Несмотря на то, что изначально Клара с Кевином планировали лишь отужинать, они всё ж приняли решение немного прогуляться и проветриться. Мороз сегодня не свирепствовал, а в небесах сияло серебро луны, как будто прямым текстом приглашая пару искупаться под её чарующим взором. А потому, не удержавшись, молодые люди облачились в свои куртки, взялись под руку и вышли на заиндевевший тротуар.

     Множество тем было поднято за беседой, но полноценного флирта почти не прослеживалось. Пожалуй, причиной тому были слишком сухие реакции Клары, просто позволявшей Кевину показывать симпатию, но не отвечавшей на его потуги хоть какой-нибудь взаимностью, из-за чего у парня то и дело возникало ощущение, что лучше на пока что отступить. Женщина интуитивно чувствовала это, чуть не со стыдом прикусывая нижнюю губу. Ведь как бы ей ни хотелось ответить Кевину тем же, но лгать ему она не собиралась тоже.

     Стоит признать, заглядевшись на Клару, Кевин взаправду избрал трудный путь. Женский пол — сам по себе отдельная наука, требующая к каждой представительнице отдельного уравнения, а здесь, мало того, речь-то заходит о Кларе: о той, кто за десяток с лишним лет не отошла от неудавшейся любви. И Кевин знал, что он не первый, кто пытается реанимировать её сердечко. Кларе попадались варианты хуже, Кларе попадались варианты лучше... Но всё было тщетно. Никого из этих ухажёров Клара даже не поцеловала, что уж говорить о большем.

     Данный модуль её поведения нередко вызывал диссонанс в сознании ровесниц. Особенно незамужних, менявших любовников как перчатки. Сколько бы они с ней ни общались, всё равно не понимали, как так можно жить. А самые распутные и вовсе читали ей целые лекции о важности сексуальной разрядки, открыто рассказывая Кларе о своих постельных похождениях. 

     "Траходырки... — раз за разом проносилось в голове у женщины, искренне презирающей их. — Ничего ведь кроме хуя в башке нет."

     Не будь они её сотрудницами, Клара бы всенепременно сорвалась и всё озвучила, но пока что благополучно терпела. И вместо того, чтоб осуждать других, просто озвучивала личную позицию:

— Я не могу отдаться тому, кого я знаю от силы пару часов.

— Ну хорошо. — ответит ей та или иная блудница. — А сколько тебе нужно времени? Год что ли?

— Нет, конечно нет. — покачает Клара головою.

— А, ну ладно. — с облегчением усмехнётся её собеседница. — Я-то уж решила, что...

— Через год я только подпущу его к губам. — безапелляционно перебьёт её Клара. — К постели перейдём после нескольких лет отношений.

— Да ты что, ебанутая в край? — изумятся то и дело от такого благочестия, нынче утраченного многими женщинами. — От тебя любой нормальный мужик убежит в первый же месяц!

— Нормальный, да? — снисходительно усмехнётся Клара в ответ. — А пусть докажет, как я для него важна. И чем он готов пожертвовать ради меня.

— Да никто тебе ничего не докажет! — заявят ей сквозь истеричный смех. — Ты так до глубокой старости и проживёшь без члена в пизде.

— Ну что ж. — спокойно вынесет она такое замечание. — Уж лучше жить без члена в пизде, чем без чести в душе.

     Клару массово не понимали в ближайших кругах, поголовно считая, что она застряла в прошлом и теперь страдает какой-то хернёй. И ведь совсем неспроста. Чтоб добиться понимания, необходимо было переставить ряд приоритетов, на верхушке коих зачастую главенствовал секс. Как правило, вкупе с деньгами. Но вторыми Клара не была обделена, а потому по большей части выделяла только первый пункт. Позицию Клары могут понять только те, кто возносит вечный дух превыше бренной плоти. А их наберутся жалкие единицы.

     В общем, на рабочем месте Клару не особо-то любили. Как руководитель она не плошала, но для большинства женских сотрудников выступала раздражающим бельмом на глазу, даже будучи молчаливой. И если копнуть вглубь мотивов, то можно прийти к заключению, что на разгул её подбивали вовсе не на почве сострадания или желания помочь, а просто чтобы Клара стала своей в доску. Ведь женщина одним своим присутствием напоминала им, что блуд — это, вопреки распространённому мнению, отнюдь не современная норма. Однако же, за неимением возможности повернуть время вспять и скинуть со своей доли пару десятков одноразовых партнёров, им оставалось только замолкнуть и отчаянно пытаться оправдать самих себя, прикрываясь равноправием и свободой.

