Час от часу было не легче. С переводом Хейли, часть учителей столкнулась с навязчивым ощущением, как будто они поселились в бомбоубежище, причём на неопределённый срок. Стены трясутся, в ушах звенит, а волосы седы то ли от перманентного стресса, то ли от бетонной пыли, осыпающейся на тебя с истрескавшегося потолка. И, казалось бы, бомбардировка наконец закончилась... Вздыхаешь с облегчением, прогоняешь прочь пессимистические мысли... Как внезапно у тебя над головою разрывается такой мощный снаряд, что невзирая на все метры, разделяющие вас, всё равно сбивает тебя с ног, точно землетрясение.

     Хейли, как нетрудно догадаться, не отвергла стрелу, назначенную Тоддом, о чём вскоре прознала вся школа, пускай подробностями данной стычки располагали лишь сами участники. Хейли, правда, никто спрашивать не осмеливался... Её и прежде-то побаивались, а теперь же удирают, как коты от пылесоса. По крайней мере половина школы. Сподручнее было спросить у Тодда, только вот к нему дорога была дольше — прямиком в больницу.

     Тем, кто не осмеливался подойти к Хейли, а также ленился навестить пострадавшего в стычке Тодда, было совершенно непонятно, как оно могло произойти. Одного взгляда на белобрысую коротышку было достаточно для осознания, что силы у неё не больше, чем у полевой мыши. Тодд же был высокорослым и достаточно тренированным старшеклассником, способного дать отпор даже нескольким нападающим.

     Так как он мог загреметь в госпиталь с руками, вывихнутыми по самое плечо?

     Ни у кого в голове не укладывалось, в том числе и у шокированных учителей. Правда, спустя какое-то время и они дознались истины благодаря поползшим слухам. Слагали они, Хейли этого действительно не делала. Руки ему изувечила какая-то иная женщина, беспрекословно следовавшая указам Хейли. Сам Тодд описал её, как темноглазую шатенку с волосами, подстриженными под каре до плеч, облачённую в строгий чёрный костюм. Сошлись на мнении, что это был телохранитель. Стоит ли дивиться их наличию у баловницы вроде Хейли? Богатой баловницы...

— Господи... Господи, Господи... — трижды перекрестившись, полушёпотом восклицала миссис Питтс, коротая перемену с прочими коллегами в учительской. — Это уже ни в какие ворота. А если мы ей что-то не то скажем, тоже что ль на нас кого натравит?..

— Упаси Боже, тьфу-тьфу-тьфу! — аналогичной интонацией ответила мисс Ховард, прежде чем перевести свой взгляд на пригорюнившуюся миссис Майлс. — Что вы теперь скажете? Вы по-прежнему считаете её паинькой?

     Она испытывала целую палитру чувств. Кисло-сладкую смесь разочарования и сочувствия. Она, все всякого сомнения, видела истинное лицо Хейли, жизнерадостное и великодушное. По крайней мере миссис Майлс искренне верила, что оно было истинным. Однако что-то ведь толкает эту девочку на подобную жестокость... Какой-то ведь зверь разрывает её изнутри, то и дело высовывая наружу окровавленные когти и рассекая тишь ночную пробирающим до мозга костей воем. Но кто-то же его вскормил?.. Кто-то же поселил эту всеобъемлющую ненависть в душу чистого, невинного ребёнка?.. Такими не рождаются, — знала миссис Майлс. Такими только становятся.

— Я не знаю, что вам сказать... — тоскливо опуская плечи, вздохнула она.

— Я вам сейчас даже больше расскажу. — опасливо заявил мистер Фостер, пробежавшись по учительской столь нервным взглядом, словно тот выискивал здесь саму Хейли, притаившуюся где-то за диваном. — Я позавчера в бар после работы заглянул, футбол посмотреть, кружечку другую пива пропустить. И, в общем, пересёкся со своим бывшим однокурсником. — прервался он на парочку секунд, чтоб убедиться в заинтересованности окружающих, единогласно молчавших. — Разговорились с ним, былое вспомнили, нынешнее принялись рассказывать... Я, разумеется, про Хелли нашу умолчать не смог... И, короче, выяснилось, что в первом классе она училась у него. Точнее сказать, просто у него в школе, сам он ничего ей не преподавал.

— Ну и? — в нетерпении спросила миссис Питтс.

— Он мне тогда заявил, что... Я вот сперва этому не поверил, но после нынешнего инцидента более не сомневаюсь.

— Да что она сделала-то? — поторапливала его мисс Ховард, бросив скорый взгляд на часы, мерно тикающие на стене, вымеряя при помощи них остатки свободного времени.

— Какому-то пацану запястье проткнула. — сказал как отрезал.

— В смысле "проткнула"? — бледнея и пропуская удар сердца, опешила миссис Майлс. — Чем?

— Карандашом. Вену ему продырявила, потом кровотечение останавливали.

— Ёёё-моёё... — закрыв лицо руками, откинулась мисс Ховард на спинку жёсткого дивана, пока остальные присутствующие могли только ахать. — Вы меня извините, коллеги, но это же просто писец... Смогли хоть мальчика спасти?

— Смогли. — твёрдо кивнул мистер Фостер. — Жгутом руку перекрыли и к хирургу доставили. А Хейли мало того, что исключили, так ещё направили к психотерапевту.

— И всё? — удивилась миссис Питтс, вылупив широкие глаза. — Разве за такое не кидают в колонию для несовершеннолетних?

