Вы никогда не замечали, что с возрастом люди всё труднее поддаются перековке? Что чем человек старше, тем сложнее ему как-либо перемениться или изменить привычной точке зрения? И дело здесь даже не в твёрдости убеждений, а скорее уж в привычке или упёртости. Хотя, наверно, нетактично с моей стороны обвинять их, учитывая что их окружает целое стадо таких же баранов.

     Люди в принципе-то не любят меняться. Зачастую пытаются подогнать собеседника под собственные хотелки заместо того, чтобы самим подстроиться под его нрав. Поколебать его уверенность и превратить в покорное зеркальце, лестно отвечающее на любой вопрос. Стоит ли мне говорить, насколько хрупки отношения типа "зеркальце/хозяин"? Но опять же, зеркалом становятся лишь люди, столь же хрупкие. Податливые. Пластичные. Не самовлюблённые и не эгоистичные. Которые слышат чужие уста куда громче, нежели сердце своё. Которые склонны прежде всего выискивать проблемы именно в себе, не в окружающих. Иронично, что они не видят кое-что элементарное.

     Что с таким мировоззрением они едва ли могут выступать зачинщиками конфликтов.

     Но тем не менее "хозяева" упорно валят всё на них. Каждую мелочь, каждый изъян своего проблемного характера, заставляя "зеркала" тем самым в сотый раз полировать себя. Но только до тех пор, пока те не сотрут поляризационный слой, добравшись до своих костей. Ведь каким бы мягким человек ни был, он тоже не глупый и всё понимает, пускай и запоздало. И рано или поздно всякое зеркало осознаёт:

     Проблема всё же не во мне.

     Вероятнее всего, отсюда-то и вытекает проблема людского эгоцентризма. Кто-то банально рождается таковым, а кому-то попросту надоедает потакать другим. Зачем стараться, зачем понимать человека, если он того не ценит? Проще запереться в собственном мировоззрении, наотрез отказываясь признавать что-либо, кроме него. А всем нам известно влияние времени... Под его могуществом и кости каменеют, и плоды иссыхают. Может, оттого-то панцири людские и крепчают под напором пережитых лет.

     Мистера Фостера смело можно отнести к подобному разряду. Не всегда ведь этот мужчина был таким чёрствым, в юношестве и мечтать было нельзя о лучшем друге. Совестливый, отзывчивый. Именно то "зеркало", о котором только что шла речь. Зеркало, повторившее судьбинушку своих предшественников и, что разумеется, обросшее толстым непробиваемым панцирем. Панцирем, покрывшимся колючими шипами, стоило ему помимо прочего ещё и с женой развестись.

     Нельзя сказать, что он ненавидел детей, которых учил. Скорее уж не мог поверить, сколь банально его жизнь сложилась. Сколь банально, печально и, как он сам признавал про себя, откровенно жалко. Юношеская амбициозная мечта постичь искусство кинематографа канула в никуда, деньги ни в какую не копились, а любимая давно убежала к другому. Мистер Фостер ощущал себя на дне, а ученики его не то, что бы бесили... Скорее уж возникали излишне не к месту, действуя на нервы. Ему и так паршиво, так ещё и с этой мелочью возиться. Хотя, как человек настроения, встав с правильной ноги, что случалось весьма редко, он мог и рассмешить класс одной из тех нелепых шуток, на которые способны лишь учителя-мужчины.

     Эскапизм его заключался, пожалуй, лишь в окунании в солнечное прошлое. В меланхоличной ностальгии, настигающей его во всякую свободную минуту, а особенно — во внеурочное время, коротаемое либо в пустой квартирке, либо же в излюбленном баре, посещение которого уж вылилось в традицию. Неудивительно, учитывая его тягу к прошлому... И приятелей, периодически в него наведывающихся. Приятелей, с которыми, опять же, можно что-то вспомнить. Так он и живёт, по сценарию нескончаемого дня сурка.

     Как помнит читатель, именно посиделки за пенным позволили Фостеру выведать кое-какие детали касательно прошлого Хейли, стоило учителю пересечься с бывшим однокурсником, косвенно знакомым с юдолью сварливой девочки. И встреча эта повторилась буквально вчера, пролив недостающие краски на ситуацию с Хейли. Если сперва мистер Фостер её невзлюбил, нарекая девочку испорченной, избалованной и попросту невоспитанной, то сейчас он, прямо сказать, впал в прострацию, сгорая от стыда из-за своей предвзятости и поспешности. Теперь уж он испытывал к ней вовсе не ненависть... А самое настоящее сострадание.

     Именно эта нежданно возникшая жалость и подбила преподавателя к данному шагу. На следующий день, улучив долгожданный момент и заранее на всякий случай сверившись со статичным расписанием, мужчина в ускоренном темпе потопал в необходимый кабинет, надеясь застать нужного человека. Обычно она немного задерживается, выслушивая заданные на дом стихотворения, на что мистер Фостер сейчас и рассчитывал.