     Свобода... Какое прекрасное слово, не так ли? Такое глубокое, многозначительное... И, как ни прискорбно, извращённое людьми, зачастую принимающих его за абсолютную вседозволенность, возведённую в незыблемое благо. Но у Клары на сей счёт мысли были совершенно иные. Всякий раз, слыша слово "свобода", она невольно вспоминала наставления бывшего мужа:

     "Полноценной свободы не существует в природе. Ты в любом случае будешь кем-то подконтрольна, Клара. Либо человеком, навязавшим тебе то или иное мировоззрение. Либо обществом, диктующим тебе стандарты современности. Либо, наконец, самой собой. Собственно, последний вариант и представляет из себя, пожалуй, наивысшую свободу. Когда ты игнорируешь внушения или тенденции толпы и самолично расставляешь все свои приоритеты. Когда ты не ходишь по впискам и не трахаешься с каким-то укурышем в обоссанном сортире не потому, что "так надо", а потому что ты сама для себя рассудила, что оно тебе незачем. Сиди дома, пей чаёк, собирай пазлы... Страдай наиунылейшей хернёй на свете, но если это взаправду твой выбор, то разве можно будет назвать тебя несвободной? И наоборот... Если ты шляешься и бухаешь до блевоты исключительно с целью влиться в коллектив, рассуди — на самом ли деле ты такая свободная?"

     Вот так вот Клара и жила — добровольно обособляясь от ценностей окружения. Ну не хочет она распускаться, это её выбор. Не обязательство, навязанное якобы окаменевшими устоями. А именно выбор, сделанный на основе взвешиваний и рассуждений. И поебать, что думают другие. Конечно, вариант с навязанным мнением мужа здесь не менее вероятен, но Клара старалась об этом не думать. К тому же в их рабочем коллективе можно было отыскать людей, которых целомудрие Клары искренне восхищало. И Кевин был как раз из их числа.

     Хотя, будучи предельно откровенными, целомудренность Клары стояла под огромным вопросом, даже если отпустить факт отсутствия девственности. Да, она нисколько не гулящая. Знает себе цену. И за жизнь вкусила только одного мужчину. Но целомудрие — это состояние не столько физическое, сколько духовное. И можно ли назвать целомудренной женщину, каждый раз ложащуюся спать, в тоскливом возбуждении вспоминающую самую первую ночь со своим ненаглядным? Самую трепетную, самую памятную. Разумеется, у Клары тоже были потребности, но не совсем в сексе. А в сексе именно с "ним". Но здесь нечему удивляться, особенно учитывая формат их разрушенных отношений.

     Их никоим образом нельзя было назвать чистыми или сколь мало-мальски платоническими. Нет, они были жадными, страстными и неугомонными. Влюблённые пытались разбавлять порочный круг плотских утех, но раз за разом их пожарище вновь вспыхивало с ещё большей силой. С такою, что оно спокойно выпарило бы молекулы воды хоть из кипящей магмы.

     Но, разумеется, нездоровая привязанность Клары не зациклена всецело на сексе. Для неё муж был не только вожделенным любовником, но и, что достаточно парадоксально, духовным наставником. Ещё тогда, будучи шестнадцатилетним подростком, Клара не имела твёрдого мировоззрения. Она металась с принципа на принцип, неспособная занять определённую позицию. Но здесь огромная вина лежала на её родителях.

     Клару любили. 

     Растили.

     Но не воспитывали.

     По крайней мере, на достаточно глубоком уровне. Ей, разумеется, говорили, что есть — благо, а что — худо. Но не объясняли, почему. Потому ли, что сами были весьма простодушны и не задумывались над этим, слепо следуя традиционным догмам, или же всему виною пренебрежение родительским долгом — знать нам наверняка не дано. Однако в данном случае итог намного важнее причины. Клара росла морально потерянной. Но, будучи окружённой сомнительными соблазнами, интуитивно сторонилась их, сама не зная, почему.