— Деньги, миссис Питтс. — горько подытожил учитель. — Деньги всё решают.

— И что ей психотерапевт поставил? — поинтересовалась миссис Майлс, желавшая узнать причину, из которой и проистекали зверства девочки.

— Этого уже не знаю. — ответили ей, пожимая плечами. — А ведь это только первый класс, её уж сколько раз исключали из школ. За что — остаётся только гадать.

— Синдром Туретта у неё. — едко вбросила мисс Ховард. — По меньшей части.

     Да нет, — рассуждала про себя миссис Майлс. Будь у неё синдром Туретта, она бы материлась и у неё на уроках, однако Хейли в состоянии соблюдать вежливость.

— Так господа, она же неуравновешенна. — всплёскивая руками, заявила миссис Питтс. — Это просто маленькое чудовище, которому место за решёткой!

— Вам не кажется, что это как-то сли... — попыталась миссис Майлс снова встать на её сторону.

— Прекратите вы уже оправдывать её! — не выдержав, мисс Ховард гаркнула на неё, перебивая на полуслове. — Неужели вы не видите, какого монстра к нам перевели? Она ни во что не ставит взрослых, поливает матом всех и вся! А теперь, как выяснилось, ещё и калечит людей! А всё почему? Потому что знает, ничего ей за это не будет! Это просто мелкая, испорченная девка, на которую ремня не нашлось в своё время!

     Нет, — стойко верила миссис Майлс, сжимая кулачки. Это не Хейли. 

     Это ненависть, что в ней засела. 

     Засела по чьей-то вине. 

     По чьей-то кроме самой Хейли... 

     Хотя с другой-то стороны... Что оно меняет? Хейли ведь тоже совсем не колышут истоки чужой злобы, она бросает взор исключительно на сами поступки.

— А ей и сейчас всё простят, вы не знаете? — доселе отмалчиваясь, беспристрастно вопросила миссис Тёрнел.

— Насколько слышал я, директор это игнорировать не собирается. — ответил мистер Фостер. — Родителей вот вызвал, сегодня должны прийти на разговор.

— Я боюсь на них смотреть. — показушно кривляясь и кладя ладонь на сердце, призналась мисс Ховард. — Мне страшно представить, кто мог воспитать... Такое! Там ни грамма воспитания не вбито. Её как будто... Просто сделали!.. И всё, ничем больше не занимались!

     Погружённая в лагуну вязких и тяжёлых дум, миссис Майлс оставалось разве что вести уроки в автономном режиме. Так некстати ей поставили 107-й класс... Не было желания пересекаться с Хейли именно сейчас, когда мнение касательно неё осквернено предвзятостью, привитой коллегами. Осквернено невольно, несмотря на то, что женщина по-прежнему старалась главным образом засматриваться на её хорошие черты.

     Очередной урок прошёл без инцидентов и скандалов. Хейли ответила правильно на каждый вопрос, поделилась вдумчивым мнением насчёт героев изучаемого произведения. С ней ведь можно в мире жить, миссис Майлс видит это. Просто нужен ласковый подход, а не любимая многими дисциплина. Воспитывать детей — обязанность родителей и, как казалось миссис Майлс, многие попросту влезли не в своё дело.

     Задала на дом стихотворение. И снова Хейли подошла к ней сразу после получения задания, сохраняя на лице сдержанную полуулыбку.

— Что, и это сразу расскажешь? — не удержалась миссис Майлс от беззлобного смешка. Ей кого ни задай, она всё равно будет знать какой-нибудь стих.

— Ага. — кивнула Хейли. — Можно же?

— Конечно.

     Хоть рассказывала Хейли без желанного энтузиазма, миссис Майлс подкупала как минимум её эрудированность. Не жмотилась на A-шки, не цеплялась к изредка всплывающим запинкам. По факту они даже прельщали учительнице. То, что Хейли немного волнуется, означало небезразличие. Небезразличие к мнению миссис Майлс. А оно в свою очередь... Подразумевает уважение, ведь так?

     Покончив со стихом и выслушав учительскую похвалу, Хейли уже было собралась уйти, как миссис Майлс попросила её задержаться буквально на минуточку. Страха к ученице уже не было... Она знала, что ей ничего не грозит, а потому осмелела.

— Хейли... — быстренько прочистив горло, начала она. — Я тут прослышала про инцидент с Тоддом Маршем... — вкрадчиво заглянула она в эти карие глазки, прощупывая на предмет негодования, но к собственному же спокойствию обнаружила в них разве что готовность слушать. — Пойми меня правильно, я хоть и не одобряю твои действия, но верю, что у тебя, как и в случае с Рейчел, были основания, чтобы так обойтись с ним, но... Не кажется ли тебе, что ты поступаешь излишне жестоко? С Тоддом особенно, ему теперь полгода восстанавливаться. Лежать в больнице без возможности и почесаться самому.

— Не-е-ет что вы! — приправив своё удивление микроскопической улыбкой, заявила Хейли. — Будь я взаправду жестокой, я бы ему сломала не руки, а ноги. И тогда бы ему пришлось ковылять до дома не пешком, а вообще ползком.

     Перед глазами словно пуля просвистела. Она ведь не шутит, что самое страшное.

— Я могу идти? — поинтересовалась Хейли, бросая взгляд на дверь и поправляя лямку рюкзака. — Меня сегодня мама ждёт. — явно к директору, как помнила миссис Майлс.

— Иди... — ей оставалось только отпустить ученицу.