — Вижу, с тобой говорить бесполезно. Тебе уже под тридцать, поздно тебя переделывать. Но с мужа твоего я, честно, просто в ахере. Точнее, даже не с него как такового, а с его способности внедрять своё мировоззрение в чужие головы.

— Что поделать... — с сожалением вздохнула Клара, приспуская дверное окошко. Что-то кислорода стало не хватать. Грудная клетка болезненно сжималась от очередного осознания потери. — Он, конечно, эксцентричный был. Местами консервативен, местами либерален, местами вообще занимал личную позицию, не имеющую аналогов. Со своими взглядами, своей философией, которая привлекала своей необычностью и глубиною. В один момент ты просто начинаешь слепо доверять ему, передавая бразды лидерства. Распробуешь его манипуляции, побываешь игрушкой у него в руках и почему-то придёшь к заключению, что тебе это даже понравилось. Захочешь ещё... И ещё... И ещё... — глаза задрожали. Подступившие слёзы застлали ей взор. Платок сейчас был бы весьма кстати, но всё, что было под рукой у Клары — это рукав куртки, испачкавшийся чёрной тушью. — Такой распрекрасный и нежный злодей, в чьи когти прямо тянет попадаться вновь и вновь...

— Знаешь, Кларочка, мне кажется, я поняла, почему тебе так тяжело живётся. — не глядя на неё, сказала Марта. Сил просто не было смотреть, как её хрупкие плечи содрогаются в приступе плача. — Ты вот всё пытаешься абстрагироваться от навязчивых мыслей касательно прошлого брака, утопаешь в работе, играешь в утайки от дочери, но сколько бы усилий ты ни прилагала, всё равно ничего не получится. Потому что главная твоя проблема в том, что муженёк засел в твоём сознании. И этого паразита оттуда срочно нужно выводить. Это была больная любовь, причём сразу же по всем фронтам.

— Наверное... — шмыгнув носом, признала начальница. Сколько бы она ни утирала слёзы, всё равно они не собирались ослаблять свой натиск. Ровно как и злополучная косметика, размазавшаяся по лицу. — Но на другую он просто не был способен...

— Ладно-ладно, успокойся... — говоря приглушённо и воспользовавшись свободным участком дороги, Марта одной рукой передала пассажирке бутылку воды, крышку которой Клара незамедлительно отвинтила. Хоть чем-то нужно было растворить ком в горле. — Не принимай близко к сердцу. Как по мне, сам факт того, что ярый бабник что-то заливал о целомудренности, уже говорит о голословности его наставлений.

— Ты не понимаешь... — кажется, она чуть-чуть подуспокоилась. Говорила по-прежнему сдавленно, но голосок её хотя бы не подпрыгивал на эмоциональных кочках. — Поэтому-то он и огораживал меня... На собственной шкуре познал, что на этом пути не отыскать счастья... Что в конце тебя ждёт только пустота, утраченное достоинство и моральное растление, которые разъедали его изнутри... Я признаю, его методы и подход были весьма извращённые, как побочный эффект пережитого, но я не возражала против них. Потому что... Это был момент доверия. Что таким образом он меня бережёт. Ради меня же самой... И поверь мне, он не такой уж плохой. Он никогда не поднимал на меня руку, мы всегда могли прийти с ним к компромиссу, даже ссорились довольно редко. Да и то обычно он предпочитал тактично спасовать, а к обсуждению вернуться позже, когда оба поостынем. Измена — это единственная вещь, за которую я его ненавижу. Или измены... Вскрыла всего лишь одну, но кто знает, сколько их было совершенно в общей сумме? Эх...

     Почему-то, выслушав её, у Марты в голове нарисовалось что-то вроде иллюстрированной сказки, где хрупкая и невинная фея по воле судьбы попадает прямиком в Преисподнюю, а там уже натыкается на рогатого демона, который то ли взаправду ввиду спонтанного альтруизма, то ли на почве личных причин, но всё-таки укрыл её от более злобных собратьев. Пути на поверхность отрезаны, а в округе снуют самые откровенные аморалы. Демон не находит лучшего решения, кроме как запереть феечку в собственном доме, каждодневно составляя ей компанию. Конечно, его любовь стоит под вопросом. Слишком одиозны его методы общения. Со стороны так вообще скажешь, что она для него — просто игрушка. Но на то он и демон. По-другому и не может.

     Но, как показалось Марте, она стала понимать причины молчания Клары. Не столько исходя из личной боли, сколько из предполагаемой реакции дочурки. Слишком её папа сложный персонаж... Не для мозгов тринадцатилетней девчушки, пускай и смышлёной. Хейли, помимо прочего, ещё и склонна к доскональному анализу, а папочка её, судя по всему, и сам-то не знает, что он такое. Не пошатнёт ли он ей психику одной только своей биографией?

     Похоже, неспроста Хейли шутила, будто была выкована в адском пламени. Правду говорят — каждая шуточка имеет свою долю истины.