     Заглянув в дверной проём, он в самом деле застал её в кабинете, уже суетливо собирающуюся на выход. Желая привлечь к себе внимание коллеги, Фостер тихо постучался о косяк костяшкой пальца. Миссис Майлс оглянулась моментально.

— Мистер Фостер? — замерев на секунду, удивилась она. — Вам что-нибудь нужно?

— Вообще, да. — неловко переступив порог и прикрыв за собою дверь, мужчина неспешно направился к миссис Майлс. — Это насчёт Хейли.

— Ох... — истомлённо вздохнув, она сомкнула серые глаза. — Если вы снова пытаетесь дискриминировать её в моих глазах, то пожалуйста, не тратьте моё время.

     Попыталась обойти его. Ожидаемая реакция, учитывая его недавнее поведение и разведение сплетен в учительской. Но преподаватель оказался непоколебимым и, рискнув, некрепко схватил её за плечо, призывая остановиться.

— Нет-нет, послушайте, я не собираюсь её опускать. — поспешил он объясниться, выпуская женщину из хватки. — Прошу вас, выслушайте меня. Правда, я пришёл вовсе не за этим.

— А зачем же тогда? — глядя снизу вверх на рослую фигуру, поинтересовалась она.

— Я снова свиделся с тем другом, что преподавал в первой школе Хейли. Ну, он так-то до сих пор там, но неважно. И в общем... — ощущая себя неуютно, он положил свою ладонь на шею. — Он посвятил меня в подробности этой истории. Была у меня мысль рассказать об этом всем, но подобные слухи лучше будет удержать в секрете. Рано или поздно, думаю, они просочатся откуда-то ещё, ну или люди сами догадаются, но я решил, что расскажу об этом только вам, всё-таки вы с ней дружнее всех. Да и, я считаю, вы сами вправе знать об этом.

     Выжидающий взгляд. Руки скрещены на груди. Миссис Майлс, конечно, было любопытно, но по большей части в ней господствовал скепсис.

— Оказывается, у Хейли... — предварительно покосившись на прикрытую дверь и понизив интонацию, преподаватель безопасности выложил перед Майлс все карты.

     Объяснения растянулись. Подобная история едва ль повергнет человека в шок иль испугает, так что расширенные очи миссис Майлс были обусловлены вовсе не страхом, а элементарным пониманием. Наконец-то недостающие кусочки пазлов встали на недостающие места. Всего-то две минуты, но сколько смысла они принесли.

     Вопросы исчезли, больше её ничего не терзало. Всему нашлось объяснение. Жестокосердию Хейли, её лексикону и поведению, радикальной философии справедливости. Этому зверю, поселившемуся в её сердце. Яду, что сочится с её уст. Теперь всё кристально ясно...

— Угу... — вдумчиво промычав, медленно кивнула миссис Майлс. — Вы же понимаете, что пережив подобное, едва ли будешь уважать преподавателя или щадить задир?

— Да, да... — ответил мистер Фостер тем же. — Кошмарно её затравили, здесь не поспоришь. А ей, видать, пришлось себя отстаивать всеми возможными способами. Вот и огрызается теперь на любую предъяву.

— И что, интересно, вы теперь о ней скажете?

— Ну что тут говорить? — сконфуженно развёл он руки, через силу проглотив свою принципиальность с гордостью. — Ошибся я. И не только я... Только им-то, повторюсь, я ничего не буду говорить.

— И не надо. — одобрительно кивнула миссис Майлс, сдержанно улыбаясь.

— Скажите, как вы считаете... — помедлил он, глядя на начищенные носки туфель. — С Хейли можно наладить отношения?

— Честно? Нет... — горько подытожила его коллега. — Вряд ли Хейли склонна давать людям второй шанс. Но вы попытайтесь, преподнесите себя с лучшей стороны. Может быть и получится.

— Ясно. — тяжело вздыхая, согласился Фостер. — Ну что ж, тогда до скорого. Спасибо, что согласились меня выслушать.

     Учитель было совершил пару квёлых шажочков к двери, как миссис Майлс снова его негромко окликнула.

— Мистер Фостер. Знаете, даже если с Хейли у вас всё потеряно, не забывайте... Любой мог оказаться на её месте. И непременно окажется.

     Намёк был понят. Быть поаккуратнее с детьми, ведь никогда не знаешь, какие у них существуют проблемы. Какой бы дерьмовой его жизнь ни была, она не должна толкать его на колкости с учениками. Как будто дети бед не знают, как же... Сопоставляя их тревоги с чем-то взрослым, разумеется увидишь там сплошную ерунду, однако ведь ребёнку абсолютно не с чем сравнивать свои невзгоды. Повзрослев, он поймёт, сколь это всё незначительно, но сейчас-то он действительно переживает, раздувая горе до вселенского масштаба. Они пока что слишком впечатлительны, одно неосторожное слово способно подарить им целый букет комплексов. Нельзя об этом забывать.

     Понимающе кивнув, мужчина удалился. Зеркало наконец отразило не чью-то безобразную гримасу, а солнечные лучи.