     Наверное, поэтому её так подсознательно тянуло к людям, повидавшим и распробовавшим жизнь. Которые могли бы поделиться личным опытом, пролив на вещи истинные краски. К таким, как Дороти, которая уже тогда была распущенной оторвой. И кто знает, может быть, не повстречайся Кларе её будущий мужчина, и она бы уподобилась тогдашней подруге. Вот он-то действительно всё расставил по полочкам.

     Возможно, кого-то смутило такое контрастное положение вещей в личной истории Клары. Как может парень, гулящий как шлюха и положивший глаза на шестнадцатилетнюю девочку, стать для кого-то духовным наставником? Какой вообще морали он способен научить? Её отсутствию, небось?

     Что тут сказать, возможно и такое. Личности бывают сложные и противоречивые, но тем не менее неоспоримо способные. О том, как справился её мужчина — судить вам. Выросла ли Клара в достойную женщину? Даже, пожалуй, в слишком достойную... Что это уже превратилось в своего рода проклятие. Но как бы Кларе ни хотелось вырваться из прошлого, она никак не может отказаться от привитого мировоззрения, пускай и местами подогнанного под личные взгляды. Но не потому, что обязуется его разделять. А просто потому, что даже десять лет спустя, она по-прежнему не может развидеть его или переосмыслить.

     Впрочем-то, не только Кларой можно посудить о том наследии, которое оставили его уроки. Да-да, речь именно о Хейли. О девочке, в чьём поведении, несмотря на острый язычок и радикальность, всё равно чётко прослеживается грамотное воспитание. Что тут сказать, Клара подошла к вопросу со всей надлежащей ответственностью. Особенно вспоминая свои юные годы, лишённые заветных наставлений. Мама приложила все усилия, чтоб доченька не оступилась так же, как она сама. И имела ну хотя бы приблизительное представление о мире, в коем родилась. Зная — в случае чего она всегда могла прийти и выпросить у матери совета, доверяя ей как никому другому. Кларе действительно удалось выстроить с Хейли по-настоящему доверительные отношения. А ведь как же она несправедлива к себе... Чуть не каждодневно укоряется от беременности в шестнадцать, а уделила воспитанию ребёнка столь много внимания, что многие "легальные" родители и рядом не стояли. Ну да, много где подчерпнула мудрость у мужа. Который фактически выступил косвенным воспитателем. Но разве это сейчас имеет значение? Рядом-то его ведь не было.

     Нет рядом и сейчас. Рядом есть Кевин. Другой мужчина, готовый и желающий прийти Кларе на выручку. Не возражающий против дочери от другого и даже имеющий с ней контакт. Казалось бы, ну ведь прекрасный кандидат? И что опять не устраивает это глупое, равнодушное сердце?..

     Клара искренне надеялась, что после свидания хоть какие-то чувства всё же проклюнутся, но увы. Всё, что она сейчас ощущала — это тоскливую оскомину, зашторенную небезучастной улыбкой. И присыпанную страхом снова убедиться в тщетности какой-либо попытки оклематься. Может быть, это её судьба? До конца своих дней тосковать по ушедшему. Нет, серьёзно. Хоть и говорят, что человек рождён для счастья, зачастую на практике дела обстоят совершенно иначе. Как будто жизнь — это бескрайнее болото, бултыхаясь в котором, каждому из нас лишь изредка удаётся всплыть на поверхность и совершить спасительный вдох. Вопрос здесь обстоит лишь в том, есть ли у тебя силы сражаться с трясиной.

     А ведь принимая во внимание коварную природу этой самой трясины, сравнение принимает куда более глубокий смысл. Всем ведь, думаю, известна недобрая склонность судьбы? Принуждение к риску с перспективой взобраться повыше. Не хочешь — не рискуй. Оставайся на месте, по пояс в воде. В той самой нише, уготовленной тебе с рождения. Или попытайся выбраться, сопротивляйся и сражайся за своё место под солнцем. Но только вот помни — движение ускоряет твоё погружение в вязкий ил. И где ты в итоге окажешься — на зловонном дне или цветущем холме — заранее знать никому не дано. А Кларе вот ни в коем случае нельзя тонуть. Ведь вместе с ней на дно пойдёт и доченька.

     "Ладно... — образно вздыхая, рассуждала она у себя в голове. — Рано трагедию разводить, ты погуляла с ним всего-то один раз. Сходи ещё на несколько свиданий, глядишь что-то и почувствуешь. Не дрейфь... В него же ты тоже влюбилась не сразу..."